In the abyss of fiery feelings

Мальчик сидел рядом со своим старшим братом и спокойно посмотрел на пылающий огонь костра. Поток мыслей Даниэля вдруг задержался на нём, и тот вдруг вспыхнул, как от газового баллончика. Вокруг безвольного огня отдыхали работники плантации. У них выдался тяжелый день, ведь им пришлось убирать погром на одной из плантаций — собирать и выкидывать молодые побеги конопли, ругаться и жаловаться на несправедливость мира. Шон с Даниэлем часто переглядывались и от неловкости ловили целый спектр пережитых эмоций после ночи. Сложно было держать язык за зубами и просто на автомате работать. Повседневная рутина, словно мираж растворилась в пространстве. Шон до сих пор не мог до конца понять, простил ли его Даниэль или нет. Младший всё ещё был на расстоянии и всё так же оставался в завесе тайны, за закрытой дверью в своей комнате. Даниэль часто сидел в своей комнате совсем один, погруженный в своих ярких фантазиях и интересных идеях. Шону иногда доводилось проникать в «медвежью берлогу» брата, в которой почти всегда царила полная анархия. А её виновник сидел либо за столом, полным разноцветных карандашей или причудливых игрушек, либо лежал на большой мягкой синей подушке под верхним ярусом двухъярусной кровати, увлеченно читая книжку. Это был его личный мир, такой запертый и удивительный. И этот мир был прямо перед Шоном — напротив его комнаты, но казалось он дальше экватора, дрейфует в Атлантическом океане на корабле — Не хочешь расслабится со своим ближайшим другом, милый? — Финн сидел справа от Шона и протянул сигаретку с «радужной» травкой. — О, круто! — Даниэль мигом выхватил косяк из руки Финна и без особых церемоний, глубоко затянулся, столько сколько смог. Шон выдернул тлеющую сигарету из алых губ и вдруг осознал, что уже половины свертка нет, лишь её кончик дымился и приглушенно горел в темноте. — Даниэль! Какого хрена ты делаешь?! — угрюмо разразился Шон на младшего. — Да ладно тебе, супербрат… — перебил парня Финн, успокаивающе касаясь ладонью до плеча. — Пусть малой по кайфует, он этого заслуживает. Шон снова покосился на брата и слово Финна — «по кайфует» отразилось в его сознании. Расслабленно прикрыв глаза, Даниэль широко улыбнулся своему старшему брату. Он уповал от новых опьяняющих ощущений -Присоединишься? — с азартом спросил Финн, вглядываясь в радужку карих глаз, игриво поблескивающих от искр пламени костра. Шону хотелось забыться и выкинуть все мысли из головы, уж больно они режут сознание. Отбросив все барьеры морали и прочей «ерунды» Шон поднес остатки травки ко рту и вдохнул одурманивающий дым — Славный мальчик, — улыбнулся Финн, на его щеках появились милые складки, и он забрал косяк. Шон улыбнулся в ответ и приятный дурманящий дым постепенно насыщал его тело блажью. — Шон, я устал…- Даниэль клюнул носиком левое плечо брата. — Я хочу спать. Пошли в палатку. Шон зевнул. Это было безмолвное согласие на весьма заманчивое предложение. — Спасибо за вечер, ребят, — пошатываясь, Шон с усилием поднялся на ноги. Лицо его украшала искренняя улыбка, — нам пора отдыхать. — Спокойной ночи, — улыбнулись в ответ Кэссиди и остальные работники плантации. От травки мальчик размяк. Шон, как настоящий заботливый брат, помог подняться Даниэлю, наплевав на собственную неспособность адекватно передвигаться в пространстве. Путь до «блаженной» палатки казался таким длинным и нудным, что мальчик чуть было не отключился на месте. Но Шон обнял его и помогал двигаться, подтягивая к себе. Даниэль даже почувствовал вибрацию, исходящую от тела брата. Он, словно большой теплый кот, мурлыкая подбадривал своего маленького братишку нежным голосом. — Мы на месте, enano, — улыбнулся Шон и аккуратно положил мелкого на спальный мешок. Даниэль совсем ослаб. Где-то в закромах туманного сознания Шон винил себя за то, что позволил брату накурится. Но когда пухлые губы растянулись в радостной улыбке — вина пала в небытие. *лирическое отступление* — Многочлен — захихикал Даниэль. — Что? — Многочлен, — повторил мелкий и громче захихикал. Шон поднял брови и изумленно покосился на младшего брата. Вина быстрым экспрессом подкатила к станции «Загоны и проблемы подросткового возраста», причем, с удвоенным составом. — Шон, вы изучали в школе многочлены? — спросил Даниэль, выделяя новыми волнами хихиканья последнее слово, — вот Финн изучал. На ум сразу пришло алгебраическое выражение, но вряд ли его братец думал о сумме или разности нескольких одночленов. Его юные мысли были озабочены совсем другим значением этого слова. И тут по всей палатке закатился гулкий смех, а за ним же последовало звонкое хихиканье. Экспресс взорвался… — Мы так давно не веселились вместе, — серьезно сказал Даниэль. Он опустил глаза и сжал губы. Шон тоскливо посмотрел на своего брата и мысленно согласился с ним. В последнее время, они действительно редко весело проводили время вместе. Всё их братское взаимодействие сводилось в противостояниях и ссорах. Да даже если и доводилось немного повеселиться, то эта радость сразу омрачилась малоприятными случайными событиями, которые только сгущали напряженные отношения между братьями. Но теперь у Шона появилась возможность разбить эту «закономерность». Он набрался решительности, уверенности и четко произнес: — У нас будет тысячи, миллионы…бесконечность хороших моментов! Шон ободрительно положил ладонь на плечо своего брата и заглянул в его большие глаза: — Я не позволю печали и злости проникнуть в нашу жизнь. — Обещаешь? — Даниэль поднял глаза и взволнованно заглянул в темные зрачки брата. От такого пронзительного, полного новоиспеченной надежды взгляда, Шон смутился. Вся туманная уверенность развеялась и проявила страх. Может ли он подарить своему брату трепетную надежду о светлом будущем? Может ли он соврать и дать всего лишь ложную иллюзию? — Обещаю — Шон выдавил из себя это «простое» слово. Теперь он обязан сделать своего брата счастливым. От осознания этой тяжелой ответственности у Шона заболела голова. Но вдруг яркое и сумбурное экзистенциальное чувство сверкнуло в голове Даниэля, и он сорвался с места, прильнув к влажным губам своего брата. Шон округлил глаза и застыл. Поцелуй был неловким, но нежным и даже…пленительным. Даниэль обвил руками шею Шона и глубже проник в рот. Тело того предательски отвечало на неожиданные приятные ощущения — по коже волнами проносились тысячи щекочущих мурашек, по голове стучало несколько маленьких молоточков, сбивая парня с толку. В свободных штанах вдруг стало тесно. Шон успел уже несколько раз проклясть себя и весь чертов мир. Он решил безрассудно отдаться тому, что назвали бы в многотомных романах «страстью». Мальчик и опомниться не успел, как крупные горячие ладони юрко поднырнули под его футболку и ласково гладили корпус и живот. Губы Дэнни от влажности таили, словно зефир в кофе. Он снова услышал вибрацию из тела Шона, но теперь та была громкой, басовитой и протяжной. Шон утробно зарычал. После этого Даниэля рывком повалили на спальный мешок и губы его? любовника? медленно спустились к шее и выраженным ключицам, игриво оттянув вырез футболки. Даниэль ощутил (возбуждение) странное чувство, которое прежде его любопытная натура никогда не испытывала. И мальчик искренно жалел об этом досадном упущении. Это чувство (возбуждение) заставляло его тело извиваться, бедра — подниматься к животу Шона, сердце — торопливо отбивать новый, стремительный ритм, дыхание — замедляться и с новыми волнами нежности глубоко вдыхать и выдыхать спёртый воздух со словами: «Ещё, ещё, ещё…» Шон чувственно укусил правую ключицу младшего и из того вырвался протяжный, сладостный стон. Его небольшой позвоночник выгнулся, ещё больше открывая живот. Диас старший, не находя в футболке необходимости, а наоборот преграду, подтянул невинного мальчика к себе и спешно снял ненужный элемент их химической реакции. А затем довольно сильно оттолкнул оголенное тело и с ухмылкой на лице ловко стянул с себя излюбленную толстовку. Даниэль больно упал на землю. И не успело жаркое дыхание скользнуть с губ, как его изворотливо перевернули на живот и подняли на колени. Даниэль растерянно обернулся и через левое плечо посмотрел на брата — у того не сходила с лица самодовольная ухмылка; добрые, понимающие глаза неожиданно порочно заблестели. В них витала некая дьявольщина. Это был как будто другой человек — высокомерный, гордый и нахальный, не похожий на знакомого порядочного брата. Даниэль вспомнил Криса и их взаимную любовь к супергерою «Power Bear». Шон напоминал ему суперзлодея, который мог бы строить коварные планы против Power Bear и разрушать города, но вместо этого Злой Шон преследовал какую-то иную цель. Диас старший снял пыльные шорты с брата. Даниэль задумался. Нет, Шон не похож на обычных злодеев из комиксов — его образ был глубже и опаснее… — Расслабься, — прохрипел старший. Его голос понизился почти до баса. Даниэль ещё сильнее встревожился и помотал головой. — Расслабься, enano! — приказал Шон и навис над хрупким юным телом. Дэнни нервно сглотнул, — шшш, не бойся… Даниэль почувствовал теплое глубокое дыхание Шона у левого уха. Мальчик ощущал спиной тело своего брата, как оно напряглось и натянулось, словно струна в рояле и выдохнул. — Молодец, Дэнни, — довольно промурлыкал парень. Как только слова резво сорвались с его губ, он сделал своему брату больно. Очень больно. — Ах! — выкрикнул тот — Шон, что ты делаешь?! Шон стиснул зубы и сжал тонкие бедра. — Ай! Шон, мне больно… — проскулил Даниэль. Со лба парня медленно текла капля пота. — Даниэль, — Шон повернул голову брата и коснулся его губ. Он двинулся третий раз и Даниэль, нахмурив брови, застонал в поцелуе. Мальчик всё ещё чувствовал боль, но отстраняться не желал. Шон сделал ещё несколько медленных движений, позволяя брату привыкнуть к новым ощущениям. В подсознании горел не то что свет, а целый смертоносный красный лазер, который упорно пытался прожечь путь к сознанию. Но Шон заботливо закрыл его крепким заслоном, который ничего не пропускал. «Остановись! Идиот! Что ты творишь?!» Кругом витал древесный хвойный запах перемешанный с потом. Ещё один толчок. Даниэль не издал ни звука. Он резко размяк, опустился на руки и выгнулся, открывая ягодицы. Шон ухмыльнулся и выдохнул. Последовало несколько толчков. Мальчику всё ещё было больно, и он изгибал густые брови, тяжело пыхтел и сжимал тонкую ткань спального мешка. Шон чувствовал полный контроль над своим свободолюбивым и вольным волчонком. Это изрядно питало его самолюбие. Темп постепенно стал нарастать. -Ах!..- снова выкрикнул Даниэль и его рот тут же накрыла большая ладонь Шона. Парень приблизился к лицу брата и улыбнулся: — Тшш…мы же не хотим всех разбудить? Даниэль помотал головой и моргнул. С нижнего века спустилась редкая слеза. Шон снова напрягся, поднял брата и перевернул на спину. Даниэль предстал перед ним обольщающе притягательным. С его глаз всё ещё текли слезы, но губы мальчика изгибались в улыбке. Шон окинул тело брата взглядом и мысленно подчеркнул для себя, что Даниэль очень красивый. Теперь сила не боролась с детской наивностью и чистотой, а наоборот, дополняла их. Эта противоречивость так манила к себе. Даниэль не был похож на других — он другой, особенный. Это Шон давно уже понял, ещё до проявления телекинеза. — Шон? — мыслительный процесс разорвал тонкий голосок Даниэля. Он поднялся на локти и заглянул в карюю радужку глаз Шона, а тот всматривался в глаза брата в ответ. Казалось, в них спрятана целая Вселенная со звездами и кометами, планетами и метеоритами. У Даниэля были потрясающе большие глаза, в которых можно было утонуть. Ладони Даниэля прилипли к груди Шона, а сам он приблизился к лицу брата. Между губами оставалось сантиметровое расстояние. За пределами палатки шумно зашуршала листва кустарников. Мальчик будто потерял всю уверенность, что была у него сначала и не решался коснуться губ брата. Шон тоже оставался на месте и ждал Даниэля. Мальчик снова посмотрел на Шона, и парень мог поклясться — в глазах его брата сверкнула яркая искра и парень захотел её. Шон обхватил талию мальчика и резко прижал к себе. Даниэль не знал, что он хотел на самом деле. Всё произошло само собой. Его мысли, чувства и намерения сплелись в одно действие. Это было странно и, что греха таить, больно, но почему он сейчас так счастлив? Почему сейчас он так любит своего брата, что готов терпеть боль, которую тот причиняет? Почему ему кажется, что он летит к небу? Почему он чувствует полное согласие с самим собой — некую наполненность и…смысл? Ответы на все вопросы негласно находились с каждым глубоким выдохом и движением Шона. Даниэлю так не хватало чувственности, что была у Шона. Боль стала постепенно переходить в удовольствие и Дэнни нравилась эта амплитуда его ощущений. Он крепко обнимал шею Шона и тихо постанывал, закусывая губу, прямо возле правого уха старшего. Ещё один вдох и выдох, и Даниэль уже почти коснулся до звездного небосвода. Впервые его сила используется не во благо разрушения, а во благо созидания. Теперь вся инициатива перешла в шальные ручки и мысли Диаса младшего. Он телекинезом повалил Шона на землю, а затем ловко прыгнул на торс. — Шон…- прошептал мальчик и палатку тут же снесло ветром. Братья оказались посреди леса под ликом луны. Массивные черные древние деревья нависли над ними. Кончики саквой устремлялись в звездное небо. Тишина. Прошло уже немало времени и все уже спали. — Te quiero — всепоглощающую тишину разорвал нежный, немного сиплый голосок Даниэля. Когда на его лице начала медленно растягиваться улыбка –метеоры сотнями обрушились с небосвода на землю, оставляя за собой длинные яркие хвосты. Они заботливо обвивали черное небо, как серебристые ниточки. Шон не верил своим глазам. Происходящее напоминало лишь сладкий сон. — Даниэль, — изумленно, с ноткой неприкрытого испуга и некого благоговения выпалил Шон. Прямо на его глазах свершилось великое преображение. И теперь судьба только в руках братьев Диасов.