Танец Хаоса. Поступь бури

Мефнут отхлебнула из бокала ледяного пива с терпким, чуть горьковатым вкусом и высокой пушистой шапкой пены и блаженно зажмурила глаза. Что ж, следовало признать, пиво в здешних краях варить умели, и оно сильно отличалось от того, что готовили анай. В лучшую сторону, хоть Мефнут не произносила этого вслух, боясь даже представить, что будет, если она скажет о чем-нибудь, что у низинников было лучше, чем у анай. За подобную крамолу ее со свету сживут, тут уж дело верное. Особенно, если ее услышит кто-нибудь из Раэрн – их пиво считалось самым лучшим в Данарских горах, самым выдержанным и вкусным. Осеннее солнце просвечивало сквозь высокий бокал, превращая поднимающиеся с его дна к пенной шапке пузырьки воздуха в золотые икринки света. Его луч падал на добротную деревянную столешницу, пускался гулять по белоснежной фарфоровой тарелке, на которой ароматным дымком манила к себе жаренная яичница с прожаренным до золотистой корочки беконом и свежими половинками помидорок, и ее дополняла маленькая румяная хрустящая булочка свежего ароматного хлеба. Что ж, это утро было куда лучше всех предыдущих и перешло в такой же хороший день, пусть даже Мефнут и должна была потратить его на высматривание Расана до’Альдера, которое пока не дало еще никакого результата. Но уж лучше так, чем мотаться по окрестным полям, высматривать Рабов, выслушивать сначала разгневанный, потом перепуганный, а под конец униженно благодарный треп местных жителей. Она отхлебнула пива, жмурясь от ощущения ледяного покалывания на языке. Да, так было куда лучше. «Дубовая бочка» была большой таверной, где обслуживали состоятельных купцов и знатных людей со всего города, что не прочь были попить хорошего пива, послушать музыку, сразиться со шкварчащей и плюющейся соком ароматной свиной колбаской в своей тарелке или сыграть партию-другую в карты. Но и Мефнут на пороге никто не развернул, когда она заявилась сюда пару часов назад. Да, аккуратно одетый, тщательно причесанный, подтянутый хозяин заведения осмотрел ее с ног до головы прежде, чем посадить за столик, но от комментариев воздержался. Рамон был административным центром провинции Карамон и пусть и располагался вдали от границы и оживленных торговых путей, но все же путников и иноземцев из чужих краев здесь все-таки видели. Как и женщин-наемниц – вряд ли Мефнут удалось бы выдать себя за кого-то другого. Одетая в простой, наглухо застегнутый темный кафтан мелонского покроя она сидела в одиночестве за столом у окна, потягивая пиво и наслаждаясь плотным аппетитным завтраком. В первую половину дня клиентов у «Дубовой бочки» было не так уж и много, в основном приезжие, приходящие сюда перекусить, да компания молодых знатных отпрысков, лениво развалившихся на стульях в противоположном конце заведения от Мефнут. На столе перед ними были неряшливо разбросаны карты вперемешку с поблескивающими золотыми монетами, сами молодые люди выглядели помятыми и изможденными бессонной ночью. Один из них храпел, уронив голову на руки, остальные трое завтракали жареными колбасками с пивом и, судя по разговору, собирались с силами, чтобы сыграть последнюю партию. Никто из посетителей не проявлял к ней особенного внимания, и слежки она не ощущала, оттого наслаждаться ледяным напитком было еще приятнее. Отхлебнув и закусив кругляшом каплющей соком колбаски, Мефнут лениво наблюдала за площадью, раскинувшейся по ту сторону оконного стекла. По аккуратной брусчатке прогуливались люди, цокали копытами кони, постукивали колесами лакированные коляски. В этой части города обитали богачи, и никто из них в это утро никуда не спешил, предпочитая потратить его на лень и безделье. Женщины в разноцветных платьях, украшенных кружевами и дорогой вышивкой, в сопровождении молчаливых охранников порхали по лавкам, где продавали шелка и ленты. Чинные пузатые мужчины в долгополых камзолах постукивали тросточками по мощению, дымили трубками и переговаривались друг с другом. У каждой кареты, что проезжала мимо высоких, в человеческий рост, окон «Дубовой бочки» на лакированных дверцах поблескивал герб рода, которому она принадлежала. И даже толстый рыжий кот, с достоинством прошествовавший через улицу, никуда не торопился этим утром, лоснясь от довольства и сытости. Но Мефнут следила не за всеми этими людьми, а за зданием, расположенным на другой стороне площади. С одной стороны к нему примыкало стремящееся ввысь белоснежное здание церкви Молодых Богов, венчанное позолоченными луковицами, высокие двери которого были настежь распахнуты, и по лестнице, ведущей к ним, тек пока еще не слишком активный поток прихожан. С другой – крытые торговые ряды в каменном здании с огромными арками проходов, за которыми скрывались во тьме аккуратные лавки торговцев. Здесь торговали только самыми свежими и вкусными продуктами, самыми качественными вещами, и простому люду путь в эти торговые ряды был заказан. Рынок бедноты, который Мефнут видела едва ли не у самых крепостных ворот Рамона, был куда более хаотичным, шумным, грязным и уютным местом, чем это. А по середине между церковью и торговыми рядами расположился «Королевский приют» - лучшая гостиница города, славящаяся своими поварами, музыкантами и банями, где любили проводить время молодые дворяне. Четырехэтажное здание, украшенное лепниной в виде полуобнаженных мужчин и женщин, поддерживающих балконы с искусными решетками и портик центрального входа, куда сильнее напоминало дворец, чем увеселительное заведение, пусть и очень дорогое. По его белоснежным мраморным ступеням прямо на пыльную мостовую спускалась красная ковровая дорожка, которую тщательно подметал одетый в черную с золотом ливрею малый, еще двое таких же стояли по обе стороны от входа в арочные двери, что по размеру не так уж и сильно отличались от дверей храма. Ко входу в заведение периодически подъезжали лакированные кареты, влекомые подобранными в масть породистыми лошадьми, привозя или забирая господ и дам в дорогих одеждах и золоте. Именно в этой гостинице, по словам жены лорда до’Майена, остановился Расан до’Альдер – эмиссар Сета, приехавший в Рамон, чтобы отыскать Данку. И он вполне мог быть кем угодно из всех этих дорогих хлыщей, что сновали по ступеням вверх-вниз так, будто других дел у них не было. Потому и наблюдала она куда больше не за самими хлыщами, а за Лайамом, что слонялся неподалеку от входа в храм, делая вид, что ожидает кого-то. Он должен был подать сигнал, как только Расан до’Альдер появится на площади перед «Королевским приютом». И тогда Мефнут намеревалась призвать Данку и передать ей контроль над собственным телом, чтобы та сквозь глаза Мефнут взглянула на человека, присланного по ее душу Сетом. И все вроде бы было просто, да только проклятый до’Витор, похоже, портил все дело. Потому что он наотрез отказался изображать нищего, паломника или торговца, что могли бы находиться на этой площади по вполне объяснимой причине, и вместо этого просто ошивался по мостовой вдоль домов, всем своим видом изображая нетерпение: постукивал ногой, пинал камешки, раздраженно дергал головой и складывал руки на груди, без конца дымил прихваченной с собой трубкой. И естественно, через пару часов подобного поведения привлек к себе внимание уже всех постоянных обитателей площади. Лакеи «Королевского приюта» от нечего делать наблюдали за ним, нищие, тянущие чашки для подаяния прихожанам церкви, наблюдали за ним, уборщики, что каждый час чистили от скопившегося навоза мостовые, увозя его прочь в приземистых тачках, тоже наблюдали за ним. Мефнут лишь вздохнула. Хорошо хоть он согласился все-таки слегка изменить внешность – надел простую куртку горожанина, растрепал свои прилизанные волосы и бородку, натянул на голову шапку с козырьком от солнца, какую местные носили для работы в полях. Лайам клялся и божился, что видел Расана до’Альдера много лет назад на одном из приемов в Латре и запомнил только потому, что тот ухлестывал за дворянкой, которая приглянулась самому Лайаму. И что Расан до’Альдер вряд ли спустя столько лет помнил его в лицо, не говоря уже о том, что по всем официальным данным Лайам до’Витор погиб во время пожара в посольстве Мелонии в Шардане. Да только все это держалось лишь на уверенности Лайама, а точнее – на его самоуверенности, и не нравилось Мефнут с самого начала. Она буквально печенкой чуяла, что их план обречен на неудачу, и что необходимо было изыскивать другие способы подобраться к Расану до’Альдеру, но переубедить упершегося Лайама сразу же ей не удалось. Что ж, потраченное время вряд ли можно было считать безнадежно потерянным, слишком уж приятно было выпить и закусить после умопомрачительной сладости Авьен, до сих пор едва заметным касанием присутствующей на коже Мефнут. Она поняла, что улыбается, рассеяно ковыряя вилкой остатки яичницы в тарелке. Для того, чтобы быть счастливой, нужно было так мало на самом-то деле. Куда меньше, чем для того, чтобы быть несчастной. Лакированная черная карета выехала из-за угла «Королевского приюта», где, судя по всему, располагались конюшни, неторопливо подкатилась к красной ковровой дорожке и остановилась. Конюх спрыгнул с ее козел, позевывая и потягиваясь, лениво оглядываясь по сторонам, потом неспешной походкой направился к курящему в сторонке Лайаму, заговорил с ним о чем-то. Лайам в ответ выпрямился, вскидывая голову и глядя на конюха почти что с презрением, что-то ему сказал и отвернулся. Тот удивленно поглядел в ответ, махнул рукой и вернулся обратно на козлы, качая головой и бросая странные взгляды на переодетого мелонского лорда. Мефнут горестно вздохнула. Вот теперь, похоже, их план окончательно провалился. А значит, пришло время придумывать другой. Дверь «Дубовой бочки» распахнулась, рассыпался серебристым звоном колокольчик над притолокой, и Мефнут отчего-то совсем не удивилась, когда в гостиницу шмыгнул Кассель – нескладный стеснительный слуга Лайама до’Витора. Поразительно, стоило лишь перестать пытаться пинать время, и оно само выстраивало события таким образом, чтобы они складывались к лучшему, и вещи происходили ровно в тот момент, когда должны были произойти. А может, так происходило, потому что Данка была рядом? Раньше Мефнут казалось, что вся череда происходящих совпадений являет собой не что иное, как простое везение, переменчивое, будто погода в горах. Но после всего произошедшего на маленькой ферме у Дамерова Плеса больше она так не думала. Можно было сопротивляться, и вся жизнь превращалась в проржавевший, давно не смазанный механизм, все шестеренки которого скрипели, терлись, застревали и не повиновались руке. А можно было отступить на шаг и затихнуть, как улегшийся к ночи ветер, и все просто шло вперед само, без сопротивления, тяжести, холостых оборотов. Одного только Мефнут до сих пор не поняла: кто был причиной этой тишины и складности в каждый конкретный момент? Данка, стучащая в ее груди и делящаяся силой Аватары, или все-таки она сама, переставшая наконец сопротивляться и начавшая выстраивать свое время собственными руками? Хозяин таверны вскинул голову, глядя на Касселя, направился было ему навстречу, но рыжеволосый парень вжал голову в плечи, отрывисто кивнул ему и скользнул к столику Мефнут, опускаясь на стул. Он был худой как жердина и веснушчатый, будто шляпка мухомора, с длинными нескладными руками и ногами, в которых путался иногда, будто доросток пса. И это при том, что Мефнут он был старше едва ли не в два раза, но все равно униженно кланялся и распинался перед Лайамом, глядя ему в лицо преданными, почти влюбленными глазами. Что ж, может, пиво Мефнут и распробовала в этом краю, но людей все еще не понимала до конца, как бы ни хотела того. Почти что упав на стул напротив нее, Кассель надул щеки и долго устало выдохнул: - Уф! Все сделано, Спутница Мефнут, - в отличие от своего господина Касселю все-таки доставало осторожности говорить тихо, так, чтобы посторонние не услышали лишнего. - Ты его нашел? – спросила она, прихлебывая пива. Кассель голодными глазами проводил ее бокал, но заказывать ему порцию Мефнут не стала. Он выглядел взволнованным, значит, задерживаться они здесь не станут. - Да, - тряхнул рыжей гривой Кассель и сразу же поправился: - Вернее, нашел его телохранителей и подслушал их. В таверне «Волчий коготь» они сидели, там наемники собираются, служилые, охранники. Вот они говорили, что хозяин сегодня собирается нанести визит лорду до’Кавану, в час пополудни поедет к нему. Мефнут бросила взгляд на часы, что размеренно тикали на каминной полке из светлого мрамора. Они показывали четверть второго часа дня, а значит, до’Альдер или уже проехал, пока Лайам бродил по площади, или вот-вот должен был появиться. Или вообще не ночевал в «Королевском приюте» и к лорду до’Кавану собирался ехать из какого-то другого места. Она повернулась обратно к окну и едва не застонала в расстройстве. Конюх, что давеча подходил к Лайаму, увез карету прочь, но, видимо, уже успел перемолвиться несколькими словечками с лакеем, подметавшим ступени перед «Королевским приютом». Потому что сейчас тот оставил свою работу и что-то говорил двум городским стражникам в черно-рыжей форме, указывая рукой в сторону слоняющегося по площади Лайма. А тот даже и не видел того, раскачиваясь с пятки на носок возле одного из фонарей и провожая скучающим взглядом двух каких-то дворянок, проходящих мимо в обществе охранников. - Толку от него!.. – в расстройстве проворчала Мефнут, а затем повернулась к Касселю и быстро приглушенно скомандовала: - Давай-ка бегом к хозяину, забери его, пока не сцапала стража, и веди к памятнику на соседней улице, тому, конному, у которого мы разошлись утром, помнишь? - Помню, - кивнул Кассель, не отрывая встревоженного взгляда от происходящего за окном. Мефнут тоже взглянула туда – стражники уже направились в сторону Лайама, чтобы дойти до него, им нужно было пересечь всю площадь, и немного времени у них в запасе еще имелось. - Давай! Бегом! Кассель кивнул и впрямь сорвался с места, почти что выбежав из таверны. Мефнут только поморщилась, когда посетители вскинули головы, вопросительно глядя на дверь и на нее, а хозяин таверны задержал на ней долгий взгляд, натирая за стойкой и без того сверкающие бокалы. Не торопясь, так, чтобы все видели, что она делает, Мефнут выудила из кармана золотой и уложила его на стол, нарочито равнодушно отворачиваясь к окну. Этого должно было хватить, чтобы хозяин перестал тревожиться, и ощущение чужих взглядов почти сразу же пропало. Подумать только, в глуши Андозабара на такую сумму денег она могла бы прожить в гостинице как минимум дней десять, заняв лучший номер и не отказывая себе в кушаньях и горячей ванне. Здесь же столько стоил один завтрак, приправленный молчанием хозяина заведения. Хотя, надо было признать, пиво действительно стоило таких денег. За окном мелькнул силуэт Касселя, вприпрыжку бегущего в сторону Лайама. Стражники тоже его увидели и ускорили шаг. Лайам заметил его издали, приветственно махнул рукой, зашагал навстречу, и стража слегка притормозила. А когда Кассель заговорил с ним, замахал руками, требуя идти следом за собой, и Лайам подчинился, - и вовсе остановилась. Оба мелонца исчезли из поля зрения Мефнут, сойдя с площади, и она, обождав еще минуту, чтобы никто не связал с ними ее уход, одним глотком допила пиво, поднялась из-за стола и кивнула хозяину таверны. А потом, засунув руки в карманы куртки, вышла из заведения. Прохладный воздух был кристально чист – дымка осени осталась позади, сменившись прозрачным предзимьем, дышащим ожиданием первого мороза. На солнце все еще было жарко, но в тени нос уже чувствовал первое касание прохлады, пробирающееся по коже мурашками. Впрочем, дома в это время было уже куда холоднее, и Мефнут только молчаливо удивлялась. Мелония и впрямь была буквально обласкана Молодыми Богами, создавшими для нее мягкий щедрый климат. В Данарских горах о подобном оставалось лишь мечтать, даже в Роще Великой Мани, где благодаря силе Держащей Щит почти всегда было солнечно, а земля пела, переполненная голосами воспевающих ее Раэрн. Силуэты Касселя и Лайама уже скрылись из виду за поворотом одной из улиц, выходящих на площадь, и Мефнут прибавила шагу, спеша туда. Охранники дворян провожали ее цепкими взглядами, а вот сами благородные игнорировали, будто ее и не существовало вовсе, глядя сквозь нее или мимо. Впрочем, это ей было только на руку. Куда лучше будет, если ее не запомнят, и так уже слишком много слухов ходило об Аватаре Создателя и ее Спутницах по округе. Пока Данка не спешила объявить о себе открыто, призвав города присоединяться к ней, а мелонцев становиться Спутниками, но и распространению слухов не препятствовала. Сколько бы раз Мефнут ни спрашивала ее о том, что она намерена делать дальше, молодая Аватара лишь улыбалась и пожимала плечами. «Я буду защищать Мелонию от Рабов и Сета, но я никого не буду заставлять присягать мне. Это неправильно». Так она твердила раз за разом, кто бы из ее окружения ни пытался убедить ее в чем-то ином или добиться от нее конкретной схемы действий, которые она намерена предпринять. Данка просто улыбалась и смотрела в глаза, и если раньше Мефнут от ярости бы волосы на себе готова была рвать от такой реакции, то сейчас просто молчаливо одобряла. Вещи складывались так, как должны были сложиться, достаточно было лишь не препятствовать их развертыванию – слишком простая концепция для тех, кто привыкал жить в сложных условиях. И конечно, таким людям, как Батара или Ликард, было сложно понять, почему у Аватары Создателя нет четкого плана завоевания Мелонии, почему вместо того, чтобы собирать сторонников, она просто кружила по округе, выискивая зараженных и уничтожая их. Но Мефнут видела, как менялось отношение к ней за прошедшие месяцы, как от неприятия и насмешки люди все больше и больше склонялись к одобрению и благодарности. Некоторые вещи не решались силой, ненавистью или планом. Некоторые силы действовали куда глубже, чем поверхностный мир твердых форм, и для слепых глаз напоминали бездействие. И в этом не было ничего удивительного. Солнце веселыми зайчиками прыгало по стеклянным витринам лавок, скатывалось по водосточным трубам, перепрыгивало с одной черепичной плашки на крышах домов на другую. Поскрипывали на легком ветерке флюгеры, переговаривались люди, цокали копыта лошадей, билось сердце в груди Мефнут. Она улыбнулась себе под нос еще раз, вспомнив, как солнечный ореол поджигал своими прикосновениями волосы Авьен, и как глаза ее полнились ранним утром и истомленной дымкой сладости. Все вещи имели свое собственное место и время, свою цену и суть, и возможность понять это стоила всей той боли и страдания, которую пережила Мефнут за месяцы, проведенные в тенетах шепота Господина Лжи. Улица изогнулась, и из косых лучей солнца впереди выплыл зеленый бронзовый памятник, украшающий перекресток. Какой-то мужчина в доспехах протягивал руку вперед, второй удерживая поводья храпящего коня, и вся его героическая голова была загажена голубями, гревшимися на его плечах и темечке в последних лучах осеннего солнца. Здесь было куда оживленнее, чем на чинной площади, люди сновали по перекрестку в обе стороны, кричали на разные голоса уличные торговцы, предлагая свои товары, зазывали из расположенных на первых этажах домов лавок. А возле памятника дожидались ее Лайам до’Витор с Касселем, первый – нетерпеливо перетаптываясь, второй виновато вжимая голову в плечи. - И зачем вы сорвали меня с наблюдательного пункта, Мефнут? – Лайам вызывающе вскинул подбородок, как делали все дворяне, глядя на нее сверху вниз. – Я уже почти увидел Расана, еще немного, и он бы появился! - Еще немного, и вас бы забрала стража, Лайам, - сухо ответила Мефнут и поглядела на Касселя. – Времени у нас мало. Покажешь особняк до’Кавана? - Да, - закивал тот, почти что срываясь с места бегом. – Здесь недалеко, идемте. Мефнут первой зашагала за ним, а через несколько мгновений присоединился и недовольно поджимающий губы Лайам. - И какой смысл было уходить от «Королевского приюта», если Расан все равно оттуда поедет к до’Кавану? Мы только зря тратим время и бессмысленно мечемся по улицам, когда могли бы уже возвращаться к Аватаре с хорошими вестями. О том, чтобы придержать язык или хотя бы говорить потише, он, в отличие от собственного слуги, не заботился, и Мефнут поморщилась, когда проходящий мимо них мужчина в простой одежде ремесленника вылупил глаза и прибавил шагу, дико озираясь им вслед. - Если бы вы не привлекли к себе внимание стражи, мы бы так и сделали, Лайам, - тихо, но твердо проговорила она, тщательно сдерживая раздражение. – Что вы сказали тому конюху? - Что мой табак не для его грязных пальцев, - пожал плечами Лайам, сердито взглянув на Мефнут. – Я всего лишь подражал простолюдинам. Они вечно сквернословят и оскорбляют друг друга, и это называется между ними общением. Так что я не понимаю, с чего вы взяли, что я в чем-то виноват. Мефнут только криво усмехнулась, покачав головой. Какой смысл было ему что-то объяснять, если он уже все для себя решил и понял? И да, пусть вещи имели свойство занимать положенное им место, но не все и не всегда. Иначе с ней бы в город отправился Ликард, также знающий Расана до’Альдера в лицо, а не этот напыщенный дурак. Или оказалось бы, что Расана знает Мейра или Кассель, на худой конец кто-нибудь из присоединившейся к Данке троицы мелонцев из окрестных деревень. Но нет, именно Лайама Небесная Пряха выбрала Мефнут в сопровождающие, и с этим приходилось мириться. Одно было хорошо – Лайам принял вид оскорбленного достоинства, замолчал, и до особняка лорда до’Кавана они дошли в тишине. Да и идти было не так уж и долго – пришлось миновать лишь три квартала, и извивающаяся мостовая вывела их аккурат к кованому забору, за которым среди тенистой зелени скрывался фасад невысокого двухэтажного здания. Ворота, естественно, были накрепко заперты, в саду перед особняком на тенистых гравийных дорожках Мефнут, как бы ни выглядывала, не увидела ни души. Только лакированная черная карета виднелась в арке справа от центрального входа. Лошадей распрягать не стали, кучер дремал на козлах, скрестив руки на груди и низко свесив усталую голову. Мефнут придержала шаг, проходя мимо забора с видом праздношатающейся зеваки, но Лайам, нарочито развернувший плечи, будто таким образом мог стать выше нее, испортил все впечатление, презрительно скривив губы: - С чего вы вообще взяли, что до’Альдер здесь? Мефнут не собиралась отвечать – вопрос был адресован не ей. А Касселю следовало бы обрести хоть немного человеческого достоинства и начать уже подавать голос из-за спины Лайама. Да, пусть он и был слугой, но подле Данки все они становились равными – Спутниками, присоединившимися к ней и никем больше, пусть даже знатные мелонцы еще не принесли ей клятвы верности. Выждав долгую паузу и убедившись, что Мефнут не разомкнет губ, Кассель неуверенно проговорил: - Я подслушал его охранников, милорд. В таверне. Они сказали, что он тут будет. - Да мало ли, что они вообще сказали! – фыркнул Лайам. – Думаешь, дворянин будет докладывать своим слугам о своих планах? - Охранникам, - поправила Мефнут, стараясь не реагировать на его выходки и сдерживать рвущееся наружу раздражение. – Они-то как раз должны знать такие вещи. - Не совсем так, миледи, - будто говорил с идиоткой осклабился Лайам. – Видите ли, куда мудрее никому не сообщать о своих планах, тогда он не сможет продать эту информацию твоим врагам. Обычно в наших краях так и делают. С огромным трудом Мефнут удержалась от того, чтобы пройтись по верности, характерной для родной земли и соплеменников Лайама. Не уподобляйся Батаре. Он, конечно же, полный кретин, но это не значит, что всех нужно грести под одну гребенку. Не все мелонцы такие. Они как раз дошли до конца усадебного забора, и Лайам притормозил, видимо, намереваясь остановиться и поглазеть. Этого делать было ни в коем случае нельзя, присутствие напротив дворянской усадьбы наемницы и двух странно ведущих себя мужчин уж точно не прошло бы незамеченным для окружающих. Мефнут быстро оглянулась, отыскивая глазами хоть какое-то заведение, где они смогли бы слиться с толпой и пробыть какое-то время, желательно с хорошим обзором на въездные ворота в особняк. Из подходящего имелся лишь небольшой круглый фонтан на ближайшем перекрестке, возле которого собрались с ведрами женщины, набирая воду и бесконечно судача. Не самое удачное место, но всяко лучше, чем просто стоять посреди дороги. Вынуждая Лайама следовать за собой, она первой направилась к фонтану. - А что, если его там нет, и мы просто зря проторчим здесь весь день? – вновь завел свою песню Лайам, и Мефнут вздохнула, приказывая себе не реагировать. - Не лучше ли было бы разделиться? Я мог бы занять ваше место в «Дубовой бочке», миледи, и последить за гостиницей оттуда. Уж там-то стражников я вряд ли заинтересую, как вы считаете? - И как я узнаю до’Альдера без вас? – не оборачиваясь, осведомилась она. Лайам сконфуженно замолчал, потом предложил: - Я могу вам описать его внешность на словах. - Мы уже обсуждали это, - устало проговорила Мефнут, отступая на обочину, чтобы пропустить движущуюся им навстречу карету, вывернувшую из-за угла. - В последний раз вы видели его почти двадцать лет назад, и уж наверное он за это время успел измениться. - Да не так уж и сильно, - вдруг усмехнулся Лайам, а затем указал рукой на проехавшую мимо них карету. – Вон он! - Где? – резко обернулся Кассель, крутя головой по сторонам. Мефнут захотелось зарычать во весь голос. Этот дурак был так беспечен, что не понижал голос, поминая Аватару Создателя, хамил горожанам, привлекая внимание городской стражи, а теперь еще и пальцем тыкал вслед карете, которую они должны были незаметно выследить, да так, что несколько прохожих тоже обернулись, проследив за его жестом. Покачиваясь на кожаных рессорах, карета неторопливо катила по дороге прочь от поместья до’Кавана, видимо, въезд на территорию и выезд с нее был где-то в задней части забора. Времени на то, чтобы раздумывать и ломать голову не оставалось, как и на то, чтобы как-то замаскировать свои действия. Выругавшись про себя, Мефнут быстрым шагом направилась следом за каретой, стараясь держаться так, чтобы ее невозможно было заметить из стеклянных окон в ее дверках. - Быстро! – сквозь зубы бросила она. – Остановите карету любой ценой! Я попробую заглянуть внутрь. - Кассель, останови карету, – сразу же приказал Лайам удовлетворенным тоном. - Я? Но как? – удивленно воззрился на него слуга. - Быстрее, Кассель! Ты же видишь, она уезжает прочь, - нетерпеливо притопнул ногой Лайам. Бросив на Мефнут отчаянный взгляд, Кассель все же подчинился и припустил вперед бегом, сверкая пятками изо всех сил. Мефнут и моргнуть не успела, как он поравнялся с тянущей карету четверкой гнедых лошадей и схватился за постромки одной из них, изо всей силы повисая на них. Лошадь испуганно шарахнулась в сторону, карета качнулась, закричал от неожиданности кучер: - Ты что делаешь, сволочь? Совсем очумел?! Кони заржали и остановились, храпя и вскидывая головы, карета замерла. Кассель повис на постромках мертвым грузом, дергая их на себя что есть силы, почти что заставляя лошадей сойти с дороги на обочину, на которой уже начала собираться толпа зевак, наблюдая за непонятным зрелищем. Мефнут прибавила шагу, сутуля плечи и засовывая руки поглубже в карманы, пытаясь скрыть рост и не выделяться, но проклятый Лайам шагал прямо рядом с ней с таким видом, словно направлялся отчитать кучера, и взгляды зевак переключились с кареты на них двоих. - Пошел прочь, паскудник! – заорал во всю глотку бородатый кучер, вскидывая кнут. – Руки убрал свои грязные от лошадей милорда! Тебе жить надоело? Свистнул кнут, Кассель с криком успел отскочить прочь, и щелчок туго переплетенных кожаных лент, способных вырвать у человека глаз, каким-то чудом все-таки не задел его. Сорвавшись с места, рыжеволосый малый со всех ног припустил прочь, и в след ему понеслась отборная брань кучера, начавшего подтягивать поводья в попытке успокоить разволновавшихся лошадей. А в следующий миг дверь кареты приоткрылась, и из нее высунулись голова и плечи какого-то человека, который недовольным тоном спросил: - Что там, Дамен? Что за шум? - Вот он! – зашипел Лайам, склоняясь к ее плечу, и в голосе его звенело торжество. – Это Расан! Мефнут только поморщилась: они шли следом за каретой, и с такого ракурса она не могла видеть лица Расана до’Альдера, только затылок с коротким хвостиком и складку воротника под ним, расшитую золотой нитью узором в виде шипов и колючек. - Какой-то придурок повис на поводьях, милорд, - проворчал в ответ недовольный кучер. – Грозар знает, что в голове у этих кретинов! Ох попался бы он мне!.. - Езжай, Дамен, и побыстрее, - скомандовал человек, возвращаясь в карету. Мефнут как раз в этот момент поравнялась с ней и заглянула в стекло, сумев на фоне светлого окна разглядеть лишь точеный профиль с длинным прямым носом. Но в карете было темно, и больше она ничего так и не увидела. Кучер гикнул, стегнул лошадей, и они пошли с места, потянули за собой карету. - Он уйдет! – горячим шепотом сообщил ей Лайам, глядя на нее так настойчиво, словно она была в этом виновата. Или словно не видела собственными глазами, что происходило прямо у нее перед носом. Мимо мелькнула лакированная дверца, прокатилось колесо с длинными выкрашенными алым лаком спицами. Упустить карету было просто нельзя и не столько потому, что они упускали хороший шанс: Мефнут до смерти не хотелось второй раз проводить добрую половину дня в обществе Лайама. Потому она сделала первое, что пришло ей в голову – вскочила на маленькую приступку на задках кареты, на которых иногда ездили слуги. И вылупивший на нее глаза Лайам, хвала Артрене, вскочить на эту приступку не успел. Карета слегка качнулась, но не так сильно, как могла бы, и кучер ничего не заметил. Прохожие поглядывали на нее с изумлением, показывали пальцами, но это уже не имело значения – пытаться остановить карету во второй раз или хотя бы окрикнуть сердитого кучера никто из них не стал. Лайам еще что-то пытался ей объяснить жестами, махая руками и вприпрыжку припустив за каретой, но тут кучер гикнул, хлестнул кнутом, и карета еще ускорилась, грохоча колесами по мостовым. Улица вильнула, уводя влево, и Лайам пропал за поворотом, а вместе с ним осталась и толпа зевак, способных выдать ее лорду Расану до’Альдеру. Мефнут выдохнула, чувствуя хоть и небольшое, но все же облегчение. По крайней мере она нашла того, кого искала, а заодно избавилась от общества этого напыщенного болвана Лайама, который больше под ногами мешался, чем помогал. Теперь нужно было лишь один раз заглянуть Расану в лицо, и дело будет сделано. Но для этого он должен выйти из кареты. А она пока еще останавливаться не собиралась. Похоже охранники, которых подслушал Кассель, и впрямь не знали, куда направлялся утром их господин, потому что карета уверенно и быстро удалялась прочь равно как от усадьбы лорда до’Кавана, так и от «Королевского приюта», петляя по извилистым улицам города. Грохот конских копыт дробился в узких переулках, забивая уши Мефнут и смешиваясь с низким гудением рессор, окриками кучера, требующего дорогу, удивленными возгласами людей, бросавшихся врассыпную из-под колес кареты. Мефнут здорово мотало из стороны в сторону, но она крепко держалась за две ручки, укрепленные по обеим сторонам задка специально для слуг. Что ж, в некоторых идеях низинников и впрямь был прок. Они ехали довольно долго, и пока Мефнут пыталась понять, куда именно они направляются, людей вокруг становилось все больше. У многих в руках были узелки или сумки, одежда их выглядела хоть и добротной, но простой. Да и фасады домов по обе стороны улицы были запыленными, угрюмыми, без украшений и лепнины. А потом карета замедлилась, и голос покрикивающего кучера раздробился эхом в арке крепостных ворот, ведущих прочь из города. Мефнут выпрямилась, выглянув над крышей кареты вперед. Стражники расступились, освобождая проезд для милорда, оттеснив простой люд прочь тычками и окриками. Кое-кто из них кланялся проезжающей карете. Мефнут постаралась держаться на задках с как можно более расслабленным видом, про себя молясь лишь о том, чтобы кучер не обернулся. Так ее примут за наемницу, охраняющую покой милорда, если, конечно, кучер не заметит незваную гостью. Видимо Небесные Сестры были сегодня на ее стороне, потому что карета миновала крепостную стену, выкатилась на мощеную камнем дорогу, и кучер хлестнул лошадей, громко гикнув. Копыта вновь с грохотом застучали по дорожному полотну, и Мефнут спряталась за каретой, держась и крутя головой по сторонам. Судя по всему, они выехали из северо-западных ворот города. Она попыталась вспомнить, говорил ли что-нибудь лорд до’Майен о загородных поместьях дворян, обитающих в этой части пригородов, но так и не сумела. Мелонские имена все еще были непривычными для нее, в их иерархии она не слишком хорошо разбиралась, а интриги навевали на нее уныние и тоску. Потому, наверное, и пропустила мимо ушей все его объяснения, а зря – сейчас бы очень пригодились. Впрочем, кое-что она могла прикинуть и без того, чтобы припоминать хитросплетения мелонской внутренней политики. Охраны Расан до’Альдер с собой не взял, да и вряд ли поехал бы на прогулочной карете далеко от города в пригород, где дороги были слишком разбитыми для тонких колесных ободов. Значит, скоро они должны были достигнуть места назначения, и Мефнут теперь нужно было умудриться сделать так, чтобы разглядеть лицо лорда, но самому ему на глаза не попасться. Впрочем, учитывая отсутствие Лайама даже на пустой проселочной дороге у Мефнут было больше шансов остаться незамеченной, чем на людной улице в городской толчее, но рядом с ним. Расчет ее оправдался, и совсем скоро уже карета свернула прочь с каменного тракта на аккуратную, плотно утрамбованную и посыпанную гравием дорогу, ведущую через небольшую рощицу на север. Осторожно высунувшись из-за задка кареты, Мефнут поглядела вперед. Длинная подъездная аллея ровной стрелой уходила вперед, ограниченная с двух сторон двумя рядами высоких позолоченных осенью лип, у подножья которых тянулся лентой аккуратно выстриженный кустарник. Впереди виднелась кованая решетка забора, украшенная стилизованным щитом, на котором гривастый кот сжимал в передних лапах копье, встав на задние. Фигурки людей суетились возле ворот, готовясь их открывать, а это значит, что ей пора уже было прятаться. Легко спрыгнув так, чтобы не качнуть карету, Мефнут метнулась к просвету в сплошной стене кустов, шмыгнула туда и быстро побежала вдоль аллеи следом за каретой, втягивая голову в плечи. Благо, до ворот уже было недалеко. Но тут ее ждало разочарование, потому что сам особняк виднелся впереди среди деревьев, но достаточно далеко, чтобы кучер подвел карету к самому его входу. Мефнут замерла в кустах, выжидая, пока слуги закроют за въехавшей внутрь поместья каретой высокие створки ворот и направятся в маленькую аккуратную караулку, выкрашенную белой краской, что стояла поблизости. Карета медленно удалялась прочь по чисто выметенной гравийной дорожке, петляя между старых деревьев в сторону укрывшегося в их тени особняка. С такого расстояния Расана до’Альдера она не разглядит, это совершенно точно. И что же, получается, весь путь проделан зря? Мефнут поморщилась, мотнула головой, а затем бесшумно покралась вдоль забора прочь от караулки, внимательно следя за ее окнами. Только высокий еще сохранивший листву сиреневый куст заслонил от нее окно, она легко подпрыгнула, ухватилась руками за верхнюю перекладину забора и подтянулась. Сапоги с глухим стуком врезались в мягкую, покрытую опавшей листвой землю по другую его сторону, и Мефнут, пригибаясь, заскользила от дерева к дереву, стараясь держаться так, чтобы между ней и караулкой все время оказывались кусты или широкие стволы. Глаза не отрывались от кареты, маячившей вдалеке среди деревьев, но она все еще была слишком далеко, чтобы увидеть что-нибудь, кроме спины Расана до’Альдера, легко спрыгнувшего со ступеней кареты и направившегося к белой мраморной лестнице, ведущей ко входу в особняк. Он был одет в кафтан из зеленого сукна и бежевые, заправленные в высокие сапоги штаны, вышивка богато украшала его рукава и воротник. Мефнут только цыкнула, когда слуги распахнули перед ним парадную дверь, и Расан исчез внутри. Сама она в этот момент только-только добралась до фигурно выстриженного кустарника, окружающего дом со всех сторон. Замерев за розовым кустом, на котором до сих пор сладко и душно пахли поздние бордовые бутоны, Мефнут быстро осмотрела особняк. Здание было небольшим, двухэтажным с высокими, почти в человеческий рост, окнами, добраться до которых по укрепленной на внешних стенах сетке для розовых плетей не составит особого труда. Но это и не понадобилось, потому что через распахнутое окно первого этажа, выходящее в сад неподалеку от нее, послышались голоса. Моля Артрену, чтобы это оказался Расан до’Альдер, Мефнут бесшумно покралась вдоль розовых кустов, из которых тут и там поднимались белоснежные статуи обнаженных мужчин и женщин, застывшие в разных позах. - … слишком медленно. Я уже говорил тебе, что промедление в нашем деле губительно, и это не шутки, Ластор, - донесся до нее обрывок фразы, произнесенный настойчивым, нетерпеливым тоном. – У нас не так много времени, чтобы валять дурака. Что на это ответил некий Ластор, Мефнут не расслышала, видимо, он находился где-то в глубине особняка. Почти ужом змеясь вдоль кустов, она упрямо пробиралась вперед, всей собой обратившись в слух. Вновь заговорил первый человек, и по тону его слышалось, что ему совсем не понравился ответ собеседника. - Слухи – это медленный яд, от которого еще и противоядье может сыскаться, а меня интересует быстрый результат. Нужно действовать, а не мудрить. К Ночи Зимы зараза распространиться так, что половины страны уже не будет, ты это понимаешь, Ластор? Если мы хотим спасти свою родину, нам придется договариваться с ней. Мефнут настолько поразилась, что остолбенела, не веря собственным ушам. Расан до’Альдер собирался договариваться с Данкой? Господин Лжи намеревался с ней договариваться? После того, как чуть не свел с ума Мефнут? Как пытался с помощью Сагаира убить ее, как похитил Провидца. И теперь он шел на попятную, чтобы заключить соглашение? - Мне нужно, чтобы ты устроил нам встречу, - твердо говорил человек, и Мефнут уже не сомневалась в том, что это был Расан. Звучал он уверенно, властно, как человек, не привыкший, чтобы ему перечили, значит, этот второй, Ластор, ему подчинялся. – Я буду говорить с ней с глазу на глаз, и я хотел бы сделать это на нейтральной территории завтра ближе к полудню. Мефнут по-прежнему не слышала, что Расану до’Альдеру отвечал собеседник, но теперь, после всего сказанного, посмотреть на него собственными глазами ей было уже просто необходимо. Розовые кусты перешли в арочный тоннель, заплетенный лозами, Мефнут выпрямилась, скользя среди остатков зелени и вглядываясь в темное помещение по ту сторону распахнутых окон, и наконец увидела его. Бледно-зеленое сукно, золотое шитье из вязи колючек по воротнику и рукавам, зализанные в хвостик на затылке темные волосы, - это точно был Расан. Он стоял у окна вполоборота к ней, держа в руках бокал с вином, и разговаривал со вторым мужчиной где-то в глубине помещения. Мефнут видела его точеный профиль с прямым носом и тяжелым подбородком, надменный взгляд карего, слегка прикрытого веком глаза. - Боюсь, к завтрашнему я не успею все организовать, - ответили ему из темноты, и голос собеседника звучал встревожено и неуверенно. – Для этого нужно как-то выманить ее из поместья до’Майена или перехватить по дороге между деревнями, где случаются вспышки заражения. Мы следим за всеми ее передвижениями. Как только она покинет поместье, я сразу же оповещу вас. - Ты не слышал, что я сказал? – тихо и вкрадчиво склонил голову набок Расан до’Альдер. Мефнут не стала больше ждать, концентрируясь на даре в груди и устремляя все свои мысли и чувства к Данке. Она тянулась к ней через связь, одновременно с этим открывая ей собственное сердце, и теперь уже в этом не было ни страха, ни отторжения, ни подозрений. Только доверчивая открытая ладонь, протянутая навстречу точно такой же ладони. Отступили прочь эмоции, ощущения окружающего пространства, мысли, бередящие сознание. Мефнут концентрировалась, уходя все глубже и глубже в связь с Данкой, затихая, протягивая ей золотые стропы собственной души, поднося ей себя целиком и полностью. Мягкое звенящее опьяняющее тепло начало расти в ней, подниматься неумолимой волной. Издали приближалась она, врастая в грудь Мефнут, пуская в ней корни, разрастаясь по ней, будто заплетающий стены плющ, будто рыба, всплывающая из глубины на поверхность, с каждым мгновением становящаяся для глаз вглядывающегося в волны все виднее, все крупнее, все ощутимее. Мефнут отбросила прочь всякое сопротивление, отступила, освобождая ей место, давая ей возможность войти внутрь собственного тела. И Данка медленно всплыла в ней, заполняя до отказа, будто две ладони, втиснутые в одну перчатку. Они были одним, единым, слитым, спокойным одним, в котором Мефнут стояла на шаг позади Данки и смотрела глазами, которыми смотрела Данка, дышала губами, которыми дышала она. Своими собственными и их общими. Профиль Расана до’Альдера был перед ней, и Мефнут вглядывалась в его черты, ощущая, как вглядывается в них Данка. В глазах стало как-то некомфортно, неудобно, перед ними помутилось, и Мефнут внезапно осознала, что смотрит не совсем ими, а как будто из точки выше них, из точки между глаз. Смотрит вглубь человека, что стоял перед ней, сквозь его мясо, сквозь кости и плоть, в самую суть того, что он собой являл. Гордыня, надменность, любование собственной властью. Альтруизм, преданность своей стране, желание защитить и спасти. Алчность. Рвение. Мефнут даже не смогла бы описать, как она это видела – она просто чувствовала сейчас точкой между бровей все, что пряталось в этом человеке. И его раны, и его боль, и его радости и привязанности, его мечты и страсти, его страхи и глубоко упрятанные грешки, все до самого дна. Несколько долгих мгновений миновало в тишине, которая соединила их с Данкой одним единым видением. А потом плотность тела пошла на нет, начала отступать прочь, откатываться, сворачиваться обратно в точку в груди Мефнут. Еще несколько мгновений, и тихий прохладный покой накрыл ее. Она вновь чувствовала собственное тело, пространство вокруг себя, вновь слышала и видела, как и раньше. Просто казалась себе какой-то прозрачной, будто бы пористой изнутри. Расан до’Альдер вдруг оглянулся через плечо и обвел рассеянным взглядом сад. Мефнут замерла, укрытая лозами роз, не шевелясь и не дыша, что в ее нынешнем состоянии оказалось куда проще, чем обычно. Несколько секунд лорд вглядывался в ровные ряды дорожек и отцветающей зелени, а затем отвернулся и приказал своему собеседнику: - Завтра ты устроишь мне встречу с Аватарой Создателя, Ластор. У тебя достаточно времени, чтобы решить, как это сделать. Известишь меня, как только определишь время и место. Я буду в «Королевском приюте». Последние слова он договаривал уже на ходу, направляясь куда-то в глубь помещения, и совсем скоро голос его стих, и на поместье пала тишина. Откуда-то из-за угла раздались голоса, приглушенный скрежет подошв по гравию, стук захлопнувшейся двери кареты, но Мефнут уже не слушала. Пригнувшись, она быстро и тихо направлялась в обратный путь через осенний сад, стараясь держаться среди зарослей. В этом человеке было много глупости, как и в Лайаме, но зла она в нем не ощутила. И что же в таком случае им было с ним делать?