Call me maybe

Большая благодарность Wаckyyy за помощь! <3

Джиёна потрясывает вместе с каждым гудком, раздающимся из трубки. На самом деле он понятия не имеет, на кой сейчас все это делает. Закоченевшими руками он сматывает с шеи ярко-оранжевый шарф и перекладывает трубку к другому уху. «Тебе лучше ответить, - Джи угрожающе скрипит зубами и падает на пол рядом с диваном. - Тебе серьезно лучше ответить... Пока я, блин, в состоянии сказать что-то внятное». - Доброй ночи, - ласково произносит Сынхён с той стороны, разом заполняя тишину после исчезновения гудков. Но голос в этот раз слишком усталый и, возможно, чем-то расстроенный. Ему на самом деле совершенно осточертели эти звонки с истеричками, и он каждую минуту думал о том, чтобы уволиться. Джи запинается, услышав странные нотки в голосе ТиОуПи, но злость все еще слишком сильна. - Доброй, коли не шутишь, - щурится он, ногой отпихивая от себя сброшенное на пол пальто. Мысли резкими, словно пули, птицами со свистом разлетаются в разные стороны, оставляя только костяк из голых эмоций. Топу будто мерещится этот звонок, но потом он царапает бровь ногтем и понимает, что все происходит на самом деле. Опять мужской голос, опять ЕГО голос. Это уже совсем не смешно - глупая шутка мироздания. Чхве начинает потряхивать мелкой дрожью от волнения или раздражения, точнее определить он не может. Каждый раз, когда этот парень появляется в его жизни, все идет наперекосяк. Сейчас Сынхён, скорее всего, злится, потому что эти проблемы появляются исключительно после его звонков. А может быть, дело в том, что сейчас он банально не справляется с эмоциями и глупо, совершенно непрофессионально молчит в трубку? - Ау? - Джиён вопросительно вскидывает брови. - Ты еще тут? Впрочем, неважно. Если даже не тут - имей в виду, бросишь трубку, я вернусь еще раз, и вообще, буду, ять[1], до конца жизни тебе названивать. Бессмысленная вышла бравада, конечно, на кой бы ему звонить невесть кому до конца жизни? Да и о чем им разговаривать? - Рад тебя слышать, - решаясь ответить, как обычно, дружелюбно, Топ увлекается интонацией и совершенно не замечает, что сказанные им слова создают такое впечатление, словно он соскучился. Хотя Сынхён, наверное, и правда соскучился. Клиент поистине раздражен, он, словно дракон, извергает пламя эмоций, которое терпит метаморфозу где-то в районе его рта и выливается наружу уже в виде угроз. Топу даже становится интересно, в чем же причина столь дикого поведения. - Ой, ну давай без этого, - морщится Джи и упирается лбом в колени. Почему-то теперь, когда голос, которым он бредил, снова звучит в телефонной трубке, мир сразу становится гораздо проще. Сей факт прискорбен, потому что Джиён планирует все-таки сделать что-нибудь со своей покоцанной личной жизнью. - Это не заказ. - Без чего? Какой заказ? - вот теперь Чхве Сынхён действительно ничего не понимает - что в голове у того паренька? Да и если подумать получше, какое ему вообще может быть дело до его головы… - В смысле не заказывал я тебя, - Джиён начинает нервничать, потому что этот человек - «А человек ли?» - снова сбивает его с панталыку одной лишь своей фразой. - Собственно, я вообще никого не заказывал, - зачем-то уточняет Джи, немного подумав. - Хорошо, понимаю, - отвечает Топ, но на самом деле ни черта не понимает. Его учили - если клиент звонит в истерике, надо по максимуму его успокоить, соглашаясь со всем, чтобы не злить еще больше. Слышно, как клацает зажигалка; Сынхён прикуривает, выдыхая клубок дыма прямо в микрофон. - Тогда должна быть причина, почему я тебя слышу... Ты, кстати, ДжиДи или Ёнбе сейчас? – немного выдает себя юноша, давая понять клиенту, что узнал и запомнил его еще с первого звонка. - Я сейчас... - Джи осекается, споткнувшись на совершенно неожиданном месте. «Значит, он понял... О, святые макароны, ну конечно понял». - Я сейчас просто очень злой парень, который очень хочет понять, какого хера с ним происходит! Совершенно идиотский выход из положения, что и говорить. Если так подумать, то какие претензии он может предъявить этому ТиОуПи? Насчет звонков? Так он сам звонил первым, ведь секс по телефону для этого и предназначен. Бросить трубку, если его что-то не устраивало, он тоже мог в любой момент. Мог сказать что-нибудь. Мог смириться, в конце концов, что ему это все просто понравилось. Джиён сжимает виски пальцами, отчаянно пытаясь врубиться в то, что он пытается сейчас сделать. Но дальше иррационального желания просто послушать его голос ничего не идет. - Теперь немного яснее. Я тоже когда-то был злым парнем, а потом устал от всего, и мне даже не хочется сейчас докуривать сигарету любимой марки. Просто печально, - к Сынхёну возвращается его меланхоличный тон, он понимает, что сегодня не лучший спасатель от истерии, потому что сам на грани какого-то эмоционального краха. - Ну и, что с тобой не так? - Ты. Вот так запросто? Это именно то, что он так хотел сказать? Джиён облизывает пересохшие губы и слушает, как это его «ты», рикошетя, отскакивает от пластикового корпуса телефона и лениво перекатывается в динамиках. На удивление, Топа этот ответ совершенно не смущает и даже не ставит в ступор. Потому что раз в неделю он стабильно выслушивал вопли девушек, которые плакали и хотели с ним встретиться. Они клялись, что любят его, что готовы ради него на все. А он себя чувствовал так, словно он щенок в магазине, а около его витрины стоит маленький ребенок и льёт слезы, прося маму его купить. Почему собака сама не может выбирать себе хозяина? Все настолько просто, что он даже иронично хмыкает, криво улыбаясь уголками губ. Все настолько больно, потому что он надеялся, что тут по-другому. Но этот парень точно такой же, думает только о себе. - И что ты будешь с этим делать? - интересуется Топ, это ведь явно не его проблема, у него и своих хватает, например, таких, как потеря хорошей работы из-за своих моральных принципов и заморочек. - Ничего. Делать будешь ты, - решение приходит к Джиёну само. - Меня заёб твой голос в моей башке, так что я планирую избавиться от него раз и навсегда. Плачу по двойному тарифу, можешь включать свой счетчик или что там у тебя и начинай... - Ммм, - рассеяно отвечает Топ, растворяясь в этом ответе, словно видение. Опять он что-то должен, опять от него ждут пустого секса. Он знает, что ему сказать в ответ, но размышляет, стоит ли это делать. Потом решает, что все-таки стоит. - Я тебе говорил, меня невозможно забыть, а еще, что ты попал, - Сынхён снова молчит немного, - я предупреждал же. Тут только смириться. - Будешь софистикой заниматься или работать? - интересуется Джиён, пытаясь вызвать к жизни ту злость, что позволила ему сделать этот треклятый звонок. Практически получается. Правда, рефреном где-то под корой головного мозга все равно играет мыслишка. Глупая, вообще ни разу не клевая. Эта мыслишка считает, что проклятый ТиОуПи в чем-то прав. - Ты не льсти себе чересчур уж сильно, окей? Все, что мне нужно - выбросить любое упоминание о вашей гребаной конторе и о тебе в частности из своей башки. Я дважды звонил сюда в надежде поймать сексуальную чикулю. И оба раза ты путал мне все карты, и все заканчивалось... - Джи сглатывает, - абсолютнейшей херней. В третий раз я звоню именно тебе, потому что не умею быть удовлетворенным херней. Я её вообще не перевариваю, если хочешь знать. Так что... - он набирает в грудь побольше воздуха и сам старается отчаянно поверить в то, что говорит. - Сделай уже все как следует, сачок. Задолбал с полуфабрикатами. Это Сынхёна отрезвляет, очень круто отрезвляет. Такое ощущение, что Джи надавал ему затрещин, да таких сильных, что челюсть свело на самом деле. Получается, дело было совсем в другом, и теперь самолюбие Чхве сильно задето. Топ пялится в монитор, глупо моргает и понимает, что пепел с сигареты давно загадил компьютерный стол. Он мог бы положить трубку, взять и положить. Сынхён даже тянется мышкой к кнопке «выкл», да только останавливается. «С другой стороны, я все равно ухожу с этой работы, я, может, и правда этому пацану всю жизнь сломал. Хотя, о чем я говорю? ... Не удовлетворяет требованиям, да». Сынхён болезненно морщится, сдавливая пальцами переносицу. - Полуфабрикаты? Значит, и твои стоны были жалкими пародиями на удовольствие? Что ж, меня это аналогично не устраивает, свою работу я привык делать качественно. Хорошо, я, как обычно, согласен на всё. - Он ненавидит эту продажную фразу и поэтому произносит ее с особым удовольствием, сейчас Топ правда способен на всё, ведь это его последний раз. - Давай, - грубо рявкает он, - место, обстановку, где и кем тебя трахать. Все происходящее напоминает какой-то адовый сюр. От этого нового ТиОуПи мурашки россыпями разбегаются по всему телу, а внизу живота что-то томительно сводит. Джиён инстинктивно тянется большим пальцем к кнопке с изображенной на ней красной телефонной трубкой, но останавливает палец на полпути. Он сам все это начал, а значит, он не имеет никакого права пойти на попятный. Зато он имеет полное право выжать из этого самодовольного засранца все соки напоследок. Смущает только то, что, судя по всему, тот оставляет за собой доминирующие позиции. Джиён устраивается поудобнее, кладя голову на мягкие диванные подушки. - У тебя. На столе, за которым ты сто пудов сейчас сидишь. - Джи идет ва-банк. - Трахать будешь сам. Без всяких левых закидонов, никаких юношей-девушек-собак-почтальонов и прочей ереси, - он замолкает на несколько секунд, а потом уверенно произносит, - Джиён. Будешь звать меня Джиён. - От первого лица?! Ну, знаешь... Джиён, - Сынхён злится еще больше, и его злость понятна. Ему слишком мерзко говорить об этом в первом лице, ему не хочется марать себя в этом, пусть даже мысленно или словесно. Когда-то жизнь его заставила работать здесь, теперь она заставляет пожалеть обо всех его поступках разом. - Тогда слушай и наслаждайся, - он трет рукой свой лоб, убирая белые пряди волос, и понимает, что его рука все еще трясется. Топ весь на взводе. Он медленно начинает дышать, постепенно пытаясь себя успокоить, но получается хреново. - Ты прав, передо мной стол, компьютерный, угловой. Он большой, выполненный из дуба, как и вся мебель в доме. На столе стоит собственно комп, пепельница в виде стеклянной розы, и вокруг нее разбросан пепел, неважно, как так получилось, - он сглатывает, с раздраженного тона постепенно переходя на приглушенный и привычный. Но его словно бы что-то душит, Сынхён пальцем оттягивает ворот одежды, вспоминая, кстати, и о ней: - На мне серая футболка с рисунком в виде танцующих бананов и клетчатые штаны, желтые тапочки... пушистые, - последнее слово произносится тише остального. Он внезапно смущается, не понимая, какого черта описывает это все по-настоящему, а не придумывает, как обычно. Джиён слушает и выпадает в какую-то другую реальность. И стол, и пепельница, и вообще вся комната всплывают у него перед глазами, маяча позади размытой фигуры в клетчатых штанах и пушистых тапочках. Такое ощущение, будто он смотрит на отражение в грязном и кривом зеркале и никак не может сфокусировать зрение. Джиёну очень хочется протянуть руку и протереть мутную поверхность, просто чтобы понять, что он еще не сошел с ума, и человек, с которым он разговаривает сейчас, существует на самом деле, а не только в электрических сигналах его мобильника. - Я только вошел. На улице дождь, поэтому волосы у меня немного влажные, - неуверенно начинает Джиён, - кстати, они темные. Я бросил шарф у порога так же, как и пальто. Так что сейчас я в обтягивающих черных джинсах, дизайнерской рубашке и... - он шевелит пальцами на ногах, - босиком. Босиком... Джиён вскидывается, приоткрывая рот, и хмыкает. - Мне подойти? Сынхён снова молчит, он раздражен. Мало того, что говорить от первого лица ему жутко неприятно, и он чувствует себя глупо, так этот паразит еще и отвечать решил описаниями. Топ продолжает себя успокаивать, потирая себе виски и болезненно касаясь шеи, делает круговые движения головой. - Подхожу сам, - начинает он после паузы, голос кажется уже спокойным, но в нем нет той певучести, которую он обычно разыгрывает, просто обычный Сынхён, даже не ТиОуПи. - Подхожу и отдаю свои тапочки, а на голову небрежно кидаю желтое полотенце... Вытираю твои волосы. Нельзя бродить под дождем, можно простудиться, - поучительно добавляет он в конце и отчего-то снова замолкает. - Не нужны мне... - голос Джиёна предательски дрожит, - твои тапочки. Я вообще не планировал сегодня никуда ходить, я должен был остаться у отпадной чикули и... - он встряхивается не столько от воспоминаний о Хина, сколько от того, что такой простой ТиОуПи не менее притягателен, чем все прежние, и при других обстоятельствах... - не забывай, зачем мы здесь, - глухо напоминает Джиён, обрывая собственные мысли, и прикрывает глаза. - Откровенно говоря, твою бредятину я не слушаю, мне на нее параллельно, - Сынхён снова закуривает, унимая внезапно появившуюся головную боль, - поэтому, пока ты нудел, я выкинул куда-то полотенце и прижал тебя к стене в коридоре, у меня там, кстати, красивые золотистые обои. Я властно сдавливаю твои кисти и прижимаю их к стене. Одну ногу уверенно ставлю между твоих коленей, упираясь толчковым движением в твой пах, а еще затыкаю тебе рот своим языком, чтобы не раздражал меня лишний раз, голова болит жутко, - Топ в этот раз стряхивает пепел куда нужно, в розочку, и снова делает затяжку. Джиён задыхается, чересчур отчетливо представляя все то, что описывает ТиОуПи. А еще он с кристальной ясностью понимает, что это ему нравится. В смысле, даже просто думать об этом нравится. И это явно нехорошо. «Интересно, как бы это было на самом деле?..» - мысль из разряда запрещенных. Джи заползает на диван, на секунду отнимая телефон от уха, чтобы снять рубашку, и снова облизывает губы. «Окей, не слушаешь, так не слушаешь, но и говорить ты мне не запретишь». - Я развожу ноги, чуть приподнимаясь на носочках, и кусаю твой наглый язык, - сначала тихо, а потом все уверенней начинает Джиён, постепенно входя во вкус, - рубашка уже расстегнута... Здесь холодно, по коже бегут мурашки, и соски моментально каменеют. Я шепчу тебе, - Джи приостанавливается, чтобы перевести дыхание, и на самом деле шепчет, - хочу тебя. На этот раз пепел падает на шикарный ковер. От подобного заявления Топа парализует настолько, что он даже не в состоянии выругаться. Может, дело в том, что юноша говорит от первого лица? Или описывает свою настоящую квартиру. Должно же быть объяснение, в чем дело? Со многими девушками и даже с немногочисленными парнями было и не такое, и ему всегда говорили, что его хотят, так сильно и страстно, Топ так же особо не заморачивался, говоря подобное в ответ. Что сейчас не так? Почему сердце так сильно колотится от шепота Джиёна, а сам он не может выдать в ответ ни слова, ни звука? - Я... - глупо открывает он рот, а звуков нет, и его бархатного голоса нет, преимуществ НЕТ. Топ отрывисто выдыхает последний клубок дыма, выкидывая окурок в пепельницу, - я заползаю руками под твою рубашку. Глажу и царапаю твою спину, насколько позволяют стриженые ногти. Твои укусы... Заводят еще сильнее и, шумно выдыхая, я, наконец, отрываюсь от твоих губ, толкая тебя в гостиную, и по пути стаскиваю эту дизайнерскую тряпку. Джиён елозит голой спиной по обивке, поднимаясь еще повыше, и сучит ногами [2], запутываясь в пледе. Внутри все заходится в сладкой истоме, он прикрывает глаза тыльной стороной ладони и кусает свои щеки изнутри. Когда он успел превратиться в ЭТО? Когда он начал получать удовольствие, представляя себя в подобной ситуации и принимая тот факт, что, кажется, будет снизу? - Послушно двигаюсь туда, куда ты меня ведешь... Спина все еще горит от твоих прикосновений, но я недоволен, мне мало, - Джи прикасается подушечками пальцев к своим губам и рвано выдыхает, - мне мало одного поцелуя... - Никто не говорит, что он один, - более уверенно отвечает Топ, и в голосе проскальзывают те самые медовые нотки наслаждения, ему удается успокоиться и начать контролировать ситуацию, - я не отрываюсь от твоих губ, пока веду тебя, и ты сам указываешь мне на стол. Мы сметаем все, что на нем есть, нетерпеливо вытирая пепел твоей рубашкой, - он делает паузу, наслаждаясь пакостью, - и я укладываю тебя на холодное дерево, осторожно придавливая своим телом. - Насрать на рубашку, - отмахивается Джиён, вновь облизывая губы, кажется, у него наступает переломный момент, после которого уже не получится нажать на сохранение. Он прикрывает глаза ладонью и приоткрывает рот, чувствуя, как дрожат его руки, - я обхватываю тебя ногами и подталкиваю к себе, чтобы ты уперся своим... - Пауза мимолетна. Он находится между «нельзя» и «уже все равно» не дольше одной секунды. Джиён уже все решил: - ...членом мне в пах. Я... кусаю твое плечо и сразу же зализываю укус, прижимаясь к тебе всем телом. Сынхён медленно встает и облокачивается на тот самый компьютерный стол, он закрывает глаза, вонзается пальцами в край дерева и пытается представить парня, шепча на автомате его имя: - Джиён... - Он тяжело дышит в микрофон, мученически скользя рукой по своему плечу, будто его и правда укусили. - Джиён? - На этот раз интонация вопросительная и даже извиняющаяся. - Час вышел, - напоминает он, потому что обязан это делать. - Продлеваю, - распоряжается Джи, чувствуя, как джинсы становятся невыносимо узкими. А ведь он всего лишь назвал его по имени, это всего лишь имя... Интересно, если бы они на самом деле... Он вновь останавливает себя, напоминая, зачем вообще это делает. Джиён мучительно медленно вдыхает новую порцию воздуха и тягуче просит: - Не останавливайся. Стыдно признаться, но Топ мимолетно радуется тому, что звонок как обычно не скинут, и просьба его только подхлестывает. К тому же, сегодня он точно не собирался останавливаться ни в чем. Сынхён садится обратно на стул и томно вздыхает, возвращая свой бархатный голос: - Сладко шепчу тебе на ушко пошлости, прикусывая мочку. Твои джинсы действительно неприлично узкие, нащупывая рукой ширинку, я расстегиваю ее, нетерпеливо сдирая с тебя оставшуюся одежду. Джиён воплощает в реальность все действия, о которых говорит ТиОуПи. Все, какие только может исполнить. Джи отчетливо вжикает молнией на ширинке, стараясь чтобы на другом конце провода этот звук наверняка услышали. Справившись с пуговицей, он одной рукой стягивает джинсы до колен и в этот момент чувствует себя самым большим извращенцем в этой части планеты. - Твои руки очень настойчивы... Это заводит, - легкие Джиёна теперь, кажется, могут впускать и выпускать воздух только микроскопическими порциями. - Я стягиваю с тебя эту серую майку и провожу языком по шее... Сынхён хочет сказать что-нибудь самодовольное, что-то вроде: «Да детка, я такой», но, услышав, как Джи ерзает и, кажется, действительно приспускает штаны, передумывает: - Это ты... Умеешь уговаривать, - внезапно хрипло бубнит Топ и тянется рукой до края футболки, желая ее снять. Тут жарко, и он дома один, а еще Джиён сказал, что снимает ее, что мешает Сынхёну реально сделать это? Рука вздрагивает, в ту же секунду Топ понимает всю абсурдность ситуации. «Это безумие. И я безумец». Топ зажмуривает глаза и, оставляя футболку в покое, проскальзывает рукой к своему паху. - Помогаю снять футболку с себя и кидаю ее на пол, - медленно и мелодично продолжает он, - снова с закрытыми глазами ищу твои губы, скользя по коже, и, наконец, разыскав, целую их. - Я нагло перехватываю инициативу в поцелуе и подцепляю пальцами резинку на твоих штанах, - Джи уже тяжело разговаривать, поэтому половину своего текста он просто шепчет, иногда срываясь на что-то среднее между стоном и хрипом. - Я тяну их вниз и провожу пальцами по твоему члену... Он и в самом деле проводит по нему пальцами, но только по своему собственному. Джи прогибается в позвоночнике и глухо шипит, не веря в то, что произносит все это вслух. Топ к тому времени уже поглаживает в штанах свой полумягкий член, но после слов Джи, его интонации и действий, в паху пульсирует сильнее, и твердый стояк не заставляет себя ждать. Сынхён с силой прикусывает нижнюю губу, кажется, до крови, и, вырывая из штанов руку, отдергивая ее, как от огня, облокачивается на стол, сцепляя руки в замок перед собой. «Очнись, придурок, он клиент, никаких личных привязанностей! Просто оттрахай его, чтобы доволен остался, и закончи разговор!» Сынхён послушно кивает самому себе и сглатывает. Ему действительно жарко, а там внизу все болезненно сводит и требует внимания, хотя бы его руки. Он игнорирует, как можно спокойнее продолжая: - Вижу, ты любитель инициативы, - шепчет он, выравнивая голос, - но сегодня от тебя требуется лишь расслабиться. Поэтому я насильно припечатываю твою спину снова к столу, - в тоне сынхёнового голоса проскальзывает металлический холодный оттенок, грубость и жестокость, безразличие и злость, - в лопатках болезненно ломит, но этот урок, надеюсь, будет усвоен, чтобы ты не забывал, кто тут главный. Властно я беру тебя за бедра и рывками притягиваю ближе к себе, мои два пальца без промедления заходят в твой задний проход, очень надеюсь, что ты готовился к этому вечеру и подготовил свою попку... Сынхёна уже трясет от напряжения, он обхватывает голову руками, впиваясь в свои обесцвеченные волосы, жмурясь и кусая губы, он старается сосредотачиваться только на своей интонации и действиях, во что бы то ни стало, он не хочет вестись на свои пошлые мысли… Никогда в жизни Джиён не чувствовал себя настолько ведомым. Он с ужасом понимает, что хочет. Дико хочет попробовать все это на самом деле. «Фак... Так, значит, я и в самом деле хренов гей?» Он медлит лишь несколько секунд, а потом, переводя телефон в режим громкой связи, кладет его на диван рядом с собой. Проводит языком по указательному и среднему пальцам и осторожно заводит их за спину, перекатываясь немного на бок. Повторять за ним все, чтобы суметь почувствовать все... Он понятия не имеет, что именно сейчас нужно делать, поэтому просто проталкивает в себя для начала один палец. Ощущения бредовые, но Джиён стонет, потому что на секунду эти пальцы становятся чужими. Пусть всего на секунду, но они принадлежат ТиОуПи. - Давай... дальше, - просит он, не замечая того, что член под его ладонью подрагивает в такт движениям руки позади. - Сильнее... Жаркий шепот, душный... Джиёну душно, но ему больше нечего снимать из одежды, он и так лежит практически голый на диване, ради которого и в самом деле когда-то пришлось объехать добрую часть Сеула, и трахает себя собственными пальцами. Джи снова стонет и сжимается, ритмично шурша по обивке голыми бедрами. «Интересно... Как много он слышит?» Топ слышит достаточно. Сынхён понимает мозгами, что так и должно быть, и сейчас он по идее должен улыбнуться и обрадоваться, что клиенту нравится. Но юноша вожделенно облизывает измученные губы, ловя себя на мысли, что не стоит ограничивать себя и церемониться в последний раз. А еще он думает о том, что все равно никто об этом не узнает. Чхве откидывается на спинку стула, расслабляясь и слушая чужие стоны... - Джиён, ты... - он не договаривает, срываясь, скользит рукой в свои клетчатые штаны, перелезает в трусы и заключает в кольцо пальцев свой член, немного его сдавливая, - я вхожу в тебя, так же внезапно и грубо, как растягивал тебя пальцами. Никакой пощады. Я показываю тебе, как надо обхватить меня ногами и поддерживаю одной рукой снизу, а второй беру твой член, уже твердый, и выдавливаю смазку. Я начинаю движения, для начала медленно раскачиваясь, и повторяю этот же ритм рукой, - он и правда начинает медленно двигать рукой, но только по своему члену. По телу пробегает долгожданная истома, Топ закрывает глаза, не сдержавшись, издает тихий стон и шепчет: - Сейчас, надеюсь, тебе хорошо? - Да... - быстро-быстро отвечает Джиён, шалея от ощущений. Бархатный голос ТиОуПи, словно тень, скользит по его коже, заползая в вены, заполняя его изнутри. Джи вытаскивает палец и перебрасывает вперед обе руки. - ... Быстрее. Джи сглатывает, нервно толкаясь в собственные ладони, и зажмуривается, чтобы не видеть больше ни своей осточертевшей комнаты, ни своего осточертевшего одиночества. Желание клиента всегда было законом для Сынхёна, но ведь он только начал и не собирается отказывать лично себе ни в чем. А еще это его последний раз. На его губах скользит кривая улыбка, он продолжает себе надрачивать и тяжело дышать. - Нееет уж, быстрее будет, когда я захочу... Мои движения грубые, глубокие и четкие, но руки ласковые и теплые, левая рука ласкает твое тело, бедра и ягодицы, подталкивая и насаживая тебя на меня. Правая по-прежнему на твоем члене, она не торопится, желая, чтобы ты просил ускориться еще громче, попробуй поумолять, - с чего его дернуло на все это, кажется, Топ не просто возбудился, а перевозбудился, он приспускает с себя штаны, совершенно не понимая, зачем и почему, и как пережить воспоминания об этом после окончания. Его голос уже не так спокоен, еще один стон, а потом снова. И правда, жарко. Джиён жмурится еще сильнее, ускоряя движения ладони. - Прошу... тебя. Ну же, - он срывается на полустон и гасит его в подушку. То, что он слышит по громкой связи, окончательно перемыкает и без того хрупкие контакты в его голове. ТиОуПи стонет... Стонет-стонет-стонет, сводя его с ума, заставляя ужом извиваться по обивке дивана, комкая сброшенную одежду. - Быстрее... Я больше не могу. - Хорошо, - снисходительно и хладнокровно отвечает Сынхён, ему нравится слушать, как на другом конце провода извиваются и стонут, это его подстегивает увеличить темп руки, - я ускоряюсь, двигая своими бедрами быстрее. Мой член заходит в тебя полностью и, не задерживаясь, делает это вновь и вновь, сильнее и быстрее. Я сам на пределе, и мне так нравится иметь тебя... Джиён, внутри тебя очень узко, и меня это сводит с ума. «Какого черта, и кто ты такой, как у тебя получается вытворять со мной такое?!» - его мозг взрывается маленькими электрическими искрами вопросов без ответов. А еще он так долго терпел возбуждение, что его яички, кажется, скоро взорвутся, как воздушные шарики, он уже давно хочет кончить, но сдерживает себя, сжимая свой член каждый раз сильнее. Топ просто желает сперва услышать, как кончат там, где так сладко стонут. И там действительно кончают. Джиён вытягивается в струнку, чувствуя, как немеют пальцы ног и томительно сводит поясницу. Он вздрагивает, тихонько всхлипывает и пачкает дорогой диван. В затылке что-то негромко щелкает, и мир на несколько секунд прекращает свое существование. Джи трясет, он делает еще пару движений рукой и обессилено падает на подушки. Когда Джиён кончает, Топ ускоряется до невозможной скорости, ему тяжело дышать, хочется пить, но он продолжает говорить, хватая воздух сухими губами: - Я кончаю в тебя как можно глубже. Сперма теплая и вязкая, хоть мой член и обмяк, я все еще двигаюсь в тебе, не в силах остановиться. Кончаешь и ты, разбрызгивая все на мой стол. Наконец я выхожу из тебя и медленно наклоняюсь, прижимаясь всем телом, язык дотягивается до твоей шеи, проскальзывает вниз до соска-а-а, - Топ срывается, больше не контролируя свой спазм, и кончает по-настоящему, портя себе новую футболку с бананами. Ноги сводит от удовольствия, все мышцы сокращаются, а в животе шумит сладкая истома удовлетворения. Далее наступает расслабление, секунды счастья, а затем... апатия. Он виновато смотрит на свою руку и быстро натягивает клетчатые штаны обратно. Джиёна трясет, словно в какой-нибудь лихорадке. Голос Чхве волнами разливается вокруг него, погружая в сладкую негу. «Он кончил, мать его... Кончил», - ошарашено понимает Джи и отчаянно хочет увидеть его, представить, черт, хотя бы тем самым гребаным темным силуэтом... - Умница... - Джиён собирает себя по частям, приходя в себя и понимая, что все обязательства уже выполнены, - как я и обещал, я не буду больше звонить сюда. Извини за эту херню. Бывай. Он старается удержать свой голос в одной тональности, придать ему тот же звеняще-металлический оттенок, что был в голосе ТиОуПи, но никак не может в должной мере оценить, получается у него или нет. Ему хочется сказать что-нибудь еще, хочется удержать этот момент подольше, но он верен своему слову. Джиён нажимает на «отбой», и его неожиданно складывает пополам. Это что, слезы?.. - Удачи, Джиён, - сухо отвечает Сынхён, слушая в последние секунды его совсем отстраненный голос. Теперь уже точно нет никакой вероятности, что он услышит его снова, даже если Джи позвонит, вряд ли Топ будет работать на этой должности. ТиОуПи с сегодняшнего вечера не существует. Юноша утомленно снимает с себя микрофон с наушниками, а ту самую футболку, думая, можно ли ее спасти, кидает на пол. Вокруг бардак: на столе - пепел, ковер загажен, а на мониторе компьютера мигает письмо: «бланк заявления об уходе». Идеальное завершение вечера. Устало массируя затекшие плечи, Чхве начинает заполнять документ. Когда он заканчивает и отправляет все бумаги, на прощание снова пишет в операторскую: ~ Просьба вернуть моему последнему клиенту деньги и перевести долг на мой счет. Я возмещаю ему весь ущерб. И да, спасибо тебе, Сунмин, за то, что ты такая стерва. Never mind. Сынхён не смог бы взять денег с Джиёна, потому что сам желал его, добровольно, а еще потому что Топу понравилось. Деньги, снятые с Джи за два часа, возвращаются на счет его мобильного телефона. Джиён сидит, уронив голову на руки, и все еще никак не может собрать себя целиком. Все это просто слишком... Слишком. Это переворачивает картину его мира с ног на голову и совершенно сбивает с толку. «Хорошо, что этого больше не будет», - думает Джиён, протягивая руку к бумажке с номерами. А еще он думает, что врет сам себе. Но слово есть слово. Джи расправляет клочок бумаги и подносит к нему зажигалку, выуженную из кармана джинсов. Огонь весело трепещет на хромированном кончике Зиппо, и Джиён, игнорируя жужжание мобильника, оповещавшего о новой входящей смс-ке, пустыми глазами смотрит на то, как пламя пожирает цифры одну за другой. Когда остается только пепел, он ложится, отворачивается к спинке дивана, совершенно не замечая влажные белесые пятна, накрывается пледом и закрывает глаза. Сегодня ночью никаких снов не будет. _____ [1] Ять - буква Ѣ (->википедия). [2] Сучит - неосознанно двигает.