Локи: Назад в будущее

      На следующий день они стали досматривать Тора. На Клинта сразу произвела впечатление сцена, которую он условно назвал «Мои друзья, на колени!» Они принялись обсуждать её.        — Как-то странно у вас на Асгарде. У нас либо друзья, либо на колени. Что-то одно.        Брюс, который ещё не ушёл, прокомментировал:        — Да у нас много лет уже никто ни перед кем на колени не встаёт… Ни перед монархами, ни тем более перед президентами. Только если в церкви.        — Перед богом, — удовлетворённо отметил Локи.        — Тут всё сходится, у бога нет друзей среди прихожан, — объявил Клинт, — и они его, кстати, не видят.        — Локи, боги, которым на коленях молятся земляне, совсем не похожи на тебя, — возразил Беннер. — Христианская религия предполагает милосердие и прощение, а не насилие и убийство.        Брюс говорил очень мягким голосом, но смысл его слов был достаточно жёстким. Выходило, что Локи как будто бы не соответствовал местным божественным стандартам. Эта идея его совершенно не устраивала. Беннер добавил:        — В любом случае, в развитых странах церковь отделена от государства и не решает политических вопросов. Она занимается только спасением души, а вовсе не управлением. Люди молятся, чтобы стать лучше, исправить свои грехи, пороки.        — И что, помогает? — судя по сарказму, пленник явно был в теме. Клинт вмешался:        — Давайте не будем сбиваться с вопроса. Мы обсуждали коленопреклонение.        Локи откинул голову назад, с наслаждением вспоминая, как на Асгарде, когда он принял правление, перед ним на колени вставал целый зал.        — На Асгарде это обязательная часть присяги новому царю. А также уважительного приветствия.        — Твой любимый момент, — Клинт сказал это совершенно без иронии. И пленник спокойно ответил:        — Да. Это подтверждение моей власти.        Он хотел что-то ещё добавить, видимо, о ситуации на Земле, но Клинт перебил:        — Ты сделал выбор между друзьями и подданными в пользу подданных.        Локи пожал плечами.        — Что вы так много внимания уделяете этому моменту? Это просто знак уважения.        — Допустим, Тор взошёл на трон, ты пришёл поговорить, а он тебе: на колени! — изобразил Бартон.        Бога обмана аж перекосило.        — Это отвратительное высокомерие! Я бы никогда…        Брюс фыркнул.        — Вы не понимаете! — Локи вскочил на ноги.        Мужчины покачали головами. Они не понимали. Клинт тоже встал, и попробовал донести мысль:        — Если я говорю друзьям, чтобы они встали на колени, они перестают быть моими друзьями. У нас на Земле так. Или же они ими и не были.        — Может, и не были. Мне не нужны никакие друзья, — холодно отрезал пленник и опустился на стул.        — Ты выше этого, — кивнул Клинт и тоже сел.        — Самый большой сапог среди всех сапогов! — развёл руками Брюс.        — Опять? — Локи вложил в это слово весь свой гнев. Эти смертные хотят его довести до белого каления!        Земляне наконец заткнулись. Пленник нервно постукивал этой их «ручкой» по столу. Он не мог понять, почему у него возникает чувство, что они его старше? Они же моложе на тысячу лет! Что они могут знать лучше него?! Это бесило.        Клинт ответил на его невысказанную мысль:        — У нас просто очень разные приоритеты, на наших планетах. Большее внимание уделяется разным вещам. Мы больше интересуемся отношениями и психологией, чем вы.        — Ты, оказывается, способен читать мысли? — едко спросил бог обмана.        — Нет, нет… — Бартон примирительно поднял руки. — Просто я не слепой.        — Я знал лишь одного в моей жизни, кто отвечал на невысказанные мысли, — глядя в сторону, и продолжая стучать ручкой, рассеянно бросил Локи.        — Из нас мысли читает только Ванда. И то не совсем мысли, скорее глубинные воспоминания, — предупредил Брюс.        — И что же вы мне выдаёте такую важную информацию? — пленник посмотрел в упор.        — Это общеизвестная информация. К тому же, чтение мыслей — это вмешательство в личное пространство. Делать это без предупреждения — нарушение прав, даже для заключённого.        — На вашей планете у заключённых очень уж много прав, как я погляжу, — опять насмешка.        — Да, есть соглашения о правах заключённых. Тебе же это на руку.        Локи стал набирать «права заключённых» в википедии.        Клинт добавил:        — Друзья — это как раз те люди, которым не надо ничего объяснять. Они и так понимают, о чём ты думаешь.        Локи бросил на него уничтожающий взгляд и ожесточённо углубился в чтение прав заключённых.        Бартон размышлял, что за атмосфера была у них там на Асгарде. Тора-то эти три воина как раз без слов понимали. А Локи просто был рядом с Тором, видимо. Как довесок, «в нагрузку». Пока не стал царём. Да, такие друзья не очень-то и его… Клинт мысленно поставил их на колени. И правильно, пусть стоят.        — Наверное, приятно, когда перед тобой на коленях целый зал, — тихонько поделился он с Брюсом. Тот поморщился:        — Да ты извращенец, Клинт. Зачем тебе это?        — Ну так, подпитать ЧСВ, — подмигнул Соколиный глаз.        — Это нездоровый подход, — Брюс был явно против. — Чувство собственного достоинства формируется благодаря твоим действиям, а не тому, кто тебе льстит или поклонился. Это, наоборот, усыпляет самоанализ и ты скатываешься.        — «Звёздное небо надо мной и моральный закон во мне», — нараспев процитировал Бартон.        — Да-да, — закивал Беннер.        — Старк так не думал.        Брюс возмутился:        — Я не говорю про Асгард, там средневековые правила. Но если тебе, Клинт, нужно, чтобы стояли на коленях, значит, тебе не хватает уверенности в себе.        — А Старк...        — И Старку её ой как не хватало! — подвёл черту Брюс.        Локи делал вид, что не слышит их тихие речи. Его божественный слух, конечно же, вполне позволял уловить разговор, правда, не всё было понятно. Он уже набирал в поиске ЧСВ и фразу про звёздное небо. Нужно будет почитать, что они там цитировали. И что значит средневековый? Только нужно держать себя в руках, мидгардцы явно не догадывались, что он их слышит. Вот пусть и остаются в неведении — это может пригодиться. Карточный домик        Уличив Старка, Брюс наконец ушёл, и вскоре они вернулись к фильму, уже без него. Интрига Локи в первом Торе была несколько перегружена, но в целом нить прослеживалась. Клинт предложил разобрать её детально, и Локи стал рассказывать свою изначальную стратегию, не предполагавшую смерти брата. Он считал важным пояснить землянам этот план, чтобы снять их возмущение.        Бог обмана хотел заслужить доверие ледяных великанов, сорвав заодно идиотскую коронацию. А там как пойдёт: использовать их, чтобы продвинуться. Когда Тора очень удачно изгнали (Локи даже не надеялся на такое, просто повезло!), появился шанс добиться уважения Одина — например, убийством его врага и победой над ётунами, которые не с радостью согласились выкрасть каскет и в любой момент могли напасть.        И наконец Локи на троне, а Тор лет через двадцать-тридцать поумнел, поднял молот и подтянулся помогать ему в правлении. Вообще никаких проблем! Все живы-здоровы и занимают идеальные позиции!        И только Локи всё подготовил и наладил, как эти дурацкие «три воина», — у них что, имён нет? Почему они так представляются? — провалили всю его продуманную интригу. Посидели бы на Асгарде, и Тор бы вернулся уже не правителем, а братом правителя, причём живой и здоровый. Ему и не нужно было это правление, это не в его характере! Ему лишь бы мотаться по Девяти мирам и подвиги совершать. На эти слова Бартон покачал головой:        — Наверное, сейчас, со стороны, ты видишь дыры в своём плане? Минимум две, вообще даже три.        Локи кивнул и стал загибать пальцы:        — Во-первых, самое ужасное — могли убить мать. Она сидела рядом с Одином. Это повезло, что не убили, просто чудо. Во-вторых, троицу воинов надо было сразу посадить в темницу.        Клинт поднял брови:        — Ничего себе друзья!        — Теперь я ясно вижу — они и не были моими друзьями. Это друзья Тора.        — Может, как-то без темницы можно было?        — Как? Они не умеют подчиняться! — возмутился младший царевич.        — Например, объяснить, что Тору его жизнь на Земле на пользу. Что это изменит его положительно и позволит поднять молот. Тогда они бы остались на Асгарде.        Бог обмана задумался. Почему ему самому это не пришло в голову?        — Ненависть плохой советчик, — усмехнулся Клинт.        — Бартон!! — норны, он опять мысли читает, промелькнуло в голове у Локи.        — Мы вместе работали. Я тебя знаю лучше всех Мстителей, ну разве что кроме Тора, — спокойно сказал Соколиный глаз.        — Лучше Тора, — нехотя процедил Локи. Он помолчал. — Пожалуй, обернуть изгнание как необходимое Тору было бы самое эффективное. Я совершенно зря проявил с ними искренность. Но что третье?        — Да, с подданными искренность излишня. Третье — с моей точки зрения, убийство всех великанов, — выдвинул свою идею Клинт.        — А что в этом плохого? — запальчиво спросил Локи. — Они опасны. И Тор так думал, пока не повредил разум на вашей Земле.        — За что его на Землю-то изгнали??        — Ну как же… неоправданный риск… — бог коварства смешался. До него дошло. Клинт развил мысль:        — Он хотел убить всех ледяных великанов. Я конечно понимаю, что ты их терпеть не можешь. Твоё решение уничтожить их — это личная месть. Ты же их не собирался всех убивать, пока не узнал.        Клинт был так спокоен, и без тени осуждения или идиотской жалости читал его мотивы, как в открытой книге. Это было… странно… но в то же время, приятно, глубже познать себя. Царевич как будто смотрел в зеркало. Да, он яростно возненавидел великанов после того, как узнал о своём происхождении. За то, что его взял в семью Один. Он просто «назначил» их ответственными за свои злоключения…        — Нет, не собирался… — Локи покачал головой. — Да, возможно, это бы разочаровало Одина. Но если бы он не проснулся, я бы стал успешным правителем, — он поднял на Клинта взгляд, полный светлой уверенности.        — Но он проснулся бы. И тебе бы пришлось казнить всех членов своей семьи, одного за другим.        — Ты драматизируешь! — потёр переносицу бог обмана.        — Вовсе нет. Просто если интрига рушится, у тебя один выход.        — Это слишком много даже для меня, — пленник покачал головой.        — Никого лишнего, — пожал плечами Бартон. — Это эффект домино.        — Что такое домино?        — Или карточного домика. Тоже не знаешь?        Клинт позвонил и попросил принести из библиотеки домино или карты.        — Давай посчитаем, что у нас в активе. Кого убиваем, — он стал загибать пальцы. — Лафей. Все великаны. Потом Один бы проснулся и был против убийства великанов, захотел бы лишить тебя власти. Значит, и его. Мать бы всё поняла. И её. И Хеймдалля. Ну и Тор бы вернулся к горе трупов. Не понравилось бы. И его. И трёх воинов. И всех недовольных внезапными смертями. И так далее.        Дверь открылась, зашла О’Брайен и передала Бартону “реквизит”. Клинт построил сложный домик из карт и вытащил одну карту. Локи уже было ясно: попадают все. Так и вышло. Потом Клинт поставил доминошки и нажал на одну. Все упали.        Так же Локи был бы вынужден, убив великанов, всех членов своей семьи убить по одному. Когда хочешь удержать трон, назад дороги нет.        — Эта система неустойчива. Одно движение, и всё пропало, — резюмировал Соколиный глаз.        — Почему ты так уверен? — прищурился бог обмана.        — Я агент, я убиваю по заданию. Я просчитываю последствия на много шагов.        — Ценное знакомство, значит! — усмехнулся пленник.        — Ты меня уже использовал, — сухо ответил лучник. Точно, Локи и забыл... — Больше не хочется. Но когда мы работали вместе, моя часть задания была выполнена успешно.        — Потому что это был Клинт Бартон! Я вытащил счастливую бусину! — иронизировал Локи. Бусины, видимо, были на Асгарде вместо лотерейных билетов.        — Потому что у тебя были адекватные союзники, я, профессор. А не всякая космическая шваль.        — Шваль? — бог обмана непроизвольно поднял брови.        — Ну, отбросы, сброд… Читаури твои. Ладно, не хочу говорить об этом эпизоде… Лучше досмотрим фильм.        В конце фильма Локи падал в пропасть. Когда Один на слова Локи «я сделал это для вас» сказал «нет», Бартон тихо, но трехэтажно выругался. Локи из фильма отпустил копьё и упал. После этого Один “проявил сожаление”.        Локи встал, он был возмущён. Почему тогда его приёмный отец сперва сказал «нет»? Клинт согласился. Нужно было сперва вытащить сыновей из пропасти, а потом уже читать мораль. Было видно, что сам Бартон сказал бы совершенно другие слова, если бы его сын висел над Бездной, однако озвучивать их Клинт не стал.        Бог обмана высказал мысль, что Один в тот момент хотел его смерти:        — Удобный момент избавиться от опасного живого артефакта. И вроде бы никто не виноват, приёмный сын сам отпустил палку. А потом, чтобы сохранить лицо, можно и сделать вид, что сожалеешь.        — Возможно, и хотел смерти, и искренне сожалел, — глухо отозвался Соколиный глаз. — Одно другому не мешает, тебе ли не знать…        Его слова отозвались в сердце у Локи. Да, он отлично знал это чувство. ___       Джессика тихонько сидела в уголке. Она наконец попала на этот разговор с Клинтом живьём, как ей хотелось! Они даже не замечали её, увлечённые своей беседой. Локи был таким живым, искренним. Они с Клинтом просто подружились тут, фактически… спокойно разговаривали о самом важном, царевич даже говорил о своих ошибках. Он же такой гордый!       Локи очаровывал её своей открытостью, спокойным дружеским разговором, глубоким взглядом его зелёных глаз. Она остро чувствовала его эмоции: страх, горечь, торжество, даже любовь… Всё читалось на его лице. Он заново переживал важнейшие события фильма, точнее, важнейшие события своей жизни. Она тянулась к нему всей душой, хотелось успокоить, утешить его, чтобы он принял своё происхождение и свою семью, отпустил болезненные воспоминания.       И в то же время… Они обсуждали сейчас смерти его близких, даже гибель целой планеты, и смерть самого Локи. Она порадовалась, что беседу ведёт Клинт, ему как профессиональному киллеру было не так сложно говорить об этом. Джессике было бы тяжело обсуждать это с пленником. Он тоже гораздо спокойнее относился к смертям, чем она, и это было немного страшно. Но один вопрос, мучивший её столько лет, она просто обязана была задать.