The man I know

Джеймс Норрингтон стоял на квартердеке, глядя на утреннюю возню своих матросов, когда Дженна решилась, наконец, высунуться наружу. Туда-сюда сновали солдаты, кто-то таскал бочки и мешки, кто-то отдавал мелкие приказы. -А, мистер Гринволл, - поздоровался командор, заметив зевающую Дженну. – Я как раз хотел послать за вами. -В чём дело, капитан? – спросила Дженна, вытянувшись в струнку и сцепив руки за спиной. -Я посчитал, что пора вам продемонстрировать мне ваше владение шпагой. У меня как раз есть немного свободного времени. Дженна слегка занервничала. Когда кто-то оценивал её музыкальные, танцевальные или боевые навыки, её всегда начинало трясти, и она делала всё не так. Ставшие ватными ноги путались, голос дрожал, а руки не держали оружие. Когда девушка делала что-то для себя, находясь в полном одиночестве, такого не происходило, но стоило ей спеть или станцевать (а уж тем более фехтовать) на оценку… -Вы уверены, что это необходимо, командор? – с опаской спросила Дженна. -Не отлынивайте, мистер Гринволл, - нахмурился Норрингтон. – Прошу, за мной. С этими словами он спустился с квартердека и нырнул в свою каюту. Дженна, обречённо вздохнув, последовала за ним. В капитанской каюте всё было так же скромно и практично, как и в кабинете Джеймса в Порт-Роял: карта, шкаф с книгами и письменными принадлежностями, стеллаж с парой бутылок алкоголя (даже не открыты!) и рабочий стол, на котором были аккуратно разложены рабочие инструменты капитана. Каюта была достаточно просторной, в ней действительно было достаточно места, чтобы двое взрослых могли свободно двигаться там, ничего не разбив (благо, абордажные сабли и шпаги – не самое длинное оружие). Джеймс вошёл первым (в какой-то момент Дженна подумала, что надо было пропустить её сначала, но потом вспомнила, что командор считает её юношей) и велел судовому лекарю запереть дверь, чтобы им не помешали. После он развернулся к Дженне лицом и снял треуголку. -Что ж, мистер Гринволл, доставайте своё оружие. Дженна кивнула и спешно вынула из ножен шпагу. Тонкая, изящная, с рукоятью, отделанной зелёным бархатом, обрамлённым серебристым металлом. -Шпага французского типа, - заметил Норрингтон. – Изящная, дорогая работа. -Отец подарил мне её, когда я закончил обучаться фехтованию, - рассказала Дженна. – Он посчитал, что она мне подойдёт. -Весьма изящное оружие для юноши, - произнёс командор, и Дженна почувствовала, как учащается её пульс, но в следующее мгновение ей стало легче. – Очевидно, ваш отец подумал, что вам рановато владеть оружием посерьёзнее. -Не недооценивайте шпагу, мистер Норрингтон, - Дженна слегка вздёрнула свой прямой носик. – Она может быть очень опасна в умелых руках. -Давайте проверим это, - командор усмехнулся и достал из ножен своё оружие. Как ни странно, это тоже оказалась шпага. -Весьма изящное оружие для мужчины, - передразнила командора Дженна. -Не недооценивайте шпагу, мистер Гринволл, - усмехнулся Норрингтон, вставая в защитную стойку. – В умениях своих рук мне сомневаться не приходилось. Нападайте. Дженна почувствовала, как вспыхивает просто теплившийся до этого в груди азарт. Это был вызов! Она любила бросать его, любила отвечать на него. Всеобъемлющий авантюризм достался ей от папы, всегда втягивавшего дочь в свои зачастую абсолютно безумные затеи. Один из самых известных в Лондоне хирургов в свободное время мог скакать на лошадях с дочерью наперегонки, мог устроить её учителю фехтования шуточную дуэль после пары бокалов вина, мог, подхватив жену на руки, ворваться в любой ресторан в городе и крикнуть, что как мальчишка влюблён в эту прекрасную женщину, а мог, катая дочку на спине в половине третьего ночи изображать качающийся на волнах бриг. Он всегда поддерживал желание Дженны сделать какую-нибудь безобидную шалость и не ругал её, если слуги обнаруживали девочку застрявшей на каком-нибудь высоком дереве или забравшейся ночью в конюшню. Мама Дженны считала, что именно из-за этого её дочь и не выросла настоящей леди, сдержанной и кроткой, но и она поддерживала стремления Дженны. В конце концов, бороться с двумя рыжими бедствиями было невозможно. Каждый раз, когда Дженна просыпалась по утрам, мир словно бросал ей вызов. «Давай, я здесь, иди и схвати меня за поводья! – кричал он ей светом утреннего солнца или шумом густой листвы. – Я такой непокорный и огромный, я жду, что ты вскочишь мне на спину и ускачешь далеко-далеко, навстречу приключениям!» И Дженна вскакивала. С лихорадкой во время простуды, в хорошую и плохую погоду, в день рождения или Рождество, одна или с родителями, она вставала каждый день с мыслью о том, что мир зовёт её, зовёт так громко, что не устоять. Зовёт, дразнит, манит и интригует. Именно это помогало ей вставать по утрам. Это мотивировало учиться, становиться лучше, совершенствовать свои навыки. Она никогда не забывала, ради чего живёт. Вот и сейчас Дженна не смогла устоять перед брошенным ей вызовом. Сделав выпад, она взмахнула шпагой. Норрингтон быстро шагнул в сторону, уходя от колющего удара. -Недурно, мистер Гринволл! – воскликнул он. – Не останавливайтесь! Дженна не боялась, что случайно пронзит Норрингтона насквозь. Он очевидно был гораздо более талантлив во владении шпагой, так что наверняка предугадывал все её действия. Но произвести хорошее впечатление Дженна была просто обязана! Она сделала ещё один выпад, и на командора посыпались всё новые и новые удары. На согнутых ногах Дженна перемещалась взад-вперёд, всё время двигаясь и стоя боком, чтобы по ней было трудно попасть. Норрингтон уклонялся раз за разом, иногда отбивая и блокируя удары, а иногда, словно дразня Дженну, сначала подставлялся под них, а потом отскакивал в последний момент. В какой-то момент девушка совсем выдохлась и остановилась, опустив шпагу. -Устали, мистер Гринволл? – с ухмылкой спросил Норрингтон. -Немного, - кивнула Дженна, тяжело дыша. – Вы весьма проворны, командор. -Я внимательно слежу за вами, - пояснил Норрингтон. – А вы, вот, за мной не следите. Дженна вопросительно посмотрела на него. -Вы больше смотрите на свою шпагу, чем на меня. Реши я защищаться – вы были бы уже повержены. Вы совсем не ожидаете нападения с моей стороны. Ваш тренер вас что, жалел? Дженна слегка смутилась. Она всегда думала, что фехтует весьма достойно. -Ничего, это поправимо, - поспешил успокоить её Норрингтон, видимо, заметив тревогу на лице подчинённого. – Вам недостаёт опыта, не более того. Вы хороши в нападении, но умеете ли вы защищаться? С этими словами он встал в боевую стойку. -Я буду бить медленно, - предупредил Норрингтон, и Дженна кивнула, сделав чуть более серьёзное лицо. Шагнув вперёд, командор нанёс первый колющий удар. Девушка уклонилась, отпрыгнув в сторону. -Спокойнее, плавнее, - поправил Джеймс. – Что вы скачете, как ошпаренный? Дженна собралась. Неожиданно Норрингтон вновь сделал выпад. Удар за ударом он пытался попасть по Дженне, но та успешно отходила, однако стоило ей подставить шпагу вместо этого, командор тут же остановился. -У вас в руках не абордажная сабля, - хмуро произнёс он. – Будете её так подставлять в бою – лишитесь оружия. Со шпагой в руках против клинка потяжелее вы должны больше уклоняться и бить в самые неожиданные места. Держите дистанцию, сабля намного короче! Дженна кивнула. -Ладно, думаю, с вас на сегодня хватит, - кивнул командор, убирая шпагу в ножны. – Надеюсь, этот урок вы усвоите. -Да, командор. Убирая свою шпагу, Дженна вдруг заметила своё отражение в зеркале. Парик слегка растрепался, треуголка чуть съехала набок. Поправляя их, девушка старалась не смотреть на свои щёки, чтобы не портить себе настроение. Она никогда особо не любила свои веснушки. Дженна предпочитала почти не пользоваться косметикой, и исключение составляла лишь пудра, за которой она не раз пыталась скрыть рыжую россыпь пятнышек на слегка пухловатых щеках. Мама не раз говорила, что Дженну в детстве поцеловало солнце, но сама девушка думала, что это не более чем какое-то проклятье, делающее её похожей на пятнистого кота. У отца веснушек почти не было, у мамы – тем более, а у Дженны обе щеки были усыпаны ими. Дети нередких гостей дома не раз смеялись над ней по этой причине, и девушка, не привыкшая показывать окружающим, что ей обидно, держала в себе немое желание избавиться от веснушек и не быть посмешищем. -Задумались, Джефф? – спросил Норрингтон, видя, как лекарь смотрит на себя в зеркало, не мигая, и молчит. Дженна и сама не заметила, как загляделась на щёки, которых обычно, наоборот, старалась избегать взглядом. -Всё в порядке, командор, - произнесла она. – Размышляю о своих боевых навыках. Джеймс подошёл к ней и посмотрел на девушку с высоты своего роста. В его взгляде читалось что-то… отеческое? Нет, так смотрят на маленьких старшие братья, когда хотят предупредить о чём-то, когда хотят защитить. Когда сочувствуют или испытывают нечто вроде снисхождения. Норрингтон думал о том, что будет с этим маленьким медиком в первом бою с пиратами или бог знает с кем ещё. Перед его глазами появилась жуткая картина, где грязная рука пьяного человека в рваной рубашке хватает эту тонкую кисть, выбивает из руки шпагу, тащит кричащего Джеффа к борту, заносит клинок… Страх сковал сердце командора. Похожее чувство он испытывал, когда Элизабет похитили. Он действительно боялся за этого юношу. Он привык быть лидером, быть капитаном, быть сильным и следить за безопасностью экипажа. Он привык быть сыном, гордостью родителей, привык быть солдатом, воевать, защищая страну от бандитов. Он привык защищать. И Элизабет он хотел защищать до самой смерти. -Будьте осторожны, Джефф, - неожиданно для самого себя произнёс Норрингтон. – Ваших навыков вряд ли хватит, чтобы одолеть пирата. Они непредсказуемы. Опасны. Пираты – убийцы, у которых нет чести. -Я справлюсь, командор, - ответила Дженна с улыбкой. – Вы сами видели, я достаточно хорошо владею… -Если на нас нападут, - неожиданно перебил её Норрингтон, - сидите в своей каюте и не высовывайтесь, ясно? Дженна слегка оторопела. -Как скажете, капитан… Но почему? Я могу постоять за себя! Норрингтон вдруг понял, что, возможно, вот-вот сболтнёт лишнего. -Найти нового судового врача, особенно толкового, будет нелегко, - произнёс он ледяным тоном, взяв со стола треуголку и надев её. – Если вы умрёте, в дальнейшем плавании экипажу будет очень тяжело. -А если погибнете вы? – неожиданно спросила Дженна. Повисла тишина. Они с командором смотрели друг на друга, прямо в глаза: Дженна с тревогой, Норрингтон – с недоумением. -Я достаточно опытен, чтобы не умереть вот так просто, - спокойно произнёс Джеймс после недолгой паузы. – О вас я не могу сказать того же. Дженна нервно сглотнула. Разумеется, Норрингон был прав. -Что ж, я не смею больше отвлекать вас от работы, - продолжил капитан, указав девушке рукой на дверь. -Как и я вас, - отозвалась Дженна и вышла из капитанской каюты. *** Солнце уже давно закатилось за бесконечно далёкий горизонт. Небо, иссиня-чёрное, усыпанное звёздами, далёкое, смотрело свысока на «Разящий», наверняка казавшийся ему бесконечно крохотным. Облака гуляли по сверкающему небосводу, то закрывая, то открывая взору луну, круглую и большую, печальную и молчаливую. Дженна стояла у борта, прислонившись к перилам, и смотрела, как беспокойно гуляют вокруг пенящиеся волны. Впервые девушка подумала, насколько же опасно то, что с ней происходит. Слова командора о том, что она не сможет себя защитить, не давали Дженне покоя. Она внезапно по-настоящему осознала, что всё вокруг представляет реальную опасность: море, из которого нельзя сделать и глотка, которое может схватить тебя и затянуть в тёмную пучину, пираты, гуляющие в нём где-то далеко на своих жутких грязных кораблях, палящее солнце и бог знает что ещё… Впервые за долгое время, возможно, даже впервые за жизнь Дженне стало страшно. Она осознала, насколько же командор оказался прав. Если на них нападут, Дженна будет абсолютно бесполезна, и ни знания астрономии, математики, языка, ни навыки в фехтовании не помогут ей спастись. Закрыв лицо руками, девушка сделала глубокий вдох. Наверное, осознание всей навалившейся ответственности (за здоровье экипажа) и страха (за собственную жизнь) – это и есть финальные ступени взросления, о которых не раз говорила мама. Господи, как же горьки шаги по этой лестнице! Дженна так плотно задумалась, что не заметила, как кто-то подошёл к ней сзади. -Вам не спится? Обернувшись, она увидела Норрингтона. Он выглядел уставшим, стоял, сцепив за спиной руки, и смотрел куда-то за спину девушки, на бесконечно раскинувшееся море. -Да, командор. Думаю над вашими словами, - призналась Дженна. -Я рад, что вы осознаёте свою неподготовленность, - кивнул Норрингтон. – Я пришёл, чтобы задать вам один вопрос, Джефф. Полностью повернувшись к капитану «Разящего», девушка кивнула: -Так задавайте, я слушаю вас. -Зачем вы солгали мне? – неожиданно строго спросил Норрингтон. – Зачем подделали документы? Дженна не сразу поняла вопрос. Когда осознание охватило её, девушка почувствовала, как сжимается её сердце. Оно подскочило к самому горлу и застучало со страшной силой, заставляя холодок пробежать по всему телу Дженны. Она ощутила, как раскаляются её щёки, как начинают дрожать колени. Неужели её раскрыли? Крики, скандал, военный суд? -Что вы имеете в виду? – дрожащим голосом спросила девушка. -Зачем вы солгали по поводу вашего возраста, Джефф? – спросил Норрингтон. – Вам явно меньше семнадцати лет. Ваш голос, ваше телосложение, подготовка… Зачем вы солгали, что ходите в звании лейтенанта? Вы понимаете, что подвергаете риску не только вашу жизнь, но и чужие, жизни тех, кто теперь должен вас защищать? Дженна почувствовала облегчение, вслед за которым её охватил настоящий стыд. Командор отчитывал её как провинившегося ребёнка. -Я буду просить перевести вас, когда мы вернёмся из плавания. Вы слишком молоды для службы на «Разящем». Когда вы всему обучитесь, я буду рад вновь принять вас в состав экипажа. Дженна шумно выдохнула. Мысль о том, что ей придётся вернуться в Лондон, ледяным щупальцем сжала её сердце, но, к счастью, командор так и не заподозрил, кем она является на самом деле. Или, может, стоит сказать ему правду в конце плавания? Вдруг они после этого так и не увидятся? От этих мыслей девушку отвлёк порыв холодного ветра. Повернув голову, Дженна увидела, как всё сильнее колыхаются волны около горизонта. -Капитан! – крикнул дозорный. – Кажется, прямо по курсу шторм!