Можно ли вернуть всё назад?..

      Насколько же жестока должна быть судьба, чтобы Цзян Чэн всё-таки узнал его.       — Ты всё-таки отрицаешь это Вэй Усянь? — голос звучал холодно, дзыдянь в руке потрескивал фиолетовой молнией.       Да поэтому сделай вид, что не знаешь меня, всё-таки промелькнуло в голове Усяня, но он тут же отбросил эту мысль и лишь непонимающей улыбнулся.       — Глава Цзян, я очень признателен вам в том, что вы оказали честь увидеть Вас вживую, однако всё никак не могу взять в толк, чем же такой простой человек вроде меня мог вам приглянуться.       — Твой грязный рот всё так же уворотлив как и раньше. — зло сказал Цзян Чэн.       Знали бы все, как тяжело ему сейчас здесь стоять. Хорошо Вэй Усяню, он может прикинуться дураком, его никто не ограничивает на этот счёт. В то время как Ваньинь обязан мучаться бессонницей, только потому что его терзают мысли, воспоминания, догадки.       — Заберите его.       Он отдал чёткий приказ, если Вэй Ин не такой дурак, то не станет перечить.

***

      Вэй Ин зашёл в комнату Цзян Чэна. Здесь мало, что изменилось, лишь кое-какие вещи, всё остальное находилось на своих местах.       — Глава, позвольте… — но договориться ему не дают, Цзян Чэн по опыту знает, что единственный способ заткнуть Вэй Ина, это поцелуй, именно так и поступает.       Казалось бы, с чего это Цзян Чэн его целует, не уж то за прошедшие годы стал обязанным рукавом?       Поцелуй выходит властным, кто бы знал, что этот поцелуй позволяет даже самому Ваньиню забыться.       Воздуха начинает не хватать, но обоим заклинателям нет до этого дела.       Однажды, находясь в таверне, Цзян Ваньинь услышал слова пьяного простолюдина.       В конце концов, все мы в душе дети. Кому-то приходится рано взрослеть, кому-то везёт больше. Все рождаются равными, а уже в каких условиях и при каких обстоятельствах — дело другое. Каждый человек, как бы ни жил, родился плачущим и беспомощным, не зная, что его ожидает.       Люди вокруг него собрались и слушали его пьяные бредни, почти уходя, до Цзян Чэна донёсся вопрос одного из них.       — Что же это получается, мы были вынуждены расти так, но не можем даже жаловаться? Ведь якобы мы сделали свою жизнь такой, но неужели наша вина в том, что кому повезло родится с золотой ложкой во рту?       Старик, помнится, тогда хмыкнул и пьяному ответил.       — На всё воля бога. Даже те, кто в него не верят, тоже поступают по его воле. Раз бог позволяет им не верить в себя, значит таково их предназначение. Вот мы с вами говорим, быть может наш разговор окажет кому-то помощь.       Послушав Ваньинь лишь ухмыльнулся тогда, так и не заметив, что старик тот, развернулся, словно специально сказал эти слова для него. Ведь в душе, он как раз тот ребёнок, котому не дали того тёплого детства и заставили слишком рано повзрослеть.       Вернувшись к реальности, Ваньинь отступил на шаг от Вэй Ина. Тот в свою очередь задыхался от внезапно нахлынувших чувств.       Сердце Вэй Усяня колотилось в бешеном такте, ноги подкашивались, словно бабочки в животе действительно настоящие. Факт того что за прошедшие годы, его шиди стал настолько опытным пугал и в тоже время он испытывал необъяснимые чувства.       Возможно пока он их не понял не поэтому, а потому что никогда раньше их не испытывал.       Сглотнув Цзян Ваньинь взглянул на него. Он словно пытался заглянуть в душу и в тоже время ему не было дела до его души, он хотел поглотить его.       Будет ли сейчас смысл начинать разговор? Прошло столько лет, казалось бы, как раз появился ещё один вопрос, который интригует его, но Вэй Ин так и не признал, что это он.       — Что ж — начал глава ордена Юньмэн Цзян, — посмотрим надолго ли тебя хватит.       С этими словами, Цзян Ваньинь набросился на Усяня, толкая его на кровать.       Всё ещё ошарашенный Вэй Ин уже было хотел ему ответить, но тут вспомнил, что Мо Сюаньюй был обрезанные рукавом, так что, логически рассуждая, последней надеждой доказать, что он это не он, — обслужить Цзян Чэна.       — Глава, — ласковый голос прозвучал около мочки уха Цзян Чэна, — если вы этого хотите, так и будет, прошу вас быть нежным. — специально вытянул Усянь.