Месть Ивара Бескостного

Ворон кружит, ядовитый холод кусает до костей, ветер развивает маленькие снежные кристаллы, которые вьются на ветру, прилипают к темным туго затянутым волосам Бескостного. Он вечно оборачивается по сторонам, понимая, какую тягостную вещь сотворил. Губы его непрерывно дрожат, будто бы калека пытается о чём-то сказать, видя вдали образ убитого княжича. Он ему мерещится. Все это - обыкновенное ведение. Очередное, нагнанное нитями безумия, сдавливающие глотку Ивара, не позволяющие вдохнуть свежего воздуха, утолить жажду невозможно. Невидимые тиски сдавливали его, оттягивали назад, а каждый шаг, помимо нескончаемой боли, служащей пыткой, давался ему с трудом. Какие-то силы толкали его назад, ветер угнетая окутывал искалеченное тело нового конунга. Он не мог понять, что ему делать, ибо сейчас, все не так гладко, как было ранее. Ивар не мог поступить иначе, ведь так? Жертва стала охотником. Бескостному не оставили выбора. А что теперь? Рогнеда - ощущает дикую боль от потери родного дяди, но ещё большую - узнаёт, кто именно сотворил столь ужасное злодеяние. Ивар входит в помещение, здесь витает аромат смрада, горелых корней, заставляющие морщиться. Бескостный уселся на край деревянной скамьи, видя перед собой лежащего провидца. — Зачем ты явился сюда, маленький Ивар? — Раздался хриплый голос изуродованного мужчины, облаченного во все темное. — Скажи мне, какая судьба меня ждет? Скажи мне, что будет со мной и Рогнедой. — Я вижу, как ты молишь меня о том же, только отнюдь не здесь… *** И ворон кружит на его головой, в то время, как сам он - чует страх. Викинг, пол гнётом серых лучей холодного солнца движется по кровавой тропе, усеянной мертвецами. Тучи сгущаются, все обращается во мрак, раздаётся молния, звучит гром. Полил дождь, тяжёлые капли рухнули на воина, шествующего через мертвое поле. — Провидец? — Звучит его голос, он не дрожит, в его боку сочится рана, слегка шипит от прикосновений. Кровь горными ручейками льётся и будто с грохотом разбиваются о насквозь замёрзшую землю. А вороны-падальщики укрылись за нагими деревьями, дабы полакомиться гнилой плотью умерших. Провидец не поворачивается к нему спиной, а наоборот - отдаляется, вместе с богами. Они покинули это место. И взор его становится мутным. — Скажи нам, что с нами будет! — Выкрикивает Ивар вслед, ощущая, как ломаются его кости, заставляющие рухнуть на землю, задыхаясь от подступающей к горлу крови. *** — Ни Твои костыли, не твой ум, ничто не спасёт тебя от неминуемого. Боги готовятся к пиршеству, дабы встретить своих последних воинов и да наступит смерть Богов, наступит рагнарек! Ивар ощутил страх, холод пробивал его сознание, виски завибрировали, дыхание участилось, практически сбилось, а горячий пар, слетающий с его уст - таял на глазах… Бескостный чувствовал страх. Все то, что он совершил, ведёт к рагнареку. Все то, что случилось - является предвестием. Он окинул провидца потухшими голубыми глазами, возвращаясь обратно в свою ледяную обитель к жене, которую предал своим враньем и предательством. К той, что горюет по дядюшке. Все дни до похорон Олега, Рогнеда просидела в своей спальне, не общаясь ни с братом, ни мужем, который время от времени все же пытался достучаться к возлюбленной. Ей не хотелось делиться с Иваром своей скорбью. Знала, что он не поймет. Знала, что любовь между ней и Олегом казалась конунгу не совсем ясной, а столь долгий траур девушки по усопшему – дикостью, и эти знания послужили замком на ее губах, преградой между ней и Бескостным. То ли от тоски, то ли от отсутствия привычного образа жизни, она часто плохо себя чувствовала и почти никогда не вставала с постели, однако все предположения служанок о болезни опровергала. « Все мы больны смертью. И обречены переживать эту болезнь до самой старости» Черная шаль племянницы усопшего развивалась на ветру. Стеклянные глаза всматривались в мертвое тело дяди с неоспоримой надеждой на то, что он вот-вот поднимется, снова обнимет ее, одарит легким поцелуем в лоб и назовет своим дитям. Черное платье, одетое вопреки обычаям скандинавов, подчеркивало тусклость ее красных, выплаканных глаз. — Ивар… — шепчет она мужу, прикасаясь губами к его плечу, понимая, что, если отпустит его сейчас – упадет от бессилия и скорби. Бескостный лицезрит ее боль, ощущает скорбящую тоску, нависающую над ней, но старательно раз за разом - отводит свой потухший голубой взор в сторону. Священник начинает процессию, громко воспевая песнь о вечной славе и памяти былого князя. Половина присутствующих тут же искривляется в недовольной гримасе. Конунг викингов, легендарный Ивар Бескостный разрешил провести похоронную процессию по всем христианским обычаям, тем же самым подав кость изголодавшимся собакам умершего Бьерна. Рогнеда отчетливо чувствует, как к горлу вновь поступает комок тошноты и подносит тонкую ладонь к губам, в попытке обуздать взъевшийся организм. — Ивар, он не мог умереть сам. Я не верю в это. Не верю в то, о чем твердил тот... Лекарь, если его вообще можно так назвать. – она смотрит на мужа помутневшим взглядом, создавая впечатление, что смотрит не на него, а куда-то сквозь, но уже спустя минуту замолкает, заволновавшись о том, что муж сочтет ее безумной. «Надо держать себя в руках, Рогнеда, надо. Держать. Себя. В. Руках». Сердце Ивара забилось после ее отправляющих сознание слов. Он колеблется, рука обращается в кулак, а в груди кольнуло. Осколки развившейся льдинки впиваются в его грудь, изнуряют, вызывают голод. Голод по тем ощущениям, когда его ничего не гложет. Ничто не мешает и никакой тяжёлый груз, опавший на его плечи - не тянет вниз. Прямиком на морское дно, где он не может промолвить и словечка. Ивар медленно тянет искалеченные ноги к посиневшему телу Олега. Не было другого выбора, он все понимал, с болью в груди, тоской в глазах. Бескостный поджимает губы, скулы обостряются, язык сворачивается. Он пытался вдохнуть побольше воздуха, но не мог. Подобно нечто сдавливает его горло. Подобно он подвергается удушью. Он неуверенно кладёт свою дрожащую руку на стальной клинок, возложенный вместе с князем. Его тело ещё не охладело. Казалось, глаза Олега откроются. Те стеклянные, вещие глаза. Ивар никогда ещё не ощущал столь сильное чувство. Чувство стыда. Стыда перед возлюбленной. Он хотел сбежать, пусть даже его ноги и сломаны. Казалось, в тот момент, калека мог все. И вот, несколько бравых молодцов уже закрывают гроб, готовясь опускать его в вырытую раньше яму. Дроттнинг дрожит, то ли от ужаса, то ли от внезапного осознания ситуации, то ли от холодного, жесткого ветра. — Ивар. — неожиданно серьезно шепчет Рогнеда, касаясь руками лица возлюбленного, заставляя его обратить внимание на свои слова — Пообещай мне, что ты найдешь того, кто это сделал. Пообещай, что отомстишь ему. Пообещай. — Я… Рогнеда. — Теряется он мгновенно, хоть и пытается не выдавать себя. Отравленный привкус металла скользит по шершавому языку, сдавливает глотку, вызывает рвотный рефлекс. Он врет ей. Врет ради блага. — Я… — Если ты меня любишь, Ивар… Пообещай. – прикусывая язык молит она, тут же вливаясь с викингом в нежный поцелуй. – Иначе я умру, ты слышишь? Я умру. То ли от рук убийцы Олега, то ли сама по себе, от грусти и тоски, Ивар, я умру, если ты не пообещаешь. — Я обещаю тебе. Клянусь своим свящённым браслетом. Сказал он так холодно, что в округе все заледенело. Все застыло, как и время. Конечно он найдёт убийцу. Найдёт в кривом отражении. Отомстит? Самому себе? Ивар отводит взгляд, по щеке скользит слеза. Горячая, пылкая слеза. Он сильнее упирается о костыль. Понимая, что уже ничего не изменить. Ничто не вернуть. Все кануло в бездну. Морскую бездну, куда и тянет Бескостного. Кивнув, девушка с трудом отрывается от объятий Бескостного и, удерживая равновесие, делает шаг в сторону гроба — Мне нужно... Нужно попрощаться. Помоги мне, Грейс. – черноволосая служанка подбегает к госпоже, помогая ей держаться на ногах и подводит к гробу. — Прощай, милый – шепчет Неда Олегу, всматриваясь в его закрытые глаза, касаясь кончиками пальцев бледной, холодной кожи. – Прощай... — Олег,я здесь. Олег... Забери его. Забери.. Олег, пожалуйста, дядя... нет!!!! Она дрожит, покрываясь холодным потом, а затем резко распахивает глаза и пробуждается из столь долгого сна, поднимая испуганные глаза на мужа, которого явно разбудила своим криком. Он сидит на уголке кровати, погруженный в свои мысли. Рагнхильд видела, что что-то терзает его душу, однако считала, что всё это связанно с новым бременем правительства. — Ивар.. — тихо, едва различимо шепчет она, прикрывая веки. Когда-то фарфоровое лицо преобрело серый оттенок,раньше оживленные глаза теперь потухли и не выражали почти никаких эмоций. — Обними меня.. — просит она, тут же чувствуя его холодные руки на предплечье. — Я знаю, что нужна тебе, конунг — пытается улыбнуться Неда, сквозь сон прижимаясь к мужу, касаясь его торса тонкими пальцами, чувствуя биение его холодного сердца. — Я знаю... Завтра, на рассвете ты проснешься и снова пойдешь решать свои.. наши дела. Я хочу помочь тебе, но невидимая сила приковывает меня к этой кровати. Я чувствую слабость, которая отягощает меня, не дает дышать. Завтра, как уйдешь.. Возможно меня прокляли? Или отравили? Возможно,я заболела. Приведи ко мне ворожея, пожалуйста. Пусть он скажет, что со мной. Пусть излечит. Боги наказывают меня. Наказывают за то, что я столько лет носила на шее крестик, называла себя христианским именем, а теперь вернулась к ним. Они хотят, чтобы я искупила вину. Только не бросай меня, пожалуйста.. Мне страшно, Ивар. Я хочу обратно. Туда, где нет места опасностям. — в полудреме шепчет она, медленно проваливаясь в глубокий сон, все еще не отпуская Ивара из своих обьятий, словно переживая, что он уйдет к кому-то другому. Когда Рогнеда открыла глаза, Ивара возле нее уже не было. Крепкий сон даже не дал ей почувствовать, как ловко он освободился от ее обьятий и тихо ушел, оставляя девушку одну. — Проснулась наконец — слышит она недовольный голос, и с страхом поворачивает голову. На полу, в самом углу комнаты сидела старая женщина стройного телосложения. На шее старушки красовалось ожерелье из птичьих черепов, на лице - рисунки десятков рун, которые должны защищать от дурного ока. —Я... Кто ты, женщина? И что здесь делаешь?– непонимающе спрашивает Рогнеда, надеясь что все это - новый дурной сон, такой же странный, как и десятки предыдущих — Меня зовут Сага. Конунг Ивар сказал, что к тебе прицепилась какая-то хворь. —Ах.. Ивар.. — Рогнеда потерла пульсирующие виски, припоминая все то, что в полубреде лепетала мужу прошлой ночью — Руны сказали, что ты в безопасности, однако конунг так настаивал на своем, что распорядился своими подопечными, дабы они сами отвезли меня к тебе. И конечно же, неплохо заплатил. У меня попросу не было выбора. Ну, дай-ка я на тебя посмотрю. Старушка медленно поднялась с места, приближаясь к Рогнеде — На мне нет проклятия? — спросила Рогнеда, чувствуя как сморщенные пальцы касаются подбородка, а пристальный взгляд ведуньи впивается в глаза дроттнинг, однако вместо ответа получила лишь смешок. — Кажется, в тебе есть кое-что поинтереснее. Попытайся встать и разденься. Даже не задумываясь, дроттнинг поднялась с места, развязывая шнурки на ночной рубашке, которая уже за несколько мгновений слетает вниз, оставляя девушку совсем обнаженной. Было в этой старушке что-то, что привлекало Рагну, заставляло довериться ей. Возможно, желание избавиться от недуга помутнило ее рассудок, а возможно в глазах ведуньи действительно было что-то завораживающее, что-то родное. В любом случае, девушка засомневалась в правильности принятого Иваром решения лишь заметив пристальный взгляд женщины на своей груди. Шершавые руки коснулись ее живота, слегка надавливая, поднялись выше, причиняя юной девушке дискомфорт. — Когда в последний раз твое лоно кровоточило? — самодовольно спросила Сага, наконец прекратив своеобразный осмотр. — Я не знаю.. Это было еще до.. До того, как я оказалась в Каттегате. Наверное, два полнолуния назад — слегка морщась, отвечает дева, все еще не понимая, что происходит — Можешь одеваться. Передай конунгу, что я не помогу тебе справиться с этим. — Резко, словно ошпаренная кипятком, Сага отвернулась от дроттнинг, направляясь к выходу — Стой! — выкрикнула Неда ей в след, натягивая на себя ночное платье — Ты должна обьясниться. — А королева не должна быть дурой — смеется старушка в ответ, копырсаясь в мешочке, подвешенном у нее на поясе. — Ты носишь дитя в своем чреве, Рагнхильд. Всё, что я могу сделать для тебя это... Но Рагна не слышала. Обескуражена столь неожиданной новостью, она чувствовала лишь то, как громко бьется ее сердце, будто через мгновение оно сломает ее ребра и выпрыгнет из груди, оставив на месте дроттнинг лишь бездыханное тело. Глубоко вдохнув, она положила руку на свой живот, пытаясь понять, что теперь в ней растет новая жизнь. — Как же я раньше.. Не догадалась.. — восторженно прошипела она, поднимая счастливый взгляд на ведунью —... Положи вот это под подушку. Оно защитит дитя от злых духов и заговоров — скептично пробормотала старушка, оставляя на тумбе вырезанную из дерева руну и покидая помещение. Какое-то время Рагнхильд расхаживала по спальне, пытаясь понять, что происходящее с ней - не сон. Пытаясь осознать, что еще немного и она станет матерью. В ее мыслях уже не было дождевых туч и страха смерти, не было скорби и траура. Наверное в этом и заключается непоколебимая колесница судьбы. Смерть всегда влечет за собой жизнь, а жизнь в свою очередь не может существовать без смерти. ---------------------------------------- — Ивар! — окликает Рогнеда мужа, едва заприметив его на небольшом расстоянии. Проходит еще несколько мгновений, как она уже оказывается подле него, оживленно знакомясь с местными торговцами. Неда давно не была такой. Прошло больше недели с порохон Олега,с того времени, как она почти не вставала с кровати и тем более не выходила из конунгского дома. — Нам надо поговорить — наконец говорит она Ивару, поднимая на него свои серые, счастливые глаза. Бескостный оборачивается на нее, поднимая поникший голубой взор. Душа его терзалась в мучениях, боль в груди затвердевала, становилась каменной, тяжелой. Она тяготит вниз, на дно морской бездны, окутанной страданиями и болью. Ибо мстив другим, он обрекает себя на свою же кару. — Не сейчас. — Коротко обрывает Ивар, выпуская тяжелый воздух из своей груди, чувствуя как легкие сжимаются от тягостного ощущения. Ощущения, которое никогда ранее его не поражало. Совесть, его мучала, пытала совесть. Калека не может слышать ее нежного голоса ибо он - напоминает ему о безумии, что пришлось сотворить ему. Тем более, его обременили викинги, твердящие об укреплениях стен Каттегата. — Нет, нам надо поговорить сейчас. И, желательно, без лишних ушей— уже более требовательно обращается девушка к конунгу на русском, прижимая уголки губ — Прошу, это не займет много времени. — Ну хорошо. — Молвит он, вновь тяжко вздыхая, упираясь ручкой о костыль. — Только не здесь. — Кивает он головой ----------------------------- Проходит совсем немного времени, как они наконец-то оказываются наедине, не обременяя себя лишними звуками и ушами. — О чем ты хотела поговорить? Травница помогла тебе или же просто собрала плату, накрутила свою ересь, а потом ушла? — С ухмылкой произносит Бескостный, пытаясь отвлечься от насущных событий. — Нет, Ивар, Сага просила передать тебе, что не сможет ничем помочь — останавливается Неда, взирая на мужа с той же загадочной игривостью, с которой смотрела на него еще в первый год их замужества. — Ну, это неудивительно. — Покачал головой Ивар. — Они и мои ноги когда-то обещали вылечить. Итог ты сама можешь увидеть. Тем не менее, по твоему личику мне виднеется, что чувствуешь ты себя гораздо лучше, нежели чем несколько дней назад. — Да. Да, ты прав, теперь я чувствую себя превосходно — Это не может не радовать. — Бескостный отошел к столику, где находилась шахматная доска, вместе с грезами о завоеваниях Англии и памяти о Альфреде. Но Рогнеда молчит. Прекрасно зная, что он пережил, она больше всего на свете боится посеять в нем недоверие, еще раз изранить его и без того израненое сердце. Рагна берет мужа за руку, чувствуя как к горлу подступает ком, не зная, как выбрать правильные слова, чувствуя на себе его пристальный непонимающий взгляд. — Есть кое-что, что я должна сказать тебе — сглатывает она, сжимая его ладонь, а затем кладет ее себе на живот, поднимая глаза на мужа, наблюдая за сменой его эмоций. —Да, Ивар. Да. Я ношу ребенка. Твоего ребенка, Ивар. Твоего сына До крови прикусив губу, она пытается понять,что он чувствует и почему молчит. Дыхание содрогнулось, он пребывал в недоумении. Диком недоумении. Лицо его сменилось, глаза наполнились удивлением, а темные брови полезли на лоб. Это… Невозможно… Невозможно… Невозможно? Витают различные мысли, сердце бешено колотится, ком подступает к горлу, а рука, покрывающая животик, в котором находится частица… Частица Бескостного. Он сглатывает, пытается отстраниться от всего, мир его поглощает, стены сильно давят. Бескостному не хватает кислорода. Ивар одернул руку, отошел назад. Губы разомкнулись. Он не может поверить в это, особенно после предательства Фрейдис… — Рагна? — Голубые глаза становятся влажными, он еле сдерживает напор слез. Слез воспоминаний о минувшем прошлом, где его обманули. Выжгли клеймо на его израненой груди. Слеза покатилась по щетинистой щеке и с грохотом разбилась о деревянный пол. Он все шагнул к ней навстречу, неуклюже, как и подобает калеки, но сейчас Ивар не ощущал себя таковым. Он прильнул к ее пухлым губам, оставил жаркий поцелуй, полный любви и верности. Пытаясь позабыть тот ужас. — Я люблю тебя… Люблю… Ивар еще не знал, что это начало. Начало конца. *** Время так быстротечно. Все переменчиво, изменяемо. Солнце сменяется серебренной луной, а та - в свою очередь скрывается за полотном дневных сумрак и дарит новый день, который также погибнет. Ветра, несущие зиму, оттепель, осенние дожди. Казалось, он мог наблюдать за всем этим. Лишь моргнуть глазом, не успевая следить за нарастающими событиями. Они не столь насущны. Скорее наступает тоска, тоска по проблемам, которые всегда настигали его. Сейчас трапезный зал был забит, как и раньше. Кто-то грелся у жаровни, наедался сырым мясом, а также холодным пенным элем. Он сидит на троне своего отца, руки его лежат на подлокотнике. Рядом - его любимая жена с уже заметным выпуклым животиком. В руках его виднелась шахматная фигура, которую он забрал, как подарок, с Англии. Тогда, он видел своего отца в последний раз. Ивар поднимает голубой взор, внимательно изучает беззаботных викингов, понимая, что им пора. Пора вступить в очередную войну. Вернуться туда, откуда все началось. И Иаар знал, пора бы избавиться от многих аспектов, таких, как лагерь разбитых русов, находятся подле Каттегата. Только Бескостный не знал, как именно. С Игорем - расставаться он не желал, да и тот был слишком мал, чтобы стать правителем. Хотя, многие вынуждены взрослеть раньше. И Игорь станет одним из тех. Ивар перевел взгляд на Рогнеду, слабо улыбнулся. Глядя в ее глазах, он больше не видел отголоски князя Олега. Уже нет. Пора веять новые союзы. Одним из таковых станет королем всей Норвегии Харальд Прекрасноволосый. Лето сменилось осенью, осень - зимой. Время так быстротечно. Все переменчиво, изменяемо. Солнце сменяется серебренной луной, а та - в свою очередь скрывается за полотном дневных сумрак и дарит новый день, который также погибнет. Ветра, несущие зиму, оттепель, осенние дожди. Казалось, он мог наблюдать за всем этим. Лишь моргнуть глазом, не успевая следить за нарастающими событиями. Они не столь насущны. Скорее наступает тоска, тоска по проблемам, которые всегда настигали его. Сейчас трапезный зал был забит, как и раньше. Кто-то грелся у жаровни, наедался сырым мясом, а также холодным пенным элем. Он сидит на троне своего отца, руки его лежат на подлокотнике. Рядом - его любимая жена с уже заметным выпуклым животиком. Дитя в её чреве стремительно расло, время от времени пиналось, показывая всей Скандинавии свою силу и трудностей матери приносило гораздо меньше, чем счастья обоим родителям. Каттегат наконец обрёл наследника. В руках конунга виднелась шахматная фигура, которую он забрал, как подарок, с Англии еще в то время когда видел своего отца в последний раз. Ивар поднимает голубой взор, внимательно изучает беззаботных викингов, понимая, что им пора. Пора вступить в очередную войну. Вернуться туда, откуда все началось. Прошло больше двух месяцев с тех пор, как они попрощались с лагерем русов на своих берегах и с юным князем. Бескостный до сих пор помнит, как дрожали руки Рогнеды в момент прощания. Как тоскливой улыбкой он смерил их обоих. Формально, регентом государства была его жена, и всё, что не требовало сиеминутного решения действительно было на её с конунгом плечах, остальное же взвалилось на доверенных при тереме людей и самого Игорька, который стремительно рос и познавал мир. Ивар перевел взгляд на Рогнеду, слабо улыбнулся. Глядя в ее глаза, он больше не видел отголоски князя Олега. Уже нет. Пора веять новые союзы. Одним из таковых станет королем всей Норвегии Харальд Прекрасноволосый. *** *** *** *** *** — Ивар? Светало. Небо переворачивалось особенно буйно, переливаясь то кроваво-красной кровью, то розовым румянцем на лице юной девы, то ярко-оранжевым осенним листьям. На промозглой почве лежал свежий снег, холод медленно сковывал Каттегат и его жителей в свои оковы. До Йоля оставалось чуть больше месяца. Их не волновал холод за окном. Греясь под одеялами с шкур животных и наслаждаясь теплом друг друга, они лежали на кровати, только проснувшиеся и наслаждающейся непривычной тишиной. Не желали вставать даже для того, чтобы зажечь свечи, оказавшись в приятном, сладком полумраке. — Тебе снова снилась война? — она аккуратно подносит пальцы к лежащей у нее на груди макушке, запускает их в слегка вьющиеся волосы конунга, мягко прикасаясь к коже головы. — Я думала что до этого далеко, но вот - настал тот день, когда ты уезжаешь к Харальду. Еще немного, наступит весна и ты отправишься в Англию. Что же мы будем делать тут, без тебя? Он не знал, что ответить. Сумрак окутал его разорванную душу, заставлял терзаться, а мысли текли по течению отравленной реки. — Война - она всегда так необходима, так неизбежна. — Тихо шепчет он, чувствуя и тепло и аромат сладкого тела своей возлюбленной. Ивар осторожно касается набухшего животика, чувствуя, как там, в глубокой темноте возрастает его ребенок. Единственный ребенок. Тот, о котором он мечтал и теперь, придется оставить? — Мне придется уехать туда, но я же вернусь. Вернусь с лаврами и захваченными трофеями. Я чувствую, что моя эпопея еще не окончена, она будет длиться до тех пор, пока мы, втроем, не осядем в тихом месте, под рощей. И будем взирать на голубое небо, яркое небо… Неьо, которое не будет нас судить. Судить за ошибки прошлого — Ты ещё не понял, глупый? — Несмотря на тьму, он чувствует в её голосе улыбку — Нет никакого прошлого. Только настоящее и.. — её ладонь мягко ложится сверху на его, немного надавливая на живот — и будущее. А-ах. Чувствуешь?Пинается. Знает, что отец здесь. Говорит "счастливой дороги, папа, возвращайся скорее" Звонкий хохот Рогнеды обволакивает тишину, но не прирывая её,а сливаясь с ней в унисон. Какое-то время они лежат молча, пока Неда не берет слово. — Моя мать не любила меня. Говорят, хотела избавиться. Не помню. Уехала на Русь, когда мне было пару лет от роду. Мой отец умер ещё до моего рождения. Я не знала родительской любви,как и ты, но хочу, чтобы он знал, что это. Или она.. — Я так давно хотел ощутить это мгновение. — Радостно молвит Бескостный притрагиваясь к животику, осторожно поглаживая, ощущая, как зарождается жизнь. Как исцеляет его черную, как смог душу сие мгновение. Ивар,вероятно, никогда прежде не ощущал себя столь счастливым, нежели чем сейчас. Он так не хотел прерывать это мгновение и втайне молил Богов, дабы те остановили время и Бескостный остался бы здесь до конца. — Наш ребенок будет ощущать эту любовь, я обещаю тебе. Жаль, что когда я уеду в Англию… Этого момента, увы, уже не застану. Посему, придется сейчас обдумать то, как мы назовем это чудо. — Он немного тянет паузу, вдыхает побольше воздуха, пытаясь отвлечься от ядовитых мыслей, что корят его за все то, что Ивар совершил. — Быть может, если мальчик, то назовем его Флоки? А если девочка, то без сомнений в честь моей матери. В честь Аслауг. Рогнеда кивает, облизывая губы — Удивительно, не так ли? Когда ты вернешься с Англии, он уже будет тебя ждать, маленький и беззащитный. Я расскажу ему о том, что отец его любит, как только возьму на руки. Чтобы он не думал, что тебя нет или ты его бросил, как оставляют своих детей некоторые мужчины, чтобы его маленькое сердечко об этом не волновалось. И мы будем проводить день за днем в ожидании тебя. А потом ты вернешься, и сам расскажешь ему. И мы наконец будем вместе. Навсегда. Она не прекращала улыбаться, хоть Ивар и знал,что эта улыбка - грустная. Лишь богам известно, что именно может случиться в Англии. И это сьедало дроттнинг изнутри, хоть она и старательно отбрасывала от себя ненужные мысли. За окнами уже во всю расхаживали стражники, приготовив коней и всё необходимое для поездки в Вестфольд — Пора. — с ноткой сожаления в голосе молвит Неда и, медленно поднимаясь, сначала подает мужу костыли, а затем принимается одеваться. — Приезжай скорее, ладно? — поправляет она свои меха, находясь уже на улице,возле лошадей. Зима в этом году началась с жуткого мороза. — Мы будем ждать — Снова показывает ослепительную улыбку и, прильнув к мужу, одаривает его нежным поцелуем. — Я так желаю увидеть его. — Молвит Ивар и искра возгорается в его глазах. Он слабо улыбается, все еще поглаживая ладонью выпуклый животик. И тепло зашивает старые раны на его растерзанной душе. Англия - его цель, отказаться от нее, Бескостный, увы не может. Это тревожит его, ибо остаться здесь, вместе с возлюбленной и своим будущим ребенком. Неважно, кто бы родился, девочка или мальчик. Ивар уже любил его. Он встает на ноги с помощью с костылей, взирая на нее, с такой нежностью? с такой любовью. Выходит наружу, чувствуя приближение холодов, а после - взирает на любимую. — Я вернусь, обязательно вернусь, жди меня. — Улыбается Бескостный, оставляя жгучий поцелуй на ее нежных губах. Веет холодный ветер, окутывающий своим леденящим покрывалом. Снег падает с хмурых небес, олицетворяя пришествие затяжных холодов. Заточенный на окончании костыль скребет слегка сгнивших деревянных досок. Викинги расхаживают в округе, беззаботно разговаривают между собой. Через мгновение пронесется один из северян на двух темных конях, волочивших телегу. Слякоть разбрызгается из стороны в сторону, попадет на играющих вблизи детишек. Послышатся громкие вопли девочек, мечтающих стать воительницами в будущем, но на деле останутся никому не известными домохозяйками. Некогда зажженные ярким голубым огнем глаза, ныне потухли. И не тлеют больше угольки и нет возможности вновь разжечь то пламя. Пламя жизни, пылкости, грубого упрямства. Душа его разорвана на части, но ему уже плевать. Ивар словил на своей ладони снежинку, которая мигом растаяла. Поднял суровый взор и проследовал вперед. Еще несколько лет назад - он сражался здесь, бок о бок с русами, неистовая борьба была тогда. Долгая и затяжная. Только с последним поражением русичей - Ивар принял тягостное решение. Решение, которое навсегда изменила его жизнь. Он перестал бежать от мести своего народа, а встретился с ним лицом к лицу. Король всей Норвегии Харальд Прекрасноволосый - сдержал свое слово и после того, как Ивар вернулся к нему за долгом, тот сделал его конунгом Каттегата. Ивар вернул свой трон, а ведь именно за ним - он следовал столько много лет. За ним и за местью. — Возвращайся в дом. — Кивнул головой Ивар, взирая на нее. — Я… Люблю тебя. — Конунг Ивар. — Молвил вышедший северянин. — Все готово к отправке. — Тогда не станем медлить. — Произносит он в ответ, приближаясь к своей колеснице и, несомненно, не без помощи своих воинов, он поднимается на нее, притрагиваясь к кожаному поводу. Впереди - его ждет встреча с королем. Ивар вновь что-то задумал? Или же это - попытка вернуться в прежнюю жизнь, забыв прошлое? Боги не знают ответа. Как и сам Ивар Бескостный.