Liloo was here

С Дамблдором у Волдеморта с самого начала были сложные отношения. В тридцатых педагогика в Великобритании еще строилась на розгах, карцерах и прочих восхитительных вещах, так что на общем фоне профессор Трансфигурации был ничего такой — телесные наказания в Хогвартсе как раз в его директорство отменили. После приюта Томми Риддл был еще тем асоциальным элементом, так что Дамблдор за ним следил, что будущего Темного Лорда люто бесило — особенно когда на пятом курсе у него действительно рыльце в пушку оказалось. История с рукой, опять же... Некстати ему вспомнилось, как тот же Дамблдор в конце сорок четвертого его за шкирку из Мюнхена вытащил, когда рядовой аврорской разведки Риддл гриндевальдовским отрядам попался, а ведь вездесущего профессора там вообще не должно было быть. И как он отговаривал Диппета брать Волдеморта преподавателем — это был тот еще анекдот. — Я понял, что мое призвание — учить детей, — говорил Волдеморт. — Какие дети, Томми, ты контуженый, тебе первокурсник скажет «бу!» — так ты всех там же и положишь, тебе лечиться надо, — отвечал Дамблдор. — Кто бы говорил, профессор, у вас вообще судимость! — В Тунисе его до самой смерти очень ждали, но Дамблдор ожиданий не оправдывал и в Африке больше не появлялся. — Это было не в Британии, поэтому le нас'rать, — парировал Дамблдор и пил свой чай, оттопыривая мизинец. Слагхорн обижался, что его самый многообещающий студент не пошел работать в Министерство после того, как вернулся с Континента и доучился, но с распростертыми объятиями Волдеморта в те времена ждали разве что в Аврорате, где он сам не хотел работать, а в полит-аппарат путь ему был заказан, потому что он служил с Рахиль Голдштайн и ходил на протесты, когда выписали ордер на ее арест. Дамблдор же, узнав, что Волдеморт пошел работать в розничную торговлю, долго смеялся и сказал, что в ближайшие полгода дорогой ученик отработает все военные преступления, если таковые совершал. Даже на чай к нему потом заходил на микроскопический съемный чердак в Лютном и подкалывал. — Гораций на тебя так обижен. — Да не буду я работать в Министерстве, сносить его надо к мордредовой матери. «Так вы товарищ фройляйн Голдштайн? До свидания». А тем временем в Чехословакии нашими именами площади называют. Алис, приятель Волдеморта из Стамбула, как-то увидел, как тот с бывшим профессором ругается от души, причем там были такие специфические оскорбления, как «ты был моим лучшим учеником», и сказал, что у Волдеморта “baba sorunları”, на что был очень далеко послан. Специфические у Темного Лорда с Дамблдором, в общем, были отношения. Живой и даже не седой Дамблдор вызывал слишком много спойлерных, как часто говорила Лилу Поттер, воспоминаний, о которых профессору лучше бы ничего не знать. К счастью, Волдеморт достаточно неплохо владел окклюменцией. Чтобы профессор не пересекся с Риддлом-старшим (с папеньки сталось бы спросить, не появился ли у секты святого Томаса новый преподобный — Дамблдор в своем сиреневом костюме средневекового аниматора хорошо так вписывался в концепцию), Волдеморт отвел его на кухню, которой ни он, ни папаша, два старых холостяка, почти не пользовались. На полке, однако, нашлась бутылка ликера, и Волдеморт плеснул Дамблдору рюмашку, из вежливости. — И почему ты подумал, что я пришел тебя арестовать? — со своей фирменной ухмылкой в усы поинтересовался Дамблдор. — Я украл страуса, — честно ответил Волдеморт. — Ага. Взрослые дома есть? Волдеморт отставил стакан с Джоном Коллинзом, откинулся на стуле и вздохнул. — Дамблдор, мы оба прекрасно понимаем, что с магглами, кем и является мой дражайший папочка, вы дела не ведете. Моя мать из Гонтов, но она давно мертва, так может, не будем ломать комедию? Дамблдор нахмурился немного, но ухмыляться не прекратил. Видимо, маленький Темный Лорд его забавлял. Изображать святую наивность Волдеморт и не думал: профессор мелькал в газетах, скрывать свое происхождение Темный Лорд не хотел, а еще никто не знал, когда и где умерла его мать. — Гонт, с магглом? – скептически уточнил Дамблдор. — Богатым красавчиком, — «поправил» его Волдеморт. — Она была сентиментальная, но не дура. Волдеморт ведь шарил в голове у дядюшки когда-то. Дед Марволо был тираном и рано или поздно принудил бы ее к инцесту — и фу, просто фу. — Тогда ты, наверное, знаешь, что последние Гонты отказывались учиться в Хогвартсе. У тебя, однако, выбора нет, если только над тобой не оформит опекунство родственник-волшебник. — Дядя Морфин! — фыркнул Волдеморт. — Вот еще. Конечно, я поеду. Дамблдор положил перед ним письмо, с которого когда-то все и началось. — Здесь приглашение и список покупок для школы. Все предметы можно купить в Косом переулке, я тебя провожу. Но тебе придется почистить зубы, молодой человек. Первокурсник, от которого несет перегаром, знаешь ли… Волдеморт дыхнул на ладонь — ну да, он же хотел нажраться. От сопровождения он отказываться не стал, потому что в прошлый свой поход в Косой переулок перед первым курсом чуть спину себе не сорвал, так пусть профессор поможет ему не палить палочку и наложит на его шмотки Локомотор. По дороге Дамблдор бубнил про отправку в школу (дополнительную платформу на Кингс-Кросс построили только в сорок пятом, а во времена учебы Волдеморта до Хогвартса добирались каминами, через Хогсмид), факультеты и вообще правила внутреннего трудового распорядка, о которых Волдеморту в его биологические одиннадцать знать пока не полагалось. Слизерин в то время был, пожалуй, самым популярным факультетом: змеек подвергли остракизму только после первого гражданского конфликта с участием Волдеморта. Рейвенкло стоял особняком примерно всегда; Хаффлы были милыми пирожочками, но не дай Мерлин вывести кого-то из них из себя — лучше сразу копай могилу. На Гриффиндоре же больше учились отбитые спортики. Просто посмотрите на Дамблдора и его чертов дуэльный клуб. … Слизерин. Популярность. ТВОЮ Ж МАТЬ. ХАГРИД. Эта прямоходящая мразота попросится на Слизерин, потому что «Слизерин — это круто». Хоркрукс из дневника не просто так перед Поттером разорялся насчет подвигов Хагрида: чертов засранец за три года в Хогвартсе успел достать ВСЕХ. Сначала за ним следила Вальбурга, потом Ранульф, а на пятом курсе Тому Риддлу прилетел значок старосты, и старшие, маньячно улыбаясь, заявили ему, что раз он младший среди старост, то теперь Хагрид — это его проблема. Сученыш охренеть как хорошо колдовал, но ради факультетского престижа Волдеморту приходилось писать за него эссе — по всем предметам, потому что кое-кто делал три ошибки в слове «хуй». А его сраные монстры! Господи, Боже, сука, Мерлин, блядь. Нет. Именно поэтому месяц спустя, сидя на табурете под Распределяющей Шляпой, Волдеморт умолял ее: «Только не Слизерин! Только не Слизерин!» «Ты что, с ума сошел?» — удивилась Шляпа. — «А куда же еще? Слизеринов отпрыск, да еще и с парселтангом…» «А еще я — реинкарнация Ровены Рейвенкло, сука, не смей!» — мысленно рявкнул Темный Лорд, сжимая пальцы на табурете, и особенно ярко воображал, как Шляпу во второй раз в своей жизни сожжет к чертям, если она его не послушает. «Надо же, какой ты нервный», — буркнула Шляпа. — РЕЙВЕНКЛО! *** Риддл-старший, хоть и опасался разнообразных волшебных штук, хорошо запомнил, куда покойная Меропа его водила. Он поймал какого-то волшебника около Дырявого Котла, потому что они все как в начале, так и в конце двадцатого века палились как идиоты, и пятого сентября Волдеморт с недюжинным удивлением распечатал его паническое письмо из Лондона. Его достала секта святого Томаса. А Волдеморт еще думал перед отправкой в Хогвартс, что же он забыл... Пришлось тащиться к гостиной Хаффлпаффа, на поклон к принцессе Лилибет, потому что если у кого-то в этой школе и был фотоаппарат, то только у нее. В Хогвартсе обычно учился второй отпрыск правящего монарха и его дети, а линия прямых наследников от магии традиционно отказывалась, но отрекшийся от престола «ради любви» Эдвард подложил всему своему семейству большую свинью, так что на британском престоле впервые со времен Ричарда III сидел обученный волшебник, а Лилибет застряла в Хогвартсе на пять лет, потому что уже была в списках и заблокировать способности могла только в семнадцать. Волдеморт, воспроизводя нужный стук на бочке, невольно вспомнил, как Тони Долохов, влюбчивый был, скотина, притащил в штаб сквибку-карлицу Фаину. Ему было сказано, что он охренел, на что он имел наглость припомнить, как Темный Лорд в юности тусовался с «теми магглокровками, Мэгги и Лилибет». Как ни странно, тогда его заткнул не сам Волдеморт, а Ранульф. — Мэгги и Лилибет? Те Мэгги и Лилибет? Маргарет, королева Бала Сатаны, и Элизабет, правящий монарх? — Он даже где-то в карманах умудрился отрыть маггловские банкноты, чтобы сунуть Долохову под нос. — Твоя шмара и Их Королевские Высочества, Тони? Годы шли, ничего не менялось: Тони как был дурным русским туристом с нулевыми знаниями о маггловском мире и технологиях, так и остался. Попросил Волдеморт его как-то наложить иллюзию на свой любимый летающий желтый Жук, чтобы он в полете был похож на самолет. Тони, который в магии иллюзий был большим специалистом, сказал «sha vsyo boodet», поколдовал, сказал: катайся над Лондоном сколько влезет. Волдеморт и катался. А много лет спустя стукнула ему в голову дурная идея шантажировать Августу Лонгботтом, и он похитил ее сыночка. Зря-зря, Волдеморт, зря-зря. Августа послала ему бандероль с драконьим дерьмом, а вдогонку — громовещатель, сообщавший, что если ее сынуля, первокурсник Аврората, оказался таким лохом, что дал себя поймать — это исключительно его проблемы. Главным лохом в этой ситуации оказался сам Волдеморт. За Лонгботтомом в штаб Пожирателей Смерти пробралась его невеста, вскрыла все темницы, выпустила «погулять» мантикору, которую Нотт держал на черный день. Бардак был тот еще. А потом эта сладкая парочка угнала любимый желтый Жук Волдеморта из гаража. Темный Лорд его не подорвал только потому, что смотрел ему вслед и, без преувеличений, охуевал. Это был не самолет. — Тони. Я какую иллюзию просил наложить? — сказал он, ухватив за плечо гонявшегося за мантикорой Тони Долохова. — Э… — глубокомысленно протянул Тони. — Я сказал, что мне нужна иллюзия самолета. Это, по-твоему, что? — Волдеморт указал на удаляющийся желтый агрегат. — Самолет? — пискнул Тони. — Это субмарина, неуч! — А какая разница? Тогда Волдеморт понял, какие истоки были у песни Битлз “Yellow Submarine”. Он интересовался потом у Руквуда, как они решали проблему с магглами, когда он на Жуке катался, но тот сказал, что это же были шестидесятые, и достаточно было просто пустить слух об ЛСД в водопроводе, нет проблем, милорд. …у Лилибет фотоаппарат нашелся, но у нее были закономерные вопросы. — А что случилось? — У меня же секта. Они меня потеряли. — Так ты тогда не шутил? — Нет-с. — Тебя за это должны были давно посадить. — Так мне даже одиннадцати не было. «Спонтанная магия». А я еще и по документам проходил как магглорожденный. Фоточку на фоне шотландских гор с кратким посланием они в итоге сделали. Но Лилибет над Волдемортом еще полгода после этого издевалась от души. *** Строгого папочку Дамблдор в этот раз не изображал. И за Волдемортом не следил. Кажется, теперь Темный Лорд его забавлял, и это нервировало. А Волдеморт еще и примеры выдавал специфические, когда его на уроках спрашивали, типа: если превратить в дерево не всего человека, чтобы потом расколдовать, а только его печень, то ему конец. Но он же поступил на Рейвенкло, и пока он добавлял фразы типа «чисто теоретически» и «только ради науки», никто не удивлялся. (Волдеморт довольно быстро начал понимать Лилу: Рейвенкло — чудесный факультет, никто не мешал злому дядьке Волдеморту читать. А еще цвета факультета отлично оттеняли его хронические синяки под глазами.) К старому доброму Слагги в клуб Волдеморт попал довольно быстро. Во-первых, он не скрывал родства с Гонтами, и в этот раз он отлично знал свое семейное древо, а во-вторых — ну простите, конечно, взрослого дядю отлично видно на фоне других первокурсников. «В-третьих» оказалось сюрпризом: Дамблдор ему про «забавного ребенка» насплетничал. — И часто вы учеников обсуждаете? — нервно спросил Волдеморт, когда Слагги ему об этом сказал. — Разумеется, это же наше единственной развлечение! — профессор Зельеварения был обаятелен и добродушен, как всегда. — Тебя что-то беспокоит, Том, дорогой? Волдеморта в безумном маньяке-Дамблдоре беспокоило все и всегда, так что он выбрал нейтральную причину: — Он с таким восторгом реагирует на теоретические способы умерщвления человека с помощью Трансфигурации, что жутко становится. — А! Да, его потому с должности ЗоТС и попросили, он детям даже про совершенно жуткую уголовщину рассказывал. Но очень интересно и весело! — Ну да, Слагги и сам был маньяком, просто лучше это скрывал. — Знаешь, это из-за него я пошел в преподавание! …а вот это что-то новенькое. — …правда? — с сомнением протянул Волдеморт. — Да! Я был на шестом курсе, когда он пришел в Хогвартс преподавать. Это было зрелищно, у нас в составе тогда сплошные старые пни были, и тут он, танцующий денди с леденцами. Диппет еще тогда дал ему наш курс курировать в качестве практики, чтобы он потренировался, вдруг ему захотят всучить деканство. — Слагги мечтательно посмотрел в потолок. — Сидим мы на Заклинаниях, и тут в дверь залетает бумажная птичка. Присаживается на мою парту. А там его почерком с завитушками написано: «замечательная новость для Поллукса и Горация: у меня снова появились конфетки». Поллукс тут же ломанул за конфетками, а Дейзи Фоули отправила ответную птичку: «почему только для Поллукса и Горация, мы тоже хотим». Он нас даже в бар сводил, когда мы все лицензии на аппарацию сдали. — Слагги спохватился. — После нас он со студентами уже так не панибратствовал, но все еще очень интересно материал подает, скажи? Иронично получается. Волдеморт хотел пойти в преподавание из-за Слагги, а Слагги пошел в преподавание из-за Дамблдора. — Мне просто кажется, — проблеял Волдеморт, — что ему бы больше подошла работа расхитителя гробниц. — Ты что, только что сравнил меня с Дамблдором? — недоверчиво спросила Лилу Поттер, уже несколько минут как гревшая уши. Волдеморт невольно поежился. Дамблдор в Визенгамоте и МКМ уже был плохой новостью, но если бы в политику пошла Лилу Поттер, это был бы полный крах всего сущего. Дамблдор хотя бы никогда не принимал законы «просто чтобы приколоться», а вот Поттер вполне могла бы.