Пламенное сердце

      Нашу бригаду удобно разместили в здании Седьмой. Я опять делила комнату с Тамаки, сестре Айрис, Маки-сан и Лизе досталась комната на троих, Вулкана поселили вместе с капитаном Оби и лейтенантом Хинавой, а Виктора — с Шо и Джокером. Неприкаянным оставался один лишь Артур, который находился в той части здания, что была оборудована под больницу.       Мы все были так или иначе ранены, поэтому в тот вечер переговаривались мало, предпочитая зализать раны и лечь спать пораньше.       А вот на следующее утро мы потихоньку возвращались в строй: уже проснувшиеся ребята шумели на первом этаже.       Вчерашняя слабость отступила, но не до конца: ноги ещё дрожали. Меня подташнивало, но, к счастью, я ничего не ела, поэтому и тошнить было нечем. Оставалось лишь сидеть на татами и приходить в себя после произошедшего.       Сегодня мне, на удивление, ничего не снилось, хотя, если верить клише, я должна была увидеть труп Бёрнса и раскаяться. Вот только мне не было жаль того человека. Для меня он оставался жалким религиозным фанатиков, который в своё время пусть и пытался делать какие-то адекватные подвижки, под конец всё равно совсем уж позабыл о чести, благородстве и совести. Даже говорить о нём не хотелось.       Убийство не стало для меня каким-то шоком, потому что я и прежде убивала людей. Да, тогда всё скрывалось за фасадом «избавить от мук бедных граждан Империи, что стали огнелюдьми», но по факту все пламенные пожарные оставались убийцами. Я лишь добавила ещё одного человека в мою копилочку.       Неприятные размышления прервал шум снаружи. Я подняла голову, и в нос ударил запах кедра вперемешку с клубникой. Капитан Шинмон.       Улыбка сама собой появилась на губах, а сердце затрепетало в груди. Ох, как же я хотела увидеть капитана!       Раздался стук в дверь, а потом и она приоткрылась, являя моему взору капитана с низким столиком с едой в руках. Нежность вперемешку с теплом разлились в моей груди. Он принёс мне завтрак! Я такое видела только в романтических комедиях и отоме-играх! И то, не всегда!       — Проснулась? — спросил капитан.       — Конечно, — ответила я, намереваясь подняться, но ноги уж слишком дрожали и не слушались. — Похоже, я перегрелась.       — Рад, что ты это поняла. И надеюсь, что тебе за это стыдно, — мрачно кивнул капитан, и вокруг него запахло неодобрением. Я потупила взгляд: стыдно мне не было.       — Либо я, либо меня. Не было выбора.       Капитан вздохнул, вошёл в комнату и ногой задвинул сёдзи обратно, а после прошёл ко мне и опустился прямо напротив, ставя столик поверх моих коленей так, чтобы ножки касались пола.       — Ваш лейтенант приготовил. Довольно полезная в твоём состоянии штука, так что ешь.       Я с интересом посмотрела в тарелку. О, каша. Признаться, за последние недели я успела устать от всяких каш. Радовало лишь то, что лейтенант умел их вкусно готовить, иначе я бы повесилась.       — Спасибо большое, но не стоило так напрягаться, — неловко улыбнулась я, а капитан в ответ лишь покачал головой.       — Забей и ешь, — лишь бросил мужчина, а я почувствовала, что он хотел поговорить о чём-то ещё, что-то спросить, но никак не решался. Я решила дать ему время.       Взяв в руки ложку, я перемешала кашу в тарелке и взяла немного на пробу. Горячая, хорошо. Значит, только-только наложили и сразу понесли мне. Моего пробуждения ждали, и это радовало.       Взгляд невольно упал на часы, висящие на стене. Двенадцать дня, ого. Ну, тогда не удивительно, что внизу был такой шум: все уже успели проснуться и насладиться началом нового дня. Хотя, учитывая сложившуюся ситуацию, слово «насладиться» было максимально неподходящим. Скорее уж ужаснуться.       Я съела пару ложек каши и откусила ломоть рисового хлеба. Никогда его не любила, но в Асакусе умели готовить его как-то так, что хотелось ещё и ещё, и это при том, что вкус был так себе. Магия, не иначе.       — Нас всё же объявили преступниками? — спросила я, отпивая чая и вновь берясь за кашу.       — Да. По телевизору крутят новость о том, что ты убила Бёрнса. — О. Надо же. Быстро они. — Похороны Бёрнса назначены на завтра, в Первой бригаде объявлен траур. Фойен был назначен новым капитаном.       — М-м-м, — промычала я. — Лейтенант Карим не пытался связаться с нами?       — Нет. Похоже, он пока слишком занят, да и опасно это. Зато связывалась Хибана. Просила передать, что операцию по удалению почки придётся немного перенести, поскольку в бригадах полнейший хаос.       Я кивнула. Ну да, вчера я должна была лечь на операционный стол капитана Кайоко, а не убивать Бёрнса. Вот что значит непредсказуемая жизнь. Авось такими темпами завтра подниму восстание против Императора.       — Шинра, — внезапно позвал меня капитан, — почему ты не пришла за помощью ко мне?       Я так удивилась, что даже ложку до рта не донесла, так она и повисла на полпути.       От мужчины пахло злостью на самого себя, раздражением и… беспомощностью. Самый сильный человек в мире вновь чувствовал себя беспомощным, и виной тому опять была я.       Я отвела взгляд и опустила ложку обратно в кашу. Мне стоило бы взять ответственность за свои решения и поступки, за то, что из раза в раз вынуждаю капитана страдать и метаться в неизвестности и страхе за мою жизнь. Я же постоянно лезу на рожон, с кем-то дерусь, кого-то провоцирую, а он сидит здесь, в тёплой и уютной Асакусе, и знать не знает, в порядке ли я и грозит ли мне что.       Тот месяц в Хайджиме окончательно вымотал капитана, это и лейтенант Конро говорил, и я сама видела, но только сейчас ко мне пришло осознание, как же сильно он настрадался. Любовь ко мне… губила его.       И всё же я была эгоисткой. Я не могла оттолкнуть его, да и не хотела. Он так и будет переживать за меня, а я буду любить его.       — Потому что это было бы глупо, — ответила я. — Идти за помощью в Седьмую — это всё равно, что сделать вас всех врагом Империи. И может лично вы на это согласны, но остальным, тем, кто просто желает мирной жизни, это не нужно. Я не собиралась подвергать ни вас, ни их опасности.       — Но всё всё равно закончилось тем, что я привёл вас всех сюда.       — Да. Но ситуация немного другая, хотя теперь мы преступники более отпетые, чем вчера, — невесело улыбнулась я. — Приди мы в Асакусу сами, на наши плечи легла бы ответственность за жизни местных. Мы бы сделали выбор за них, просто поставили бы перед фактом, что они помогают преступникам. А не придя к вам, мы сперва позволили обыскивающим Асакусу военным убедиться, что нас здесь и в помине нет, следовательно, вы не наши сообщники, а потом дали самим жителям принять решение связаться с нами и поставить свои жизни под угрозу.       — Я понимаю всё это, — стиснул зубы мужчина, облокачиваясь локтём на поднятое колено. — Понимаю, но… Мне тяжело это принять. Кажется, что ты совсем не доверяешь нам. Мне.       — Вам, капитан Шинмон, порой я доверяю больше, чем самой себе, — стальным тоном произнесла я. — Вы знаете обо мне намного больше, чем мои лучше друзья, местами даже больше, чем Шо. Вы были первым не-Столпом, кому я рассказала о прошлой жизни, и стали первым, кому я доверила правду о том, как я умерла. Вы первый узнали о причинах моих страхов и первый, кто помог мне их побороть. Так что не смейте говорить, что я вам не доверяю! — Под конец тон моего голоса повысился, а я аж запылала возмущением: да как только он смеет говорить такие вещи, когда иногда кажется, что у меня нет на свете человека ближе, чем он?       — Я… Я доверяю тебе не меньше, Шинра, но ты должна понимать, что нет ситуации хуже и неприятнее, чем когда твоя любимая девушка не видит в тебе защиту! Когда она ищет помощи у других, когда я готов ради неё рискнуть всей Асакусой! — горько признал капитан, а я почувствовала, как комок встал посреди горла.       Капитан отдавал себе отчёт в том, что говорил. Каждое его слово было сказано специально, «любимая девушка» не вырвалось случайно, это было именно то, что он хотел произнести.       И… Что ж, я думала, моё первое стоящее признание в любви будет другим. Хотелось романтики, свечей и вкусной еды, а не трупа за спиной, клейма преступника и горьких сожалений вперемешку с отчаянием.       Я приподняла столик с недоеденной кашей и отставила его в сторону, чтобы не мешался, а затем взяла сидящего рядом капитана Шинмона за руку. Мужчина смотрел на меня нечитаемым взглядом, но одного небольшого вздоха хватало сполна, чтобы понять, что он чувствовал. И я разделяла все его эмоции: страх, боль, сожаление, стыд, любовь, нежность, отчаяние и раздражение.       — Так уж получилось, капитан Шинмон, — начала я, сильнее стискивая его ладонь в своей, и мужчина насторожился, готовый услышать любой ответ, — что я тоже имею тенденцию беспокоиться о любимом мужчине и безопасности его родного дома. И так уж получилось, что пусть я и вижу в нём защиту, которую не могу разглядеть ни в ком другом, в той ситуации было правильнее и безопаснее для всех залечь на дно в подземном мире, а не провоцировать Империю, которая и так плохо настроена к Асакусе. В конце концов, мой любимый мужчина всё равно спас меня.       Между нами на пару секунд повисла тишина.       Мы смотрели друг другу в глаза. Мои алые — в его такие же красные.       Я осторожно, будто на пробу переплела наши пальцы, ощущая, насколько большой и нежной в моих руках была грубая и мозолистая ладонь капитана Шинмона.       В сердце поселилось тепло, и я чуть улыбнулась.       — Мы бежали сразу же, как услышали, что капитана Оби схватили, — начала я свой рассказ. — На тот момент мы с Виктором уже решили, что безопаснее всего будет укрыться под землёй, и так уж получилось, что у него и Джокера как раз неподалёку была своя тайная база. Сперва мы планировали просто перекантоваться там какое-то время, выстроить план бесшумного проникновения в тюрьму и вызволения капитана Оби, но у нас это не вышло: Бёрнс с помощью Связи Адоры расставил перед нами ловушку. У нас не оставалось иного выхода, кроме как идти в тюрьму едва подготовленными.       — Да, я знаю, — тяжело вздохнул капитан Шинмон, чуть сжимая мои пальца в своих и тем самым посылая по моему телу разряд мурашек. — Но если честно, я не понимаю, почему Бёрнс так поступил. Он был достаточно силён, чтобы бежать и сопротивляться изменившейся церкви, но вместо этого примкнул к балахонам.       — Мы никогда не знали его так, как другие, да и никогда не узнаем, — ответила я, злясь, что все разговоры опять свелись к этому жалкому трусу. — Незадолго перед смертью он встретился с Проповедником и, думаю, эта встреча стала для него решающей. Он сам сделал свой выбор в его пользу. Нам остаётся лишь принять его.       — Его бы не получилось переубедить, — понял капитан.       — Не получилось бы.       — И ты его убила.       Я на секунду приоткрыла рот, а потом закрыла, громко клацнув зубами. Так капитан знал.       — Да. Я его убила, — согласилась я. — Вы вините меня в этом? Знаю, вы в какой-то мере уважали его, но я видела лишь то, как он совершает ошибку за ошибкой, как трусливо сбегает от ответственности за совершённые когда-то действия. И мне не стыдно. Он был нашим врагом, он сам принял решение. Не умри он от моей руки — умер бы от рога того демона.       — Кто-то ещё знает? — лишь спросил капитан Шинмон.       — Джокер, вы и Шо, — ответила я, понимая, что весь этот разговор был услышан младшим братишкой.       — Хорошо, — кивнул мужчина. — Тогда это останется между нами четырьмя.       Я улыбнулась. В прошлый раз я поняла, что капитан будет любить меня и калекой. А в этот — что и убийцей (в определённой ситуации, естественно) тоже. Он просто примет этот факт. И как же хорошо, что в этом плане мы были схожи.       — Так что там про любимую девушку? — игриво спросила я, переводя тему разговора в более приятное русло.       — То же самое, что и с любимым мужчиной, — пожал плечами капитан, но от него запахло клубникой. — Ешь, об этом поговорим чуть позже, а пока восстанови силы.       И я послушалась, возвращая столик с кашей и беря в руки ложку.