Осколок Карна

*** Стало тихо, и в этой тишине слова Бриза показались ему самому окончательными. Будто последними. А Малика рассмеялась — зло и хрипло. — А я думала, в этой маленькой голове есть мозги. Что ты несешь? Полетишь к нему сам? Полетишь один? И что толку. Если Ламмар устроил катастрофу, он просто пытается выманить нового Короля Ужаса. Потому что только Король Ужаса и может ему противостоять. А новый король так же помешан на тебе, как и Лир. И ты думаешь, что я тебя отпущу? Бриз все это понимал. Но понимал и другое. Именно такой — загнанный в угол, раненый — Ламмар был намного опаснее. Он был одержим властью, контролем. И готов на все, чтобы этот контроль вернуть. — Именно поэтому я и должен к нему лететь, — тихо сказал Бриз. — Если он действительно устроил катастрофу… он ведь не остановится. Он будет продолжать, пока кто-то из нас не появится. — И ты хочешь дать ему желаемое? — Малика презрительно фыркнула. — Ты? После того, что он сделал с твоим другом. После того, как он превратил Лира в ребенка. После того, как держал в заложниках твоего сына. Скажи, мальчик, у тебя совсем нет ни воли, ни гордости? Она хотела разозлить его, била по больному. И было бы легко поддаться. Бриз ненавидел Ламмара. Ненавидел за обман, за все, что Ламмар сделал. Но толку было от этой ненависти. — Что еще мы можем сделать? — тихо спросил Бриз. — Ты забрал у него Калема. Ламмар потерял нечто важное, он ранен… — в глазах Малики горела одержимость, жажда вцепиться Ламмару в горло и не отпускать. Малика чувствовала слабость, как чуют хищники кровь в воздухе. — Вы правда не понимаете? — спросил Бриз. — Мы тоже… потеряли нечто важное. Лир не вернется. Я его не верну. Лэ не справится. Ни один, ни с нашей помощью. Не только Ламмар ранен, мы все — тоже. Вы хотите драться с ним дальше, добить его, уничтожить? — Да, хочу, — зло и отчаянно крикнула Малика. — Я столько ждала и вот он, наш шанс… И только из-за тебя.! — Из-за меня, — спокойно признал Бриз. — Я не могу сделать, что вы хотите. Не смогу вернуть Лира. Не важно, сколько вы ждали, как бы больно вам было, вы не победите. Не сейчас. И если это превратится в войну, мы проиграем в ней все. Весь мир. Поэтому я полечу к Ламмару один. Ветер нашептывал ему — что это правильно, что это единственный выход. И даже если не удалось бы его образумить, может, Бриз придумал бы что-то еще. — Я предложу ему перемирие, — спокойно и твердо сказал Бриз. — Передышку, чтобы восстановить силы. Ему и нам. И стану его заложником. У него нет других, поэтому он ничего мне не сделает. И, если бы удалось улучить момент слабости, может, Бриз смог бы… повлиять на время в крови Ламмара, заставить того сменить форму. Но об этом он не сказал, придержал внутри, чувствуя, что нельзя говорить. Так шептал ему ветер в крови. — Ты сошел с ума? — резко спросила Малика. — И ты думаешь, твой сын это примет? Что новый Король Ужаса просто смирится? Это превратится в бесконечный цикл попыток тебя вернуть. — Нет, потому что вы им не позволите, — Бриз заставил себя улыбнуться. — Это нечестно, да? Что я взваливаю все на вас? Что вы столько ждали, и увидели шанс, и вот вам нужно ждать еще. Но я… знаете, я чувствую, что мир разваливается. Что эта война уничтожает все. Не только Ламмар. Мы тоже. Мне сказали, что мир прочная штука. Я хочу в это верить. Но я боюсь это проверять. Малика усмехнулась, криво и уродливо: — И вместо этого что? Ты пожертвуешь собой? Благородно и бессмысленно! Не мы начали эту войну. Ламмар, его поступки и то, каким он стал — вот причина. Ты говоришь, что он не остановится. Так вот он и не изменится, мальчик. И все, что ты выиграешь своим глупым, совершенно идиотским самопожертвованием — немного времени. Хорошо, если хотя бы его. — Время — это же очень много, — серьезно ответил Бриз. -Он посмотрел на Часовщика, но тот молчал. И его лицо казалось маской за которой не удавалось ничего разглядеть. — И мы все равно не можем просто выжидать. — Мы прекрасно можем просто выжидать, — Малика резко отвернулась. Но он видел, что уже победил. Что она готова согласиться. — Подумаешь, люди умрут. Они все время умирают, и их еще много. Нас это не касается. Незримые за них не отвечают. — Даже если я за них не отвечаю, я хочу им помочь. Он видел разные смерти людей. И когда был один, и позднее — девочку на перекрестке, заключенных, которых убил Лир, и людей в городе. Уже оставил те смерти позади, принял их как неизбежность. Но смерти, которые еще не случились, он мог бы остановить. И хотел это сделать. — Ты безмозглый, наивный мальчишка. — И я, наверное, плохо влияю на всех остальных, — Бриз улыбнулся. — Но вы не будете меня останавливать. Она резко обернулась к нему, показалось — хотела что-то сказать, но только скривилась, а потом взмахнула рукой. Портал возник в воздухе, темный, с неровными краями: — Иди. Иди, пока я не передумала. И знай, что это ошибка. Хорошо, что Лир не видит. Это было больно: слышать такое. И больно уходить, не попрощавшись. Но Бриза вело чутье, ветер в венах, который звал, который нашептывал — ты там нужнее. Иди, время на исходе. Иди. И все случится так, как должно. — Скажите Пушку, что мне жаль, — попросил Бриз. — И Калему. А Лэ… а Лэ скажите, что я сделал выбор. И выбрал бы так снова. Бриз шагнул в портал. *** Он оказался в небе над городом, привычно скользнул по потоку воздуха ниже. Над городом выл ветер, грохотала земля внизу, и обваливались дома. И Бриз сразу почувствовал, что что-то не так. Чувство неправильности захлестнуло с головой, оно проникало в легкие с дыханием. Бриз ожидал, что почувствует силу Ламмара, ужас и смерть в воздухе. Но ничего этого не было. Взметались вверх клубы пыли, в грохот вплетались крики ужаса и боли. И мелькала в городе золотистая вспышка — именно там был Ламмар. Бриз ринулся туда. Вокруг крошились каменные плиты высоток, сыпались осколки стекла с верхних этажей — Бриз увернулся в последний момент, почувствовал, как что-то обожгло щеку — короткая быстрая боль. В осколке что-то было — какая-то магия, сила, с которой Бриз никогда не сталкивался раньше. И от одного соприкосновения с ней пробивало дрожью. Бриз повернул голову и увидел: в воздухе переливалась… дыра куда-то. Проплешина из которой вытекала эта неправильная сила. Ветер шепнул ему: ничто. И никогда. Небытие. Противоположность миру. Она ждала на изнанке реальности — голодная и безбрежная. Готовая пожрать, поглотить, уничтожить все живое. Бриз невольно отпрянул, бросился прочь — и заметил новые пробоины. Их было много, они пронизывали воздух как червоточины. А впереди, в нескольких улицах от Бриза полыхала золотом сила Ламмара. И фигура в развевающихся багрянцем одеждах мелькала то тут, то там — исчезая как призрак и возникая снова у каждой новой пробоины. Малика ошиблась. Ламмар никого не выманивал и он не устроил катастрофу. Он пытался ее предотвратить. Вспышки магии латали дыры, переливались золотыми заплатками, пока вокруг рушился и умирал город. Бриз кинулся вперед, к Ламмару, потянулся собственной силой — помочь. Ламмар резко обернулся к нему, и Бриз едва не отпрянул. Владыка был изранен. Раны сочились не кровью — золотом. И золото текло из глаз и рта. Мантия висела обрывками, и лицо Ламмара кривилось от боли. — Безмозглый мальчишка! Ты.! — Я помогу! — крикнул ему Бриз. Потому что было что-то большее, чем вражда и ненависть. Он потянулся собственными силами, протянул их Ламмару потоком, чтобы поддержать и помочь. И тот зло рассмеялся, обнажил клыки в оскале: — Не могу поверить… Но он зачерпнул силы Бриза, вплел их в свои, бросил отрывисто: — Не путайся под ногами. И кинулся латать дыры. Ламмар творил заклинания между ладонями, золотую вязь, которую он швырял в пробоины, и те зарастали золотистой пеленой. Хрупкой, Бриз это чувствовал, тонкой. И с каждой из них Ламмару становилось все хуже. Он пошатнулся в какой-то момент, и Бриз поддержал. Ламмар оттолкнул его от себя. Выпрямился, хотя это давалось ему с видимым трудом. Карн сказал, что мир — прочный. Что решение Бриза его не уничтожит. Но у любой прочности был предел. И выбор Бриза не стал причиной. Только последним звеном в длинной череде разрушения. В какой-то момент Ламмар стал плести новое заклинание, и оно рассыпалось золотыми искрами прямо у него в руках. Он зарычал, стиснул зубы и начал снова. Ему было больно, и он истекал золотом и временем — убивал себя. Бриз это видел. Никогда не думал, что Ламмар на это способен. И понимал, что только Ламмар удерживает мир от краха. — Их слишком много! — Бриз подлетел ближе. Он чувствовал раны, сквозь которые утекало время — там, где он разорвал магические нити, которые связывали Ламмара с Калемом. Бриз попытался хотя бы закрыть эти раны собственной силой. И Ламмар зарычал на него снова. — Много или нет, я закрою их все! Или что, ты думал я просто дам все разрушить?! После стольких веков, что я… Он резко обернулся, мелькнул возле еще одной пробоины, но рядом с ней открылась новая. Словно сама ткань реальности расползалась, превращалась в обрывки. Истлевала. — Вам не хватит сил! — крикнул Бриз. Он хотел дать еще, готов был отдать все, что имел без остатка, но видел, что даже этого будет недостаточно. Ламмар казался ему загнанным в ловушку зверем, смотрел горящими, совершенно одержимыми глазами: — Нет, нет, я не позволю… я не дам все разрушить… не так! Бриз подлетел, боялся, что Ламмар убьет его, но все же рискнул, коснулся рукава. На ладони осталось золото: — Нужен другой способ. Ламмар отпрянул, сбросил его руку. А потом словно собрался внутренне. Сделал глубокий вдох и выдох. — Жертва. Я пожертвую городом и спасу остальное. Он повел рукой в воздухе, создал сферу, в которой переливался золотой песок, и велел: — Пусти по ветру. Очерти город кольцом. Никто не выйдет за его пределы, никто не попадет внутрь. Бриза затопило ужасом — от того, что предстояло сделать, от того, на что предстояло обречь всех внутри. Руки дрожали, когда он потянулся ветром. Когда подхватил золотой песок. Но он это сделал, потому что мир крошился вокруг него, и другого выхода не было. Ветер помчался вперед, неся за собой золотой след, обратился кольцом вокруг города, очерчивая все червоточины разом. А потом Ламмар схватил Бриза за руку, резко переместился с ним вверх. Сверху было видно, как бежали по улицам люди, крохотные. И уже обреченные. Смотреть было больно, понимать, на что он их обрек — тоже. Ламмар шептал заклинание себе в ладони, вычерпывал собственную силу, и вместе с ней резонировало кольцо золота внизу. А потом оно вспыхнуло и начало подниматься все выше и выше — в купол. Бриз чувствовал, как это кольцо убивает всех, кто остался внутри — забирает их жизни и их силу себе. Старая магия, кровавая и жестокая магия — золото, которое убивает. Но купол рос и наливался силой. Столько жизней, чтобы выжили все остальные. Смотреть было больно, но Бриз заставлял себя смотреть. Увидеть — что он сделал. Что они с Ламмаром, нет, что они все, череда их выборов и поступков — что они все сотворили. Купол сомкнулся с пронзительным, каким-то окончательным звоном. И Ламмар осел, рухнул на колени — на воздух. И Бриз поддержал. А в следующее мгновение они снова перенеслись — на землю, буквально в десятке метров переливалась золотом стена купола. Ламмар, пошатываясь, выпрямился, а потом одним ударом сбил Бриза вниз, пинком отшвырнул дальше, и уже через миг оказался близко. Вздернул за ворот вверх. Бриз посмотрел в глаза Ламмару. И тот больше не казался ни улыбчивым, ни красивым. Тот был залит золотом с ног до головы — своей истинной кровью. И был в ярости. — А теперь, мальчик, мы с тобой поговорим.