«Where it hurts».
Чаще всего падал, ударялся, резался и всячески калечил себя именно Даня, хотя — Руслан занимался в спортзале, где был высок риск уронить на себя что-нибудь или споткнуться, потянуть мышцы, ушибиться; а Миша готовил, используя при этом, разумеется, острые ножи и иные колюще-режущие кухонные приборы. Но, как бы то ни было странно, чаще всего с синяками, царапинами, порезами и ушибами щеголял Данила, который и сам порой не знал откуда берутся разные отметины на его теле (часть из них была нанесена либо Мишей, либо Русланом во время секса — об этом Даня знал и в ванной часто любовался последствиями любовных утех). Кожа у Данилы всегда плохо, неравномерно загорала, а в более юном возрасте покрывалась синяками даже на не слишком крепкие прикосновения. Первое время после начала отношений Руслан с Мишей очень удивлялись каждый раз, когда понимали, насколько чувствительна у Дани кожа. Его юное тело годы назад моментально отзывалось на любые интимные прикосновения партнёров, предавая разум Данилы, хотевшего казаться более опытным. Сейчас же Поперечный мог контролировать себя и своё тело на протяжении очень долгого периода времени, чем часто пользовался, занимаясь сексом в верхней позиции, тогда как в нижней он не видел в этом никакого смысла. Но именно на причинение лёгкой боли во время занятия сексом со стороны партнёра Данила реагировал ярче всего, сколько бы лет ему не было. На этот раз причиной возникновения нескольких порезов и синяков на теле послужил мокрый пол в ванной комнате — Данила поскользнулся, но перед тем, как упасть, успел схватиться за полку, которая его не то, что не удержала, а полетела за ним следом. На той самой полочке находилась стеклянная баночка, разбившаяся при соприкосновении с полом. На осколки баночки Данила-то и приземлился бедром, завопив после этого на всю квартиру. Руслан с Мишей, наученные горьким опытом (не только Даниным), действовали слаженно и оперативно. Осколков было всего три, и все они были крупными, потому вытащить их не составило труда. А затем возникли некоторые проблемы касательно Даниного места положения, так как обрабатывать раны было не очень удобно. Недолго думая, Руслан максимально осторожно и аккуратно поднимает Даню, который тихо что-то шутит про женихов и невесту, на руки и несёт в спальню. Перед тем, как взять Данилу на руки, Руслан снял с батареи полотенце и попросил Поперечного прижать его к ноге для того, чтобы кровь не капала на пол. Посадив Данилу на кресло так, чтобы тот не напрягал раненую ногу, Руслан стелит на пол испачканное полотенце, чтобы кровь капала на него, и уступает место Мише, присевшему перед Поперечным с аптечкой в руках. Потрепав Даню по плечу и поцеловал его в мокрую макушку, Руслан выходит из спальни, чтобы убраться в ванной комнате. — Мне нравится, когда ты садишься передо мной на колени, малыш, — шутливо говорит Данила с лёгкой, немного нервной улыбкой, бросив Вихлянцеву напоследок благодарный, тёплый взгляд. — Мне тоже, — пропустив мимо ушей обращение, Миша поднимает глаза с Даниного бедра на его лицо, — но только не тогда, когда мне нужно вытаскивать из тебя осколки стекла и обрабатывать раны. Только если тебе это не доставляет удовольствие? — Мне доставляет удовольствие ваша забота… Ай! — дернувшись при соприкосновении ватной палочки, обмоченной в перекиси, и пореза, Данила коротко вскрикивает. — Я, конечно, нахожу в себе некоторые признаки мазохизма, но не настолько… — Кшиштовский, подув на обработанную ранку, легко целует чуть выше неё, невесомо касаясь губами светлой, гладкой кожи. — Малыш… — хрипло, чуть слышно шепчет Поперечный, потемневшим взглядом уставившись на Мишу. — Тебе же нужно на что-нибудь отвлечься, — с мягкой улыбкой отвечает Миша, оставляя поцелуй уже после второй обработанной раны и неосознанно поглаживая пальцами колено второй ноги. — Если под «отвлечься» ты имеешь в виду «возбудиться», то это несколько… хреновая идея. Я после приёма обезболивающих всё равно потрахаться не смогу. Или вы с Русей собираетесь вновь трястись надо мной, как над фарфоровой, раритетной секс-куклой, которую можно трахать только на полшишечки? — Дань, хватит. У тебя был шов, который, между прочим, потом разошёлся как раз из-за того, что ты решил заняться сексом «по-нормальному», — в спальню заходит Руслан, который, привалившись к косяку двери, серьёзно смотрит на Поперечного. — Это был один раз! Ай… — Прости… — виновато бормочет Миша, подув на ранку. — Мы беспокоимся о тебе, Дань, — добавляет он. — Кто-то ведь должен, если не ты, правда? — Миша откладывает перекись и берет пластыри, перед этим бросив на Поперечного вопросительный взгляд. — Да, ты прав, — выдыхает Даня. — Но я не могу перестать хотеть заниматься сексом в течение всего того времени, сколько будут заживать эти порезы. — Дрочку ещё никто не отменял, — ухмыльнувшись, Руслан подходит к парням и кидает на здоровую ногу Данилы трусы. — Да и минеты тоже, в принципе. Всё будет хорошо, — Вихлянцев обходит кресло и встаёт сзади, касаясь мокрых Даниных волос. — Порезы неглубокие, заживут быстро, но и нам стоит быть осторожными. Попьешь пока обезболивающее, — Данила, когда одна рука Руслана опускается ниже, трётся о неё щекой, прикрывая глаза. — Ну, всё, — заклеив последний пластырь, Миша напоследок звонко чмокает Данино бедро и отстраняется. Как бы Даня не возмущался насчет того, что после сильных ран, причинённых ему, парни во время секса становятся слишком осторожными, аккуратными и беспокоящимися, ему было приятно, что они заботятся о нем. Даже в подобном гиперболизированном виде.«Там, где болит».