***
Маруся проснулась посреди ночи из-за шума, источник которого спросонья не сразу нашла. Девушка села в кровати и протерла глаза. Течет вода. В ванной кто-то есть. Маруся откинула одеяло и спустила ноги на пол. Вернулся... Чен... Девушка заглянула в ванную комнату и так и застыла на пороге от того, что увидела. Китаец стоял под душем, к Марусе спиной, низко опустив голову. Кровь стекала по его спине вместе с водой, капала с кончиков пальцев, с носа и с подбородка. Маруся видела Чена разным. Их первая встреча: он в белом халате, пьет кофе и чуть позже ругает ее за то, что она помяла куст, который он выращивал семь лет. После первого раза, девушка думала, что убила Чена, но не тут-то было. Тот вернулся за ней, живее всех живых, с автоматом на плече. Вот Маруся вцепилась в него обеими руками, и они вдвоем летят вниз. И опять китайцу удается ускользнуть от смерти. Когда уже он, наконец, поймет, что лучше оставить девчонку в покое и уйти подобру-поздорову? Все-таки Чен вел себя странно: желал бессмертия, но все время подвергал себя смертельной опасности. А может, и не было в этом ничего странного. Наверное, бессмертие стоило всех жертв... С автоматом на плече... Примерно тогда Маруся начала догадываться, чем Чен зарабатывает себе на жизнь. Быть владельцем крупнейшей в мире корпорации - это, конечно, хорошо, но у владельца корпорации не может быть настолько тяжелого взгляда, который накинул китайцу как минимум десяток лет. Не может, какими бы злостными средствами он ни добивался своих целей. Тут было что-то другое. Маруся не сомневалась, что Чену есть что скрывать. И вот теперь это чувство, чувство, что тебя держат в неведении, вернулось. Маруся видела Чена разным. Но вот таким - измученным и оттого совершенно открытым - никогда. Она его избаловала. Заработала его доверие и заставила перестать быть всегда начеку. Девушка бросилась под душ в чем была, в ночной сорочке, и обняла китайца со спины за талию. - Как все прошло? - спросила Маруся, но тут же спохватилась: неуместный вопрос. - Это не моя кровь, если ты об этом спрашиваешь, - промолвил Чен, не шевелясь. - Кошмар, - отозвалась девушка шепотом, потершись лбом о его спину. - Можно было обойтись и без кровопролития. Моя вина. Теперь, когда у меня только одна рука, мне кажется, я теряю хватку, Маруся, - усмехнулся мужчина. Девушка запустила пятерню в мокрые черные волосы, и Чен откинул голову, давая Марусе помассировать его кожу. - Я понимаю, бессмысленно говорить это, но... Прости меня. Это из-за меня у тебя неприятности. Китаец довольно замычал и согласился: - Ты права, совершенно бессмысленно, потому что в том, что случилось, нет твоей вины. Мне следовало держаться от тебя подальше... Я так устал. Поможешь мне? - Да. Мужчина повернулся к девушке лицом. Маруся поцеловала Чена в губы. Китаец подхватил ее под бедра и прислонил к стене, не прерывая поцелуй. Вдруг девушка отвернула лицо и сказала: - Чен... Можно попросить тебя кое о чем? Мужчина посмотрел на Марусю разноцветными, затуманенными от страсти глазами. - Да. - Говори со мной по-китайски. Мы все время говорим по-русски. Я стала забывать, как звучит из твоих уст твой родной язык, - девушка обняла китайца за шею. - Какая ты сегодня странная, - широко улыбнулся Чен, - хорошо. Если хочешь по-китайски, значит, будем по-китайски.***
Был ли этот сон плодом Марусиного воображения или же забытым воспоминанием? Трудно сказать. Память подвела. В самом ли деле Маруся и Чен познакомились еще тогда, когда она была маленькой девочкой? Оставалось лишь одно - спросить у самого Чена. После душа китаец переоделся в белую водолазку с тремя пуговицами на груди и такого же цвета штаны и забрался в кровать, рядом с Марусей. Он уже положил руку под голову и закрыл глаза, но девушка не дала ему в тот же миг провалиться в долгожданный сон. - Чен? - М-м? - Скажи, мы с тобой не встречались до того, как я попала к тебе в Шанхае? Сколько еще у тебя ненастоящих имен? Мужчина пожевал нижнюю губу. Маруся заметила: он всегда так делал, когда не хотел отвечать. - Ну, встречались. А что? - Мне приснился сон. В нем я и папа в каком-то санатории. Мне семь лет, а ты в розовой рубашке-поло. Посадил себе на палец бабочку. Я глаз от тебя отвести не могла, - рассказала Маруся, любуясь лицом Чена. Прямо на него сквозь незанавешенное окно лился лунный свет. Приближалось лето, и веснушки на его щеках становились заметнее, а скулы с каждым годом все острее. Все-таки сколько же всего Чен ей не рассказывает... - Да, все верно. Я тоже это помню, - подтвердил китаец, - мне двадцать три тогда было. Я с твоим отцом только-только знакомство завел. - А знаешь, что мне больше всего запомнилось из этого сна? - вкрадчиво спросила Маруся. - Что? - мужчина все лежал с закрытыми глазами. Девушка протянула руку и дотронулась до его ключицы, беззащитной в широком вороте водолазки. - Твои белые ключицы, прямо-таки бархатные... Она осеклась. Чен открыл глаза, одарил Марусю тяжелым, но безобидным взглядом и перевернулся на другой бок. Девушка обняла китайца за плечи и клюнула его носом в шею, беззвучно рассмеялась. Он может молчать о чем угодно сколько угодно, только по ночам, когда они вдвоем, в теплой кровати, все это не имеет значения.***
Перед азиатской красотой Чена европейская красота померкла. Марусины глаза больше не смотрели на круглые глаза, прямые носы и квадратные подбородки. Образец настоящей красоты крепко проспал в ее объятиях до самого утра. И еще. В двадцать три года у Чена еще не было предмета - об этом говорили его карие глаза. Но теперь все изменилось. Маруся знала, что у китайца как минимум два предмета. Змейка и тот, которого она не видела, позволяющий проникать в чужие сны. Если без предметов Чен был безумно опасен, то с предметами он становился самым опасным человеком в мире.