Сын короля

«Называй меня Феанаро!» Финвэ отпустил коня и пошел по выложенной белым камнем дорожке. Цвели ясени, выпустила золотые сережки липа. Год шел к середине. Еще один год в Благой земле. Эльдар живут свободно и радостно, стоит на холме Тирион, сын почти вырос - что тебе еще нужно, король нолдор? Отчего, вечно занятый, ты все же ощущаешь пустоту в душе? Куруфинвэ не может сидеть возле тебя все время. У него уже своя жизнь, и нельзя пытаться завладеть ею для своего удовольствия. Ингвэ, друг и соратник в Походе, научи ясности и спокойствию духа! Звонкий голос, приближаясь, плел прозрачно-золотистую мелодию, словно где-то впереди кружился жаворонок. Незамутненная радость звучала в этой песне, простой, как ветер. Вот мелькнула среди стволов фигурка: струятся волосы, трепещет платье, лицо обращено к золотым облакам. Скользит она по дорожке и поет так, словно в мире невозможна печаль. - Кто ты, alatien? - Индис мое имя, король. Жаворонком зовут меня ваниар. - Значит, есть в Амане исцеление горю! У подножия Ойолоссэ не вырос город. Небольшие дома ваниар разбросаны в садах: недалеко друг от друга, но уединенно. Таков и дом Ингвэ, короля эльдар. Стена раздвинута в сад, где-то плещет родничок, обложенный камнями. - Отдайся течению времени Финвэ. Прошлое и так с тобой. Смотри в сегодня, и оно породит доброе завтра. - Мой сын не знает, что его мать ушла навеки. Он был слишком мал, когда это случилось, и я побоялся сказать ему. А теперь не представляю себе, как это сделать. - Скажи правду, Финвэ. Происшедшего не исправишь. И что такое "навеки"? Мир обновится, и мы увидим его таким, каким он должен быть. - А как жить до этого? - Смотри вокруг, доверься fea. Рано или поздно серая вуаль горя упадет с твоих глаз. Пионы качают тяжелыми головами, вздрагивают зайчики на полу, и звонкая песенка долетает из сада. - Кто это, Ингвэ? - Индис, моя родственница. Она идет сюда. Дева, вбежавшая в дом, была подобна Иаванне: в травянисто-зеленом шелке, в венке из руты на золотых волосах. Но вместо мощи Кеметари была в ней искристая легкость. Словно ветерок коснулся листьев - ее шаги, блики света на быстрой воде - ее улыбка. - Приветствую тебя, король нолдор. Вот, возьми, я только что собрала эти ягоды в лесу. Да, прошлое с ним: Мириэль в сером платье и меховом плаще у темного водопада. А сейчас - струи света, песня скворца и улыбающаяся Индис. Можно ли соединить их? - Великие, возможно, мой вопрос нелеп, но мне нужен ответ. Может ли эльда любить двух женщин? Одна из них тенью кружится в снах Мандоса, другая с песней бродит у подножия Ойолоссэ. Я чувствую, что обе дороги мне одинаково. - Fear тянутся друг к другу, Финвэ. Мириэль сама захотела уйти от тебя, а Индис... - участливо смотрят глаза Кеметари. - Иди навстречу новому счастью. - Но не будет у эльда двух жен под небом, - звучит голос Намо. - Пока не покинет светлый мир один из вас, не выйдет из моих чертогов Мириэль, хотя бы она и пожелала этого. - Мириэль хочет вернуться?! - сердце обрывается в груди Финвэ, и не разделить уже надежду и печаль. - Нет, король. Она спокойно плывет в своих грезах. Ты свободен выбирать. Тишина над каменными тронами Маханаксара. Где-то Индис поет свои песни под кронами яблонь. Где-то светящаяся мгла качает Мириэль. Где-то Куруфинвэ гладит шерсть вороного коня, принесшего его в горы. - Я выбираю сущее ныне, Великие. И если ошибаюсь - пусть тяжесть ошибки ляжет на меня одного. Брызги водопада сверкают в траве. Красные ягоды остролиста касаются плеч. - Я люблю тебя, Финвэ, с того мига, как увидела первый раз. Тебя венчали короной Тириона, ты стоял среди ликующей толпы, и я не в силах была отвести от тебя взгляда. - Я не могу забыть Мириэль. - Я и не хочу этого. Вспоминай все радостное, что пережил с ней, и прошлое перестанет быть горьким. А я сделаю светлым твое настоящее. - Есть и Куруфинвэ, Индис. - Его я тоже люблю. Ведь он твой сын. Я хотела бы сама вырастить его, но тогда ты не замечал меня. - Теперь мои глаза открылись, viljalinde. Руки Индис лежат в ладонях короля. Капли сверкают в траве. Сына нет дома, но он уже почувствовал возвращение отца и вот-вот появится. Где же твое прославленное мужество, король нолдор? Куруфинвэ быстро присел на подлокотник кресла и обнял отца. Тонкий, легкий. Руки в заживших ожогах, свежие ссадины на двух пальцах.. - Ты еще подрос за это время, yonja. Быстрая улыбка на губах. - А ты переменился отец. Наверное, у Ингвэ тебе было хорошо. - Да... Пойдем, сядем к окну. Сердце сына бьется под рукой короля. Куруфинвэ, сильный и ловкий, юный мастер - ты все же еще ребенок... - Yonja, я хочу тебе сказать... Наберись твердости... Мама не вернется к нам. Она пожелала покоя Мандоса. Мгновенная дрожь под рукой. Куруфинвэ откинул голову, взгляд ярких глаз стал пронизывающим. - Ты знал это давно? - Да, yonja. Но ты был совсем малышом, и я боялся сказать тебе... - Я это чувствовал. Всегда. Теперь взгляд Куруфинвэ устремлен в никуда. Боль поднимается в нем морским приливом. Но усилием скручивает себя юный нолдо. - Atarinja... пусть мамина комната останется прежней. - Конечно. А ты можешь перебраться в соседнюю с ней. - Нет, я этого не хочу. Пусть все будет, как было. Куруфинвэ застыл, боясь потревожить свою боль. Королю трудно решиться обрушить на него новую весть. - Yonja... в садах ваниар я встретил родственницу Ингвэ. Она согласна стать моей женой. Глаза Куруфинвэ расширились. - Женой?! А мама?!. - Она не вернется. Индис любит тебя, yonja. И ты полюбишь ее, когда узнаешь. Ведь любовь бывает разной. Ты когда-нибудь найдешь себе невесту и оставишь меня... - Никогда! - Не надо. Зачем сковывать себя опрометчивыми словами? Мне будет грустно отдавать тебя юной нис - ведь ты будешь с ней, а для меня останутся крохи твоего внимания. А потом и у тебя родится сын и станет тебе дороже всего... Куруфинвэ молчал, комкая штофное покрывало дивана. Король силой притянул его к себе. - Все пройдет, melin. Надо только перетерпеть. - Можно... я пока уеду? Вороной конь летел над высокими травами. Зеленым огнем горели его глаза, словно у хищника. Раздутые ноздри, заложенные в ярости уши, будто скачет он в бешеную погоню. Уже позади леса Калакирии, цепь озер и отроги Пелор. Неутомим конь из табунов Великого Охотника. Эльда лежал на его спине, обхватив мощную шею, и коня гнало вперед жестокое отчаяние всадника. Когда встали вокруг дебри северного Валинора, конь перешел на шаг. Эльда съехал с его спины на широкие листья дудошника. Розово-белый конский храп коснулся его спины и затылка. Лежащий не шевельнулся, и вороной тихо отошел. Он возвращался ко всаднику в час смешения света, потом еще раз, когда захотел пить - тот был по-прежнему неподвижен. Конь приподнял ногу, чтоб толкнуть эльда копытом, и не решился. Он ходил поодаль, похрустывая невкусной лесной травой и отгоняя любопытных лисиц. Эльда явно ранен и оставлять его было нельзя. Роса упала и высохла под лучами Лаурелин. Птица качнула ветку, рассматривая темный комок у корней. Перламутровка села на черные волосы. Конь насторожился и тревожно заржал. Ему откликнулись с опушки. С красно-гнедого соскочил высокий рыжеволосый всадник. - Куруфинвэ! Ты что, ушибся? Сильные осторожные руки приподняли лежащего. Всадница устроила его у себя на коленях и принялась торопливо ощупывать его руки, ноги, ребра. - Куруфинвэ! Да что с тобой?! Серые нестерпимо яркие глаза плеснули на нее мучительным горем. - Называй меня отныне Феанаро. - Да что случилось?.. Пить хочешь? - Ничего я не хочу. - Перестань. У тебя губы потрескались. Он припал к фляжке, торопливо глотая разведенное водой и вишневым соком вино. И, выронив ее. уткнулся в колени всадницы. Та поглаживала вздрагивающие плечи и растрепанные волосы с терпеливостью взрослой женщины. Кони стояли бок о бок, перекладывая в беспокойстве острые уши. - Ну, тебе полегче? Тут рядом ручеек. Пойдем, умоемся, и расскажешь мне, что у тебя за несчастье. Я никогда раньше не видела, чтобы ты плакал. - И не увидишь. Это последние слезы в жизни. Потому что не может случиться ничего подобного тому... - Чему? Феанаро повернулся к ней. - Нерданель, моя мать Мириэль Сериндэ ушла в чертоги Намо, чтоб не выйти оттуда до конца мира. Я узнал об этом... наверное, два круга света назад. - Действительно, горе твое велико... Так велико, что только глупец станет утешать тебя. - Мой отец Финвэ, король нолдор, берет в жены Индис из ваниар. Он сказал, что та давно любит его. Нерданель молчала. - Я, наверно, вернусь в Тирион... попозже. А потом поеду к Маханаксару и попрошу... проводить меня к маме. Наверное, это будет правильно. Я стоил ей всех сил. А там мы будем вместе. - Давай лучше выйдем из этого леса. Полежи на теплой опушке... Жаль, я не очень-то умею петь слова сна. Но все же постараюсь, чтобы ты отдохнул. Феанаро с горькой иронией глянул на девушку: - Ты не думаешь, что я засну у тебя на коленях и уже не проснусь, как мама? - Полагаю, ты сперва попрощаешься со своим и моим отцом. Когда Феанаро поднял голову с расстеленной куртки, невдалеке горел костер. Пахло горячим хлебом и заваренными травами. - Умойся и поешь. - Я не хочу. -- Ну, выпей отвара. Глоток горячего питья словно растопил что-то внутри. - Отец любит тебя, глупый. Каково будет ему, если ты и в самом деле вдруг уйдешь? - А Индис? - Любовь бывает разная. У моего отца есть мама, я и Лилталотэ. Можно ли высчитывать, кого он любит больше. Одинаково, но по-разному. - Но Индис... - Подожди высказываться, пока не увидишь ее. Вдруг она тебе понравится... Ты ей понравишься наверняка. - Откуда ты знаешь?! - горячий отвар плеснул на колено. - Я знаю тебя. Ешь и поедем к горам. Я, собственно, собиралась поискать там камень для оправы большого зеркала. Может ли по-настоящему радоваться свету тот, кто не блуждал во тьме? Финвэ казалось, что он вновь переживает миг, когда сошел с коня Оромэ у Эзеллохара. Индис Калимэ вошла в его дом, и словно растаяли вечные сумерки в комнатах. Свет и песня - новая королева нолдор. Хотелось делиться радостью со всеми вокруг. Вот только Куруфинвэ... Где раздобыл он черную одежду? Он появился после десяти кругов света, какой-то отстраненный. Лицо осунулось, будто он только что встал после тяжелой раны. - Yonja! Сын дрогнул, но подошел с нарочитым спокойствием. - Мы с Махтаниэн искали лазурит. Король обнял его и почувствовал, как тот напряжен. - Atarinja, я потом зайду к тебе в мастерскую. - Нет уж. Сейчас будем обедать. Индис ступила в комнату в ореоле света: - Melin... О, Куруфинвэ! Она обняла юношу. Тот стоял статуей, даже не расслабил плеч, чтобы женщине было удобнее их обхватить. - Куруфинвэ, nilja, ты, наверное, голоден? Пойдем же к столу. Финвэ придвинул стул сына вплотную к своему. Короля беспокоило, что тот не поднимает глаз от скатерти и даже, кажется, с трудом глотает. - Ты нездоров? Свалился откуда-нибудь? - Нет. Просто... мы недавно поели в доме Фаньявэн. Как привезли камень, так нас посадили обедать. Финвэ притянул к себе сына и быстро ощупал его голову. - Говоришь - не свалился? Откуда же ссадина на затылке? Целый круг света никуда больше не побежишь. Полежи у себя, почитай. Куруфинвэ тронул затылок. Он не помнил, где ударился. Может, зацепило веткой, когда мчался опрометью от города? - Все почти зажило. - Пусть заживет не почти, а совсем. В комнате полумрак, сильно пахнет букет белых лилий на столе. Свиток давно на полу. Шелестит песок в больших часах. Смешался за окном золотой и серебряный свет. Если встать, то придется выйти из комнаты, а этого очень не хочется. А время все тянется; тугое, как вареный сок белокорых деревьев. Томительно ждать, пока оно пройдет Мама ушла давным-давно. Неужели ей не надоело дремать вот в таком сумраке, не захотелось пойти в лес, сбежать по лестнице и окунуть ладони в фонтан? "До конца мира" - это же невообразимое множество переворотов часов. и не таких, как на его полке со свитками, а большущих, какие он видел у мореходов тэлэри. Разве возможно провести их вот так, лежа и глядя в пустоту? Только один раз смешался свет над городом, а он уже измучился, убивая ничем не занятые часы... Приоткрылась дверь. - Хочешь, я спою тебе слова сна, Куруфинвэ? - Называй меня Феанаро. Тирион весь выстроен из белого камня. Мастера тесали и резали плиты, чтобы город радовал взгляд. Но спрятаться от дождя годится и домик из досок, который с друзьями можно сколотить за круг света. Возле бьет из склона холма мощный родник. Старые деревья окружают луг, отгораживая его от города. Феанаро старался ничего не брать из отцовского дома. Даже на дощатую кровать накидал сухой травы и накрыл своим плащом. В углу на столе привинчены тисочки и шлифовальный круг для работы, за домом наскоро сложена печь. Рокко-сурэ не уходит далеко - в любую минуту его могут позвать, чтоб уехать надолго. Финвэ сделал вид, что почти не огорчен фантазией сына. Ребенком тот строил шалаш в саду, а теперь вот соорудил нелепое жилище. Пусть проводит время там, если ему все еще хочется играть в Покинутые земли. Когда же сын все-таки заходил домой, король немедленно сажал его за стол и старался кормить чем-нибудь особенным. Уговаривал отдохнуть в своей комнате. Что за удовольствие валяться на шуршащей сухой траве, если ждет свежая мягкая постель? И пусть сын переоденется. Он что, собрался подкрадываться к оленям во Внешних землях? Феанаро подчинялся, не желая огорчать отца. В комнате Мириэли ни одна вещь не поменяла своего места. Даже обрывки алого шелка оставались приколотыми к раме станка. Мама не убрала их, когда закончила ткать пояс. Феанаро поднимал резную крышку сундука. Зачем ему все это? Нужна кожаная куртка, чтобы искры и брызги металла не обжигали; меховые сапоги и плащ, чтоб взбираться в снега на вершинах гор. Он перебирал шелк, тонкий лен, легкую шерсть. Если бы мама была с ним, он надел бы вот эту рубашку цвета темных роз, вышитый золотыми ветками плащ, стянул гибкую талию узорным поясом... Рокко-сурэ нетерпеливо бьет белым копытом в траву, прижимает уши и вдруг срывается в такой галоп, что всадника заваливает на круп. Кони Финвэ и Мириэли бросаются следом, стараясь настичь; свистит ветер, раздувая волосы и дергая ворот рубашки... Нет, лучше бы он пошел к фонтанам и перед всеми собравшимися там подал маме руку, приглашая танцевать. Плавно скользит королева вокруг опустившегося на колено сына, опираясь кончиками пальцев на его ладонь, и тут же летит с ним в вихре быстрой музыки... Но лицо Мириэли все время нечетко. Финвэ показывал сыну, раскрывая свою память, какой была его мать. Она сидит на камне над темной водой и смотрит на отражения звезд; бежит по полегшим травам, короткое платье развевается вокруг быстрых ног; поднимает обвитую тяжелыми косами голову от шитья. Но сам Феанаро помнил только что-то теплое и мягкое, да еще огромные глаза без блеска, смотревшие сверху нежно и печально... Хорошо. Он наденет вот эту светло-синюю рубашку, выбранную по вороту узором серебра и черни. Отец хочет, чтобы он присутствовал на королевском совете. Опытные мастера уже прислушиваются к неожиданным и метким замечаниям Финвиона. - Nilja, ты готов? Отец ждет тебя, чтобы вместе пойти к фонтанам. Индис, далекая и прекрасная. Ее невозможно представить себе сидящей на пороге шатра или бегущей под холодным дождем. Вокруг нее всегда свет, словно появилась она из росы Лаурелин. Потому и носит он, Феанаро, только черное - в память о матери, пришедшей сюда из мира без света. - Да, tari, я уже иду. - Не убегай сразу после совета, nilja. Отец огорчится, если приглашенные сегодня на ужин не увидят тебя. Феанаро наклоняет голову. Ради отца он вытерпит в этом доме еще круг света. - Феанаро! Ну ты и причудник! Мама сказала, что тебя надо просто нашлепать, как ягненка. Нерданель, одетая по-рабочему, распахнула дверь в хижину и бросила на кровать огромный узел. - Неужели ты не мог просто попросить у кого-нибудь настоящую постель и скатерть? А твои миски я сейчас перебью и принесу тебе хорошие. - Сперва принеси, а то нам придется есть простоквашу из горстей. - Ты и до этого додумаешься. Что ты делаешь? - Попался странный камешек. Когда я его гранил, думал найти в нем звезду. А он вдруг начал скручивать свет в пучок. На что он годится? В глаза Нерданели ударил огненный луч. - Ты ослепил меня, чтобы я не заметила, что на столе у тебя осталась одна сухая корка?.. Подожди, не убирай камень. Это интересно. Луч появляется, когда свет падает вот на эти грани? - Естественно. Получается, что в нем есть что-то вроде трубки для света. - Пожалуй, это не так уж бесполезно. можно же... - Постой. Я уже понял.Такой алый зайчик, падая на стекло или прозрачные камни, придаст им цвет и блеск. - Лучше на воду. Ведь если подсветить этим струи фонтана... - Ну, да! Только надо разобраться, чем он отличается от других. - Сперва поешь, а то высохнешь, как зрелый стручок. - Ты будешь обедать со мной? - Конечно. Я забежала прямо из литейной - видишь, в чем я? Сейчас перекусим, и иди к нам. Будем лить сигнальные колокола. У нас в саду уже полно детей - дожидаются, чтобы первыми позвонить в них. Хлеб еще теплый, варенье в горшочке, свежий маслянистый сыр. Они едят, смеясь и болтая, обмениваясь шлепками по коленям. Сюда не дотягивается золотое видение Индис. - Так и будешь жить в доме, где между досками пола пробивается трава? - Нет, разумеется. Выстрою большой, чтоб было куда пригласить многих. Но сперва кузницу и литейную. Эта печь во дворе не годится для ращения камней. - Зови работать и нас с отцом. А Лилталотэ хочет посадить у себя растение, колючее как связка копий, но дающее удивительно вкусные плоды. Его привезли с запада, и оно прижилось в садах. Нерданель крутит в пальцах кристалл. Алый луч скользит по стене. В жизнь Индис все же вошла печаль. Имя ей было Куруфинвэ Феанаро. Мальчик дичился ее, огорчая отца. Ей, готовой любить весь свет, никак не удавалось найти путь к его напряженной душе. "Да, tari... Нет, tari... Хорошо. Я пойду к себе". И неприступный взгляд темно-серых, светящихся изнутри глаз. Всегда хотелось обнять его, прижать к груди упрямую голову. Но она не решалась. В юном нолдо жила и шевелилась неизбывная печаль, медленно перерождавшаяся во что-то опасное. Если бы Финвэ заметил ее, Индис. раньше! Она вырастила бы его сына, бережной и светлой любовью залечила бы его рану, как она сумела исцелить горе короля. А теперь и не понять, как подступиться к Куруфинвэ. - Nilja, ты опять уходишь? - Я хочу кое-что сделать у себя, tari. - Присядь рядом со мной. Феанаро присел на диван - на расстоянии вытянутой руки, прямой. как свечка. - Я все думаю: что ты ешь, когда по десятку кругов света пропадаешь где-то? Сидишь голодным? - Нет, tari. Я беру у хозяек хлеб и молоко. - Это никуда не годится. Приходи каждый день хотя бы к обеду. Молчание в ответ. - Ногти обломанные, сбитые. Сейчас я это исправлю. Пока Индис подравнивала ногти сыну короля, ей казалось, что в руке у нее сосульки, какие нарастают на сводах самых глубоких подвалов города. - Вот так лучше... Волосы у тебя подрезаны совсем коротко. Кто тебя так остриг? - Нерданель Махтаниэн. - Это не очень красиво. Снова отчужденное молчание. - Ты придешь обедать? - Если отец позовет. Феанаро встал, чуть поклонился и вышел на веранду. Свет скользнул по глыбе льда и бессильно отразился в пространство. Финвэ перехватил сына у выхода. - Куда ты снова убегаешь? - Мы закончили строить мастерскую, надо начинать сушить печи. Король обнял Феанаро, и тот с облегчением положил голову ему на плечо. - Я тебя почти не вижу, yonja. - А ты приходи ко мне! - В твою хижину? Честное слово, в Походе мы строили лучшие дома. Феанаро рассмеялся: - Это пока. Потом у меня будет дом не хуже, чем у других, вот увидишь. - И ты совсем бросишь меня? Финвэ сказал это и тут же испугался - глаза сына блеснули отчаянно. -Никогда, atarinja! - Ну-ну! - король поспешил успокоить его, переведя все в шутку. - Я же вижу, сколько девочек на праздниках не сводят с тебя глаз. Феанаро равнодушно пожал плечами: - Да? Ну а мне-то что? - Однажды какая-нибудь возьмет тебя за руку и уведет еще дальше. Но я не буду в обиде на нее. Ведь в моем доме прибавится гостей. - Atarinja, я скоро уеду надолго. - Куда ты собрался? - К Ауле. Я хочу узнать у него... Мне пришла одна мысль. - Что за мысль, yonja?.. Давай присядем и поговорим подробнее. - Я, кажется. понял, как растут кристаллы. У них внутри есть какие-то линии, по которым они выстраиваются. И я хочу научиться управлять этими линиями, чтобы камень рождался не какой попало, а замысленный мной. Мы с Нерданелью уже пробовали менять окраску камней, но пока что вырастают либо уродцы, либо мутные и некрасивые. - Хорошо, yonja. Только не убегай пока. Пообедаем вместе, и я схожу к тебе - посмотреть, что вы с Махтаниэн творите. А когда вернешься от Ауле, попробуем сделать расплав вместе. Дом Великого Кователя врезан в склон высокой горы. У огромного портала - строй древних вязов и жесткая метельчатая трава. За обширным залом начинается коридор, ведущий в глубь земли. На стенах его нашли себе место все минералы Арды. Красный и серый гранит - мускулы тверди, сверкающие кварцевые кости и еще множество пород, дающих стойкость фундаменту мира. Ауле встретил приехавших нолдор, словно только что оторвавшись от работы. Безрукавка из тонкой замши облегала могучий торс, кожаные штаны усеивали пятнышки окалины, темные волосы стянуты обручем вокруг лба. С высоты своего роста глянул повелитель огня и камня на гостей золотистыми веселыми глазами. - Рад видеть вас. А ты, Куруфинвэ Феанаро, мог бы заезжать и чаще. Бесконечная лестница уводила все ниже в недра. Из глубины впереди слышался грохот, накатывали волны жара. Феанаро шагал по ступеням рядом с Великим Кователем. Нерданель, тоже одетая в кожаные доспехи литейщика, держалась за спиной Финвиона. И с площадки им открылось оранжевое бурлящее озеро. - Смотрите, юные нолдор. Здесь, разогретые огненным сердцем Арды, кипят слагающие ее вещества. Они растекаются в трещины остывших пород и порождают всевозможные кристаллы. От многого зависит, станет ли капля расплава изумрудом или куском сине-зеленого корунда. Легкое устремляется вверх, создавая линии роста, тяжелое ограничивает его порыв. Густая масса внизу клокотала, вздувая пузыри. Феанаро ступил на самый край и бросил платок. Лоскуток полотна вспыхнул. На поверхность озера упал лишь неощутимый пепел. - В наших печах жар куда слабее. Как разогреть вещество, чтобы оно стало таким однородным? Может, подавать в огонь больше воздуха? - Мои горны греет сам Подземный огонь. Думай, как заставить уголь пылать жарче... Но не стой так близко к обрыву. Даже я не успею подхватить тебя, если покачнешься, заглядевшись на огненный круговорот веществ. Феанаро чуть улыбнулся и отступил на шаг. Феанаро потер глаза: - Я, кажется, совсем ослеп, рассматривая эти кристаллы. Перед на столе громоздился сверкающий ворох. - Я тоже... - Нерданель встала и потянулась всем своим гибким сильным телом. - Но надумала пока, что расплаву не обязательно сильно кипеть. Пусть, перемешанный, он остывает спокойно. Даже тигель надо ставить так, чтоб он не качнулся. - Верно! Вот отчего муть - от встряхивания тигля!.. Но все же сперва расплав должен стать совсем жидким. Да и как добиться, чтобы остывал он без резких охлаждений? - Позвать помощников, и пусть качают меха наперемену. - Это быстро всем надоест. И в первую очередь - мне... Пойдем посидим под деревьями. У подножия горы бил родничок, и вокруг него цвели желтые калужницы. Феанаро упал навзничь и заложил руки за голову. Поясок отвис на втянувшемся под ребра животе. Юноша забылся дремотой. Мешались перед ним видения огненного жерла Арды и пустынных равнин Внешних земель, а взгляд был устремлен на бегущую по песку воду. Стебелек травы то сгибался под напором родниковой струи, то, пересиливая ее, выпрямлялся. Вдруг Феанаро резко вскочил на колени, сорвал стебелек, черкнул им по песку - тот сразу сломался - выдернул толстый початок розового цветка и принялся что-то рисовать. - Нерданель, у тебя бумага с собой? - Нет, конечно. А что? - Ладно... - он провел несколько линий, загладил их ладонью, нарисовал другие. - Что это у тебя? - Понимаешь... Вода - она течет и толкает. Сильно. Если сделать мельничное колесо с широкими лопастями, крутиться оно будет мощно. А на вал ступицы насадить другое, маленькое, со множеством крыльев, и заключить в трубу. Пусть это маленькое колесо гонит воздух в горн! Нерданель наклонилась над чертежом: - А как... - Подожди! Надо сделать колесики, передающие движение одно другому, и вал можно поставить вертикально. - Молодец! - девушка поцеловала его в щеку. Феанаро торопливо утерся ладонью, продолжая чертить. - Вот такое колесо, а над ним другое, поменьше. И крыльчатка завертится еще быстрее! Удары выбивали белые и красные искры из куска металла. Вала и нолдо наперемену опускали молоты на светящуюся поковку. Нерданель, сидя в углу, быстро набрасывала на листе две обнаженные по пояс фигуры: мощного Ауле и гибкого Феанаро. Клещи опустили круглый кусок света в воду, пар с шипением метнулся к потолку. Еще парящая поковка легла на верстак. - Это уже готово к работе. Твой механизм, Феанаро, сам отшлифует зубцы. - Спасибо за помощь, Великий Кователь! - Что ты рисовала в кузнице, Нерданель? - Тебя и Ауле. Рядом вы были удивительно красивы. Смотри, какие толстые мышцы на руках валы, как блестит на них отсвет огня. И ты - белокожий, быстрый, как волна, рисунок мышц под кожей четок и неуловим одновременно... - И что, по-твоему, красивее? - Феанаро отправил в рот кусок копченого мяса. - Красивее? Что за вопрос? Ты можешь сказать, кто красивее: конь или олень? И тем более: конь или стриж? Все можно сравнивать лишь по отдельным качествам. А главное, интересен был именно контраст. Есть вещи очень разные, но равные по значению. Так и эльдар: пусть различаются видом и характером, но равняются в...В воплощении себя в жизнь, что ли... Ну, представь себе, что все в Тирионе точь в точь похожи на тебя. Или на меня. Интересно было бы жить в таком городе? Феанаро расхохотался: - Ужасно увлекательно! Все нисси окунают нэри в фонтаны и причесывают, закрутив им руки за спину! - А нэри швыряют нисси в волосы репьи, называют линючими кошками и овцами. Думаю, через круг света город опустел бы, потому что каждый побежал бы из него в свою сторону! - Я бы остался. Мне все равно, когда ты меня бранишь. - Ах, все равно?! - Нет-нет! Я неправильно сказал. Я очень уважаю твои замечания... если еще не поел. Вот, когда буду сыт, можешь хоть задушить... Опять ошибся! Когда сделаю воздуходувку к горну и печи и выращу камни. - Какой ты еще ребенок! Силен как вала, а сам... - Как вала? Значит, ты уже не сможешь катать меня по траве! - Смогу и еще как! Белая и смугловатая ладони обхватили друг друга. С полминуты упертые в стол локти вздрагивали от напряжения, а потом рука Нерданели оказалась прижатой к скатерти. Но Феанаро вдруг прищурился гневно: - Ты поддалась! Мне этого не надо! - Ну, поддалась чуть-чуть. Мне просто надоело бороться. Тебе ведь еще долго расти, и ты, конечно, станешь сильнее, раз уже сейчас почти одолел меня. Холодный блеск в серых глазах погас. Феанаро взял еще кусочек мяса, мазнул его острым соусом. - Мама не стала бы бороться со мной на локтях. Но сказала бы также... Давай на обратном пути в Тирион сделаем круг на юг? Хочется проехаться подальше. Ветер гнал волны по созревающим полям. Феанаро, сидя на березовой опушке, рассматривал василек. - Знаешь, ведь ростом олвар управляют те же законы, что и кристаллами. Смотри: вот центр и лучи от него. Те звезды в изумрудах - они порождены вот этими линиями. Он провел пальцем по лепесткам. - Я не сомневаюсь. Олвар берут нужное себе из земли, то есть те же вещества, что слагают камни. - Как у тебя все просто получается! - Феанаро стегнул Нерданель по спине цветком. - Почему же тогда олвар не тверды, как камень? - Наверное, потому, что построены из легких веществ и заключают в себе воду... Недотрога из пальцев девушки плюнула ему у нос семенами. Он дернулся было вскочить, но тут же отвлекся на другой цветок. - Зато не бывает кристаллов с пятилучевой симметрией, а пятилепестковых цветков множество... Тень упала на сидящих на траве нолдор. Они подняли головы. - Приветствуем тебя, Кеметари. - Что завело друзей Ауле в мои поля и сады? Иаванна рассматривала их зелеными, полными доброго внимания глазами. Платье валиэ было сплошь заткано золотом по светло-коричневому, в венке кос качались ягоды боярышника. - Просто мы не спешим домой, - ответил Феанаро. Иаванна, наклонившись, поставила его на ноги и сильной ладонью пригладила черные волосы. - Ты почти вырос, сын короля нолдор. Когда-то я благословила брак твоих родителей и твое рождение. Я не умею предвидеть судьбы, но чувствую, как бьются в тебе неизмеренные еще силы. Я рада, что ты есть в этом мире. Кеметари также легко подняла Нерданель. - И ты сильна, полна жизни и красива, дочь Аулендила. Великий Кователь приветствовал твое появление на свет. Хотя оба вы заняты делами огня и металла, но и я люблю вас. Что-то предчувствую, связанное с вами. Нечто великое и прекрасное принесете вы в Арду. Валиэ прижала их обоих к своей тугой груди и шагнула в поле. Колосья расступались перед Матерью Живого, а она, такая же могучая, как Ауле, скользила между ними, не задевая ни одного стебля. Дом на поляне строился с размахом: большой зал, чтобы беседовать с гостями и помощниками, которых у Феанаро все прибавлялось; две террасы, на втором этаже комнаты для тех, кто остается надолго. Но сам будущий хозяин перетащил дощатую кровать в мастерскую. На ней он отдыхал пару часов и снова хватался за работу. Финвэ приезжал, смотрел на непотухающие печи, на горы измельченной руды, а потом хватал сына в охапку и сажал на холку своего коня. Феанаро пытался вырваться, требовал дать ему хотя бы смыть с рук сажу. Конь, скосив глаза, пускался галопом к городу. В доме у башни царила Индис. Ее присутствие было ощутимо издали, как тепло камина. И Феанаро, только что смеявшийся и вертевший головой так, что волосы его хлестали короля по лицу, замирал, сжимался настороженно. Потом он, переодетый в цветное, богато украшенное, выходил к общему столу и садился слева от короля. Индис с улыбкой подкладывала сыну Мириэли самое вкусное, но никогда не получала от него ничего, кроме холодно-вежливой благодарности. Королеве казалось, что она недостаточно добра и внимательна к нему. Нерданель положила на стол овальный, одетый чешуей плод. Нежный, но сильный запах сразу перебил привкус дыма в воздухе. - Это посылает тебе Лилталотэ и просит поцеловать три раза в благодарность за садовые ножи. - Ну, целуй поскорее и покажи, как потрошить эту растительную ящерицу. Вскоре они дочиста выкусывали кисло-сладкую мякоть от самой кожуры. - Как тебе показалась ящерица моей сестренки? - Но персики вкуснее! - Феанаро улыбнулся задорно. - Я принесу еще пару, а ты отвези их своему отцу. - Он сам скоро приедет сюда. Нерданель сжала в кулаке пучок кожурок. - Я бы на твоем месте все же постаралась подружиться с Индис. Хотя бы, чтобы не огорчать Финвэ. - Ты сперва окажись на моем месте, а тогда... Вот тебе и возможность. Индис, почему-то одетая в длинное платье, соскочила со спины серебристо-серой кобылы. - Иди, встреть королеву. - Ну, нет! Вот тебе мое место, - Феанаро за руку перетащил Нерданель на свой стул, а сам выскользнул в окно. Индис приоткрыла дверь. - Приветствую королеву. - Приветствую юную мастерицу. - Феанаро нет дома? - Наверное, он ушел в мастерскую. - Дверь там закрыта. Ты не возражаешь, если я подожду его здесь? - Как я могу возражать? Я не хозяйка в этом доме. Индис глянула на девушку лучезарными синими глазами. - Но ты дружишь с Феанаро. Может быть, ты скажешь мне, что заставляет его жить в этой лачуге и... избегать меня? Нерданель посмотрела на чешуйчатые корки. - Он не хочет, чтобы кто-то занимал место его матери. - Разве я пытаюсь сделать такую глупость? Я люблю его и ничего не требую взамен. Ведь не бегает же он ото всех женщин? Пусть и ко мне относится, как к любой другой. Большего мне не надо. - Ты - не другая, Индис. Ты - жена его отца. Наверное, впервые в жизни на глаза прекрасной ваниэ навернулись слезы. - Что же мне сделать, чтобы Феанаро перестал дичиться? Я всего лишь поделилась своей любовью с королем, и это принесло Финвэ счастье. Я хочу того же и его сыну. Неужели он никогда не поймет этого? - Феанаро, наверное, единственный, кто полностью понимает, что такое "никогда". Я видела, как Феанаро смотрел на женщин, играющих со своими малышами. Мир переменится, в нем исчезнет всякое горе, но в его жизни такого уже не будет ,действительно, никогда. - Как жаль, что он не достался мне малышом!.. Нерданель, nilja, я вижу, что ты умна не по годам. Попробуй объяснить ему... Я надеюсь, что время все же помирит нас с ним. Прощай, я еду в город. И постараюсь стать еще внимательнее к Феанаро. - Я помогу тебе сесть на коня, королева. Над новым домом возводили крышу. Феанаро, просидевший за волочильным станком чуть ли не два круга света подряд, лазал по стропилам вместе с мастерами. Любым ремеслом он овладевал мгновенно и желал участвовать в каждом этапе строительства. На доски укладывали черепицу из полупрозрачного голубого стекла. Хрупкие на вид, эти пластины нельзя было разбить молотком. - Феанаро, твой отец едет! И с ним еще кто-то. Кажется, королева... Нога вскочившего юноши скользнула по плитке. Сидевший рядом кровельщик не успел схватить его за руку. Финвэ бросился к лежащему на траве сыну. Тот оперся на руки и попытался встать. Тут же испарина выступила у него на лбу, губы посерели... - Халлвэн, помоги! - крикнул король своей спутнице. Та подхватила Феанаро, помогая устроить его лежа. - Кто надоумил тебя лазать по верхотуре, не привязавшись веревкой? - высокая нолдэ гневалась со слезами на глазах. - Король, он же сломал ногу! А я-то думала порадовать своими колокольчиками... Ну-ка, дыши! Лучше стони, пока тебе не помогут. - Yonja, ну как же ты так... - король торопливо поцеловал сына. Феанаро отпустил прикушенную губу: - Atarinja, ну, ушиб колено, подумаешь. Оглянуться не успею, как заживет... - А ну, молчи, озорник! - Халлвэн подсунула ему под голову свою свернутую куртку. - Все мальчишки одинаковые... Стони, говорю тебе, храбрец непутевый!.. И помощники у тебя такие же - до сих пор никто не догадался бежать за владеющим искусством исцеления! Нолдэ явно была стеклоделом - руки ее покрывали мелкие ожоги и пятна от кислот. Она гладила Феанаро по щеке, по голове, продолжая, однако, смотреть на него с хорошо отрепетированным гневом. Юному мастеру, несмотря на боль, стало смешно. - Халлвэн, зачем меня так бранить? Разве я нарочно упал? - С вами, мальчишками, только так и надо. Иначе не останется времени на работу - только и будешь перевязывать ожоги и порезы. Я на своих учеников прямо сразу забранюсь - они делаются осторожнее. - И никто не обжигается? - Как бы не так! Горшок меда уходит на их руки и носы! - Ты ехала ко мне? - Хотела посмотреть, как ты окрашиваешь стекло. И вот, привезла колокольчики, чтобы повесить их на веранде. Ветер будет наигрывать на них каждый раз новую мелодию... А ты вон что устроил! Будь ты моим сыном - до цветения садов смотрел бы в окошко! Финвэ, гладя ладонь Феанаро, поглядывал на строгую мастерицу с благодарностью. Сына надо было побранить и как-то наказать, но король просто не умел этого сделать. - Покажи колокольчики, Халлвэн. Стекло ртутно блестело снаружи. Феанаро чуть качнул рукой, серебряный язычок коснулся боевого кольца, и тихий звук поплыл над поляной. Не был он весел, не был печален - что-то далекое, неясное, радостно-тревожное прозвучало в песне стекла и металла. Другой колокольчик зазвенел голосом пониже, словно ожидаемое приблизилось. - Нравится? - Да... Высота звука от чего больше зависит: от диаметра кольца или толщины стенок? - Диаметра кольца, конечно... Ты только не прикидывайся, что тебе не больно! Король, в кровать его - и дверь на палку... Элениэн, serme, наконец-то! Нолдэ-врачевательница встала на колени рядом с Феанаро и быстро провела ладонью ниже его левого колена. Тот невольно сжал в пальцах траву - показалось, что кости не больно, но ощутимо шевельнулись. - Serme, займись им скорее! Когда плачут, плохо; а когда вот так молчат - еще страшнее... - Сейчас, Халлвэн. Отойди пока и помолчи. И ты, король. Закрой глаза, Феанаро, и вспомни что-нибудь спокойное. - Халлвэн, приезжай когда созреют яблоки. А колокольчики оставь, я их обязательно повешу. - Тебе велели молчать, озорнику! - Да, yonja, усни скорее. Мне ведь тоже больно. Феанаро отдался рукам и голосу Элениэн. Плотные занавеси на окне. Раненому положено как можно больше спать. Если не спишь, то в ноге начинает пульсировать боль. Когда очнулся первый раз, показалось, что снова только что ударился. Даже губу прикусил до крови. Хотел позвать отца, но вспомнил об Индис и терпел, пока не пришла Элениэн. Снова сон и пробуждение. Боль теперь появляется, если неловко шевельнешь толстой, как бревно, ногой. И начинает тихонько постукивать: я здесь и жду следующего движения... Феанаро улыбнулся. Отец пришел явно с целью его поругать, а вместо этого играл с ним в шашки не меньше трех часов. Потом спохватился, обещал долго не выпускать из дому и стал поить бульоном с ложки. Это было смешно: словно снова стал совсем маленьким. Проснувшись в следующий раз, он взял у отца чашку и выпил пахнущий пряностями отвар, а есть творог с медом отказался. Элениэн, узнав об этом, щелкнула его по носу и впихнула несколько ложек. Кости должны из чего-то расти, сказала она. Да, все строится из чего-то. Надо только подобрать вещества так, чтобы росло нужное... - Феанаро, ты не спишь? Индис: гибкая, золотистая. В руках подносик с какой-то едой, глаза издали гладят ласковым теплом. - Нога не болит? - Нет, tari. - Тогда я тебя сначала причешу. Не двигайся, я сама подложу еще подушку. Она, осторожно придерживая, разбирает спутанные пряди, потом сплетает их в косу и перевязывает голубой тесьмой. - Тебе удобно будет так лежать? - Спасибо, tari. Теперь ее легкие пальцы снимают повязку с левого локтя, черпают из баночки зеленоватую мазь, скользят по кровавой корке. - Не больно? - Нет, tari. На тарелке куски морской рыбы, посыпанные зеленью. Индис готова класть их прямо в рот раненому и уже цепляет ложкой один... - Я сам, tari. Королева отобрала пустую тарелку, сделал было шаг к двери и вдруг поставила подносик на стол. Феанаро даже не успел ничего подумать - Индис, присев на кровать, прижала его к себе. - Глупый, упрямый, несчастный мальчик! Я люблю твоего отца и тебя. Очнись же от пережитого горя! Неужели ты так и будешь жить с холодным камнем в душе? Он причиняет тебе боль. Открой его свету, и пусть он, наконец, растает! Ни я, ни Финвэ не можем быть счастливы, пока ты ходишь в этой черной холстине и прячешься в своей хижине. Или, - она, обхватив ладонями лицо юноши, повернула его к себе, - мне уйти от короля? - Нет, tari, - Феанаро высвободился из ее рук. - Это будет еще хуже. Слеза упала на его руку. Феанаро вздрогнул и закусил губу. Жена его отца плакала над ним, требуя невозможного. Напрасно Нерданель отговорила его тогда ехать к Намо... Но, разве что-то упущено? Это можно сделать прямо сейчас. Пусть только кто-нибудь поможет взобраться на спину Рокко-сурэ... - Не надо, tari. Если тебе и отцу хорошо вместе... пусть так и остается. - Ты ведь не сердишься на меня? Не будешь больше шарахаться за дверь, когда я прохожу по дому? Прятаться в саду, чтобы не встретиться со мной? Я не требую любить меня. Смотри на меня как на любую другую, melin! Как на сестру отца, как на хорошую знакомую. Феанаро медленно кивнул. - Ну и хорошо! - она быстро поцеловала его. - Отдыхай. После смешения света я помогу тебе умыться, а ужином тебя накормит отец. Элениэн говорит, что кости у тебя уже схватились, скоро снова встанешь на ноги. Помочь уснуть? - Я сам смогу, спасибо... Индис. Серебристые ивы под мелким дождем... Узнаешь ли ты своего Феанаро, amme? Постарайся вспомнить его. Здесь он лишний. Не будет у короля сына - не будет и огорчений, которые он причиняет. А задуманные рукодельные камни... Кто-нибудь другой добьется успеха. Снова колыхнула воздух открывшаяся дверь. Феанаро опустил ресницы... Но это же не Индис! - Лежишь и думаешь о чем-то мрачном, как пещера? - Нерданель сунула в его ладонь мохнатый абрикос. - Откуда ты это взяла? - О чем еще можно думать в кровати с больной ногой? Сильно болит? - Почти не чувствую. Наверное, смогу и стоять. - Разве что на голове! - щипцы в ее руке раскусили абрикосовую косточку. - Крышу тебе покрыли и собираются штукатурить стены. Я возьму и нарисую на лестнице вершины Пелор - как они видятся из Валмара. Не понравится - замажем. - Понравится. Не мне, так другим... Нерданель, позови Рокко-сурэ и помоги мне на него сесть. - Куда ты собрался ехать? Разболтаешь ногу - тебя снова усыпят на четыре круга света. - Я хочу уехать... совсем. Нерданель замерла с недоеденным абрикосом в кулаке. - Да. Потому что... - Потому что ты потихоньку сходишь с ума! Подумай, что будет с твоим отцом? Ты когда-то говорил мне, что чувствуешь вину перед Мириэлью. Но твоя мать родила тебя, не спрашивая твоего согласия. А что же ты не сказал Финвэ тогда прямо сразу: не хочу другой женщины в доме? Король поступился бы любовью ради тебя! Но ты не возражал... Могу представить себе, как кивнул гордо: пусть приезжает Индис. Теперь же не выдержал взятого на себя долга?! И оставишь отцу навеки реальную вину перед тобой?!. Ты что, плачешь? - Я не умею плакать. Разучился тогда... в лесу. Ты говоришь правду. Я глупый ребенок, который забыл собственные слова. Ты выбила из меня эту дурь навсегда. Дай мне щипцы. Феанаро вдруг стиснул стальными губками свое левое запястье. - Ты что делаешь?! Он посмотрел на затекающие кровью ссадины. - Чтобы запомнить, как надо правильно думать. Хочешь поиграть в шашки? - Феанаро, сколько красивых штук валяется у тебя возле стенки! - Лилталотэ сгребла в подол зеленые и розовые камешки. - Это просто мусор. Зачем он тебе? - Выложу клумбу... Что ты сейчас делаешь? - Золотую нитку для вышивания. - Можно, я покручу?.. А ты знаешь, что у тебя скоро будет сестренка? - Знаю. - Радуешься? - Ну, да... Не дергай ручку, оборвешь проволоку. Тянуть надо плавно. - Нет, ты плохо радуешься. - Что, мне пойти, попрыгать на травке? - Если бы у меня была младшая сестренка, я бы, знаешь, как радовалась?!. А то Нерданель старше, она все умеет А младшей я бы помогала... играла бы с ней... - Лучше оставь станок. Нитка должна быть ровной. - Нет, я еще покручу... Я бы ее на дерево подсаживала, учила бы в мяч играть. А когда все танцуют, посадила бы ее себе на плечи. Она бы воображала, что такая большая, и смеялась бы... Девочка не видела, как странно смотрит перед собой Феанаро. Губы его вздрагивали, словно от желания улыбнуться, а в глазах стыла горечь. Он резко себя одернул. - Лилталотэ, а как растут эти твои фрукты в чешуе? - Хорошо! Я тебе еще принесу! Только незрелыми их есть нельзя - весь рот обожгут. И вообще: еще два раза соберут урожай, и я поеду к Иаванне, учиться воспитывать олвар. Ты то, что тебе не нужно, далеко не выбрасывай. Я буду приезжать и забирать у тебя камешки для сада. - Сколько хочешь. Я чувствую: тут скоро наберется гора всякой ерунды. - Да ты не огорчайся, что у тебя не получается. Сходи погуляй - и мысли придут. Так папа всегда делает. Феанаро вдруг обнял девочку: - Правильно! Сейчас я домотаю шпулю, а ты позови сестру, и мы поедем куда-нибудь. - А куда? - Лилталотэ поддерживала наполненный камешками подол. - Куда Рокко-сурэ захочет. Девочка рассмеялась и побежала через поляну к городу. Финвэ вскочил навстречу вбежавшей Олорэ. - Что... - А то, что у тебя замечательная дочка, король!.. Не спеши так, она теперь никуда не денется! Индис сидела на постели, рассматривая маленькое личико, выглядывающее из пеленки. Она вскинула на Финвэ сияющий взгляд: - У нее черные волосы, как и у тебя, melin! - Индис! Финвэ смотрел на разрумянившееся лицо жены и чувствовал, как тревогу из души вытесняет жаркая радость. - Индис, я... позволь преподнести тебе подарок. - А дочке? - лукаво спросила Олорэ. - Дочке я дарю имя, в котором соединились имена ее родителей. Пусть зовется она Финдис Калимэ! Королева засмеялась и подала ребенка мужу. Девочка приоткрыла темно-синие глаза, чмокнула и снова зажмурилась. Индис приложила к груди широкое ожерелье из алых камней и золотых листьев остролиста. - Я надену его попозже, melin. Сейчас оно помешает мне покормить малышку. Сбросив с плеча рубашку, королева поднесла ребенка к своей белой полной груди. - Melde, ты выглядишь такой свежей, словно совсем не устала... Олорэ рассмеялась: - Твоя дочка так торопилась увидеть отца, что совсем не задала нам работы. Теперь она немного поспит, а я принесу вам поесть. Все же маме не следует вставать с постели до нового смешения света, как бы бодро она себя не чувствовала. - Индис! - Финвэ обнял жену. - Melin, ты, видно, волновался, словно я собиралась вскарабкаться на скальную стену. Видишь - все хорошо, и все счастливы... а где Феанаро? Олорэ приоткрыла дверь, подталкивая в спину сына короля. Тот был одет в синюю рубашку, волосы поддерживал серебряный обруч. - Tari... Индис, я принес тебе подарок... за то, что у меня есть сестра. - Ну, подойди же, nilja! - королева поцеловала его. - А теперь посмотри на сестренку. Может, она и не стоит твоего подарка? Финвэ рассмеялся, но лицо его сына вспыхнуло. Феанаро наклонился над колыбелью и тут же выпрямился. - Ты не хочешь взять ее на руки? - Я боюсь. Она такая маленькая... - И ты был не больше, когда Алассаннэ подала мне тебя, - Финвэ погладил сына по спине. Феанаро коротко вздохнул и повернулся к королеве: - Индис, в этом камне две звезды: синяя и розовая. Когда ты будешь поворачивать ладонь, они станут меняться местами. Королева надела на палец перстень: камень с крупную ягоду клубники в тонком золотом плетении. - Наклонитесь ко мне по очереди, чтобы я могла поцеловать вас, не вставая, и идите. Я отдохну немного.