Полдень

Родительская любовь всегда была для Сакуры тем, о чем она могла узнать только из книг. Так уж получилось, что впервые о том, как мать может заботиться о своем ребенке девушка прочла в пятнадцать лет в одном из двадцати семи томов жизнеописания Конфуция. Тогда матушка прославленного ученого госпожа Янь Чжэнцзай показалась Сакуре женщиной, достойной вознесения на Небеса за свой подвиг. Откуда ей было знать, что в мире было достаточно много родителей, которые не продавали своих детей, столкнувшись с бедностью и лишеньями. Чтобы прокормиться родители отдали Сакуру во Дворец и ей казалось в ту пору, что дети должны подчиняться воле взрослых, покорно принимая свою участь. Обиду и боль от того, что ее выкинули, девочка проглотила, не смея ронять слез, ведь потеряла она только знакомых людей, которые кормили ее и спали с ней под одной крышей. Одну руку, подающую жидкую похлебку, сменила другая. Одних людей, делящих с ней комнату, заменили другие. Любовь была неведома этим людям, вынужденным постоянно думать только своем выживании. Когда-то, поняв, какой должна быть мать, сколько нежности может быть в материнском сердце, Сакура горько плакала над, наверное, одной из самых скучных книг в библиотеке поместья Хатаке. За всю историю вряд ли много девушек прочли все двадцать семь книг жизнеописания Конфуция и уж точно ни одна не лила слезы над ними. Попав во Дворец, Сакура, казалось, потеряла шанс испытать на себе, что такое материнская забота, но письма госпожи Рин стали для девушки воплощением нежной родительской любви и единственным утешением. Она почти каждый день писала своей госпоже о том, как живет, какие книги успела прочитать. Ее распорядок дня был достаточно скучен и почти не менялся, но, делясь самым малым, она переставала чувствовать себя одинокой и несчастной. Это было странно, однако Сакура и Рин сблизились только, когда барышня Хатаке оказалась далеко от столичной резиденции клана. Длинные письма девушки сопровождались пересказами сплетен, услышанных ею на императорской кухне, строчками стихотворений, что тронули ее душу, порой она вкладывала в конвертики маленькие цветочки или листья кустов и деревьев, попадавшихся ей на пути. Холодную осень Сакура встречала в теплой пристройке к Залу умственного развития, улыбаясь коротким ответам госпожи Рин. Супруга Какаши была немногословна и писала не так часто. Чаще всего ее письма больше походили на записки тайного поклонника, нежели на письма от законной матери, настолько коротки они были. Рин отвечала: «Дитя, на улице похолодало. Не забывай надевать шерстяной плащ. Как твое здоровье?», «Дитя, будь осторожна с тетушками. Не груби им», «Дитя, твой подчерк заставляет меня устыдиться того, что я воспитала тебя. Исправь то, что я подчеркнула красной тушью и перепиши письмо». Она не тратила много слов для того, чтобы выразить свое беспокойство, но любовь и тепло буквально лились из ее коротких записок. Вот и сегодня Рин в ответ на письмо Сакуры о том, что ей выделили достаточно угля на зиму, ответила «Дитя, береги свое здоровье» и прислала муфту из меха рыжей лисы. Девушка рассмеялась, развернув подарок госпожи. - Хахахах… Матушка думает, что я могу так гулять по Дворцу? – она пригладила рукой мягкий мех, - Я ведь служанка, а не благородная госпожа, - сердце Сакуры на миг остановилось. В душе она уже называла Рин матерью, но, высказав это вслух наедине с самой собой, немного испугалась. Впервые она почувствовала себя частью семьи, впервые она была уверена, что кто-то действительно волнуется о ней. Сакура так долго обходилась без простой человеческой заботы, без интереса кого-то другого к ее делам, что даже не заметила, как ее душа превратилась в безжизненную пустыню, испещренную глубокими трещинами. Однако же сейчас девушка всем сердцем чувствовала, как, истосковавшаяся по влаге, земля буквально тонет в водах нежной материнской любви госпожи Рин. Сегодня Сакура опять не выдержала и заплакала от нахлынувших бурным потоком чувств. «Какая же я плакса» Отложив муфту в сторону, девушка села разводить чернила, присланные господином Хатаке, чтобы написать матушке слова благодарности и рассказать пару забавных историй, услышанных ею от кухонных девок, дабы скрасить будни женщины. Хоть Сакура и жила в достаточно просторной пристройке к Залу умственного развития, в ее скромных покоях не нашлось места даже для самого небольшого стола. По этой причине барышня первое время изловчилась писать на кровати, убрав с ее поверхности матрац и подушку. Потом она пыталась прописать аккуратные иероглифы на полу, но госпожа Рин все была недовольна подчерком дочери, а поэтому ко второму месяцу осени Сакура осмелилась писать письма тайком в кабинете библиотеки за столом, которым было дозволено пользоваться только членам императорской семьи. Ночью никто не посещал Зал умственного развития, да и днем это был не самый популярный уголок Дворца. «Никто не заметит, что я села на место, предназначенное для наложницы», - думала Сакура и вскоре вовсе перестала бояться того, что кто-то может внезапно ворваться в «ее владения». Молодая барышня Хатаке так осмелела, что начала периодически забывать закрывать на засов двери. Кабинет, в котором она без разрешения заняла стол, находился в самом конце библиотеки за лунной дверью (прим. автора: лунная дверь - круглый проем в традиционных китайских домах), поэтому она чувствовала себя в безопасности в таком сильном отдалении от главного входа. Сегодня, полностью отдавшись чувствам благодарности и разыгравшемуся вдохновению, Сакура увлеклась настолько сильно, что потратила целых два часа на написание ответа госпоже Рин. Она была так поглощена письмом, что забыла расставить по местам свитки, которые одолжила баолинь Самуи для Его Высочества Первого принца. Мальчик еще был далек от того, чтобы прочитать простейшие иероглифы, в конце концов он достиг лишь двухлетнего возраста, но мать активно выстраивала малышу репутацию безумно талантливого первенца Императора. По приказу наложницы свитки просто приносили и уносили, их даже не раскрывали для приличия, но всем обитателям Дворца казалось, что Первый принц является достойным сыном своего достопочтенного отца. Многие сравнивали его уже с Наследным принцем, справедливо замечая, что в таком юном возрасте наследника больше интересовали деревянные лошадки, а не книги. Госпожа Самуи умела играть на публику, создавая впечатление влиятельной фаворитки Императора, хотя ее положение, возможно, было намного более шатким, чем у других обитательниц Внутреннего дворца. Спиральная палочка для благовоний, которую Сакура зажгла в первую стражу (прим. автора: стража – мера времени. В Древнем Китае было пять ночных страж по два часа каждая, с 19:00 до 5:00) уже почти догорела, а это значило, что приближался конец четвертой стражи. До конца пятой стражи нужно было успеть убрать все свитки, но как назло именно в этот раз госпожа Самуи одолжила самые редкие и самые скучные произведения, которые хранились на самых высоких полках библиотеки. Чтобы разложить их по местам требовалось достать длинную, тяжелую лестницу. Она была достаточно громоздкой и перемещалась с помощью небольших деревянных колесиков, с трудом проворачивающихся под весом лестницы на гладком деревянном полу библиотеки. Засучив узки рукава блузки, Сакура принялась за работу. Самым сложным было разложить свитки с самой высокой полки, поскольку девушка просто не доставала до нее, даже находясь на самой высокой ступеньке. Длилась пятая стража, времени оставалось совсем немного, чтобы, передвинув лестницу к самом входу, разложить последние свитки. Сакура, проклиная свою беспечность толкала лестницу с одного конца зала в другой. Колесики скрипели, с трудом выдерживая ее вес. Капельки пота выступили на лбу девушки, но она довела дело до конца. Сакура взяла охапку свитков в руки и, постепенно взбираясь по ступенькам, раскладывала бесценные труды по своим местам, пока не дошла до последней ступеньки. На самую высокую полку следовало вернуть два свитка, которые никак не умещались вместе в ладони хрупкой девушки. Поэтому ей пришлось принять очень неустойчивое положение, держа один свиток в левой руке, а правой дотягиваться до, недоступной ее скромному росту, высоты. «Да! Я смогла!» - воскликнула про себя Сакура, вернув первый свиток на место, как кто-то, одним резким движением толкнув дверь Зала умственного развития, сдвинул с места громадную лестницу. Девушка тут же потеряла равновесия и полетела вниз с высоты в два чжана (прим. автора: 1 чжан = 3,33 метра). Падая на спину, Сакура ожидала скорое столкновение с беспощадно твердой поверхностью гладкого деревянного пола. Она силой сомкнула веки и прижала руки со свитком к груди, боясь причинить вред имуществу Дворца. Но, вместо ожидаемой боли Сакура ощутила тепло чужого тела. Служанка испуганно раскрыла глаза и встретилась с удивленным взглядом, явно не ожидавшего подобного поворота, мужчины. Ее серьги-бабочки ярко блеснули, отразив тусклый свет одинокой свечи. Секунда и серебряная шпилька с красной коралловой бусинкой соскользнула из нежных объятий волос Сакуры и с глухим звоном разбилась об пол. Девушка оказалась в крепких объятиях неизвестного ей стражника, который осторожно прижимал к себе ее хрупкую фигуру. Его бесстыжие руки абсолютно бесцеремонно и нагло касались ее спины и бедер, а взгляд скользнул по гладкой, белой коже Сакуры, что, конечно, не осталось незамеченным. - Я … Гхм, - мужчина спокойно отвел взгляд и бережно поставил барышню Хатаке на трясущиеся от испуга ножки. Он не знал, как реагировать на эту неожиданную и непристойную для приличного общества ситуацию. - Кто вы? Что вы тут делаете так поздно? Нет… так рано? – посыпались вопросы со стороны мужчины. Было очевидно, что он немного растерялся, путаясь во времени. - Я … Меня зовут … - Сакура глазами пыталась найти свою шпильку в тусклом освещении свечи, - Я – служанка Зала умственного развития, Хатаке Сакура, -девушка не обращала внимания на собеседника, немного пройдясь вокруг него в поисках одного из подарков госпожи Рин. Одного мимолетного взгляда на мужчину хватило, чтобы понять, что тот являлся стражником самого низкого ранга, а потому не представляет никакой угрозы. Ее могли наказать только некоторые евнухи, старшие служанки да тетушки. Стражник был лишь случайным прохожим, заглянувшим в ее маленький узкий мирок. Наконец подняв шпильку с пола, девушка вдруг опомнилась и тут же в свойственной для себя манере вспылила: - Стойте, это мне стоит задавать вопросы! – Сакура будто меч выставила перед собой свиток, утыкаясь его концом в скромный кожаный нагрудник мужчины (прим. автора: нагрудник — часть доспеха, закрывающая тело ратника спереди). – Кто ты? Как ты смеешь врываться в библиотеку Внутреннего дворца?! – девушка говорила громко и уверенно, хоть свиток и дрожал в ее хрупких тонких руках. В конце концов, она сейчас находилась наедине со взрослым мужчиной. Если он пришел сюда с недобрыми намерениями, то никто бы не помог Сакуре избежать участи той бедной служанки Наследного принца, образ которой до сих пор преследовал ее во снах. - Приветствую барышню Хатаке, - стражник сложил ладони вместе перед собой, сделал шаг назад к двери и склонился в малом поклоне перед Сакурой, - Меня зовут Шисуи. Я – стражник восьмого ранга, - он мягко улыбнулся и выпрямился, - Простите, но капитан послал меня проверить, почему в Зале умственного развития горят свечи. У этого слуги не было дурных намерений, - Шисуи неловко почесал затылок, надвигая шлем на глаза, но тут же поправил его. Служанке Зала умственного развития стало вдруг очень неловко. Ведь если бы она сделала свою работу вовремя, то стражника не отправили бы проверять библиотеку. А она мало того, что не поблагодарила мужчину за спасение от увечий, но накричала на невинного человека и надумала о нем всякого дурного. - Прошу простить меня за непочтительное поведение, братец Шисуи, - обратилась к стражнику девушка, копируя поведение кухонных девок, которые таким образом вымаливали прощение у евнухов и поваров, - Эта служанка благодарит тебя за свое спасение, - Сакура подняла взгляд на лицо Шисуи и на миг застыла. Перед ней стоял, наверное, самый красивый стражник во всем Дворце или даже самый красивый солдат во всей Поднебесной. Несмотря на то, что в мыслях девушки был лишь один Наследный принц, от чего-то барышня чуть смутилась, а сердце ее забилось чаще. Ее замешательство длилось лишь краткий миг, но этого времени хватило, чтобы мужчина успел заметить нежный румянец на щеках служанки. Может все дело было в крепких руках, коснувшихся бедер и спины Сакуры, может в худом и бледном лице стражника или в его высокой, изящной, но внушающей силу фигуре, но по непонятной причине воспитанница госпожи Рин никак не могла выровнять свое дыхание. Более того, ей показалось, что в довольно прохладном помещении библиотеки вдруг стало даже немного жарко и душно. Будто пытаясь избавиться от наваждения, Сакура часто заморгала, отвела взгляд в сторону и только тогда смогла вновь заговорить: - Я задержалась с уборкой, так как не могла никак вернуть на место этот свиток, - служанка подняла руку, демонстрируя причину своей задержки. Конечно, дело было вовсе не в этом, но такое оправдание вполне годилось, чтобы обмануть мелкого стражника. - Тогда, барышня Хатаке, позвольте мне, - мужчина протянул руку, покрытую мозолями от многочисленных тренировок. Сакура опять необъяснимо для себя уставилась на Шисуи. Его руки были почти такие же, как и у Его Высочества Наследного принца, какими она помнила их, но крупнее и намного более израненные. «Кажется, стражников совсем не щадят, а еще и я тут со своим свитком», - заговорил в девушке голос совести, пристыдив за беспечность. Мужчина к тому времени, воспользовавшись замешательством девушки, успел вернуть на место многострадальное произведение, оказавшееся бесценным трудом Мэн-цзы. - На этом все? – он вопросительно посмотрел на Сакуру и в его глазах отразился тусклый свет единственной свечи зала, - Стоит ли мне помочь убрать лестницу? – Шисуи попробовал толкнуть этот увесистый инвентарь и убедился, что его вес явно не был рассчитан на то, что им когда-либо будет пользоваться женщина. Однако скромность Сакуры не давала ей открыто признаться чужому человеку в том, что, черт побери, она бы даже заплатила кому-нибудь, лишь бы ей больше не пришлось толкать эту проклятую махину в противоположный конец зала библиотеки. Да и правила этикета предписывали сначала отказаться три раза прежде чем дать свое согласие принять помощь. - Эта служанка … - барышня Хатаке не успела вежливо ответить, как ее тут же перебили. - Уже поздно, где она хранится? – Шисуи явно был не из тех, кто беспокоится о приличиях и церемониях, предпочитая говорить по сути и не тратить время на бесполезное пустословие. Девушке, очевидно, не легко толкать тяжелую лестницу, значит надо помочь. Ни к чему лишние слова. Время поджимало, поэтому и Сакура не стала задерживать человека, который, очевидно, спешил. - Я покажу. Легко справившись с тем, чтобы вернуть лестницу на место, стражник вежливо поклонился: - Барышня Хатаке, мне пора идти. - Постой, братец Шисуи! – мужчина уже развернулся и направился в сторону выхода, поэтому Сакура, пытаясь задержать его, забыв о правилах приличия, схватилась за узкий рукав рубашки Шисуи. - У Вас ко мне дело? – стражник даже не повернулся в сторону служанки Зала умственного развития. От голоса же его повеяло холодом, а по коже девушки побежали мурашки. Он будто злился на что-то или же был раздражен, но Сакура, стараясь не обращать на это внимание, смущенно произнесла: - Как я могу найти тебя, чтобы поблагодарить за помощь? – она говорила тихо, почти шепотом, боясь, что кто-то услышит ее слова и подумает, что барышня Хатаке назначает свидание первому встречному. - Не стоит, - ледяным голосом ответил мужчина, все еще стоя спиной к Сакуре, но будто опомнившись, что его слова могут быть неправильно поняты, добавил, - Меня повышают и я не знаю, где я буду служить. Если судьбе будет угодно, то мы встретимся, барышня Хатаке - Шисуи медленно развернулся, отнимая руки девушки от своего рукава. Он вежливо улыбнулся и только сейчас, оказавшись ближе к свече, мужчина смог разглядеть в деталях лицо девушки. «Простая красота». Стражник не стал дожидаться ответа и быстрым шагом удалился из библиотеки, оставив Сакуру в недоумении. Ей захотелось сдружиться с таким приятным человеком, но он быстро прервал все ее попытки сблизиться, поэтому девушке оставалось только смириться. Евнухи ударили в гонг. «Настал час кролика!» - послышался вдалеке противный голос. Только ближе к утру слуги, ответственные за оповещение о смене времени, не ленились и проходили рядом со всеми Дворцами и Залами, ибо большинство жителей Запретного города вставало именно в это время (Прим. автора: Час кролика длится с 5:00 до 7:00). Девушка вздрогнула. Она еще никогда так сильно не задерживалась в библиотеке. Сакура поспешно собрала со стола все свои письменные принадлежности, взяла подсвечник со свечой и удалилась к себе в комнату через скрытую дверь за ширмой кабинета. «Успела», - подумала девушка, облегченно выдохнув, когда услышала, как молодые служанки открыли двери библиотеки, громко ругаясь на свою хозяйку. Сакура не расслышала, о ком говорили те прислужницы, ей были безразличны дела Внутреннего дворца, ведь и госпоже Рин она пересказывала сплетни о евнухах и тетушках, совершенно игнорируя вести о господах. Барышня Хатаке, убрала тушь, кисти и бумагу с законченным письмом в сундук, как вдруг осознала, что находится в комнате не одна. Она медленно развернулась. За ее спиной в кромешной тьме на кровати сидел неизвестный мужчина. - А вот и наша красавица, - прошипел он и Сакуре более не нужно было видеть лица этого человека, чтобы понять, кто перед ней. - Приветствую Вас, господин Кабуто, - держа подсвечник в руках, поклонилась девушка.