Rainbow and Darkness: For you, Vinyl

      …Они наконец встретились. Наконец были вместе… Он отворил дверь и вошёл внутрь дома, где его уже ждали две очаровательные пони. Одна из них, Октавия, тихонько подтолкнула вперёд другую, и… Это была и вправду она. Перед ним была и вправду Винил — та самая, что вдохновляла его все эти годы… И это был правда он — тот самый её почитатель, что снился ей на протяжении этих нескольких лет… Винил не решалась сделать первый шаг, но Октавия легонько подтолкнула её к нему…  — Привет… — он первым нарушил воцарившееся молчание.  — П-привет, — ответила Винил, запинаясь.  — Я видел тебя, ты… звала меня. И я поверить не могу, что всё же смог сюда добраться.  — И я видела тебя… И сначала даже не понимала этого. Но твоя мелодия… Она открыла мне глаза.  — Она всё же дошла до тебя, — он не мог, да и не хотел, сдерживать улыбку.  — Да, и она… Она просто чудесна, — ответила Винил и тоже улыбнулась, порозовев. Он встал на колени, чтобы сравняться с ней ростом, после чего развёл руки в пригласительном жесте. Только он успел это сделать, как белоснежная единорожка прыгнула на него, повалив на пол и обняв так, как его не обнимал никто раньше. И как она не обнимала никого, кроме самых близких ей пони… Со стороны раздалось покашливание Октавии, и они оба обернулись.  — Быть может, пройдём сначала в гостиную, голубки? — беззлобно усмехнулась та, взмахом копыта приглашая их за стол. Слегка порозовев от смущения, они кивнули, чувствуя, что и впрямь проголодались.

*** *** ***

Они сидели у горящего в камине огня, озаряющего их лица ярким и тёплым светом. Они сидели и… Просто обнимали друг друга. Им не было нужно чего-то большего. Октавия ненадолго отлучилась, поэтому сейчас они были одни в гостиной, освещаемой мягким светом горящего очага, наполненной треском сухих дров и… музыкой. Их музыкой. Из ди-джейского пульта Винил играли попеременно то её, то его мелодии, написанные ими за эти годы. Они были безмятежными и бодрыми, радостными и печальными, чисто электронными и словно бы сыгранными на настоящих музыкальных инструментах… Но их все объединяло одно: они были вдохновлены теми чудесными снами, которые видели они оба. Все они образовались из музыки, которая играла в их сердцах. И как эти мелодии идеально сочетались друг с другом… Так чудесно сочетались и они с Винил: невзирая на то, что они были такие разные, невзирая на все трудности, что им пришлось преодолеть… Теперь они были вместе. Дверь позади них отворилась — на пороге стояла вернувшаяся Октавия в компании брони-единорога и Рейнбоу — тех, благодаря кому, отчасти, они с Винил и были вместе. Тех, кто прошёл такой же путь, полный ненастий и лишений, в конце которого их ждала счастливая совместная жизнь. Как и их с Винил.  — Не возражаете, если мы немного нарушим ваше уединение? — спросила Октавия.  — Да нет, нисколько, — ответил он, обменявшись взглядами с Винил. Компания пони также уселась у горящего очага, и они вместе начали обсуждать прошедший день и их ближайшие планы. А потом из динамиков заиграла та самая мелодия. Та мелодия, которую он написал когда-то давно в порыве невероятного вдохновения. Та мелодия, которую он считал самой удачной из всех своих работ. Та мелодия, которой он решил поделиться с другом в день их первой встречи, и та мелодия, которая в конечном итоге позволила им с Винил встретиться. Она заиграла последней из всех, словно знаменуя собой конец их долгих поисков друг друга… Словно давая понять, что выполнила свою задачу и теперь может быть спокойно забыта… Хотя, конечно, она не могла быть просто так забыта. Это было чем-то большим, чем просто песня, и они с Винил это прекрасно осознавали. Они собирались увековечить её, записать на отдельную пластинку и поместить в рамку на стене, на самом видном месте, чтобы никогда её не забыть… Чтобы всегда помнить о том, насколько велика сила надежды и веры в лучшее. Но сейчас они вместе с остальными просто снова слушали эту мелодию — ведь она не могла надоесть. В гостиной воцарилось молчание, и казалось, что даже треск дров в камине стал тише, чтобы не мешать песне разливаться по комнате, заполнять её своим мелодичным звучанием, потрясающим воображение и сердца её слушавших. Мелодия началась со спокойных нот, рассказывая им предысторию их жизней в нейтральной манере — ведь они, в общем-то, совсем не были особенными человеком и пони. Затем музыка стала светлее, и это было отражением их с Винил счастья от найденной цели в жизни. Он стал брони и понял, что любит единорожку — а Винил почувствовала его любовь всем сердцем — и даже граница, разделявшая их миры, не смогла этому помешать. Потом музыка перешла на грустный мотив, стремясь отразить все переживания его и белоснежной единорожки, и когда уже казалось, что мелодия была готова оборваться на трагичной ноте, где-то вдали блеснул лучик надежды — сначала одна нота, затем уже несколько, и ещё, и ещё, пока в конце концов уже целый оркестр из светлых нот не знаменовал собой наступление спокойствия и счастья. И хотя под конец музыка и стала вновь грустной, светлые ноты уверяли всех их в том, что любая печаль — временна, и нужно лишь верить в хорошее, идти к нему в светлое будущее… И на этом мелодия, постепенно стихая, наконец остановилась — а вместе с ней остановились и их с Винил поиски. Осознав всё это, они повернулись друг к другу, тепло улыбаясь. И прежде чем кто-либо из компании смог вставить какое-либо слово, их уста сомкнулись в робком, но как никогда искреннем поцелуе.       «Для тебя, Винил»…