Мириады звуков

«Спи», — убаюкивал Уилла Грэма приятный ласковый голос, и он спал. Не обычным сном простого человека, а сном таким, который обволакивает, словно наркотический дурман. В нём многого не замечаешь, многое искажается до неузнаваемости, а чего-то там попросту нет и никогда не было, хотя, казалось должно было быть. Впрочем, Уилл ничего в этом сне не искал. Ему достаточно было знать о том, чтО за твари обитают в потёмках. Он знал достаточно, и был в своих познаниях уверен, но… было это где-то не здесь. Где-то, где никому нет дела до этого… Далеко, бессмысленно долго… Где-то за матовым, покрытым свежей испариной стеклом, за которой над недружелюбным ко мне миром нависал смертельной опасностью холод. Уилл спал, и не потому даже, что не хотел проснуться… Было бы неправильно, бессмысленно так ставить вопрос. Уилл спал, но всё увиденное, всё осуществлённое происходило наяву. Значит, пробуждения не существовало, значит, иначе не могло быть. Обвинения, обвинения, обвинения… Они могли бы испортить Уиллу остаток жизни. Но тонкое стекло защищало его от всех тирад, выкриков и оскорблений, осуждения, наказаний, ненависти. Сквозь мутную влажную преграду можно было лишь заметить контуры гримас, превратившихся в уродливые насмешки над их обладателями. Уилл оглох к тому, чего требовал от него мир и стал безразличен к тем вещам, которые, как он раньше считал, был ему должен. Ему казалось, так он однажды и умрёт. Не просыпаясь. С подобострастным интересом, замаскированным недоверием, вглядываясь в человека, который разрушил его жизнь. В этого Дориана Грэя, дьявол бы знал, где он только припрятал свой портрет. Человека, который разорвал его в клочья, разбил, как глиняный кувшин на тысячи осколков, ударил в самое основание башню его приоритетов, и весь, какой он был профайлер Грэм, разлетелся по полу, обрушиваясь к ногам победителя, а после этот человек возвёл из осколков, из этих крохотных кирпичиков нечто иное, то, что он с самого начала собирался из всего этого создать. «Как бы мне не хотелось утешить себя самобичеванием… — думал иногда Уилл. — Хуже с тех пор я не стал. Увы, нет». Уилл и доктор ужинали в столовой. В кои-то веки, всё проходило как полагается. Никакой кухонной техники, никакой домашней одежды. Спокойный и размеренный почти формальный ужин в галстуках. — Если у тебя появятся ещё какие-то вопросы, Уилл, — проговорил доктор, потянувшись за соусницей, — ты можешь задавать их в любое время. Я всегда буду рад тебя выслушать. — Хорошо, — обдумав его предложение, согласился Грэм, покивав и отправляя в рот вилку с каким-то овощем. — Хочешь немного мяса?.. — Я не слишком голоден… Но да, да… Немного. Ганнибал со знанием дела оделил Уилла порцией мясного, грациозно вернув инструмент для накладывания в общую миску. После этого в столовой повисло молчание. Ганнибал сосредоточенно ужинал, Уилл же раздумывал о всевозможных повседневных вещах: ему в голову приходили мысли об этом вечере, о том, как быстро стемнело за окном, о том, чем бы он сам хотел заняться, чтобы не тратить каждый день без толку. Из глубины его не слишком глубоких размышлений вывели какие-то как будто непривычные отчётливые звуки, внезапно вырвавшиеся на поверхность из окружающей фоновой ноты звучания комнаты. Тишину разорвал стук вилки доктора о поверхность его тарелки. Тот не более чем подцеплял вилкой кусочек мяса и, казалось, совершенно не придал значению то, как Уилл вдруг опустил плечи, повернулся к нему и с каким-то даже изумлением уставился, будто видел его впервые. Ганнибал съел мясо, приподнял кончик ножа и вновь: тихий звон в пронзительной тишине, едва слышимый скрежет ножа по тарелке, стук — проколоть мясо, стук — кусочек перца, и вновь тишина. Уилл смотрел на Ганнибала, как помешанный, и, когда тот поднёс вилку ко рту, он услышал нечто ещё более тихое. Он услышал, как Ганнибал открыл рот, как разомкнулись его губы, а потом сошлись вновь, вбирая лакомый кусок. Уилл готов был поклясться, что слышал, как двигается его язык, как иногда соприкасаются поверхности его зубов. Ганнибал не замечал пристального наблюдения, продолжая есть, а Уилл, пользуясь этим, наблюдал; не прямо, а искоса, но не отрываясь. Он смотрел на него, на низведённый к пище взгляд, скрытый кончиками ресниц, и слушал. Все эти невероятно интимные тишайшие звуки, звоны, движения губ, челюсти, языка, работа слюнных желез завораживали Уилла и заставляли ощутить, что, пожалуй, он и впрямь впервые стал свидетелем этого зрелища. Неужели, до сих пор эти сцены каждый раз были настолько же личными, как и сейчас?.. Уилл ощутил нечто сродни растерянности: как мог он этого никогда не замечать? Не может быть, что доктор Лектер в любой из тех, прошлых совместных обедов и ужинов становился настолько уязвимым во время принятия пищи… Он был похож на раковину беззубки, которую течением реки выбросило на сухой берег, и кто угодно теперь мог взять и вскрыть её маленький костяной панцирь лёгким движением перочинного ножа. Хоть Лектер и был почти до идеала вымуштрован самим собой, но очевидно, что оставалось нечто, чего он не мог избежать, к каким бы ни прибегал тренировкам и строжайшему соблюдению этикета. Он ел. Не только лишь красовался. Он поглощал нечто, чтобы существовать. Это было, возможно, единственно реальной его связью с материальным миром, единственным настоящим поступком, истинно человеческим деянием, которого при всех тщетных стараниях не избегла его призрачная демоническая натура. Это было нечто такое, что можно было измерить или понять в противовес всем остальным его в большей мере сомнительным деяниям. Глядя на него сейчас Уилл начинал сомневаться, что до этой секунды он хоть на долю мгновения уловил суть того, почему Ганнибал Лектер охотился на человекообразных существ. Он делал их пригодными для поглощения… Снова стук в тишине. Как в огромном заполненном людьми зале дворца, где никто из придворных не ест, пока не окончит трапезу монарх. Уилл обхватил свой столовый прибор, с усилием отводя взгляд к своей тарелке. Чрезмерная извращённая сексуальность этого акта начинала действовать ему на нервы, и он боялся, что ещё немного — и он обнаружит свою заинтересованность в насыщающемся докторе самым нелицеприятным образом. Ему не хотелось этого тем более после того, как он объявил Ганнибалу о собственных чувствах, в которых и сам ещё не был в состоянии до конца разобраться. — Я спрошу, если это уместно… — буркнул нервно Уилл, закрывая глаза и крепко стиснув вилку в кулаке. — Разумеется, — с готовностью поднял взгляд Ганнибал. — Я спрошу, наконец, обо всём, что хочу знать, — уже спокойнее продолжил Уилл. Ганнибал ничего не ответил, но согласно коротко кивнул на его слова. — Сколько времени… — решил начать с чего-нибудь попроще Грэм. — Сколько лет прошло… с тех пор, как мы впервые встретились. — Около шести лет, — смазывая соус с ножа на кусочек мяса на вилке, просто ответил Лектер. — Чуть более, чем шесть. Уилл обдумал ответ, прикидывая что-то в уме. — Где… — начал он, но тут же прервал сам себя. — Нет… Почему мы здесь? — с облегчением выдохнул он, найдя верный вопрос. — Что именно ты имеешь в виду? — попросил уточнить Ганнибал. — Я имею в виду, мы не где-нибудь в Индии или Сербии… Мы здесь. Неподалёку от всего того, что… Случилось. Я не понимаю, как это может быть возможно. — Всё просто, — сказал Лектер, приподнимая бокал с вином и отпивая немного. — Настолько, что я отказываюсь отвечать на основании пятой поправки, но я искренне приношу свои извинения. В самом деле, ты ведь не хотел бы разрушить все тайны. Немного таинственности будет нам кстати. — Но… — начал протестовать Уилл. — Разве хотел бы ты вывернуть наизнанку прошлое, ради того, чтобы растоптать и унизить то, чего мы смогли достичь? Может быть, стоит дать нам небольшой шанс всё исправить? — Как мы можем что-то исправить… — Как в эту самую секунду, — чуть улыбнулся Ганнибал. — Я бы сам не поверил, если бы это не произошло. Уилл глубоко вздохнул, слегка отодвигаясь и опираясь спиной на спинку стула. — Ты расскажешь мне, когда я попрошу? — спросил он. — Когда ты попросишь, — промурлыкал Лектер. — Хорошо, — согласился Грэм, нутром ощущая, что не очень-то это хорошо. Но, к счастью, за последнее время он, что называется, поумнел. И раз уж он сам отдаётся в руки Ганнибалу, то и спрашивать его о чём-то против его воли не имеет никакого смысла. — О чём ещё ты хочешь меня спросить? — проявил инициативу Лектер. — О браке тоже спрашивать бессмысленно? — без особого энтузиазма поинтересовался Грэм. Ганнибал отставил свой бокал на стол, мельком облизнул краешки губ. — Нам было это нужно — сказал он. — С практической точки зрения. Это не составило нам особого труда. Уилл недоверчиво смотрел в его сторону, чуть морща лоб. — Ты не этого ответа ожидал? — спросил Ганнибал. Он молча ответил на выжидающий взгляд Грэма, после чего сказал: — Мы любили друг друга, — он слегка наклонил голову в сторону. — Априори. Уилла смутил такой ответ, хотя он и думал, что готов к чему-то подобному. В попытке скрыть смущение, он машинальным движением потёр переносицу, чем только подчеркнул смущение, однако Лектер куда более умело не обратил на это никакого внимания, словно и вовсе ничего не заметил. — В итоге, — после продолжительной паузы, проговорил Уилл. — С уверенностью я могу сказать только то, что всё так, как оно есть сейчас. — Думаю, ты понимаешь всё, что между нами было, без моей или чьей-либо помощи, — сказал доктор. — То, что тебе кажется — это и есть то, как всё произошло. А то, что по какой-то причине исчезло из твоей памяти — не было ей необходимо. Что-то придёт позже, что-то сместится под напором новых впечатлений. Жалеть об этом всё равно, что быть исполненным жалости к горстке пыли, состоящей из отмерших клеток кожи. — Возможно, — уклончиво поговорил Уилл, задумчиво взглянув на маленький букет справа от себя. — Как ты стал таким? — Что? — С того момента, который я ещё помню, ты изменился. — Думаю, да, — счёл неразумным опровергать это Лектер. — Я изменился, изменения сами собой меняли что-то, эта лавина необратима. Второе начало термодинамики. — Если это шутка, то не слишком остроумная. — Извини за неподобающее качество юмора. — Ганнибал… — Я всего лишь хотел сказать тебе, что это ты со мной сделал, Уилл, — веско сообщил Лектер, не изменяясь в лице. — Это весьма противоречиво, но… как ты говорил? Лучшее, что случалось? Чувствуя неясное волнение от такого рода словесной близости, Уилл смутился повторно, на этот раз слегка покраснев. Он знал обо всём, что говорил ему Ганнибал, но слышать это от него самого было одним из сортов особого мазохизма, поскольку это было настолько же сладко, насколько больно. В это мгновение Ганнибал, оставленный без присмотра, произнёс начало одной крайне пугающей, когда дело касалось его, фразы. Он сказал: — Я… Доли секунды хватило Грэму, чтобы прийти в тихий, скованный спокойствием, ужас, трудно объяснимый при всей очевидности ситуации и ясности природы их взаимоотношений. -…хотел бы показать тебе кое-что, — окончил Ганнибал, не замечая того, что чуть не сотворил со своим бедным возлюбленным. — Ты утолил голод? — Да, — шепнул Уилл. — Идём, — откладывая салфетку и вставая из-за стола, позвал Лектер. Они пришли через столовую, вышли в коридор. — Я, честно признаться, думал, что ты найдёшь это место сам, — сказал доктор, открывая защёлку на двери, ведущей в комнатку под лестницей. — Был удивлён, что ты не сделал этого, учитывая твои исследования нашего чердака. Услышав о чердаке и воскресив некоторые воспоминания, Уилл от греха подальше постарался скорее скрыть лицо в тени комнатки под лестницей, куда уже вошёл Ганнибал. — Осторожно, — предостерёг его Лектер, придержав рукой на верхней ступени лестницы, идущей в подвал. — Я зажгу сперва свет. Он щёлкнул выключателем и над их головами зажглась тусклая лампочка. — Идём, — повторил Ганнибал, когда Уилл вдруг заупрямился. — Что мы там увидим? — спросил он, не подбирая особо слов, выпаливая, как пришло на ум. — Ничего страшного, — заверил Ганнибал. — Ты мне доверяешь? — он протянул Уиллу раскрытую ладонь. — Так у меня был выбор? — широко распахнув глаза, спросил Грэм. Ганнибал снисходительно улыбнулся. — Идём, — снова сказал он, касаясь рукой талии Уилла и подталкивая. — Я обещаю, что всё, что мы увидим не причинит нам вреда. Я позабочусь об этом. — Там кто-то есть? — шепотом проговорил Уилл. — Под домом? Кто-то есть? — Да, — сдался Ганнибал. — Наше прошлое. Но совсем немного, и, я надеюсь, ты будешь хоть немного рад увидеть что-то, что покажется тебе привычным. Уилл остался всё так же взволнован на протяжении всего спуска в подвал, несмотря на игривый оборот, в котором Ганнибал назвал «Прошлое» не чем-то, а кем-то. Уилл готовился увидеть что-то по настоящему ужасное. На всякий случай, чтобы мочь с этим отчасти примириться ещё до того, как это увидит. Они спустились по лестнице, и Грэм увидел деревянную дверь. Ганнибал снял ключ с полки, втолкнул в замочную скважину и с тихим скрипом пружин повернул дважды. Вернув на место ключ, он открыл дверь и вошёл в кромешную темноту. — Входи, — позвал он, включая яркий верхний свет. Уилл перешагнул порог и замедлил шаг в недоумении: его окружали вещи из кабинета Лектера… Дверная ручка выскользнула из его рук и он даже не заметил этого. Он подался вперёд ко слегка потемневшим бело-алым шторам, аккуратно сложенным на полке, и коснулся их рукой, чтобы удостовериться, что это действительно они. Обернувшись, Уилл заметил знакомые кресла, ковёр, кушетку, стоящую когда-то у окна, статуэтку оленя на полке… — А диван? — спросил Грэм, даже не отдавая себе в этом отчёта. — Не пережил переезда, — усмехнулся из дальнего угла комнаты Ганнибал, довольный произведённым эффектом. — Господи… Твой стол… — пробормотал Уилл, проводя пальцами по крышке стола. Заметив неподалёку кресло Лектера, в котором он любил рассиживать несколько лет назад, Уилл недолго думая, подтащил его к столу, устанавливая так, как оно и стояло обычно, после чего опустился в него, складывая на столе руки. Он потянулся к настольной лампе, собираясь её включить. — К ней не подведено электричество, — раздался комментарий доктора, элегантно, закинув ногу на ногу, усевшегося на софу, облокотившись на возвышающийся её край. — Но карандаши наточены, — произнёс Уилл. — Я рисовал здесь поначалу. Лампа не так уж была мне нужна. На самом деле, свет здесь достаточно яркий. — Поначалу? Сейчас уже не рисуешь? Ганнибал положил ладонь на колено. — Нет, — сказал он. — Сейчас не рисую. Уилл повернулся в кресле: позади него был шкаф, доверху забитый книгами. Уилл положил пальцы на корешки книг, ощупывая рельеф и проводя рукой вдоль полки. — Ты стираешь с них пыль? — взглянув на кончики пальцев, спросил Грэм. — Да, конечно. Иначе никак, — отозвался доктор. — На этот шкаф, к слову, я планировал навесить дверцы со стеклянными вставками. Ты обещал мне, что… — Ганнибал не договорил, ощутимо резко замолчав. — Обещал, видимо, приделать петли, — домыслил Уилл, заметив робкую разметку на деревянной поверхности шкафа. — Именно, — подтвердил Ганнибал. Уилл вздохнул, обдумывая дело с технической точки зрения и потирая бок шкафа ладонью. — Здесь и без этого шкафа есть, где прибираться, — изрёк он. — Да и книги портятся, — он обернулся к Лектеру, кинув на него серьёзный сосредоточенный взгляд. — Я сделаю завтра. Дверцы, петли… Посмотрим. — В гараже есть инструменты… — произнёс Лектер. — Да. Я знаю. Видел, — покивал Уилл. Лектер наблюдал за ним и помалкивал. — Значит, вот, что меня ждало здесь? — окидывая комнату взглядом, проговорил Грэм. — На самом деле, я хотел показать тебе не это, — покачал головой Ганнибал. — Что?.. — Кое-что, что надеюсь, произведёт на тебя большее впечатление, чем этот старый хлам. Ганнибал вновь поднялся на ноги. — Тебе может не понравиться то, что ты увидишь, Уилл, — предупредил Ганнибал, на секунду приостановившись. — У меня нет этому оправдания. Если хочешь, то после можешь высказать мне всё, что посчитаешь нужным. Уилл хмуро взглянул на него, поднимаясь из-за стола. — О чём ты говоришь? — спросил он. — Об этом. Лектер отодвинул высокие часы в сторону, нащупал ручку двери и, потянув на себя, открыл. Из второй комнаты сперва послышался шум, какое-то топтание, и Уилл уже успел представить себе всё, что только возможно, но вдруг тишину прорезал звонкий собачий лай. — Что это? — будто бы в действительности не имея об этом понятия, спросил Уилл, подходя и отстраняя Ганнибала, входя в дверь первым. — Здесь есть свет?.. В лицо пахнул стойкий явный собачий запах, и, когда зажёгся свет, Уилл увидал как в большой клетке во всю стену стоял на четырёх лапах некто короткошёрстный весьма внушительных размеров, что он поднял уши и во все глаза глядит на него, неуверенно повиливая хвостом. — Уинстон? — приближаясь к клетке, изумлённо пробормотал Уилл. — Что с тобой приключилось… Это ты? Уинстон! Собака отозвалась радостным повизгиванием, крутясь на одном месте. — Уинстон! — столь же радостно заюлил хозяин пса, кидаясь к дверце и сейчас же распахивая её. — Уинстон, приятель! Заливисто гавкнув, Уинстон сию же секунду подскочил к двери, проталкиваясь в неё, кинулся первым делом лизать руки Грэма, прошмыгнув мимо него, обнюхав брюки Ганнибала, сделав небольшой крюк по комнате, и вновь вернулся к Грэму, наскакивая на него передними лапами и позволяя чесать себя за загривок. — Уинстон, черт! Как же я рад тебя видеть! — приговаривал Грэм, теребя шерсть пса, обнимая его, крутящегося от восторга. — Кто тебя так оболванил, а, Уинстон? — Приношу извинения, — с налётом признания вины произнёс доктор Лектер. — Не имел понятия, как следует ухаживать за длинношёрстной собакой. — Ты мой хороший!.. — уже забыв о своём вопросе, бубнил Грэм, почёсывая пса. — Хороший мальчик, хороший!.. Ты скучал по мне? Ты скучал! А я так по тебе скучал, парень! — Идёмте наверх, — обречённо проговорил Лектер, обращаясь к Уиллу и Уинстону одновременно. Последующие несколько часов Уилл был занят исключительно общением с Уинстоном: его следовало вымыть, высушить, выгулять, накормить, развеселить и уложить спать на новую подстилку. О том, чтобы отправить животное обратно в подвал не могло идти и речи. Лектер ни с чем из этого не спорил, предпочитая лишь тихо помогать Уиллу в его порывистой заботе о брате меньшем, но, когда всё улеглось, Уилл спросил его: — Почему он был там? — Я заботился о нём всё это время, — не отвечая, сказал Лектер. — Нет, почему Уинстон был заперт в подвале, если я жил с тобой в этом доме, как ты говоришь? — Уилл вновь становился подозрительным. — Он уже там не заперт. — Ещё одно «пусть это останется тайной»? — недовольно поинтересовался Грэм. — Или я не знал о нём? — Тебе не нравится то, что теперь знаешь? — невозмутимо произнёс Ганнибал. Уилл резко выдохнул. Он отложил полотенце, которым вытирал влажные руки, после чего ушёл в глубь дома, оставив Лектера в одиночестве. Ко времени, когда следовало идти спать, Ганнибал вновь расположился на диване в гостиной, раскрывая книгу и собираясь провести ночные часы за чтением. — Перестань, — донеслась тихая просьба за его спиной, и он обернулся, заметив Уилла, а за ним — робко шагающего за хозяином Уинстона, помахивающего стриженным хвостом. Уилл подошёл к дивану. — Что именно? — спросил Ганнибал, поглядывая то на Уилла, то на пса. — У меня нет желания снова спать на этом диване, — Уилл протянул Лектеру руку. Ганнибал захлопнул книгу, откладывая её на столик рядом и, погасив свет торшера, ухватил предложенную ладонь, послушно поднимаясь, чтобы идти с Уиллом в спальню. — Где остальные собаки? — спросил Уилл осторожно, уже сидя на своей половине кровати, спиной к раздевающемуся Лектеру. — Были в приюте, — ответил Ганнибал. — Почти все нашли новых хозяев. — Правда?.. — Да. Правда. Уилл несмело оглянулся: Лектер сидел позади него на кровати в одном белье и стягивал с ног носки. Вновь ситуация показалась Уиллу уютно-домашней, будто он приподнял занавес и увидел звезду сцены без грима, и оказалось, что без грима звезда сцены прелестна совершенно иными качествами. Лектер отложил, наконец, носки и хотел, было, забраться под одеяло, но наткнулся на взгляд Грэма и, кажется, даже вздрогнул. Он едва ли надеялся на то, что Уилл станет на него смотреть, но это ещё не значило, что Ганнибал готов был отказаться воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств. Он пододвинулся к центру кровати, опираясь на руку, и его лицо оказалось очень близко от лица Уилла. Тот посмотрел на него с оттенком добродушного смирения и прикрыл глаза, наклоняясь вперёд, и Ганнибал поцеловал его сдержанно, мягко, без языка. Последовал выдох, и сразу за ним ещё поцелуй, на втором же движении переходящий в более глубокий, заставивший Лектера обхватить Уилла за шею, чтобы удержать равновесие. Грэм не заставил себя долго ждать и почти сразу после этого вцепился пальцами в его плечо. Целоваться, — думал он, — приятно и уже почти даже привычно. Уилл не был уверен, что простил Лектеру всю эту историю с беднягой Уинстоном, однако, размышляя об этом, он приходил к выводу, что, если уж сравнивать со всем остальным списком обид, этот инцидент куда более похож на невинную шалость, чем на реальный повод. Уинстон цел и здоров, что удивительно, а потому лучше бы ему, Уиллу, радоваться и стараться не думать о том, что было в прошлом, которого он местами не помнит вовсе. Все эти выводы позволили Уиллу прекратить злиться на Ганнибала, а то, что они отчасти отвлекли его, сделало ласки почти естественными и лишёнными домыслов о том, как же всё это выглядит со стороны. Опомнился Уилл лишь упав на спину и обнаружив Ганнибала нависшим над ним сверху. Осознав, на что это похоже, он постарался выбраться из этого опасного положения, отворачиваясь от очередного поцелуя с неловкой улыбкой на губах. — Уилл… — шепнул Лектер, не позволяя ему вырваться. — Как в прошлый раз… Хорошо? Как было в прошлый раз. Уильям взглянул на него: растрёпанная чёлка, тёмные глаза затравленного зверя, изгиб линии его приоткрытых, влажных от поцелуев губ, чуть слышное дыхание… Уилл перестал вырываться, ложась обратно, на спину, под него. Он не посмеет. Он умный человек, он не разрушит призрак так тщательно взращиваемого им самим доверия. Во всяком случае, Уилл решил, что он будет считать именно так, и он заставил себя расслабиться. Уилл отдался горячим самозабвенным поцелуям, похоронив свой извечный страх унижения глубоко-глубоко под осознанием невероятности. Он позволял Ганнибалу прикасаться к себе, где ему вздумается, и лишь чувствовал, как краснеет время от времени, если это казалось ему слишком уж нелепым, пошлым или чересчур освещённым по забывчивости не выключенной прикроватной лампой. — Я сейчас всё сделаю… — прерывисто прошептал Ганнибал, приподнимаясь, вытаскивая из отделений тумбочки презерватив. Он, не без помощи самого, порядком сконфуженного происходящим, Грэма облачил его член в латексную броню, продолжая после этого гладить и ласкать его рукой, пока тот в какой-то момент не вздрогнул, поджав губы и сдерживая случайный стон. Понимая, что произошло, Ганнибал убрал руки с чувствительного места, отвлекая Уилла поцелуями, сам же, тем временем, смог перелечь, оказавшись к нему спиной. Выворачивая голову и позвоночник, Ганнибал поцеловал Уилла в который раз, скользя пальцами по его мокрой от пота шее, красноречиво взглянув в глаза после этого… Теперь инициатива полностью принадлежала Грэму: на нём был презерватив, Ганнибал находился прямо перед ним, ровно на том уровне, на котором ему должно было быть удобно. Уилл прекрасно понимал, что ему следует делать, но всё-таки ему требовалось собраться с духом: без сомнения, ему случалось оказываться в теле Лектера, но тогда он был куда более настойчив и активен, чем сейчас, когда он лишь тяжело дышал, подрагивая, и ждал. Уилл провёл рукой по его груди, тесно прижимаясь к спине Лектера, скользя ладонью вниз по его животу. Ганнибал чуть выгнулся, протягивая пальцы к бедру Грэма, обхватывая его и слегка надавливая, прижимая к себе и поощряя на дальнейшие действия. Уилл захлебнулся собственным вздохом, но, собравшись с духом, скользнул рукой к промежности Ганнибала сзади, подхватывая его под бедро, которое Ганнибал в ту же секунду приподнял сам, оставляя за Уиллом право лишь поправлять его. Уилл слегка сжал его кожу, возвращаясь пальцами немного назад, касаясь Ганнибала между ягодиц. Ему казалось, что в этом нет не будет ничего особенного, однако это предположение оказалось в корне неверным. Уилл прикасался пальцами к анусу Ганнибала и испытывал от этого колоссальное чувство стыда и за него, и за себя одновременно. Он поверить не мог в то, что чувствовал. Вот это мягкое и нежное место — это правда то, что находится между ягодиц доктора Ганнибала Лектера? Самое то место, которым он избавляется от всех своих блюд. Этими мышцами он делает это?.. Уилл бережно провёл по найденному им сокровищу пальцами несколько раз. Ганнибал, довольно улыбнувшись, слегка потянул шею, чувствуя осторожные прикосновения пугливого в этом плане Грэма и не собираясь его торопить. В конце концов, этот момент только единожды случится впервые, так пусть нащупается всего вдоволь, пока есть такое желание. Он сам обхватил Уилла за руку, прижав его пальцы ко всё тому же заинтересовавшему его месту и как-то само собой средний палец проник немного глубже. По телу Грэма пробежала дрожь возбуждения: палец его руки на целую фалангу внутри доктора Лектера, внутри его горячего тела, сдавленный мышцами его ануса, и Уилл чувствует стук его, прилившей к этому месту, крови. Уиллу нестерпимо захотелось лишь одного: он медленно протолкнул палец глубже в приятно-горячую, стискивающую дырку, скользя внутрь и испытывая от этого всё более сильный восторг. Ганнибал издал тихий протяжный звук, поворачиваясь и вновь целуя Грэма, заставляя того едва ли не взорваться от охватившего его щемящего и стыдливого наслаждения. — Детектив, — услышал Уилл тихий бархатный шепот сквозь пелену полупьяной секс-эйфории. — Обнаружили что-то интересное?.. Сообразив, что сказанное обращалось к нему, Уилл нахмурил брови и в следующее мгновение совершил весьма необдуманный поступок, а именно — выдернул свой палец из задницы Ганнибала. — Святые!.. — втянув сквозь зубы воздух, вскрикнул тот, вжимая ладонь в то место, которое едва успела покинуть рука Уилла. — Ты что делаешь?! — Тебе… тебе больно? — испуганно спохватился Уилл. — Я не должен… Я посплю на диване… — Не… Подожди!.. — Лектер схватил его за запястье, не давая никуда уйти из-за своей спины. — Ничего же страшного… Сейчас пройдёт! Подожди несколько секунд. — Я не знаю, я… — горестно проговорил Грэм. — Я сам виноват, — шепнул Ганнибал. — Нет, я не могу, серьёзно! — со страхом в голосе пробормотал Уилл, и тогда Ганнибал отпустил его руку, понимая, что легко такое дело не уладится. — Извини меня… — Да всё в порядке, — устало улыбнулся Ганнибал, приподнимаясь. — Всё равно — извини, — лепетал Грэм, чувствуя себя ужасно неудобно после произошедшего. Он прикрывал возбуждённый член руками, пытаясь ретироваться в гостиную, — Извини, я совершенно не подумал… Это ужасно. Извини! — бубнил он, пока, к счастью, не добрался до двери и не смог за ней спрятаться. — Подожди одно мгновение, Уилл! — волевым тоном приказал Лектер, соскакивая с кровати и подходя к двери. — Я тебя не вижу за дверью, просто послушай: я приведу себя в порядок и ровно через десять минут лягу спать и погашу свет. Возвращайся позже спать в постель. Ладно? — Да, — раздалось спустя небольшую паузу. — И я больше ничего не скажу сегодня, — предупредил Лектер. Он постоял несколько секунд, прислушиваясь: судя по всему Грэм оправился в ванную комнату. Ну что ж, у Ганнибала было ещё целых девять с половиной минут на то, чтобы разобраться со всеми делами и успеть лечь в постель.