Мир, дружба, жвачка

      К вечеру небесные силы решают-таки прикрутить мертвую недвижимую жару и раскаленное, как чугунный утюг, солнце. Дают добро короткому дождю - крупному, проливному, принесшему прохладу и кислород, давшему, наконец, дышать. Город, будто перекалившаяся сковородка, которую схватили с раскочегаренной докрасна плиты и резко сунули под струю воды. Себя Рыжий ощущал примерно так же. Вот сейчас от него повалит пар, когда он выйдет прямо под дождь, даже и не намереваясь где-то пережидать его. Но когда разморенный почти до потери всяческого соображения, он протискивается к дверям, чуть не прозевав свою остановку, - дождь выключают. Из режима сонной мухи выйти быстро нереально несмотря на посвежевший воздух, поэтому Рыжий идет не спеша. Плетется, чего уж там, наслаждается проясняющейся головой. Даже останавливается иногда, чтобы вдохнуть поглубже, залипнув заодно в телефон. Обходя подозрительные лужи по краю, но так как кругом ебаный потоп - чаще вброд, Мо копается в карманах, перебирая всякую всячину в них. Среди фантиков от конфет, пары таблеток без опознавательных знаков и смятых чеков он выуживает завалявшуюся жвачку, аж целых две подтаявших когда-то и теперь безобразно скрюченных пластинки. Рыжий даже снова останавливается по такому поводу. Втыкает на обёртки, разворачивает и отделяет одну жвачку от другой, сует ее в рот. Следом отправляется и вторая. Пластинки пересохли и рассыпаются на кусочки. Он неторопливо собирает их в одно целое, приминая зубами, пережевывает, глотая сахарно-мятную слюну... Делает вдох поглубже, и горло от этого обжигает будто морозом. Остуженный дождем воздух липнет к коже, руки и спина покрываются зябкими мурашками - и вот уже он на ходу тянет на себя олимпийку, которую весь день протаскал повязав на бедра. - Эй, Шанечка! Бля. Ну зачем. Ну вот просто нахуй, зачем? Голос, как конфета-тянучка, ясно чей. Рыжий останавливается так резко, будто впечатывается в невидимую стену, будто на него лассо кинули, только что с ног не сбивает. А ведь почти до дома дошел, осталось только за угол магазина завернуть. - Чего, блять, опять тебе? - разворачиваясь, Мо по привычке хмурится. - Вчера не наобщался? - Да не кипятись, - Шэ Ли расслабленно спрыгивает с крыльца магазинчика, игнорируя ступеньки, никуда не спешит, тащится еле-еле, шаркая кедами на своих длинных ногах. В руке у него коробка с вином. - Я перекантуюсь денёк у тебя, - и это он не спрашивает. - Это с хуя ли ты мне нужен на денёк? - как-то беззлобно получается, непорядок. Ответа не следует, Шэ Ли только подгребает ближе. - Я полезный, Шанечка, и у меня есть винишко, - покачивает он в руке коробку, подкидывает слегка и ловит. На левой скуле у него, заползая на нижнее веко, сочно расцвел фиолетовым синяк от вчерашнего удара с утра пораньше. От этого же удара Рыжему до сих пор немного больно шевелить пальцами на своей правой. Возможно, кому-то такому как Шэ Ли, нельзя разрешать быть к себе настолько близко, но Рыжему слишком лениво сейчас опасаться. Возможно, он слишком заебался из-за жары и от собственных нервозных реакций за весь день, и вот, погляди-ка, притомился к вечеру. Поэтому он просто остается стоять на месте и смотреть, как тот подходит практически вплотную к нему, максимально в личное пространство. Опустив подбородок, Мо наблюдает, как Змей, с ленцой подняв руку, с треском проводит ногтем по молнии его куртки. Сверху вниз, меееедленно. Поведя головой, вдыхает глубоко, видимо почуяв мятный запах. Из-за сырости волосы Шэ Ли вьются ещё сильнее. Смотрит он из-под них нахально и со смешком. - Угостишь жвачкой? - А это последняя была, - пожевав пару раз с полуоткрытым ртом, мстительно хмыкает Шань, - забирай? - зажимает комочек резинки передними зубами, подтолкнув его языком. Правый уголок губ едва заметно ползет вверх, открывая резцы, мол, да слабо тебе. Но Шэ Ли не теряется. Беззастенчиво цепляет жвачку кончиками пальцев, вытягивая ее в ленту, пока та не обрывается. Перебирает губами, втягивая, как спагеттину, повисшую ниже подбородка. Хватает вдруг не успевшего отпрянуть Рыжего за нижнюю челюсть, не давая закрывать рот. Пальцы держат крепко, но без намерения сделать больно и даже, Рыжий это точно чует, - с осторожностью. Но его все равно дёргает, когда Ли, задевая его губы своими пальцами, отлепляет от нижних зубов маленький кусочек откушенной жвачки. - Тьфу, бля... Шань кривится через неожиданно пробившуюся улыбку, без слюны сухо сплевывая ощущение и вкус чужих пальцев - сигареты и почему-то вдруг малина. Типа Змей тут стоял, пережидая дождь, поджидая его, и ел себе малину, ага. Шэ Ли коротко похабно лыбится, полуприкрыв глаза глядит на Шаня как сонная змея. Качнувшись из стороны в сторону и вперед, протащив подошвами по асфальту, сделав таким образом последний возможный шаг, будто было недостаточно вплотную, он надувает пузырь. Надувает его до тех пор, пока тот практически не касается кончика носа Рыжего, пока пузырь не лопается. Лопается и едва затянувшаяся Змеева верхняя губа. Трещина быстро наливается кровью и он слизывает стремительно набрякшую каплю быстрым движением языка. Перегревшийся за день, оттого и растерявший все раздражение Рыжий, залипает на то, как Змей втягивает губу, унимая жгущуюся надоедливую боль, зализывая ее. Ноздри чутко вздрагивают, пытаясь уловить такой знакомый сырой железистый запах. Во рту у того сейчас к исчезающей мятной сладости добавляется этот металлический вкус, Рыжий знает. У Рыжего в голове мысли, которые стали вдруг ощущаться как обкатанные морем камни. Их много, вместе они совершенно неподъемные. Но так и тянет провести по ним рукой и прилечь на них тяжелой головой, поднимать те, что помельче и похожи на крапчатые перепелиные яйца, рассматривать по одному. Шань медленно смаргивает, решает обдумывать их по одной, переводит взгляд выше, на веселый цветущий на лице товарища синяк. - Я тебе вроде пасть не разбивал вчера, - но сомнения есть. Нихера, если честно, он не помнит насчет этого. Потому что сначала в ухо прилетел Змеев кулак так, что перед глазами заволокло темнотой, внутри черепа плотно зазвенело и Мо ответил вслепую, куда придется. Пришлось точно в цель. - Не хочется тебя расстраивать, но это был не ты, ага. Не ревнуй, детка, - и рука с браслетом на запястье тянется было щелкнуть по носу, на котором веснушки расселись гораздо гуще, чем зимой. - Деееетка, - повторяет, со смешком выдыхая Шаню прямо в лицо. Рыжий резко дергает головой в сторону и вверх, но прикосновения все равно не удается избежать. Пахнущие малиной пальцы щекочуще мажут по щеке, и Шань шипит под стать Змею: - Завались нахрен! Снова начинает моросить дождь, и первые острые капли, тюкнувшие по макушкам, приводят обоих в какое-никакое, но в чувство. Что, собственно, они делают? Как это, вообще, выглядит? Стоят посреди улицы прилипнув друг к другу, беседуют? Творят какую-то непонятную херню.