BEZDNA

Жгло и резало где-то в районе грудного отдела. Не отдавал себе отчёта почему ему сейчас так мучительно, но было мучительно и это оставалось ключевым. Холодный звонок между четвертым и пятым бокалом виски. Несколько гудков и горячительный напиток решил растечься с изнанки его физической оболочки, обволакивая сердце. Теперь он не властен даже над своим телом. Замечательно. — Как ты там? — сухой разговор с женой пересушивал глотку, — Что нового? Спросил для галочки, отложив мобильный куда-то за территорию своих мыслей — всеобъемлющих, бесконечных. И только Ирина не попадает в поле его забот. * Дождь огромным полотном стянул небо, застучав по окну небольшого номера. Утро. Похмельное и неприятное, застрявшее остатками вчерашней пищи у его гортани. Мерзкое ощущение смазанного маслом пищевода, залитого сверху ледяной водой. Тошнит. Заставил себя подняться с постели. Ноги понесли в сторону душевой, но мозг приказал остановиться, когда в комнату постучали. Валера подошёл к коридору и, не задумываясь, открыл дверь. Ещё небритый, с лёгкой щетиной, едва нахмурился, столкнувшись с её телом: — Простите, я вас не разбудила? — прошептала Альбина, голосом пробудив в нём желание жить. — Что вы хотели? — резко и грубо; не так, как вчера — иначе, жестче. Запах перегара ворвался через ноздри, заставив её невольно помотать головой: — Хотела предложить вам выпить кофе, — пожав плечами, — В соседний город только вечером… — О чём вы? Какой к чёрту кофе? Шатенка, смутившись, обняла своё туловище: — Вы, может, неправильно меня поняли… Я… — Всё я правильно понял, — перебив, сделал напористый шаг к ней, — Кофе в постель предлагать будешь моему сыну, понятно? — В какую постель? — ухмыльнулась, — Я просто отблагодарить хотела за поддержку. Фальшиво помотав головой, шагнул назад, оказавшись на территории своего номера: — Всего доброго, встретимся на концерте, — захлопнул дверь у её лица. Беззвучно ударил кулаком воздух. Сжал губы. Там — за стенкой — она отходит от шока и непонимания, пытаясь объяснить для себя природу подобного поведения. Что это было? Зачем пришла? Дура. Какая же дура. Решил катапультироваться из этого самолета надвигающихся чувств. Решил прорисовать границы. Сохранить дистанцию. Решил вспомнить зачем она вообще в его команде — и кто ещё в этой группе поддержки? Очередной концерт. Такой же, как и вчера. И люди те же. И выкрики «браво!». И зал не изменился. Сменилось лишь название города, но и это изменение незначительно для него — такого изменчивого в последнее время. Заметил её силуэт у гримерки. Окликнул. Секунда. — Да, Валерий, — обернувшись, улыбнулась, сделав вид, что утреннего разговора не было. — Альбин, не путайте строчки во время выступления, пожалуйста. Это очень сбивает. Прикусив губу, девушка смущенно помотала головой: — Простите, весь день несобранная. Вы правы, этого больше не повторится. — Надеюсь. — Это всё? Оставался голодным взглядом на её лице в районе глаз. Это всё, но хотелось найти поводы, хотелось найти ещё пару зацепок. Каких? Вот она. Вот её красивое платье. Вот её распущенные волосы. Её лицо. — Валерий, я могу идти? — повторила девушка. — Идите. Развернулась, спрятав всё то, что он рассматривал. Снова стала девушкой его сына. Она ушла вглубь коридора, но даже сейчас он не остался один. Громкий звонок на секунду превратил его тело в сжатый мандарин. Передернуло. — Да, алло. Там — на другом конце — знакомый голос заставил наконец вернуться в своё тело: — Пап, привет. Ну как вы там? Как концерты? Валера, развернувшись, пошёл в сторону гримерки, скрывая разговор за дверью своего пространства: — Да нормально концерты, как обычно. Как у тебя дела? Как работа? — Всё хорошо, — короткий выдох, — Слушай, ты же понимаешь, я не просто так звоню. Валера выдал короткий смешок и, пройдя вглубь маленького помещения, улыбнулся: — Дим, иначе и быть не могло. — Пап, как там Альбина? — в страхе выдать собственное волнение, молодой человек протараторил фразу, вертевшуюся на языке, — Как она? — Всё в порядке с твоей Альбиной. Если ты переживаешь о том, что я её каким-либо образом ущемляю, то… — Нет. Дело не в этом. Просто с этим туром она как-то изменилась… — Что значит изменилась? Валера, увлёкшись разговором, сел на кожаный диван. Перед глазами слишком соблазнительная пачка сигарет. Слишком манящая. Прижав мобильный к уху, вытащил одну штуку из упаковки. — Да как-то сухо разговаривает. Может у неё депрессия? Может ей там некомфортно? Или вообще… — Что вообще? — закурив, откинулся на спинку. — Может у неё кто-то появился? — молодой человек, входя во вкус обиды, ускорил ритм произнесённых фраз, — Нет, а что? Внезапная слава, концерты. Может и поклонники появились? Валера, вздохнув, закрыл глаза: — Дим, ты для чего мне позвонил? Разбирайся со своей Альбиной самостоятельно. Я обещал, что возьму её к себе на бэки — я обещание выполнил. Сейчас ты что от меня хочешь? — Честно? Хочу, чтобы ты её уволил. Пусть лучше будет в Москве рядом со мной, чем где-то там… Ухмыльнувшись, мужчина сбил пепел на чёрную кожу дивана и, придвинув корпус к ногам, сел в более уверенную позу: — Сынок, ты там не охерел? То устрой, то уволь. С какого чёрта я сейчас вокалистку буду искать? Из-за чего? Из-за твоего слепой ревности? Как я это вообще объясню? — Ну скажи, что она не справляется со своими обязанностями… — Дим, не морочь мне голову. Всё, я очень устал после концерта. Пока. Не дождался взаимного «пока». Положил трубку. Бросил её. Бросил мысли, в которых может вот так просто отпустить ту, что вызывает в нём необъяснимый интерес. — Ну ты вообще с ума сошёл? Вошедший Луппов развёл руками. — Валер, ну диван же прожжёшь! * Бесконечным ритмом в его голове стучали слова о том, что она изменилась. Может, не показалось? Может, он не придумывал эту химию между ними? Это любопытство. Этот интерес. Может, всё это было взаимно? Не разрешал себе опускаться до низостей, до пошлостей — иначе, глубже — захватывал банальное и простое желание общаться с конкретным человеком (не женщиной!), проводить с этим человеком время, узнавать его, раскрывать его грани. Дружба. Вот как он оправдал для себя эту химию. * Три шота чистой водки в отельном баре и теоретическая возможность существования чего-то большего, чем просто дружба, засияли блестящей железкой, нечестно притворяющейся алмазом. Снова жгло. Снова внутри. Снова проходило от сердца до подушечек пальцев, заставляя их слегка подрагивать. Уже туманно и совсем не трезво. Уже хотелось утолить жажду — сухим песком резало горло. Одним кадром всплывало её полуголое тело там — в гримерке — когда он помогал ей стянуть платье. — Блять, — сжал ладонями виски. Любопытство, не больше. Ничего не тянет. Ничего не влечёт. Ничего не… Столкнулся с силуэтом её тела в конце коридора отеля. Ускорил шаг. — Альбина, — прикрикнул, позвав. Девушка, остановившись у своего номера, обернулась. Мгновенным туманом окружил всё пространство. Приблизился быстрее, чем можно представить. Удивительный показатель для нетрезвого мужчины. Стянул её талию в руках, молниеносности прижав к стене. Раздражающее желание. Стал синонимом этого желания. Боже, не дай им соединиться. Как соединяются человечески пальцы, переплетаясь. Как соединяются слова в буквы. Не дай им соединиться, как соединяются мужчина и женщина. Как любовь и ненависть, образовывая страсть. Как вода и огонь, оставляя после себя мучительную пустоту. — Валерий… — от непонимания уперлась ладонями в его руки, держащие её тело. — Любишь моего сына, говоришь? — О чем вы? — сжимая губы. Ловил ложь в каждом её движении. Подходил ближе, и ближе, и ближе, оставляя миллиметры. — Вы пьяны, — отвернула голову. Почувствовал невзаимность. Обожгло сильнее признания. Но в секунду признался себе — не любопытство. Раз болит, раз режет, не любопытство — намного больше. — Любишь моего сына? Неожиданно резко и честно. Повернула голову. Не испугалась. Взглянув в его карие, слегка прищурилась. Сжала зубы. — Чего вы добиваетесь? — Я? — ухмыльнулся, но не отпустил. — Хотите устроить проверку на верность? Хотите лишить меня возможности видеться с вашим сыном? Помотал головой. Алкоголь ударил разгоряченным боксёром. Нокаут. — Хочу тебя, — приблизившись к ней, едва коснулся горячих губ. Не успел. Желанием осталась на кончике языка. Она, мгновенно отстранившись, вырвалась из плена его ладоней: — Валерий Шотаевич! Я… Вы… — задыхаясь, трясясь; искала слова, — Вы… Что вы… Не слушал. Хотел стать жидким, растекаясь у её ног. Хотел дать алкоголю завершить начатое. Глазами бегал по её губам. Она, чувствуя себя беззащитной, поймала этот интерес. Внезапно для самой же себя посмотрела на его губы. Затаила дыхание. Он, не теряя ни секунды, огнём прожёг сантиметровое расстояние. Ладонями упёрся в стену, стоя над ней. Она под ним. Никуда не сбежать. Губами коснулся её губ, отчего в районе груди что-то защекотало. Глубже. Напористей. Ещё одно движение верхней, потом нижней, потом случайный удар языками. Где-то внутри её живота закипело, выливаясь едва уловимой липкой жидкостью из её тела. Холодными ладонями под его футболку к горячему телу в попытке найти точку опоры. Ноги перестали держать её туловище. Он, переместив руки на её талию, жадно продолжал целовать мягкие губы. Здесь — в общем коридоре.