Мир, дружба, жвачка

      За эти пару минут до дома они успевают промокнуть едва ли не до нитки. Толкаясь в тесной прихожей, снимают промокшие кеды. Обдав Рыжего веером брызг с волос, Шэ Ли одним резким движением стягивает с себя футболку и вытирает ею голову. Неловко заваливается в сторону, ткнув коленом, пока снимает вслед за обувью один за другим носки. Намокшие на бедрах и голенях джинсы на раз вытягивают из тела все тепло, и Змею явно холодно почти до озноба, - Гуаньшань чувствует его ледяную руку, пока он придерживается за него, сцапав за бок. В комнате тягуче падает на чужую постель прямо вот так, в мокром. Вытянув руки над головой, с наслаждением потягивается, выгибаясь. Со вздохом бросает руки - одну вдоль тела, другую на живот, расстегивает ширинку и, приподняв бедра, начинает стягивать с себя джинсы, вылезая из них как змея из кожи, выворачивая тугую ткань наизнанку. - Ну жарко же, чего ты, - это на немой вопрос Шаню. И добавляет: - и мокро. Ага, как же, жарко ему... Шань знает, что это такое. Это - большая теплоотдача. Это когда несмотря на то, что пять минут назад ты сдыхал от жары, стоит подуть чуть более прохладному ветру или, тем более, промокнуть под дождем, как ты уже практически синеешь от холода. - Бля... - еле слышно комментирует Мо, от такой бесцеремонности почти теряя дар речи, - побудь тут пять минут спокойно, окей? Я первым в душ схожу. На самом деле Рыжий хочет сказать: "Не смей, блять, ничего трогать в комнате. Просто, сука, сгруппируйся и не делай никаких движений в мое отсутствие!". Ревностно хочет предупредить любые возможные действия наподобие этого. Будто стоит ему выйти, как начнется импровизированный обыск с перемещением предметов с привычных и отведенных им мест или неаккуратное с ними обращение. Для убедительности Рыжий стоит еще полминуты уперев руки в бока. Тихо выдав пару ругательств, оставляет Змея лежать прикинувшегося спящим и безопасным. Прежде чем выйти, выхватывает протянутую ему мокрую футболку и еще раз строго наставляет указующий перст: - Просто сиди... или лежи спокойно, усек? Я быстро. Змей в примирительно-согласном жесте лениво поднимает руки, глаза больше не открывает. - Не волнуйся, Шанечка, снимать мне уже почти нечего. А для полного обнажения мне нужен другой настрой, мм, другая атмосфера, так сказать, в которой ты будешь хотя бы чуть менее раздражен, чем сейчас, детка. "Боже, за что это все", - молча страдальчески закатывает глаза Рыжий. Закинув по пути Змеево винишко в холодильник, с грохотом захлопывает за собой дверь в ванную, слыша, как тот снова подает голос: - Дашь мне че-нить переодеться?       Когда Мо возвращается, Змей лежит в том же положении, что и до этого. И выглядит он сейчас так, будто очень сильно устал. Или это сегодняшний абсолютно апокалиптический закатный свет делает его лицо таким. Печальным, как у ангелов, выделяя и без того красивые черты. Только вот у этих крылатых чуваков с картин не бывает таких ебаненьких привычек и стервозных характеров. И не проступает сквозь их выразительную нежность плохо скрываемая мороком, как у долбаного трикстера, другая личина. Что за нахуй? Слишком дофига ассоциаций. Это из-за его фингала - так решает Шань. Вон он, при таком освещении кажется почти черным. Ну и устал может на самом деле человек, да и рожа болит, наверное. Удивительно, что веко совсем не опухшее. А вот рассеченная губа выглядит воспалённо-зацелованной и побуждает эмпатично облизнуться, будто так можно почувствовать как она пылает. Шань даже усмехается своим мыслям и, прислонившись к кровати, слегка толкает матрас рядом со смуглым плечом. - Эй... Уснул? И вздрагивает весь от внезапного прикосновения, когда Шэ Ли вдруг цепляет его под колено, дергая к себе. - Слышь, Рыжик. Спасибо, правда. Ну, за вписку на пару дней, - от такого даже получается оставить без должной реакции то, что прохладная ладонь медленно облапывает его вверх по ноге. - Я тебе должен, ага?.. - А, - Шань кивает без удивления, - уже не денек, а два. Я понял, ты типа как та лиса, которая просит водички попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде. - Я серьезно, - ухмыляется, перехватывает брошенные ему чистые вещи на переодеться. - И я серьезно. Вали уже в ванную. *** Высотки напротив охвачены пламенем - в каждом из окон выше пятого этажа отражается истерически-красный, пугающий своей насыщенностью закат. А над дальними домами ждут своего часа тяжелые грозовые облака, практически касаясь брюхами крыш. Сегодня какой-то бесконечный вечер. Солнце будто никак не может сесть, не перебрав все цвета на свете. Шань выходит на балкон залипать на эту красоту в шортах и старой застиранной майке. Бывшая когда-то желтой, сейчас она цвета лимонного сорбета, а от принта остались едва различимые очертания. Следом тащится Шэ Ли в спортивках и дырявой в нескольких местах футболке Рыжего, и смотрятся они на нем почему-то как шмотки прямиком с подиума. Чтобы не особо палиться, Рыжий бросает на него пару взглядов искоса, одновременно прикуривая сигарету. Босыми ногам Змей прохаживается туда-сюда, потом приподнимается на носки, чтобы навалившись животом, удобнее свеситься вниз. Свеситься и лениво плюнуть вниз. А потом вдруг резко подтянувшись на руках, усаживается на узкие балконные перила. У Рыжего от этого зрелища чуть глаза не вылезают из орбит. Рыжего чуть не хватает кондратий. - Ты ебанулся?! - крик вырывается с кашлем, а руки словно на рефлексе сами хватают Змея за бедра повыше колен. - Сука! Ты!.. - словарный запас Мо к такому готов не был и сейчас очень подводит - кроме междометий и не получается ничего. Не то что бы было очень высоко лететь... Но по приземлении вряд ли этот ебанько смог бы встать и пойти как ни в чем не бывало, даром что боли не чувствует. Ещё берет и отнимает свои руки от перил, отдаваясь на волю гравитации, балансу тела и чужой стальной хватке, которую Рыжий даже не осознает в данный момент. Фиолетовые отметины по форме пальцев там обеспечены - руки его сжимают Шэ Ли с каждой секундой все крепче, удерживая на месте. От шока у Рыжего белеет лицо, будто одним махом выпустили всю кровь. Верхнюю часть тела и даже губы охватывает колючее онемение, расползаясь льдом по грудине и подреберью. - Слезай, мудак, блять, или я тебя сам сейчас скину вниз! Змей! Была надежда, что эти слова прозвучат убедительно, но получается придушенно и практически шепотом. У Рыжего в башке коротит от пиздецки возмутительной Змеевой расслабленности, будто тот удобненько разместился на диване, на крайняк на скамейке в парке, а не спиной, нахрен, в пропасть. Стараясь не ослаблять нажим, наоборот, что есть силы проводя ладонями с бедер вверх так, чтобы ни на миллиметр не отпустить, Шань подается вперед, вставая между разведенных колен и крепко сцепляет руки у Шэ Ли на пояснице. - Оо... Рыжик, вот так охуенно, честно. Вот так и держи меня, окей? - Хули ты творишь?! - отступающая с судорожным выдохом паника постепенно возвращает Рыжему обратно привычные эмоции, таща за собой острое желание как следует съездить по ухмыляющейся роже. - У тебя даже веснушки побледнели. Такой милый, когда волнуешься за меня. Змею нормально, блять! Он аккуратно кладет левую руку Гуаньшаню на плечи, приобнимая. Аккуратно - это чтобы не делать резких движений и не пугать больше. Взглядом из-под ресниц, который Рыжего временами доводит до белого каления, абсолютно спокойно разглядывает его лицо. Едва начатую и забытую сигарету, которая повисла у того на нижней губе, продолжая тлеть, забирает, больно дернув прилипший к нежной коже фильтр. Затягивается, ловит потянувший ветерок, откидывая голову назад. В общем, чувствует себя в полной безопасности. А у Рыжего невольно каменеют от напряжения руки, когда он чувствует вот это незначительное движение его корпуса. У Рыжего с реакцией все отлично, но момент, когда Змей склоняет голову к нему, сокращая незначительное расстояние, воспринимается с опозданием, уже когда губы мягко прижимаются к его собственным. Облако дыма он не вдыхает, конечно, хоть рот и приоткрыт, а резко отшатывается назад. Но руки не разжимает, сдергивая Шэ Ли с перил за собой. В ограниченном пространстве особо не разгуляешься - без замаха впечатывает кулак ему поддых, с силой отталкивая к двери в комнату. Там прикладывает еще раз, пока не успел разогнуться: - Какого хрена ты такой долбоеб, а, Змей? Чего ты добиваешься все время? По правде говоря, сколько Шань себя помнит, Змей всегда лезет к нему со своими блядскими поцелуями. Знай себе уворачивайся. Он и уворачивается. С присущей ему вспыльчивостью, но чаще по привычке, с ленцой - когда не сильно бесит, получая смазанные прикосновения губ куда придется: в оголившееся плечо, когда футболка едва не трещит по швам от резкого рывка, в место за ухом, когда руку держат в заломе, в щеку, когда не вдохнуть, а отвернуться можно только влипнув лицом в стену, в шею, напоследок, когда удалось наконец отпихнуть от себя. Не сказать, что это какие-то там чувственные поцелуи. Скорее завершающий акцент, точка в очередной полусерьезной потасовке: все, я тебя поймал, сдавайся. Но Рыжий не сдается. Однажды (но не единожды), у Змея чесались зубы и он пустил их в ход оставляя отметину на подвернувшемся в тот момент участке тела Шаня - на сгибе локтя, где под прозрачной кожей соблазнительно и тревожно проступают вены. За что, конечно, тут же огреб по хребтине. В общем, задача у него и смысл жизни - быть в максимально близком контакте с Рыжим. Для Шэ Ли вообще не существует такого понятия как личное пространство. Если уж удалось поймать Рыжего - облапай все, до чего сможешь дотянуться, либо сделай так, чтоб сам потянулся отвешивать люлей. Прикуривать от протянутой зажигалки или сигареты, не забирая из пальцев, а подтянув к себе всей пятерней за запястье, а лучше обхватить за челюсть, чтобы не дергался и, придвинувшись вплотную, прикурить от сигареты стиснутой между плотно сжатыми от негодования губами. Зная о последствиях, провести щекотно кончиками пальцев по пояснице над поясом джинсов и белья. Ожидаемо получить за это с разворота, незамедлительно выдав ответку. Складывать ноги ему на колени, чесать нос о плечо, удобно устраиваться затылком в изгибе шеи, быть тут же посланным, но это ничего, потому что потом можно будет толкнуть так, чтобы побольнее. Вот и сейчас Змей, приложив Гуаньшаня со всего маху спиной и головой о стену, успевает перехватить запястья, с силой удерживая их скрещенными у него за спиной, прижимается всем телом. Грудная клетка впечаталась в собственную, Мо чувствует каждый его вдох, и лицо настолько близко, что можно спокойно разглядывать золотистую радужку. Рыжий узнает в ней недавние крапчатые морские камешки. Те самые, вместо адекватных мыслей в перегревшейся башке. - Не ори, ага? - Съеби нахуй от меня, достал вконец, - на выдохе, не оставляя попыток выдрать руки из захвата. - Шаг назад сделал. - Так нахуй или на шаг? - изображая замешательство, тихо хмыкает Шэ Ли. Вот этот его близкий шепот на грани интимности совсем сбивает с толку. Подсыхающие волнистые пряди челки касаются лица Рыжего. Змей не отпускает ни его руки, ни взгляд. Змей дышит. Рыжего подзаебало. Поэтому он просто закрывает глаза и резко расслабляется, отчего хватка на запястьях первую секунду делается еще больнее. - Рыжий, я тебя поцелую, - и это, сука, утвердительная интонация! - Я тебе втащу. - Договорились. Какого, блять, хрена? Это не совсем поцелуй - Змей аккуратно прикусывает его нижнюю губу, чуть оттягивает ее, что Рыжий непроизвольно поднимает голову, хотя не собирался. А собирался он стоять столбом и не вестись. Укус слабеет, и он даже успевает подумать, что новая выходка довольно быстро закончилась, как зубы сжимаются с новой силой. От вспыхнувшей боли резко вдыхает, а Змей сразу втягивает его губу в свой рот. И это ощущается странно. Странно и... как будто очень знакомо. Знакомо, как все их потасовки. Все на грани содранных костяшек об лица друг друга и безоговорочного доверия друг другу. Сначала - рассеченные брови и посылание друг друга на хуи, а после можно отрубаться головой на дружеском животе, дружеской спине или плече, на этот раз не отдернувшемся психовано. Одно другому не мешает. Змей зализывает свой укус, проходясь языком под нижней губой, а затем прижимается мягким поцелуем под подбородком. Шань как-то не обращал внимания чтоб Змей умел в нежность без примеси грубости... Он не проебывает момент когда эта мысль оформляется в желание - это именно сейчас. Хочется. Да, хочется, чтобы это продолжилось. Хули, почему нет-то? - Отпусти мои руки. - Неа. Ты сбежишь или вломишь мне. - Нет, - все, на что хватает Рыжего, это чтобы отрицательно качнуть головой. И ему верят. Пальцы, слегка царапая аккуратными ногтями, с нажимом проходятся по его шее вверх и на затылке уверенно сжимаются на коротких волосах, тянут, заставляя поднять голову. И Шань делает то, что хотел - лижет Шэ Ли в ответ по верхней его губе и прикусывает, отзеркалив жест. Надавливает, чтобы сечка, которой они не дают затянуться, закровоточила. Яркий сырой вкус дает по мозгам как с ноги, и Змей засасывает его сразу горячо и плотно. Если чуть раньше Рыжий как-то держался на плаву, то сейчас он просто открывает пасть пошире, позволяя засовывать язык как можно глубже. Позволяя практически сжирать себя, больно прикусывать губы и подбородок, отвечая тем же. Возбуждение прошибает насквозь, остро падая в живот, разбегаясь по нервным окончаниям. Пальцы судорожно вцепляются в плечи напротив, обтянутые собственной футболкой. И как некоторое время назад, когда Змей отлеплял от его зубов жвачку, фиксирует за нижнюю челюсть и сейчас, прижав затылком к стене, не давая отворачиваться. Чуть отстраняется, медленно облизывается, фокусируя взгляд на своем действии, на том, как ведет подушечкой большого пальца, сминая мягкие открытые губы Рыжего. Чуть сгибает палец, цепляя за нижние зубы и гладит из стороны в сторону дальше по влажному языку. Рыжий неожиданно для себя издает зародившийся где-то в глубине низкий и внезапно пошлый стон. Не позволяя произойти этому вновь, хватает Шэ Ли за руку, надеясь, что он поймет, что повторять это движение не нужно. Не нужно, блять, засовывать пальцы ему в рот. Пахнуть малиной не нужно. Вот так скользить по языку не нужно и прижиматься стояком - тоже. Зато Шань знает, что ему нужно: перевести дух и срочно схватиться руками за поплывший колпак. Удерживающие пальцы исчезают с подбородка, и он с усилием приоткрывает глаза. - Блять... Желтые Змеевы глаза светятся изнутри как вода, пронизанная солнцем, как лунное, чтоб его, затмение, хотя свету в полумраке комнаты взяться неоткуда - радужки осталось совсем ничего из-за расплывшегося по ней зрачка. По лицу будто размазали красную помаду - тонкая пленка крови за края привычно ухмыляющихся губ и по щеке легким оттенком. - У тебя руки малиной пахнут. Горячее дыхание касается ставшей сверхчувствительной кожи, заставляя покрываться мурашками даже ноги. - Вообще, это штука вроде кондиционера для волос, это она так пахнет, - шепотом сообщает Змей Гуаньшаню на ухо. "Ага, ясно. Важная информация", - думает Рыжий, и его губы опять сминаются в жестком поцелуе. Змей раз за разом проходится по ним языком, вынуждая шире открывать рот, проходясь дразняще по нёбу, вынуждая выталкивать его язык своим, чтобы не задохнуться, переплетаться с ним, коротко выдыхать от укусов. Позволяет зализывать и снова и снова сжимать зубами лопнувшую свою губу, вовлекает в какую-то совершенно похабную лизню, которая отшибает остатки мыслительного процесса, заставляет дрожать и еще сильнее прижиматься друг к другу. Когда в очередной раз Рыжий ударяется затылком о стену, а майка вот-вот расползется по швам от того, как сильно она натянулась на ребрах в сжатых до хруста Змеевых кулаках, у него случается некоторое просветление сознания. - Слушай, Змей, давай ты свалишь домой, а?.. Пожалуйста, блять. Только не смотреть в разъебанные во всю радужку зрачки, оттолкнуть от себя. Вывернуться из рук, которые только что царапали по пояснице, вызывая острые волны возбуждения. Вывернуться из дружеских рук, которые снова готовы схватить, если что-то вдруг пошло не так, выламывая плечо. Но ведь еще не поздно остановить всю эту странную ебанину, правда? И Змей совсем не злится, сам отступает на шаг. Змей тихо смеется.