***
— Сёрег, ты чего такой загруженный? Кстати, заметил, что Майи не было на ужине, опять поругались? — спросил Фролов, когда наливал чай в своём номере. — Не забивай голову, Геннадич, обычные подростковые выходки, — отмахнулся Макеев, он не хотел говорить про поведение дочери. Пусть эта ситуация останется между ними. Василий хоть и был лучший другом Сергея, но у каждого свои секреты. Когда Макеев вернулся в номер, то Майа спала крепким сном, оставив маленький свет. Он не помнил, чтобы она боялась темноты, наверное, для него. Сергей достал из кармана олимпийки телефон дочери, который намеревался вернуть. Она нужна ему на связи. Ночь Майа провела с частными пробуждениями: прогулка в тоненькой курточке дала о себе знать. В конце концов она села на кровать и стала смотреть на ночной город, который был отлично виден. Сергей, из-за частых пробуждений дочери, спал не крепко, поэтому, когда она села, он открыл глаза. — Чего не спишь? — хриплым голосом спросонья спросил он. — Нос не дышит, — девочка посмотрел на отца. — Горе луковое, — Сергей тяжко вздохнул и встал с кровати. Майа внимательно следила за действиями отца, когда он вынул из сумки капли. — Держи. Девочка открыла новую упаковку и вдохнула лекарство. — Спасибо. Остаток ночи прошёл без происшествий. На утро Сергей окончательно остыл и после пробуждения отдал дочери телефон. — Держи, только впредь, ставь громкость на максимум. Майа молча кивнула и стала собираться на завтрак. Ранее пробуждение не напугало её ведь на сегодня была запланирована поездка на кладбище. Завтрак прошёл спокойно. Стол, за которым сидели Сергей, Майа и Василий, был абсолютно тихим. Однако, хоккеисты весело обсуждали что-то с утра. — Мне кажется, мы не в детском саду, чтобы повторять, что приём пищи осуществляется в тишине, — строго сказал Макеев, повернувшись к команде, которая тут же замолчала. — Сергей Петрович, позвольте украсть у вас Майю на пару минут, — Егор подошёл к столу, когда большая часть команды ушла. — Позволяю, — с небольшим недовольством ответил Макеев, а Майа с интересом посмотрела на Щукина и вышла из столовой. — Что-то случилось? — Это я у тебя хотел спросить. Весь вечер звонил, ты была недоступна, — Егор смотрел на девушку с неким беспокойством. — Извини, батарея села, — выкрутилась девочка, не желая говорить про ссору с отцом. — У тебя сегодня две тренировки? — Да. Может, погуляем? Я, думаю, отпроситься труда не составит. — После обеда я вся твоя, — девочка искренне улыбнулась, она давно не проводила время наедине с Егором. Майа планировала съездить на кладбище, позвонить Юлии, чтобы выговориться, ведь отец не верит, а Егор будет такого же мнения. — А я твой, — Егор улыбнулся и нежно поцеловал девушку в щеку. — Тогда до встречи. После завтрака Майа пошла в номер, чтобы переодеться и взять проездной. Перед выходом в номер зашёл Сергей. — Куда собираешься? — тон не предвещал ничего хорошего. — К маме, — все претензии Сергея тут же улетучились, и он спокойно отпустил дочь, попросив включить звук на телефоне. Майа доехала до кладбища сначала на метро, троллейбусе и автобусе. Спустя сложный путь она стояла перед входом в дом ушедших людей. Ноги помнили направление: она часто сбегала из детского дома, чтобы «поговорить» с матерью. Подойдя к нужному ограждению, она застыла в нерешительности. Ноги, как в землю закапались, а сердце бешено билось. Могила прибрана, что было странно, учитывая, что все года Майа собственноручно следила за состоянием. Набрав смелости, девочка открыла калитку и присела перед крестом со старой фотографией в новой рамке. Денег на памятник не было, поэтому Майа купила рамочку. — Привет, мама, — Макеева смотрит в глаза матери и накатывает грусть. Милое личико молодой шатенки смотрит на свою любимую дочь и улыбается. Майа проводит рукой по фотографии, как будто гладя мать, и кладёт два искусственных цветка, которые купила. Могила была чиста. Весь мусор убран, сорняки выдернуты, свежие цветы лежали на надгробии. Девочка не особо понимала, кто мог убраться, но была благодарна, что был человек, помнящий её мать. — Меня забрал папа, — Майа стала рассказывать матери про свою жизнь. Она всегда так делала, когда приходила. Здесь она чувствовала, что мама точно слышит. — Отношения у нас не складываются, но, наверное, он любит меня. Не знаю. Мам, я влюбилась. Да, снова, — на лице девочки промелькнула улыбка. — Он очень хороший, жаль, что вы не познакомитесь, он тебе бы понравился, не то что папе, — Сергей не скрывал, что против отношений дочери с Егором, но Майе было всё равно. — Ты знаешь, что я очень скучаю. Никто не поймёт меня, не любит так сильно, как ты. Отец постоянно занят работой, он думает только о хоккее и своей девушке, она неплохая, кстати. Егору я нравлюсь, но быть в отношениях и чувствовать семейную любовь — это разное. Но я не расстраиваюсь, давно привыкла к одиночеству и холоду, только мысль, что ты в моём сердце согревает. Тебя нет материально рядом, но я верю, что сейчас ты стоишь и плачешь вместе со мной, — по щекам Майи и правда давно катились слëзы, а нос всхлипывал. — Мамочка, я не позволю твоему убийце быть рядом с папой, он ведь держит его за руку, общается, работает, а если убьёт его, сделав меня снова сиротой? Мы ведь знаем, что это Виталий, и я не обозналась, — голос Майи окончательно дрогнул, и она не смогла сдержать града слëз. Она закрыла лицо руками и плакала пока не почувствовала чьё-то прикосновение на своём плече. Быстро обернувшись, она никого не заметила, в районе могилы не было ни души, как бы странно на кладбище это не звучало, а огонь в лампадке потух. — Мама. Майа поверила, что она коснулась плеча и потушила пламя. Девочка положила свою руку на плечо, где была невидимая рука матери, и сидела смотря на фотографию. Сердце болезненно ныло, глаза щипало от слез, губы облизывали соль. Прошло почти двенадцать лет со дня смерти, но боль не утихала. Майа на себе убедилась, что фраза «со временем станет легче», — не правда. Время только ухудшает боль и тоску по родному человеку. Говорят, что некоторые люди уходят из жизни, потому что Богу они важнее, но Майа не верила в эту чушь. Мама нужна ей. Она нуждается в опоре и плечом рядом. У Сергея и Егора не получалось стать той опорой, ведь годы, проведенные в детском доме, научили, что в этом мире каждый сам за себя. Майа очень плохо помнила маму, она умерла, когда ей было четыре года. Мозг запоминает плохие воспоминания, лучше хороших. Так и есть. Убийство матери она помнит во всех «красках», а счастливое лицо, прогулки, времяпрепровождение вместе очень смутно. Виталий зверски убили Елену, а сейчас выставляет Майю сумасшедшей перед отцом. Она искренне не понимала, что нашло на человека, который некогда ранее присоединился к маленькой семье Воронцовых. Майа помнила, что даже пыталась называть Виталия отцом, но он решил повременить с этим. В первые годы жизни вместе, которые отчасти помнила Майа, он был адекватным и прилежным мужчиной пока не стал пить. Алкоголь негативно действовал на него и принуждал к избиению Елены на глазах у ребёнка. — Мама, — девочка нежно позвала Елену, — я обещаю, что твой убийца будет гнить в тюрьме. Я найду доказательства, что он бил тебя, незаконно проживает в моей квартире. Я найду, обещаю, — нежный тон изменился на холодный. Майа говорила серьёзно и с намерениями. Она сделает всё, чтобы сдержать обещание. Макеева покинула могилу матери и направилась к Александру. Несмотря на нового возлюбленного, она скучала и по погибшему, порой испытывая вину. Могила Александра выглядела свежее и ухоженее, нежели матери. У Елены стоял старый крест с фотографией и несколько искусственных цветов, у Александра были венки, огромное количество цветов и свежее фото. — Здравствуй, Саша, — с грустью в голосе сказала Майа и положила два искусственных цветка. Она провела рукой по фотографии. — Извини, что раньше не приходила. Отец забрал в Подольск, — после «общения» с матерью девочка была выжита морально. Она присела на корточки и стала вспоминать как познакомилась с Сашей. Это была любовь с первого взгляда. Он первый стал проявлять внимание, делать комплименты, предлагать прогулки. Его мать, которая являлась директором детского дома, была против отношений сына с сиротой и всячески пыталась их поссорить, но пути влюблённых всегда сходились. В его смерти Майа винила себя ведь попросила шоколадку, когда стемнело. — Воронцова?! — за спиной девочки раздался недовольный удивительный и возмущенный тон. — Ольга Николаевна? — сделала удивлённый вид Майа, хотя вполне ожидала встретить мать Александра. — Ты же уехала, я лично отдала тебя отцу, — Ольга была очень зла и недовольна видеть ту, из-за которой погиб сын. — Как уехала, так и приехала, — Макеева встала и смотрела на женщину, которая за полгода никак не изменилась. Всё то же недовольное лицо, яркие губы и тёмные брови. — Кажется, я говорила, чтобы ты не появлялась на могиле моего сына! — женщина злилась не на шутку. Эта встреча была неприятна обеим. Майа вспоминала всё козни директриссы, а она смерть Александра. — До свидания, — Майа была не в том состоянии, чтобы ругаться и выяснять отношения, поэтому решила мирно уйти. Кто знает, что выдумает Ольга Николаевна, на кладбище можно труп закопать. Девочка ушла от могилы Александра и решила снова пойти к матери, кто знает, когда ей снова удастся посетить Москву. Подходя к месту захоронения, она заметила, что кто-то стоит у креста и смотрит на фотографию. Майа с огромным интересом уставилась, кто бы это мог быть и с каждым шагом узнавала человека. Внутри росли негативные чувства, она хотела наброситься и убить его. Над покойной Еленой возвышался убийца. — Тварь! Ненавижу тебя! — Майа перестала скрывать своё присутствие и, подойдя максимально близко кричала. Виталий с невозмутимым видом посмотрел на девочку и вернулся к созерцанию жертвы. — Как ты смеешь здесь стоять?! Из-за тебя она мертва! — Майа была не в силах сдержать эмоции. Гнев перемешался с болью и обидой. По щекам вновь текли слезы, а руки чесались, чтобы ударить. — А может, из-за тебя? — спокойной спросил Виталий, не смотря на девочку. — Что? — брови Майи взлетели до небес, а на лице было искреннее непонимание. — Лена купила куклу тебе и поплатилась за это. Не было бы тебя, не было бы куклы, соответственно, она осталась бы в живых, — Королёв, или как его настоящая фамилия, Денисов был невозмутим и говорил, как психолог, а не убийца. Ощущение, будто он не сожалел о поступке. — Ты пьяный зарезал маму, ты виноват и только! — Майа стояла в двух шагах от Виталий и откровенно плакала. Ей было всё равно, что это может раздражать его, пускай знает сколько боли принёс. — А теперь к моему отцу в друзья лезешь, чего ты добиваешься, его клюшкой забить или коньками горло перерезать?! Началась истерика, она не могла спокойно говорить с убийцей, который нагло пришёл к жертве и обвинял пострадавшего ребёнка. — Лучше бы я тебя сбил на машине, а не паренька, — повернув голову к девочке, грозно сказал мужчина. Виталий сидел за рулём автомобиля, сбившего на скорости Александра. Но в машине он был не один, а с другом, которого заставил взять вину на себя и остаться «чистеньким». — Ты? — как умалишённая переспросила Майа, которая знала, что в автомобиле было двое, но личность второго не раскрывалась. Она стала ненавидеть его больше. — Как тебя только земля носит? Там стоит мать и оплакивает сына! Здесь дочь над могилой матери, а всё из-за тебя! Какой же ты подонок! — Майа не сдержалась и кулаками стала бить Виталия в грудь. Такой жест ему совершенно не понравился, и он оперативно схватил девчонку за обе руки. — Закрой свой рот и убери руки, маленькая тварь, если не хочешь, чтобы рядом с мамой лёг папа, — сквозь зубы произнёс мужчина, смотря в глаза разнегневанному ребёнку. — Это угроза? — Предупреждение, — Виталий сильнее сжал кисти девочки так, что она вскрикнула от боли. — Если я узнаю от соседей, что ты приходила на квартиру, считай дни папаши, — мужчина отпустил руки Майи, сделал вид будто ему было противно касаться её и ушёл. Девочка с ненавистью смотрела в след уходящему убийце двух дорогих людей. Майа села на землю, не обращая внимания, что она не прогрелась и заплакала с новой силой. Он угрожал убить отца, который большую часть суток с ним. Она не сможет пережить утрату последнего оставшегося родственника. Угроза не приходить в квартиру не оставила Майю ведь после прошедшей ночи, когда приснился знаковый сон, она была обязан посетить родной дом. Минувшей ночью Майа видела происходящее от лица матери. За диваном, где отходил пол, было пространство, куда Елена прятала блокнот, в котором записывала все побои Виталия. Помимо записей там были аудиофайлы на диктофоне и фотографии синяков. Елена собирала доказательства, чтобы осудить Королëва.***
Майа вернулась с кладбища и, выйдя из метро, достала телефон. Она нашла нужный контакт и нажала. — Алло? — ответил женский голос на другом конце. — Юля, это Майа Макеева. — Привет, да, я узнала, — голос Антиповой стал мягким и приветливым. — Что-то случилось? — Можно и так сказать. Понимаете, папа занят работой, Егор с ним, а у меня… проблемы, — Майа хотела поговорить с Юлией по душам. — Помогу всем, чем смогу, — она мягко улыбнулась. — Ну, вы знаете, что мою маму убили, и этот человек сейчас работает с отцом, — Майа лишь один раз назвала Сергея «папа», но, когда общалась с людьми, и ей нужно было подчеркнуть статус мужчины в её жизни, то называла отцом. — Папа не верит мне, считает, что ошибаюсь. Но я уверена на сто процентов! — Ты права, — вместо Юлии на конце провода ответил грубый мужской голос Виталия Королëва. — Я предупреждал: не лезь в это дело! А-А-А-А! — в трубке завизжал женский голос, и связь оборвалась.