Проклятье в глазах

Зеркала-насмешники. Любители злых розыгрышей (с)"Дом в котором..."

***

Да здравствует Король! Эхо отзвучавшее впиталось в стены тронного зала. Слова запечатываются на чужих губах, догорают звуками в голове. Золото стен режет такие же золотые глаза, а красное марево течёт по блестящему полу. Торопливые шаги кого-то извне и почти отзвучавшее эхо. Да здравствует Король! Над дворцовым двором собирается воронье, первые свидетели зарождения нового мира, косвенные участники, те, кто спустя года будут рассказывать об этом дне своим детям и внукам, а те своим, искажая правду. Слова застывают на губах, и в глазах, устремлённых ввысь, отражаются золотые глаза и волосы нового правителя. На фоне всё тех же золотых стен, король чуть смешивается с окружающей роскошью. Золото-золото-золото. Стены, полы, своды потолков, чашки, ручки, одежда, ткани, посуда, чёрт побери, даже бумага. Всё светится золотом. Мечта бедняков, реальность богачей и толстосумов, проклятие семнадцатого короля династии Голденрейнольд. Вольфганг ненавидел золото. Ненавидел свои глаза. Летописи и рассказы, слова подданных и шёпот слуг. Они возносят его красоту, красоту его глаз, волос, тела и, изредка, души. Кисти художников выводят его лицо на мольбертах и вазах, новый король общенародное достояние. Новый король храбр, мудр, снисходителен и справедлив. Нового короля любят. Нового короля почитают. Новый король почти святой в своём стремлении мира в собственном королевстве. Вольфганг иногда думает, что вовсе не он тот самый король. Посмотрите назад, посмотрите ему за спину, у правого плеча стоит он. Настоящий король всея Голденрейнольд. У него нет золотых волос, солнце в его глазах пока не поселилось, на него волею случая не снизошло проклятье Золотого Благославления. Посмотрите в измученные сапфировые глаза и увидьте - вот он, истинный Король. Вольфганг ошибается в выводах и не замечает очевидного. Королём он стал не только лишь за золотые волосы и глаза. Величайший оберег, защита. Благославление, обернувшееся проклятьем. Глупые вопросы, брошенные зеркалу, кровь между пальцами и осколки под подошвами ботинок. Глазами впиваться в чужие зеркально-пустые, но жалящие и цепкие. Ты жалок и глуп настолько, что даже не можешь завоевать сердце одного-единственного мальчишки. Вольфганг-по-ту-сторону, кажется, скалиться как самый настоящий бес, в чужих глазах горит огонь и золото там горячее, прожигающее насквозь. Вольфганг-по-ту-сторону знает все страхи и секреты этого. Он знает, чего боится внешне бесстрашный король всея Голденрейнольд. Оглянись. Кто стоит подле тебя, за спиной, утопающий в серой тени? Чья невидимая рука двигает твоими решениями? Кто на самом деле руководит тобой? Ты? Тебе кажется, что ты управляешь балом, что пешка стала королём, вот только подумай, разве не он заставляет тебя так думать? Мерзко, наверно, подозревать в таком человека, сделавшего для тебя столько, сколько не делал никто. Человека, отдавшего всего себя тебе, вручившего в руки собственную душу: хочешь, бери её. И, храня её в пальцах, разве не мерзко подозревать и сомневаться. Но ведь он не сказал тебе... Не доверился. Когда красно-чёрные змеи заползали в тронный зал, забирая его, ты знал об этом? Он посвятил тебя в свой план? Он пожертвовал собой! Но разве была она так необходима, эта жертва? Если бы он рассказал всё сложилось бы по-другому. Если бы он считал тебя достойным знать правду, настолько сильным и мудрым, чтобы нести её вместе, он не сказал бы тебе? Он видит в тебе всё того же мальчишку. Он хотел как лучше... А получилось оно, это лучше? Отражение ухмыляется гадко, понимая что угодило ровно в цель. Оно знает все его слабости, с дьявольской точностью знает куда бить, чтоб корчился от боли. Оно часть нового короля, его сомнения и сквозные дыры, пробитые людьми. Оно пустило корни, проросло и вьёт свои ветви, оплетая королевские рёбра. Оно эволлюцианироволо из тихого голоса в чужой голове, стало осязаемым и обрело оболочку, пусть и недолговечную. Поселилось в зеркалах королевской спальни, отрастило волосы лже-золотые и показало свои ядовитые золотые глаза. Проклятие короля, благославление его призраков. А на самом-то деле, зеркала отражают лишь тех, кто в него смотрится. Образ в глазах смотрящего. Зеркала ли насмешники, или же власть сделала Вольфганга тем, от кого он бежал? С каждым разом образ в зеркале проступает всё чётче, обретает почти осязаемые границы. Это моё лицо? Или всё же твоё? Бедный-бедный, наивный малыш Вольф. Проклятие рода уже снизошло на твои глаза. Вольфганг, наверно, болен или уже сошёл с ума. На самом деле просто сломлен. Треск и стекольный звон, мир зазеркалья разрушается, осколками искря на всё так же золотом полу. Кровь капает с исполосованных ладоней из не успевших ещё зажить старых ран. В стёклах отражается золото глаз, стен потолков и полов. Да здравствует Король! Здоровье ему точно понадобится.