«To distract».
Никто из них не славился холодной, рациональной и трезвой реакцией на критику — все трое, несмотря на наросшие за годы существования на Ютубе панцири игнорирования откровенных помоев, были личностями чувствительными, в каком-то месте — чрезмерно ранимыми, чересчур восприимчивыми к резко негативным выпадам. Переживать моменты морального истощения от нескончаемых потоков злых комментариев в одиночестве, исключительно наедине со своими гадкими, самоуничижительными мыслями не желал никто. Каждый в такой период нуждался в молчаливой поддержке остальных, в присутствии их рядом с собой для того, чтобы иметь возможность схватить за руку и осознать — не один. Больше всего из-за загонов по причине негатива страдал именно Миша, который, в отличие от Руслана и Дани, сумевших так или иначе построить вокруг себя стену, не пропускающую в большинстве своём желчные и ядовитые слова к чувствительному сердечку, был человеком зависимым. И зависимым именно что от мнения толпы, бывающей порой слишком лицемерной и жестокой. Особенно к медийным личностям, шаг в сторону от созданного образа которых расценивался фанатами как предательство или измена. Миша ненавидел себя чаще, чем думал о ненависти по отношению к другим людям; он чаще впадал в депрессию, которая, как болото, мешала двигаться дальше, затягивая лишь глубже и глубже, чем выходил из неё, реализуя свои идеи и радуя людей видео; Миша думал о том, чтобы разорвать все отношения, уйти с Ютуба, кардинально изменить образ жизни чаще, чем создавал новые связи, выпускал видео или менялся. В моменты, когда в голове набатом бьют те самые, брошенные без долгих раздумий на тему причинения морального вреда человеку, злобные слова, когда руки слабо трясутся, а из глаз вот-вот польются слезы, рядом появляются Руслан и Данила — два лучика света в непроглядной мгле. — Миша, — ласково шепчет Поперечный, садясь перед ним на колени и аккуратно убирая его руки с лица, мягко обхватывая запястья для того, чтобы не дать Мише повредить свое лицо (такое бывало несколько раз, Руслан и Даня были научены печальным опытом), — посмотри на меня, малыш, — Миша чуть кривится, не имея сил для того, чтобы открыть рот и возмутиться насчет использования этого слишком сахарного прозвища, которое он сам ненавидел, а Данила обожал. Поймав тёплый взгляд голубых, потемневших из-за отсутствия освещения в комнате, глаз напротив, Миша, сделав рваный вздох, глухо всхлипывает, заставляя Поперечного податься вперёд, прижать крупно дрожащее тело к своей груди. Положение неудобное — Миша сидит на кровати, Даня сидит перед ним на полу, крепко держа его руки, но никто не жалуется, ведь совершенно не до этого. Данила чуть отстраняется спустя некоторое время, берёт лицо Миши в ладони, касаясь пальцами щёк — борода мокрая от слез. И целует. Целует напористо, но в то же время аккуратно, проникая в рот языком, кусая и оттягивая зубами нижнюю губу, вместе с тем максимально нежно касаясь влажных губ, нёба, кромки зубов, языка. Даня поднимается, не прерывая поцелуй, и заставляет Мишу откинуться спиной на грудь севшего сзади Руслана, который тут же крепко прижимает его к себе и обнимает за талию. — Слушай, — тихим, мягким, бархатным голосом начинает Руслан, — только нас. Никто из людей за стенами этой квартиры не имеет права заставлять тебя переживать, — повернув лицо Миши, Руслан касается его губ в тягучем, глубоком, влажном поцелуе. Тем временем Даня вновь опускается на колени, переплетает с Мишей пальцы и подносит сцепленные в замок левые руки к своим губам, нежно целуя светлые костяшки, следом переходя дорожкой поцелуев к тонкому запястью. — В твоей голове не должно быть абстрактных образов людей, единственным желанием которых было задеть тебя посильнее. Ведь они забывают об этом чуть ли не сразу. А ты будешь продолжать думать об этом… Это неправильно, — ровный, спокойный, мягкий голос Руслана, его губы, оставляющие лёгкие поцелуи, руки, покоящиеся на животе, вкупе с прикосновениями Данилы, дарящими то самое чувство единения и поддержки, точно нить Ариадны выводят Мишу из самых тёмных глубин сознания, где он сам является для себя врагом. Когда Данила трется щекой о костлявую коленку Миши, при этом чуть фыркая, Руслан издаёт смешок — привычная шутка-сравнение Дани с собакой повисает в воздухе. Миша отпускает Данину руку и касается своей его колючей щеки, чуть приоткрытых губ, где кончики пальцев Миши юрко облизывает язык Поперечного. Кшиштовский слабо улыбается, положив голову на плечо поглаживающего его живот Руслана, и вплетает в рыжие, растрепанные волосы свои пальцы, тут же начав их мягко, неспешно перебирать. Спустя некоторое время, когда рука Миши исчезает с головы Данилы, а сам он засыпает после произошедшего выматывающего приступа (сегодня всё прошло намного легче, чем бывало раньше — порой Миша просто не давал к себе подойти, при этом начиная задыхаться, трястись и плача) в руках Руслана, который, удостоверившись, что Миша крепко заснул, полностью перетаскивает его на кровать, тут же ложась рядом. Даня аккуратно ложится следом, прижимаясь грудью к спине Кшиштовского и обнимая его за талию. — Если бы мы не… — начинает он. — Мы успели, — твёрдо прерывает Даню Руслан. — Больше никогда не повторится того, что произошло несколько лет назад, — оба нерадостно улыбаются, вспоминая событие, произошедшее ни много ни мало больше пяти лет назад, когда они вовремя не отреагировали, посчитав проблему не столь срочной, а Миша попал в больницу. — Теперь мы всегда будем рядом.«Чтобы отвлечь».