Право на любовь: Научи меня любить.

POV Моника. Праздники были на носу. Составляя старый график мы обещали ребятам несколько выходных, чтобы они могли навестить семьи. Обещали, а сами увезли их в штаты. Меня это обещание жгло изнутри, но прилететь в самый разгар общей борьбы за власть, было бы ошибкой. Алекс подкинула мне идею сама того не зная. Воюя как обычно с плохим настроением Чимина, она шла к нему приговаривая « Ну если гора не идёт к Магомеду». «Значит семья приедет к БанТан» додумала я и принялась за дело. При поддержке Бан Шихека удалось быстро организовать поездку родных. Во всей этой суматохе самым сложным было молчать. Настроение от ожидания подскочило до небес. Хотелось бегать в припрыжку, предвкушая их радость от встречи. Семьи приехали рано утром. А так как наше знакомство началось ещё со времён скандала с фотографиями сделанными сасэном и продолжилось лучше и теснее, я решила встретить их сама. Ребята не знали, но я поддерживала связь с их семьями. Родительские сердца не должны болеть от незнания того где их дети. В аэропорту я ходила из угла в угол в зоне ожидания. Мамы ребят начали обнимать нас с Алекс и расспрашивать как наши дела. Для меня все было странным, я просто не понимала, как реагировать. Я растерялась. Но затем увидела как Алекс бежит, визжа, к маме Тэхена, их объятья были такими естественными и уместными, что я последовала её примеру. И вдруг все стало ПРАВИЛЬНЫМ. От осознания тепла от этих объятий меня пробила дрожь. Анализировать спутанные чувства не было времени, да и желания тоже. Нужно было возвращаться в особняк. Я знала, что сестра Хосока Давон и Алекс давно подружилась, и не удивилась когда поняла, что они вместе уехали, предположительно на пляж. Осознание того, что меня оставили одну с их семьями, доставляло некий дискомфорт. Словно я оказалась на неизвестной территории. Но их воодушевление было сродни моей и это позволило мне расслабиться и в один момент я осознала, что нет необходимости контролировать каждый шаг и даже если что-то пойдёт не так, нет поводов для переживаний. Это не проект для трансляций. И это не сможет навредить ребятам. Мэмберы так же как и я, ранним утром разъехались по расписаниям, так что гости спокойно заняли левое крыло особняка, не опасаясь быть заблаговременно пойманными. Повара и продукты приехали как раз вовремя, оценив их качество отправилась по делам. Персонал дома радушно помогал в подготовке. Для них это был новый и интересный опыт. Готовился действительно большой, семейный ужин. Не смотря на все предвкушение, мой рабочий график был в силе. Проведя день на скучных совещаниях, корила себя в том, что не отложила их на пару дней. И поймала себя на мысли как давно не испытывала такого воодушевления. Было огромное удовлетворение, когда мой кандитат выиграл, я была рада на получении аттестата и дипломов. Но сейчас простая готовка к ужину вызывала чувства более теплые и глубокие. Как бы я не была рада, весь день меня не покидало чувство вины, что Джун не увидит родных. Они не смогли приехать и уговоры и отложенная вылета не помогли. Возращаясь к мыслям о нем у меня сжималось сердце. День тянулся невообразимо долго, заставляя смотреть на часы каждые пару минут. Наконец наступил вечер и я отправилась за ребятами. Не хотелось чтобы кто-то задержался. Ещё раз убедившись в пользе своей нервозности, ребята собирались с неохотой, ибо были уставшими. Пришлось их подгонять. По приезду велев всем одеться удобно, сама побежала к себе. Просмотрев шкаф, наткнулась на висящие без дела платья, времён моего «пленения», нежные, воздушные, яркие. Для Моники того времени, они казались жутко раздражающими. Но сейчас белое, длинное платье, с объёмным кружевом и пышным рукавчиком, казалось очень даже неплохим вариантам, под настроение этого вечера, а лёгкие шёлковые мюли дополнили образ. В шатре мне дали фартук в цветочек и, решив заменить маму Тэ, села жарить блинчики. Ребята пришли как раз вовремя. Они зашли и оторопев, просто встали, испугав своей реакцией. — Ребят? Что-то не так? — успела испугаться я, но вместо ответа получила взрыв эмоций и возгласов. Все побежали обниматься и прыгали от радости. К вечеру успели прилететь семии Сон Дыка, Седжина и ещё нескольких сотрудников. Так что удивлённых лиц было больше, чем ожидалось первоначально. Приезд крестника особо порадовал порадовал нас с Джуном. В этой суматохе я не смогла лично сообщить Джуну, что его семья не смогла приехала. Из-за всех поздравлений и суеты с рассадкой, упустила парня из виду и забеспокоилась не найдя его за столами в шатре. Немного поискав нашла его с отцом Чимина беседующих, как было понятно из обрывков разговора, он сообщил что остались на городские гуляния, как почётные жители города из-за их благотворительной деятельности, но они привезли гостинцы от родителей Нам Джуна. Во время подготовки сильно переживала, что ему будет одиноко и даже сейчас, переживала. Для родителей мемберов, Джун был особым авторитетом, не смотря на то, что он не самый старший, не самый ловкий или не самый дружелюбный из ребят. Их почтительное отношение было видно невооруженым взглядом. Вечер набирал обороты, гости перемещались от стола к столу, чем-то делились, болтали и много шутили. Смеху добавляли дети, они были гиперактивными под действием всеобщего настроения. Джун выглядел спокойным и счастливым, его улыбка была по-мальчишески озорной, а поза расслабленной. Наблюдать за таким мембером было одно удовольствие. Это заставило мою тревогу отступить. «Я обязательно устрою ему выходные с семьёй» — обещала себя и заметив, что за столом осталось мало закусок, решила сходить за ними. Не смотря на осень, вечер выдался удивительно тёплым. Возращаясь, залюбовалась вечерними сумерками, большой компанией под ярко освещёнными шатрами. Я гордилась собой и тем что смогла сдержать обещание. И видела счастливые лица людей. И в моменте до меня дошло: самый одинокий человек здесь Я. Растворившись в счастье других, я забыла про себя. Долго думать не пришлось. Моя сумочка и ключи были в спальне и вручив поднос горничной, направилась в дом. Джун догнал меня на террасе, эпично, как эпизод из дорамы, поймал мою руку и закружил, словно в вальсе. А затем обняв, оторвал от земли и закружил. — Спасибо! — выдохнул он, ставя меня на ноги. В этот момент на нас налетели остальные участники. Дети Сон Дыка и Седжина прибежали, подражая взрослым, кружились, «всё, как делали дядя Джун и тётя Моника». Тепло! ОЧЕНЬ ТЕПЛО! Это слово, стало ключевой характеристикой этого вечера. Хосок, словно принц из сказки, сделав реверанс предложил свой локоть и сопроводил меня обратно под шатёр. Выслушав и приняв все благодарности мы с Джуном и Джун Хо направились к качелям. Этот ребёнок, как веретено, не мог найти себе место. Вскарабкавшись на меня он передумал и решил перелезть к Джуну. — Эй! Улыбку — крикнул Чонгук, притащив камеру И бегая по лужайке снимал все. Саид-бей (дворецкий) заварил чай под большим дубом и там же установили стол со сладостями от Мустафы-бея, я побрела под его сень. Подав мне плед и чай, он долго на меня смотрел: — Европейцы говорят: «Если кто-то сильно меняется, то это к смерти. Но мудрецы востока ещё раньше говорили: Человек начинает жить тогда, когда душа находит свой покой. Кажется вы его нашли маленькая ханым? — его говор был странным, а все разговоры, как обрывки фраз из книг о тайнах востока. Он научил меня терпению и назиданию. «Сабр» — говорил он степенно, каждый раз когда я вспыхивала как спичка — «Сабр». Сабр старика, было на каком-то неуловимо глубоком уровне терпения. Я даже думала, что у него нет чувств. Покуда не увидела его рыдающим на молитвенном коврике глубокой ночью, молясь шёпотом, на языках которые я не понимала. Но именно в ту ночь я увидела красоту его веры и поняла «его сабр». На утро после, я не могла не проявлять уважения к этому человеку. Я хотела его переубедить, но он покачал головой и добавил — Сабр. Время само расставит все по местам. Вы же не предполагали, в дни нашего знакомства, что вернётесь в этот дом добровольно. Словно госпожа. Посмотрите вокруг! Разве эти прекрасные глаза слепы? Неужели не видите, как вокруг вас сияет счастье — я загляделась и задумалась, а он не тревожил мои мысли — Чашку чая? — предложил он, я удивлённо посмотрела на всею нетронутую и удивилась когда он повернулся к шедшему к нам мужчине в ночных сумерках. Тот удивлено кивнул и взял странную чашечку, не упустив возможности обжечься. Старик улыбнулся: — Ханым научите друга правильно пить турецкий чай. С этими словами он удалился, а я заметила как Джун опасно держит чашку. — У него глаза на затылке? Как он понял? Отложив свою чашку, я подошла к нему ближе — Не знаю! Он как дух этого места. Всегда там, где нужно. Возьми блюдце в левую руку, а большим и указательным возьмись за ободок армуда. Если неудобно, можешь за самое дно поддержать мизинцем. — я держала его теплые руки и показывала буквально «на пальцах». Джун отложил блюдце и сплёл наши руки, а я положила голову на его плечо. Из сени дерева мы наблюдали за шатрами подцвеченными сотнями огней и за последними лучами зарево, где-то далеко на горизонте. — Прости что твоих нет — начала я — Они остались. Твоя сестра и родители почётные гости на городских празднованиях. Я выслала им билеты с открытой датой. Надеюсь они приедут как смогут. — Джун повернулся ко мне вполоборота и поцеловал мою руку, смотря в глаза так, будто видел всю мою душу. Во мне все сжалось настолько сильно, что стало тяжело дышать. Где-то в уголках мыслей хотелось, выдернуть руку и сбежать. Но я не смогла. Словно мои ноги приросли к земле, а рука забыла, что она моя. Мой разум и тело были в настолько разных ощущениях, что меня начало трясти. — Ты замерзла? — переживал мужчина, предлагая свои объятья, такие манящие своим теплом, но разум брал своё. — Схожу за кардиганом — полепетала я и только спрятавшись от его взора в холле дома, смогла вздохнуть полной грудью. И от этого очень странно глубоко внутри кольнуло. Я схватилась за перила пытаясь придти в себя и унять зуд в руке. Всю жизнь я ненавидела свои чувства. Они смешивались и я не могла их понять. Это делало меня уязвимой. А больше всего на свете я боялось быть слабой. Всю сознательную жизнь работала над собой, выжигая из себя каждый свой страх и свои слабости. Поднявшись к себя, рухнула на кровать без сил и выпив пару таблеток снотворного ушла в забытье. Не смотря на лекарства сон был прерывистым, с неясными образами и странными снами, заставляли просыпаться каждые полчаса. Утро было серым, с тяжёлым небом и прохладным ветром. Не смотря на это все собрались на завтрак в том же шатре. Шумный и весёлый завтрак грозился перейти в обед. Чонгук объелся и дремал положив голову на колено матери. Чимин о чем то хихикал с сестрой Хосока, не замечая пристального наблюдения за ними её отца и брата. Кто-то хотел гулять, кто-то на шопинг, а кто-то просто поваляться дома с родными. Улучив момент я тихонько вышла из шатра. Желание увидеть человека, который всегда понимал и принимал меня было столь велико, что я уже не могла сидеть на месте. Отец был в соседнем городе, всего в паре часов езды. Сбежать вчера мне не удалось, но попросив Алекс перенести две встречи, я освободила себе и следующий день. Взяв ключи собралась в дорогу. Из окна я увидела как все разбились по семьям и только Джун сидел один под деревом. Вид умного, красивого мужчины с книгой был великолепен. Великолепен и одинок в этой картине. Думая о нем, я на него же и налетела. — Прости. Задумалась. Думала ты в саду — извинилась я. — Я там и был. Но моё присутствие доставляет дискомфорт другим. Им неудобно, что они со своими детьми, а я один без родителей и пытаются уделять мне внимание — Джун решил спрятаться, чтобы дать остальным побыть с семьями. Кивнув ему прошла и уже в дверях спросила: — Джун как насчёт индейки? — он явно не понял о чем я — Ну… Просто… Отец пробует новый рецепт ко дню благодарения, но у него просто адский соус, нужно спасать — я видела как он замялся — Прости! Я не хотела доставлять неудобств. — Я не против. Если сам не доставлю неудобств — он смотрел на меня с надеждой (?) — Будем двумя не званными гостями — пожала я плечами — Отец будет в восторге. Честно! Он хорошо готовит в принципе. В общем если хочешь жду в гараже через пять минут. Я убежала. Было не ловко. Не понятно почему? « И зачем я его позвала. У него долгожданный выходной. Какая блин поездка? А может он хотел побыть один?! А вдруг у него были планы? А если ему вдруг показалось, что я давлю на него?» Я мерила шагами дорожку перед гаражём и продолжала себя ругать и причитать вполголоса. — Я счастлив поехать с тобой! Это лучшее предложение этого месяца лично для меня — донёсся голос из гаража. — И давно ты тут? — «он меня слышал?» забеспокоилась я и была права. — Все время как ты пришла. Я прошёл через кухню, а ты очень долго прощалась с Алекс. Дай ей тоже отдохнуть. «Ох!» только и вздохнула я, чувствуя как краснею. Краснею?! Но ведь я особо никогда не краснела. Опять странная реакция — Ты такая милая когда переживаешь. Его комментарий ещё больше выбил меня из колей. Пытаясь собраться с мыслями, все же выехала на дорогу. Мы молчали, пока не съехали на трассу. — А почему твой отец готовит индейку в октябре? — спросил Джун. — Обычно мы праздновали день благодарения в приюте для молодых мам. Отец всегда готовит индейку. После смерти матери, мы решили открыть фонд, на средства оставшиеся в наследство, помогающий матерям, которые хотят остаться со своими детьми, но по разным причинам не могу. Он предоставляет финансовую помощь и помогает освоиться социально. -Это потому, что он акушер? — у Джуна было много вопросов и мне нравилось на них отвечать. В этих разговорах было много веселья и чёрного юмара тоже. Но как показала жизнь, медицинская практика не может существовать без иного. Чем больше Джун узнавал о моем отце, тем большее уважение к нему проявлял. И это заставляла меня гордиться отцом, до глубины души. Они и так были знакомы по телефону, но лично ещё не встречались. На подъездной аллей он признался, что не на шутку нервничает. Это вызвало у меня взрыв смеха и я рассказала, как отец примчался с байкерского слёта, когда узнал, что меня вызвали к директору, за бросок через плечо, мальчика, который дёрнул меня за косичку. Нужно было видеть выражение лица щуплого директора в костюме с тонким галстуком, когда зашёл большой мускулистый дядя в косухе и в драных джинсах, с длинными волосами и банданой на голове. Он развернул стул на котором сидел мальчик и поднял его над землей. — Милый, если тебе нравится девочка, скажи ей об этом, вместо того чтобы дёргать за волосы — сказал он добрым голосом, что в общей картине с его видом делало ситуацию ещё страшнее — Дочь, плечо в порядке? — и поставив стул на место, мы с отцом за руку в полной тишине мы вышли из кабинета. Вся школа наблюдала как девочку забирают из кабинета директора более двадцати байкеров. — Детка как ты говоришь его уложила? — спросил один из друзей отца, и через секунду оказался на лужайке перед школой, таким же приёмом. Под строгий взгляд отца, одобрительные возгласы друзей и перепуганные взгляды школьников, мы уехали из школы. Потом все обходили меня стороной и думали, что я шучу, когда рассказывала, какой мой отец классный врач. В волю посмеявшись мы вышли из машины. Оказалось Джун прихватил с собой бутылку макголи присланную отцом и мы позвонили в дверь. — О привет! Какой сюрприз. Моя дочь решила меня навестить через два месяца после прилёта? Господи! Даже дождь пошёл! — Отец не бурчи! Гостя напугаешь — притянула, спрятавшегося за косяком, Джуна в поле зрения отца. У него от неожиданности пропал дар речи. Мы протиснулись в прихожую, пока он собирался с мыслями. Вытерев руки об свой фартук, он наконец пожал руку Джуна, которую тот держал протянутой ещё с дверей. — Простите господин Ким! Это сумасбродная девчонка ничего не сказала — он все время извинялся — Ой! Простите нужно было поклониться? Да?! Что мне делать — шёпотом спросил он у меня кланяясь. — Для начала выпрями спину и отпусти его руку — они с Джуном стояли держась за руки в поясном поклоне. Рассмеявшись они встали друг напротив друга. — Господин… — Просто Стивен. Не хочу формальностей. В Корее строго с возрастом. Но в моем доме все просто. Вру! Просто не хочу быть стариком на фоне такого шикарного парня — как бы по секрету поделился он — Ох! Боже! Рейчел! Дорогая ты где? — Рейчел стояла в дверях с венчиком с которого на паркет капал соус. Стивен и Рейчел были настолько поражены гостем, что застыли. Нам Джун тоже растерялся. «Хлоп» — Отомрите все! Отец надеюсь ты ещё не успел замариновать индейку в этом адском соусе? Я сорвалась с места когда увидела маринад. Что за смесь? Как будто все кухни мира смешали — сказала я. — Я привез макголи. Традиционный корейский напиток. Мой отец прислал его на Чусок. Надеюсь оно будет вам по вкусу — Нам Джун был обескуражен и смущён. Мне тоже было неловко. Кажется привезти его домой было ошибкой. — Макголи? А что это? — мой отец ожил и начал закидывать его вопросами. « На чем его готовят? Есть ли другие вкусы? Как долго его готовят?» Пока они налаживали общение я направилась на кухню. Готовить на ней впервые за столько времени в старых брюках и футболке, со странным пучком на голове и пританцовывать по треки из любимых ужастиков было словно попасть в прошлое. Только сейчас Джун был реальным, а не в телевизоре. Рейчел бегала от кухни в гостиную и обратно. — Он реальный? — убежала — Нет, НЕ реальный!!! — прибежала — Точно НЕ РЕАЛЬНЫЙ! — Дорогая не бегай, тебе в твоём положении нельзя — остановил отец бегающую женщину, заходя с Джуном на кухню. Джун кажется оценил мои старые треники и несуразный пучок. Я все же не упустила из виду слова отца — В каком положении? — оба застыли — Кажется ты сама справилась с соусом — спросил отец, пытаясь сменить тему — Ммм! Вкусно… — он делал вид, что с увлечением пробует соус с кончика мизинца. — Мне повторить вопрос? — они переглядывались — Ну так… Я буду старшей сестрой? Да? Я же права? — спросила я у Джуна, смутив его. Господи! Откуда ему то знать. Он вообще нас чокнутых вместе впервые видит — Ну скажите! — Это девочка — сказал отец, кажется для признания ему потребовалось вся решимость. Мой венчик выпал из рук. — Девочка? Уже? Сколько недель? ВЫ от меня столько скрывали? Девочка? Как? Почему тогда живот такой плоский? — я не могла понять что я чувствую, окружающие тоже ждали более менее чего-то понятного. Но я правда была в непонятных чувствах. Горячо, нет жарко, сердце словно раздулось и выдавливала грудную клетку, тревожно. Отец уверенно сказал, что это девочки, но для пятого месяца Рейчел была слишком стройной и плоской. Хотя нет, грудь стала пышнее. Её мечта сбылась — А почему живота нет? Какой триместр? — Первый — промямлила Рейчел погладив живот через рубашку — А как? Девочка? — спросила я, в этот момент Рейчел вспомнила какая она непосредственная в жизни и начала жаловаться. — Это твой отец. Как только он узнал, что я беременна заставил пройти каждый анализ. Так ещё заставил врачей сделать тест выделив ДНК ребёнка из моей крови и проверил хромосомы, если говорить простым языком. — С ней и с тобой все же хорошо? Как она развивается? — не знаю, почему, но мне было тревожно — Все хорошо? Или что-то случилось и вы по этому мне не сказали? — Как профессор перенатального центра, заявляю что плод развивается хорошо. Патологий не наблюдается. Мы просто хотели прожить первый триместр. Он самый неустойчивый, пройти все тесты и самое важное рассказать лично. Не было планов скрывать. Джун положил свой руки на мои плечи, и начал их мять. Только сейчас я поняла насколько была зажата. «Все хорошо» — прошептал он мне наклонившись, я чмокнула его длинный пальцы, прижалась к нему всем телом как, к опоре, он обнял меня и опустил голову на моё плечо. Я видела с каким любопытством за нами наблюдают. Но была сосредоточена на своих эмоциях. Джун был моим якорем и я быстра собралась. В момент когда до меня дошло, что все и правда хорошо и я выдохнула. — Все замечательно — тихо ответила я. Когда голос окреп добавила — Я же могу начать праздновать? Или дождаться второго триместра? — Нет не можешь! — Рейчел обиделась что я долго осознавала ситуацию — Подожди ещё! Если не будешь занята поздравишь уже с родами. — Да ладно тебе! Ну же! Обещаю несколько спокойных ночей послу родов. И два, нет, пять сеансов спа! — предложила я. — Все! Я принимаю поздравления! — я обнимала её и у меня был ком в горле. Сейчас я была в лучшем месте на всем белом свете. Хотелось бегать и прыгать. А еще стоять на голове, орать. Объятья с отцом были другие. У меня сжалось все нутро. Я была так благодарна Рейчел, что этот человек, продолжиться в своём ребёнке. Что сейчас у него есть все. Я была так «счастлива»?! Наверно да! Это и есть счастье. У него наконец будет своё дитя. Родное, его крови и плоти. Его личная частичка. Всю жизнь я видела как он отдаёт всего себя нам, чужим. А сейчас. Я еще раз обняла Рейчел. Сейчас все было таким правильным. Эмоций было слишком много и я поднялась на верх к себе умыться. Когда я вышла из ванной отец сидел в комнате. — Кажется ты в шоке… Ты никогда не любила сюрпризы. Надеюсь это новость не заставит тебя почувствовать себя лишней. Если честно, я тянул с разговором, не хотел рассказывать по телефону. Боялся, что не смогу объяснить на расстоянии — он взял меня за руки — Ты всегда будешь моей девочкой. -Я не знаю, что это, но кажется сердце стало таким большим, что не помещается. Я! Я! Я! Так — Рада?! — подсказывал отец — Нет! Да! Рада! Но это больше! Намного больше! Словно радость взорвалась во мне! Это счастье? — я пыталась ему объяснить. «АГА» ответил он мне, обнимая «Оно самое». — Моя девочка. Джина или Моника. Мне все равно -сказал он через длинную паузу — Мой маленький и колючий чертёнок. Никто и никогда не займёт твоего места. А вот я, кажется потерял место самого дорогого мужчины в твоей жизни — он щёлкнул меня по носу, как маленькую. — Отец! — сново он за своё — У тебя место единственного мужчины в моей жизни. Он был явно не согласен, но в дверь постучал, его фаворит и надежда на то самое первенство. Рейчел ждала к ужину. — Кажется эта история с индейкой не имеет конца и вообще не лучшая идея. Я заказала утку с яблоками и штрудель с яблоками. Осталось нарезать салат — сообщила она когда мы спустились. — У нее фетиш на яблоки. Все с яблоком. Даже сумочку купила — признался отец, видя как она есть два разных сорта яблок сразу. Отправив будущую мать отдыхать, решила все же замариновать индейку и подготовить салат. За хлопотами, ужином и уборкой прошёл вечер. Было странно за всем наблюдать. Пока я кружилась на кухне, отец с Джуном сидели на ковре перед камином смотрели карту путешествий и фото отца и его друзей байкеров. Рейчел и я подкидывали разные реплики в его рассказы. И смеялись над смущённым Стивеном, если мы рассказывали что-то, о чем возможно он бы умолчал. — Ну вам не переплюнуть нас. Мы как-то забыли застегнуть ширинки, между сменой костюмов и так выступили перед тысячами фанатов на стадионе, с трансляцией на миллионную аудиторию — пожал плечами Нам Джун. Все ошарашенно повернулись к нему. Джун поняв что сболтнул лишнего покраснел. — Кажется у нас появилась вакансия. Застегиватель молний — ляпнула я. Отец просто взорвался от смеха. Подготовив для Джуна гостевую спальню и пожелав всем спокойной ночи, отправилась запекать индейку. Оказалось Рейчел так её хотела, но ей пришлось обойтись уткой. Не хотелось оставлять желание «беремняшки» без внимание. Мясо постояло в маринаде около шести часов. Поэтому нашпиговав индейку как положено, так еще и положив в него несколько кислых яблок, убрала в духовку и поставив на таймер четыре часа. Прихватив книжку отправилась в гостиную. Подкинув пару дров камин, села перед ним, накинув любимый плед. Перевари последнии дни, мне хотелось понять и оценить свои чувства. Мысли были настолько разными и такими смешанными. Однозначно нужно было подумать. — О чем думаешь? — спросил Джун, садясь рядам и не выждав паузы, толкнул меня плечом, заставляя ответить. — О том «это ли счастье»? — ответила я честно. — Ооо! Это слишком сложно. Думаю для меня это один из счастливых вечеров и хорошая ночь — я не поняла его, он понял это по взгляду — Счастье это не постоянное чувство. Верней сила этого чувства бывает разной. Нельзя всегда испытывать восторг. Разорваться можно. Сейчас — это тоже счастье. Чем больше я его слушала, кажется тем меньше понимала. Я крутила его слова, как калейдоскоп в голове. Но все же не понимала. — Эх! Ну и дуреха. Сидеть здесь, в тепле. Знать что твой отец счастлив и его мечта взять на руки новорожденного ребёнка скоро сбудется. Знать, что есть люди которые тебя любят и желают тебе безмерного счастья. Иметь друзей, которые всегда тебя поддержат. Иметь состояние, чтобы не работать. Но иметь работу, которую делаешь лучше всех. В этом во всем есть счастье. Да! Представь, счастье не розовый единорог, это мелочи, которые делаю твою жизнь тёплой. Счастье это просто, на самом деле. Просто нужно быть благодарным за то что есть, и идти к тому что приносит радость и приводит к мечтам. — А если вдруг что-то случится? — спросила я. Ведь в глубине души я очень боялась. На данный момент за Рейчел, за ребёнка, за отца, если что-то случится. — В жизни многое случается. Но негатив, это тоже выбор — он чмокнул меня в лоб — можно жить боясь и из-за страха, упустить моменты счастья. А можно наслаждаться жизнью, а проблемы решать по мере поступления. Не зацикливаясь на возможном и невозможном. Джун был как большая мудрая книга. Босоногая. Я положила под его ноги подушку и укутала в свой плед, а он сгрёб меня к себе и оперевшись на него и обдумывая его слова, заснула. Нас разбудил таймер. Приоткрыв дверцу, мы разошлись по спальням. Лежа в постели я продолжала думать о словах Джуна. Неужели это правда так легко? Неужели я сама себе настолько усложняю жизнь? Я и есть моё проклятье? Сама ли я сломала себе жизнь? Чем больше думала, тем больше в болото проваливалась. Сон не шел, а мысли крутились роем. Решив приготовить завтрак, отправилась на кухню в пять утра. И к пробуждению домочадцев было приготовлено огромное количество блюд и даже домашний хлеб. Рейчел бегала вокруг меня как маленькая девочка и воровала кусочки индейки. Она с таким наслаждением их ела, что я поняла насколько верным решением было приготовить эту индейку. Маринад получился превосходным и с всеобщего одобрения, его вписали в книгу любимых рецептов Стивена. Большая часть записей была сделана моим почерком, с видом победителя, вписала ещё один. После завтрака достав наши с отцом велосипеды мы с Джуном поехали гулять по тихому пригороду. Осень была яркой, хоть и погода немного подвела. Через пару часов мы вернулись домой. Рейчел и отец лежали на диване в гостиной и смотрели фильм, он подкармливал её индейкой. — О молодеж! Как погуляли? — спросил отец, не отвлекаясь от своего дела. — Хорошо! — ответили мы хором — Тебе не надоела индейка? — Вот будешь сама ходить беременная посмотрим какие хотелки будут у тебя. И на какие жертвы придётся пойти этому молодому человеку — парировал отец. Мне сразу стало некомфортно от его слов. Словно меня ударили. — Я пойду переоденусь — сказала я, явно не своим голосом. Меня всю трясло. Ситуация явно выходила из-под контроля. «Нужно поговорить с отцом» — это мысль стала навязчивой. Когда я вернулась в гостиную Стивен и Рейчел показывали семейный альбом Джуну. И сетовали, что не сохранилось ранних моих фото. Как будто это было возможно в нашей ситуации. — Мне так интересно какими будут её дети. Сложно же будет понять в мать они пошли или в отца — Джун слушал его с таким восторгам, и когда он обернулся ко мне, его взгляд полный надежд убил все живое во мне. ***** Джун не собирался никого подслушивать. Отец и дочь были на кухне и судя по звукам, они готовят завтраки. Речь Моники было не разобрать, но голос звучал с нотками истерики. Обеспокоенный этим он начал спускаться по лестнице и… — Отец умоляю, хватит! — сказала она уставшим голосом, видно, что разговор уже длился достаточно долго. Ожидая что его появление спасёт её, мужчина направился к кухне. Следующая фраза пригвоздила его к месту. Это были самые ужасные слова в его жизни. — Я не люблю Нам Джуна — холодно отчеканила она — и никогда не смогу полюбить! Точка! — Стивен хотел ей возразить, но — Больше ни одного слова я не потерплю! ХВАТИТ! — до боли в сердце, захотелось видеть с каким лицом она убивала его и он сдвинулся к проходу. Ноги не слушались, они были ватными, а грудь сжалась, готовая взорваться. Все следующие фразы доносились словно под толщей воды. Он уходил на дно. Её лицо, такое любимое, было серым и каменным, — Не надо давать ему надежд! Какие дети?! Бога ради! Ты помнишь, мы говорим обо мне! — она ударила себя кулаком в грудь — Обо мне? В этой грёбанной стране, скажи скольких психиатров мы прошли? Сколько терапий? Ммм? Благодаря тебе, научилась видеть счастье. Я вижу как ты счастлив! И искренне рада. Клянусь я рада твоему счастью и восторгаюсь твоей способности любить. И не собираюсь спорить о существовании любви. Просто тебе это дано! — на секунду её голос дрогнул и показав на себя — А кому-то нет! Моника говорила с отцом вполголоса, но очень чётко и осознанно. Её слова были слишком жестокими для его сердца. Но решившись дослушать до конца, он стоял незамеченным — Они звезды! Мирового масштаба. Пока заняты карьерой. Ничего не должно им мешать. — Любовь не препятствие и не грех. Нельзя использовать людей, делая их больными и несчастными — отец явно был не согласен с дочерью — Зачем им всё это, если не с кем поделиться? Что им от этих денег и славы? Они могут просто насладиться прогулкой, сходить в магазин? Ты можешь быть уверенна, что никто из фанатов не нападёт на них? Что эти деньги продлят им жизнь? Или Они смогут вернуть им молодость? Где они? Где их жизни в этой истории достижения славы? Или они прокляты карьерой на одиночество? — Отец! — Что! ДОЧЬ! Ради кого они живут? С кем они разделят груз очень тяжелой судьбы? — он сделал паузу, она молчала, понимая, что она говорила Шихеку практически тоже самое — Любить не грех! В этот момент Джун понял слова аджумы «о выборе». Его ноги дрогнули и он прислонившись к тумбе, уронил медную фигурку. Ему было настолько плохо, что даже в голову не пришло её поднять. Эти двое обернулись на мембера, понимая, что их поймали за разговором. Лицо Моники стало ещё бледнее и холоднее. Словно у живого трупа. Он видел каждый оттенок и не смотря на свою боль, переживал за неё. И ненавидел себя. Ведь даже на мгновение не мог возненавидеть её. Джун смотрел на Монику и понимал: ему нужно уйти, пока не сгорел заживо. «Если придёт время — ВЫБЕРИ СЕБЯ» — эта строчка из письма, со строгой интонацией Аджумы, заставил его принять решение. Он не мог так больше, словно кидал горох об китайскую стену. — Я благодарен за гостеприимство — из последних сил — но пора возвращаться в особняк. Мужчина коротко кивнул и удалился. — Лучше бы ты его ударила — сказал ей отец и поднялся в свою спальню. Моника так и продолжила стоять, ощущая себя сбитой самосвалом. POV ДЖУН Просыпаясь каждое утро я продолжал надеяться, что когда-нибудь эта женщина (произносить её имя было слишком тяжело, от одного воспоминания тело сводило судорогой) полюбит меня. Её слова убили во мне что-то живое, тёплое и совершенно чудесное. Мои мир стал холодным и серым как это утро. Я не знаю куда я шёл и где я был. Но очень удивился, когда за мной приехали Юнги и Хосок. Они молчали, и просто переглядывались. Говорить или объяснять не было сил. Хосок укутал меня в тёплый плед и посадил в машину. И черт бы меня побрал, но я готов был поклясться, от пледа пахло Моникой. Укутовшись в него с головой я заплакал. Как никогда в жизни. Словно кто-то умер. И кажется это был я. Не помню как приехал в особняк, не помню как оказался в комнате. Помню только горькую гадость, что дал мне Юнги. И все! Череда смутных снов и разных голосов, которые невозможно было разобрать.