Июль 1978 год
В Блэкпуле стояла сырость и холод. Дожди не прекращались уже целую неделю, с моря постоянно дул сильный пронизывающий ветер, а небо вечно затянуто черными тучами. Сириус сидел в гостиной, пустым взглядом глядя на потухший камин и стараясь заглушить чувство, которое требовало напиться. В поместье он уже третью неделю. И с каждым днем чувствует себя всё более паршиво. Дальше гостиной он так и не прошел, полностью в ней обосновавшись. Он переживал, что если поднимется в спальню, просто с ума сойдет. Там всё ещё лежала одежда, которую она носила, а по полу разбросаны десятки колдофото со счастливыми воспоминаниями. А Сириус и так был на грани. Ему казалось, что со временем должно стать легче, но он каждой клеточкой тела ощущал ее нехватку. Всё напоминало о ней. Абсолютно всё. В воздухе отчетливо стоял ее запах. Стоило зажечь камин, и он словно ее призрак видел. Стоило музыку включить, и она звучала ее голосом. Стоило ему уснуть, и она сразу появлялась. Смотрела на него, прижимаясь к нему всем телом, и просила не отпускать. Она снится ему каждую ночь. Каждый раз он ее видит, бежит к ней и добраться никак до нее не может. А она смотрит на него пронзительным взглядом и просит не отпускать, умоляет не делать этого. А он удержать не может. И вдруг, в последнюю секунду, ее рука всегда выскальзывает из его, и он просыпается. Просыпается без нее. Совершенно один. Один в пустом доме. Один во всем мире, в котором она оставила его. Он невыносимо скучал по ней. И боль не уходила. Ни на секунду его не оставляла. Временами ему казалось, что он скоро свихнется, если еще хотя бы сутки проведет в одиночестве и гробовой тишине. Джеймс очень настойчиво предлагал ему жить у него. Да и когда Сириус пару раз приходил к ним на обед, миссис Поттер тоже уговаривала его остаться хотя бы на несколько дней. Но Сириус не хотел их напрягать. Мистер Поттер, вернувшись из недавней командировки из Румынии, сильно заболел, и Сириус не хотел их тревожить лишний раз. Но главная причина, конечно же, крылась в другом. Он не хотел надолго оставлять своё поместье. Всё-таки, в глубине души всё ещё тлела надежда, что Бланк вернется. И когда она вернётся, Сириус хотел встретить её. Правда, с каждым днем ему становилось всё мучительнее оставаться здесь. Разумом он понимал, что ждать Бланк не имеет никакого смысла. И только терзал себя всё больше, оставаясь в пустом огромном поместье. Всё больше он пропитывался ненавистью не только к ней самой, но и к этому дому. Сириус вполне понимал, что Бланк уже давно могла бы вернуться. Прошло больше двух месяцев, как она его бросила. И Сириус не сомневался, ничто не мешало ей вернуться к нему. Но, вполне очевидно, она предпочла ему француза. Сириус уже тысячи раз прокрутил в голове слова, которые Бланк когда-либо говорила о своем бывшем парне. Слова о том, что она всегда будет любить его, что он всегда будет занимать особое место в ее сердце. Раньше Сириусу казалось, что она так говорила только для того, чтобы его побесить, но выходит, всё это было правдой. Выходит, она действительно его любит. Потому что иначе Сириус не видел ни единой причины так долго задерживаться во Франции. Иногда у него мелькала мысль отправиться за ней. Но он даже не знал в каком направлении искать её. Где живет этот француз он и представить не мог, и по понятным причинам у Бланк тоже не узнал этот вопрос. Его раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, не хотелось в очередной — тысячный, раз унижаться и бежать за ней, умоляя ее вернуться. Он боялся выглядеть жалким и боялся получить отказ — это его окончательно бы убило. Он не сомневался, он бы не пережил, если бы она снова ушла. И с другой стороны, ему хотелось найти её, уничтожить этого француза и силой, если она будет сопротивляться, вернуть ее себе. Потому что он и дня в своей жизни не хотел жить без нее. Временами внутренний голос говорил, что она не возвращается так долго, потому что влипла в неприятности. Или, возможно, ему просто хотелось верить в это. Хотелось найти для нее любое оправдание, почему она не возвращается, кроме того, что она его попросту разлюбила. Но Регулусу удалось его убедить, что Пожиратели не начнут за ней охоту, получив от нее то, что им надо. Да и Сириус сам видел, что Пожиратели сейчас заняты другим. Нападения не прекращались. И ему не терпелось тоже поучаствовать в сражениях. Он всей душой жаждал броситься в бой, чтобы заглушить все внутренние страдания. Заглушить внутренний голос, который беспрестанно ныл. Но Дамблдор молчал. В последний их день в школе, он сказал им, что свяжется с ними, но шла третья неделя, а никаких сообщений не поступало.***
— Бродяга! Тишину разрезал громкий голос Джеймса. Сразу поднявшись с дивана, Сириус направился в холл навстречу другу. — Как дела? — спросил Джеймс, проходя в комнату и окидывая ее внимательным взглядом, выискивая следы пьянок. Да, Сириус не отрицал, после его запоя в «Кабаньей голове» у него возникли некоторые проблемы с алкоголем. В школе ему помогал Джеймс, не давая притрагиваться к выпивке. Сейчас он сам старался не упасть в эту пропасть, напоминая себе, что ему надо быть в сознании — в любой момент может вызвать Дамблдор на сражение с Пожирателями. Ну и налегал на сигареты. Курить Сириус стал значительно больше, что, всё-таки, гораздо лучше, чем если бы он злоупотреблял алкоголем. — Нормально, — ответил Сириус. Джеймс бросил на него взгляд, полный сомнений. Он явно что-то заподозрил. Но Сириус хоть и страдал весь предыдущий день похмельем, а выглядел всё равно свежим. Сириус потянулся к столику, где у него лежали сигареты, и хотел уже спросить о последних новостях, как вдруг Джеймс воскликнул, прищурившись, глядя на его руку: — Что там у тебя? Сириус тут же одернул рукав, скривив лицо. — Ничего, — раздраженно бросил он, падая на диван и доставая сигарету. Пару дней назад он всё-таки не сдержался и напился. От скуки ходил гулять по Блэкпулу и сам не заметил, как его занесло в джазовый бар, куда они пару раз заходили с Бланк. После десятой пина-колады он потерял счет коктейлям. Память напрочь отбило. И следующее мгновение он помнил, как выходит из бара, сильно шатаясь, и тут его взгляд останавливается на вывеске тату-салона. Он сразу разозлился. Ведь еще зимой он предлагал Бланк сделать татуировки. Но она в очередной раз высказала свое фи, сказав, что это безвкусица. А Сириус сразу вспомнил, что решил делать всё ей назло и направился прямиком в салон. Следующий момент, который сохранился в памяти — он сидит в темном помещении и раздумывает, что бы набить и на каком месте. Хотелось сделать что-то такое, что ненавидела она, и что всей душой любил он. Но на ум ничего не шло. На этом его воспоминания заканчиваются. Очнулся Сириус только к следующему вечеру у себя дома, лежа на диване прямо в верхней одежде и уткнувшись лицом в подушку. Проснулся он от того, что запястье правой руки неприятно свербило и чесалось. С трудом сев на диване, он снял с себя куртку, взглядом сразу натыкаясь на татуировку. Ругаясь сквозь зубы, он смотрел на букву «S», набитую в форме змеи. — Ты татуировку сделал? — весело усмехнулся Джеймс, против его воли хватая его за руку и задирая рукав рубашки. Он мгновение пялится на букву «S», выражая всевозможные эмоции на лице, а потом поднимает взгляд на Сириуса, с притворной улыбкой и с трудом скрываемой жалость в глазах, которую так ненавидит Сириус. — Это в честь Салазара Слизерина? — Джеймс не натурально усмехнулся. — Да, в честь него, — огрызнулся Сириус, выдергивая свою руку и опуская рукав. Прикурив сигарету, он спросил: — Есть новости? Осточертело сидеть на месте. — На самом деле, — воодушевился Джеймс, мгновенно поменявшись в лице, — новости есть! Вечером собрание Ордена! Сириус замер, вытаращившись на друга. — Наконец-то! — воскликнул он, впервые за последние пару недель чувствуя предвкушение чего-то захватывающего. — Где оно будет? Джеймс порылся в кармане и достал узкую полоску пергамента, протягивая ее Сириусу: — Вот, мне это Грюм сегодня передал. Как они успели узнать, Грюм тоже состоял в Ордене Феникса и был кем-то вроде правой руки Дамблдора. Сириус взял пергамент и увидел адрес, выведенный аккуратным красивым почерком директора. Судя по адресу, это была квартира, которая находилась в одном из центральных районов Лондона. — Чей это дом? — Не знаю, — задумчиво ответил Джеймс, — какого-то парня по имени Леви Кацман. Сириусу не терпелось отправиться по указанному адресу, хотя до встречи оставалось еще пару часов. Он хотел предложить другу отправиться туда вместе прямо сейчас, но Джеймс сказал, что ему надо еще забрать Лили. Договорившись встретиться через полчаса возле указанного дома, Джеймс его оставил. Едва Джеймс за порог вышел, в доме вновь воцарилась удушающая тишина. Сириусу было жаль, что Джеймс отказался переехать к нему, когда он его об этом просил. Он на него очень рассчитывал. Но Джеймсу было совершенно некогда с ним возиться и развлекать его, не давая захлебнуться в своем горе и злости, а Сириус его вполне понимал и потому не настаивал. У Джеймса и Лили в сентябре планируется свадьба, а сейчас он вовсю готовится к поступлению в Мракоборческий центр, целыми днями пропадая в Министерстве на подготовительных курсах. Сириус быстро смирился с новостью, что они поженятся. В конце концов, к этому всё и шло последние несколько лет. Возможно, он не рассчитывал, что это случится прямо после школы. С другой стороны, он не видел ни одной причины, почему бы им не жениться. Он был искренне рад за друга. Лили он уважал и ценил, и считал, что Джеймсу с ней очень повезло. Вот на Эванс всегда можно положиться, уж она-то точно не свалит, бросив тебя одного. Не вытерпев в тишине и десяти минут, Сириус поднялся и направился на выход из дома.***
Джеймс и Лили, как и всегда, опоздали, заставив Сириуса лишний раз нервничать и злиться. Он уже подумывал в одиночку отправиться в указанную квартиру, как эта парочка трансгрессировала в условленное место. Дом Леви Кацмана находился на улице Мюррей Гров в живописном районе Хокстон, известным множеством баров, которые работали круглые сутки. Быстро отыскав шестой дом, они вошли внутрь. Его квартира находилась на третьем — последнем, этаже. На лестничной площадке находилась единственная дверь, в которую Джеймс тут же постучал. Дверь открылась спустя пару мгновений, показав им хозяина дома. Леви Кацман был худощавый и не выше ста шестидесяти сантиметров ростом. Черные волосы разделены на ровный аккуратный пробор, а над верхней губой тонкие черные усы, прилизанные волосок к волоску и приведенные в такой же идеальный порядок, что и на голове. Он носил очки в тонкой оправе и узкие брюки с рубашкой, из-за которых он выглядел еще меньше. По нему очень трудно было определить возраст. С равной вероятностью Сириус мог бы сказать, что человеку перед ним может быть как двадцать, так и сорок лет. Окинув их внимательным взглядом, Кацман произнес, задержавшись взглядом на Сириусе: — Полагаю, Сириус Блэк, — он перевел взгляд на Джеймса и Лили и добавил: — Джеймс Поттер и Лили Эванс? — Привет! — хором произнесли Джеймс и Лили. — А ты, полагаю, Леви Кацман? — в его же тоне произнес Сириус. Он кивнул и сухо добавил: — Приятно познакомиться. Кацман отступил в сторону, приглашая их внутрь. Не задерживаясь в длинном узком коридоре, он сразу провел их в просторную светлую гостиную. В его квартире царил безупречный порядок, и, к удивлению Сириуса, напрочь отсутствовали все запахи. Где бы Сириус не бывал, а в каждом доме всегда пахло по-особенному, что он с легкостью улавливал обостренным нюхом, но в доме Кацмана не было ни единого запаха. Очевидно, он держит квартиру в стерильной чистоте. В гостиной, на кресле с высокой спинкой, кто-то сидел, скрывшись за широкой развернутой газетой. Виднелись только длинные ноги девушки, обтянутые джинсами и закинутые одна на другую. Сириус, вслед за друзьями, устроился на диване. Сириус и Лили смирно сидели, и только Джеймс, сидящий между ними, без конца ерзал на месте, бросая нетерпеливые взгляды на девушку в кресле напротив. — Па́зори, — позвал Кацман, остановившись возле кресла. — Познакомься… Она медленно опустила газету, показав вначале макушку и глаза, а потом вовсе сложила газету и убрала ее на стол. Взглянув на них, она чуть заметно улыбнулась. Пазори была едва ли старше них, и Сириус сразу отметил, что в Хогвартсе она не училась. Иначе он бы ее обязательно запомнил. У нее были короткие, чуть ниже подбородка, светлые волосы с легкой рыжиной, крупной волной спускающиеся вниз, на заостренном лице заметно выделялись неестественно большие светло-карие глаза. — Это Блэк, — начал представлять их Кацман, — Поттер и Эванс. А это Пазори. — Привет, — дружелюбно произнесла Эванс. — Привет, — Пазори улыбнулась ей в ответ, излишне задержав на ней взгляд. Лили указала на газету, лежащую на столе, и спросила: — Это американская газета? Сириус даже не успел удивиться, как она успела это углядеть. — Верно, — Пазори уже более заинтересованно на нее посмотрела. Выдержав паузу, будто сомневаясь — говорить ли, она добавила: — Читаю новости из дома. — Ты из Америки? — восторженно выпалил Джеймс. — Да, родилась я в городе Джексонвилл, штат Флорида. — Класс, — протянул Джеймс. — Ты училась в Ильверморни? Пазори кивнула и сказала: — На факультете Птица-гром. — И что он означает? Она вдруг хитро улыбнулась и произнесла, с отчетливым блеском в глазах: — Факультет авантюристов и искателей приключений. — Очевидно, именно благодаря этому ты и попала в Англию? — с улыбкой спросила Лили. — Наверное, — пожав плечами, ответила она. — После окончания школы я поступила в Американскую школу аврората. Прошла учебу, проработала пару лет. А зимой к нам поступило сообщение из вашего Министерства, с просьбой направить добровольцев на борьбу с Волан-де-Мортом. Я сразу согласилась. И уже в феврале была в Англии. Познакомилась с Грюмом, а месяц спустя и с Дамблдором. Сириус размышлял, что же толкнуло ее оставить родной дом и так далеко уехать. У них в Англии катастрофически не хватало людей для борьбы с Волан-де-Мортом, а она приехала на помощь с другого континента. Но, возможно, для нее это была лишь «авантюра». — И как ты на это решилась? — спросил Джеймс. — На переезд. Не жаль было бросать дом и семью? Лили ощутимо пихнула того в бок за беспардонный вопрос — возможно, у Пазори ни дома, ни семьи нет. Но она не смутилась, и ответила: — Конечно, дома был крупный скандал. Но мне надоело отсиживаться в Штатах. Кроме мелких преступников, торгующих сомнительными темными артефактами низкого качества, никого интересного нет. А у вас тут редкий экземпляр, настоящий маньяк, — с улыбкой добавила она. Джеймс расплылся в точно такой же нездоровой улыбке в ответ, понимая ее без лишних слов. Впрочем, Сириус тоже их понимал. Разумеется, ему хотелось в первую очередь избавить родную страну от тирании Волан-де-Морта, но он не отрицал, что предстоящие сражения поднимали в нем смесь из предвкушения, любопытства и адреналина. Лили, в ответ на рассказ Пазори, вкратце пересказали их историю — где они учились и как попали в Орден. Ее рассказ без конца поправлял Джеймс, вставляя комментарии к месту и не к месту. — Леви, — скромно произнесла Лили, посмотрев на хозяина дома, который сидел в другом кресле и со скучающим видом их слушал, — а ты… вы не расскажете о себе? Он перевел на нее взгляд, поправив очки, и ответил: — Я родился во Франции и окончил Шармбатон. Сириус не смог скрыть отвращение, которое сразу отразилось на его лице. Но Кацман, к счастью, этого не заметил. Или сделал вид, что не заметил. — До недавнего времени работал в Международном Европейском Департаменте консультантом по международным связям. В Англию меня пригласил профессор Дамблдор. Подобная должность была очень высокой и уважаемой, получить которую явно не просто. И Сириус не понимал, что могло толкнуть такого человека, как Кацман, отказаться от этой работы, чтобы присоединиться к Дамблдору. Это было довольно подозрительно. Кацман вообще вызывал в нем исключительно напряжение и подозрение. Сириус на подсознательном уровне ему не доверял, сам не зная, чем конкретно это вызвано. Но не успел он над этим толком задуматься, раздался звонок в дверь. Не спеша поднявшись из кресла, Кацман направился в прихожую. — Привет, Леви! Сириус сразу узнал знакомый голос. А следом в гостиную вошла и его обладательница. — Боже, кого я вижу, — радостно проговорила она, окинув их взглядом. — Доркас! — воскликнула Лили и вскочила с дивана, чтобы обнять давнюю знакомую. Доркас Медоуз была их хорошей приятельницей. Она была близкой подругой Эммелины, тоже училась на Когтевране и закончила Хогвартс на два года раньше них. Будучи на пятом курсе Сириус даже пытался заполучить ее в ряды своих девиц, но, сразу потерпев неудачу, бросил это дело. В то время гормоны напрочь свели его с ума, и он не желал и дня тратить на ухаживания и ожидания. Но, тем не менее, Сириусу она нравилась, и он всегда с уважением к ней относился. Доркас была весьма привлекательной за счет необычной внешности. Она обладала темно-смуглой кожей, выразительными глазами с извечным цепким прищуром и черными, сильно-вьющимися волосами, которые она всегда убирала в высокий хвост. При своем относительно невысоком росте, она все равно выделялась на фоне других. Но яркая внешность — это еще не все. Медоуз являлась поистине выдающейся волшебницей и была лучшей в своем выпуске. Как только Лили и Доркас закончили делиться последними новостями, Джеймс спросил у нее: — Скорее бы уже со всеми познакомиться. Сегодня будет весь Орден? — Нет, конечно, — улыбнулась ему Доркас. — Только боевой отряд. С остальными Дамблдор нас не знакомит, сам понимаешь, это не безопасно, — Доркас перевела прищуренный взгляд на Кацмана и добавила: — Хотя для некоторых и делают исключение. Сириус тоже поднял на него взгляд, успев заметить, что тот одарил Медоуз ледяным взглядом. Он ожидал, что Кацман это как-то прокомментирует, но тот молчал, очевидно, не планируя лишний раз открывать рот. Вскоре пришел и Ремус, а вслед за ним Фрэнк и Алиса. — Алиса, тебя тоже пригласили?! — радостно воскликнул Джеймс. — Почему мне ничего не сказала?! — Я же не знала, что ты тоже в Ордене состоишь! Алиса и Джеймс последние пару недель каждый день проводили вместе на подготовительных курсах. Джеймс уже стал считать ее своей хорошей подругой, а Сириусу это не нравилось. Он даже в один момент успел пожалеть, что намеренно завалил все экзамены и отказался от карьеры мракоборца. Так он хотя бы постоянно был рядом с другом, а сейчас остался совсем один. Как самые болтливые, Джеймс и Алиса могли не затыкаться круглые сутки, но Кацман им даже начать не дал. Он поднялся из своего кресла, и в комнате мгновенно наступила тишина. — Итак, раз все новички в сборе, можно приступать, — произнес Кацман, оглядев равнодушным взглядом Сириуса, Джеймса и Лили, Ремуса и остановившись на Алисе. — Приступать к чему? — не понял Джеймс. — Мне необходимо ввести вас в курс дела. — А почему это не сделает Дамблдор? — поинтересовался Сириус. Впрочем, ему было плевать, кто будет «вводить его в курс дела», но Кацман нравился ему всё меньше и меньше. — Очевидно, потому что менее приятные дела он может поручить другим, — с холодом в голосе ответил Кацман. Он повернулся ко всем новеньким и произнес: — Как вы знаете, глава Ордена Феникса — профессор Дамблдор. Если его нет, руководит всем Аластор Грюм. Их приказы мы исполняем сразу, без лишних пререканий и обсуждений. Никакой самодеятельности и отхождения от плана. Ясно? Все ему дружно кивнули, помимо Сириуса, который лишь недовольно смотрел на Кацмана. — И как вам наверняка сообщили, — продолжил Кацман, — Орден состоит из нескольких подразделений. Конкретно вы состоите в боевом отряде. Чем занимаются другие, вас не должно ни касаться, ни интересовать. Если вдруг потребуется ваша помощь в другой сфере, вам непременно дадут знать. Кацман говорил без единой эмоции на лице, не выражая свои чувства ни взглядом, ни тоном. Но Сириус все равно ощущал исходящие от него самодовольство и чувство превосходства над ними, словно он с идиотами говорит. — Начнем с того, кто состоит в боевом отряде Ордене Феникса и с кем непосредственно вам придется работать ближайшее время, — сказал Кацман и кивком головы указал на Доркас и Фрэнка. — Как я понял, Медоуз и Лонгботтома вы уже знаете. Также у нас есть Гидеон и Фабиан Пруэтты, Стерджис Подмор, Эдгар Боунс, Оберлин Вуд, Дедалус Дингл и Карадок Дирборн. Все они в данный момент исполняют поручения Ордена. После этого Кацман сразу перешел к информации об известных им Пожирателях Смерти. Он называл одну фамилию за другой, но Сириусу они ровным счетом ни о чем не говорили. — Большинство из них, — пояснил Кацман, — бывшие союзники Грин-де-Вальда, которых Волан-де-Морт переманил на свою сторону. Если вы о них не слышали, не переживайте, в ближайшее время вам удастся познакомиться с ними лично. Как пояснил Кацман, именно эти люди чаще всего устраивают бессмысленные нападения на маглов и маглорожденных. — Но среди них есть и всем известные личности, — продолжал он. — Рудольфус, Рабастан и Беллатриса Лестрейндж… Взгляд Кацмана на мгновение остановился на Сириусе. А у него и без этого взгляда вспыхнула злость в груди. Расквитаться с Беллой он был обязан по многим личным причинам. — …а также Антонин Долохов, — сказал Кацман. — Однако, к нам поступили достоверные сведения, что Долохова сейчас в стране нет. Возможно, он вернулся на родину, но списывать его со счетов пока рано. Сириус всё думал о Беллатрисе и мести, которую он свершит, вполуха слушая Кацмана. Он продолжал говорить о том, что все вышеупомянутые — единственные, кто действует в открытую и не скрывает, что поддерживает Волан-де-Морта. И, разумеется, все они превосходно скрывались. За всё это время выследить и поймать их так и не удалось. И единственное, где они пересекались с Орденом, это поле боя. — Нам также достоверно известно, что Волан-де-Морта поддерживают старшие Нотт, Эйвери, Лестрейндж, Розье и Мальсибер. Однако эти люди еще ни разу не дали повода для ареста и ни разу не мелькали в сражениях. И вообще ведут себя как самые добропорядочные волшебники, если не считать их редких расистских высказываний на публике. Кацман пояснил, что за этими людьми идет круглосуточная слежка. Как и за их детьми, четверо из которых в этом году окончили Хогвартс, велось постоянное наблюдение. Вполне очевидно, что если их отцы поддерживали Волан-де-Морта, то они вскоре вступят в ряды Пожирателей. — Также у нас множество подозреваемых, — продолжал говорить Кацман. В число подозреваемых входило уже куда больше людей, но Сириус среди них знал только Люциуса Малфоя, Кристиана Гринграсса и Торфина Роули. Всех этих людей он не раз встречал в детстве на ненавистных приемах. На возмущение Джеймса, почему этих людей не попросят показать чистые руки, Кацман, подавив тяжелый вздох, с заумным видом ответил, что поправку Крауча, разрешающую лично Грюму требовать «показать чистые руки», не одобрили. И сейчас по-прежнему, чтобы убедиться, что человек чист, необходимо собрать с дюжину подписей различных начальников и руководителей со всех инстанций Министерства. А большую часть из этих должностей как раз таки занимают предполагаемые Пожиратели, либо же люди, которые могут находиться под Империусом. — На данный момент, — продолжал Кацман, — самый действенный способ — ловить их на месте преступления. Собственно, именно таким образом уже заполнили целый этаж в Азкабане. — Разве к ним не должны применять поцелуй дементора? — поинтересовался Сириус. — Если уже доказана их причастность. — В том-то и дело, что причастность некоторых не доказана, — пояснил Кацман. — Часть преступников, что нам удается поймать в ходе сражения, Черную Метку не носят. Как мы полагаем, основная часть армии Волан-де-Морта подобной чести не удостоилась. А нет Метки — нет поцелуя. Сириус на это только недовольно усмехнулся, а в голове невольно Регулус всплыл. Сириус всей душой надеялся, что брату хватит мозгов не лезть в сражения. — А те немногие, у кого Метка есть, ждут суда, — тем временем продолжал Кацман. — Все они утверждают, что находились под действием Империуса… — Почему нельзя использовать Сыворотку правды? — перебил Джеймс. — Потому что это запрещено законом… — Как будто кто-то бы заметил, если бы ему дали воду с парой капель Сыворотки, — негромко произнес Сириус. — … но также потому, — продолжал Кацман, не повышая голос, — что они умирают от нее. — То есть… как? — удивилась Лили. — Те, у кого есть Метка, при принятии Сыворотки правды, мгновенно умирают. Мы испытывали ее уже на троих. И три раза результат один. Вероятно, Волан-де-Морт это предусмотрел. Возможно, он вливает им какой-то яд, который активируется при принятии Сыворотки. Возможно, он воздействует на них через Метку. Этого мы не знаем. — А если использовать Омут Памяти? — поинтересовалась Алиса, а Джеймс ей громко поддакнул, заслужив недовольный и, с трудом прикрытый, ревнивый взгляд Сириуса. — Можно вытянуть из них мысли и посмотреть. — Это ненадежно, — устало сказал Кацман, вновь глянув на них с таким видом, словно пятилетним объясняет, почему трава зеленая. — Человеческий мозг так устроен, что со временем способен невольно подменять некоторые воспоминания. С течением времени ни одно воспоминание не остается в первозданном виде. Память человека, и особенно волшебника, весьма пластична. Она складывается из эмоциональных, чувственных и интеллектуальных элементов, и является самым ненадежным источником информации. И это не говоря о том, что перед нами может оказаться легилимент, который не только покажет нам ложные воспоминания, но может ввести нас в заблуждение или вовсе подставит нас. Поэтому, вполне логично, что Министерство такими методами не пользуется. Возразить на это было нечего. И Кацман, выждав еще мгновение, ожидая, что кто-то всё-таки оспорит его слова, продолжил. Как оказалось, у Ордена не было практически никакой информации о том, чем занимаются Пожиратели Смерти и какой их дальнейший план. Всё, что в настоящий момент делала банда Волан-де-Морта, это устраивала массовые беспорядки и убийства. Однако, вполне очевидно, что это не вся их деятельность. Пожиратели проникали в Министерство и пытались занять высокие должности, и часто — вполне успешно. Правда, благодаря стараниям Ордена, там у них всё шло не особо гладко. В Министерстве царила напряженная обстановка и шла невидимая война. Но, как сказал Кацман, этот момент их волновать не должен. Их должна волновать другая война, которая развернулась на всей территории Англии. Война, которая идет в открытую, и где гибнут десятки маглов и маглорожденных. Это было их основной задачей — быть готовым в любой час дня и ночи прибыть на место сражения. — А также мы постоянно должны вести наблюдение за подозреваемыми, — добавил он, вновь оглядев их. — Работаем мы небольшими группами, а наблюдение всегда ведем в паре, в редких случаях — в одиночку, — его взгляд остановился на Ремусе, и он произнес: — Люпин, ты в группе с Медоуз и Дирборном. Ремус ему кивнул, а Доркас радостно улыбнулась Ремусу, вполголоса сказав, что ему очень повезло — их команда с Карадоком самая лучшая. Кацман, тем временем, посмотрел на Алису. — Стоун, ты с Лонгботтомом и Подмором. Алиса тоже не сдержала счастливой улыбки, переплетая пальцы с Фрэнком. Сириус на это только глаза закатил — как будто кто-то сомневался, что их в одну группу отправят. — Поттер, Эванс, — произнес Кацман, посмотрев на них, — вы оба с Пруэттами. Джеймс покосился на Сириуса и уже хотел что-то сказать, но Кацман его опередил: — Блэк, ты со мной и с Пазори. Сириусу не хотелось быть с ним в команде. Ему хотелось быть в команде с Джеймсом, ну или с Ремусом. Но, очевидно, команда не могла полностью состоять из новеньких, а Сириус не собирался просить Джеймса выбирать между ним и Лили. — Расслабься, Сириус, — громко усмехнулась Пазори, явно заметив его напряжение и злость на лице. — Что бы не говорила Доркас, но лучшая команда — наша. Сириус бросил на нее взгляд, полный сомнения. — С Леви очень даже хорошо работать, когда он не занудствует, — добавила она, мимолетно взглянув на Кацмана, который поджал губы, но никак не переменился в лице. — А сражаться рядом с ним — одно удовольствие. — Благодарю за столь лестную оценку, — ровным тоном произнес Кацман, глянув на Пазори. — Но не будем отвлекаться, — Кацман вновь устремил взгляд на новеньких. — Как вы уже догадались, эта квартира — наш штаб. Сюда вы можете приходить в любое время, двери для вас всегда открыты. И это единственное безопасное место, где мы можем собираться все вместе. На штаб наложены всевозможные защитные чары, которые накладывал профессор Дамблдор. А также штаб закрыт от сов. Письма друг другу мы не направляем, — четко проговорил Кацман, пристально глядя в глаза каждому новичку, проверяя, доходит ли до них смысл. — Ни сокрытые чарами, ни написанные рунами или зашифрованные любым другим способом. Все сообщения, касательно дел Ордена, мы направляем исключительно через Патронус. Насколько я знаю, вы все уже умеете его вызывать? — уточнил он, в очередной раз их оглядев. Все ему утвердительно ответили, и только Сириус, скривившись, отвел взгляд в сторону. Из-за переполняющей его злости и ненависти в последнее время у него возникли трудности с вызовом телесного Патронуса. — Но когда будете отправлять Патронус, — продолжал Кацман, — десять раз подумайте, что говорите. Потому что человек, которому вы направляете сообщение, может быть окружен или Пожирателями, или самим Волан-де-Мортом. Убедившись, что до всех дошел смысл сказанного, Кацман продолжил: — В сражениях вы можете использовать любые чары, помимо Непростительных и темных, — пояснил Кацман, вновь окинув их взглядом и задержавшись на Сириусе. — Опускаться до их уровня нам… не рекомендуется. Однако, даже обыкновенной Левиосой можно принести серьезный ущерб. Используйте свою фантазию. Поверьте, если кто-то из Пожирателей умрёт, никто горевать не будет, — немного подумав, он добавил: — Правда, Грюм любит устраивать им допросы. Некоторые, бывает, раскалываются. Поэтому, если есть возможность взять Пожирателя в плен, берите. Но. Если выбор стоит между вашей жизнью и его, даже не раздумывайте, — сурово закончил он. Сириус заметил, как на этих словах переглянулись Джеймс и Лили. Конечно, им всем всегда говорили, что любое убийство безвозвратно калечит душу. Да и такие люди, как Поттер и Эванс даже и в мыслях не могут допустить, чтобы убить кого-то. Любое убийство оставляет отпечаток. И они явно не хотят марать себя такими поступками. А вот Сириусу было совсем не жаль Пожирателей. Возможно, он их слишком хорошо знал, успев лично с ними пообщаться. И потому знал, что кроме смерти Пожиратели ничего больше не заслуживали. Пока Сириус отвлекся на свои нерадостные мысли, Кацман перешел к их подготовке. Он говорил, что они должны безупречно владеть дезиллюминационными чарами, защитными и атакующими самого высокого уровня. А также неплохо было бы знать заживляющие и простейшие целительские чары. Поскольку целый и невредимый со сражений не уходит никто. — И еще, — произнес Кацман и замолчал на короткое мгновение. — В ближайшие дни Орден ещё расширится. Поэтому собираться здесь будет нам тесновато, — он безэмоциональным взглядом окинул комнату. — Так что, если у вас есть вариант, где можно было бы устроить штаб, дайте знать. Сириус снова отвел взгляд. Его поместье идеально бы подошло для штаба. Да и ему значительно легче было бы, если бы дома всё время кто-то находился. Но если он отдаст поместье под штаб, Дамблдор сразу наложит на него всевозможную защиту. И в этом случае Бланк не сможет ни внутрь попасть, ни найти его. А Сириус еще не готов был так скоро прощаться с надеждой, что она вернется. Когда предложений не поступило, Кацман объявил об окончании собрания и сказал, что о следующей встрече их всех проинформируют. — Блэк, задержись, — произнес Кацман, когда все уже толпились в прихожей, прощаясь. Сириус, переглянувшись с Джеймсом, попрощался с ним и договорился встретиться на следующий день. Когда в квартире остались только Сириус, Пазори и Кацман, последний сказал: — В нашей группе также состоит Оберлин Вуд. И он сейчас ведет наблюдение за старшим Лестрейнджем. Утром его пост займете вы с Пазори. — Хорошо, — ответил Сириус. Кацман вдруг замолк, вглядываясь в его лицо. — Не возникнет проблем из-за того, что тебе придется следить за… родственниками? Сириус мгновенно вскипел, устремив на Кацмана злобный взгляд. — Лестрейнджи мне не родственники, — он даже не попытался скрыть злость в голосе. — И вообще, никто из них мне не родня. Кацман и бровью не повел на его гнев, и ответил: — Это замечательно. Нам сюрпризы не нужны. Сириус только прошипел сквозь зубы что-то нецензурное. Ему вдруг очень захотелось курить. Но не успел он спросить, где это можно сделать, Кацман произнес: — Мне нужно знать, что ты владеешь всеми необходимыми чарами. — Экзамен будешь мне устраивать? — грубо поинтересовался Сириус. — Могу диплом об окончании школы показать. — Видишь ли, — вкрадчиво произнес Кацман, у которого вновь ни один мускул на лице не дрогнул, — когда мы работаем в команде, мы прикрываем друг друга. Мы должны доверять друг другу, как себе, и знать, что в случае опасности напарник прикроет. Сириус всем нутром чувствовал, что уж Кацман явно никому не доверяет и надеется только на себя. Впрочем, как и Сириус. Он не собирался доверять ни Кацману, ни Пазори, ни Вуду. — Я не подведу, — уверенно произнес Сириус, прямо глядя в его глаза. — Очень на это надеюсь, — ответил Кацман, также прямо и не моргая глядя в ответ. — А теперь покажи свой Патронус. Сириус замер на мгновение. Кацман, выходит, все-таки увидел его недовольство, когда тот говорил о Патронусах, и явно что-то заподозрил. — Для чего? — неестественно усмехнулся Сириус. — Узнаете, когда будет необходимость. Пожиратели его не умеют вызывать, и вряд ли Патронус можно подделать… — Мы должны знать, как он выглядит, — отрезал Кацман. — Ладно! — выпалил Сириус, лихорадочно соображая, как ему еще отвертеться. — Но вы первые! Кацман тонко усмехнулся. Кажется, это было его первое проявление эмоций за весь вечер. — Пазори, — он кивнул своей напарнице. Все те пару секунд, что она поднималась из кресла, Сириус беспардонно пялился на ее длинные ноги. Пазори была очень высокой, однозначно не ниже него самого. Кацман же, стоя между ними, едва доставал им по плечи. Достав палочку, Пазори произнесла: — Экспекто Патронум! Из кончика ее палочки тут же вырвалось светящееся серебристое облако, которое сжалось и приобрело форму небольшого ежа. А может, это был нарл — различить их практически невозможно. Лицо Пазори тут же смягчилось, а на губах вдруг появилась легкая улыбка, когда еж устремился к своей хозяйке. Она палочкой направила его в сторону Сириуса и сказала, обращаясь к своему Патронусу: — Познакомься, это Сириус Блэк. Вы сейчас часто будете видеться. У Сириуса невольно улыбка дрогнула на губах. Всё-таки, присутствие такой светлой и сильной магии, как Патронус, ощутимо влияло на настроение. — Давай, Леви, теперь ты, — сказала Пазори, когда ёж растворился в воздухе. Кацман, подняв палочку, прошептал заклинание. Подавив тяжелый вздох, Сириус отшатнулся к стене, освобождая место под Патронус, который стремительно разрастался в размерах. — Слон… — шепотом произнес Сириус, глядя на величественных размеров слона, который занимал абсолютно все свободное пространство в комнате. Слон был настолько яркий и реальный, что Сириусу казалось еще немного, и он услышит его трубный рёв. — Обожаю эти обалделые взгляды, когда ты свой Патронус демонстрируешь, — произнесла Пазори, посмотрев на Кацмана, на губах которого вновь скользнула тонкая усмешка, когда он встретился с ней взглядом. А Сириус, приняв привычный недовольный вид, с неприязнью подумал, что его огромная, похожая на медведя, собака, рядом с этим слоном будет казаться визгливой дворнягой. — Твоя очередь, Сириус, — улыбнулась Пазори и, заметив его нерешительность, добавила: — Давай, нам же интересно. Сириус достал палочку и прокашлялся, стараясь не обращать внимания на испытующий взгляд Кацмана. — Экспекто Патронум! Из палочки вырвалось слабое светящееся облако, которое быстро развеялось в воздухе. Несколько секунд в комнате стояла оглушающая тишина, пока ее не нарушил Кацман: — Серьезно? Сириус бросил на него яростный взгляд и снова взмахнул палочкой, перебирая в голове счастливые моменты, которые, казалось, Бланк забрала все с собой. Но Сириус большую часть жизни без нее прожил, и счастливых моментов у него было множество. Только он вспомнить ни одно не мог. И силой вытаскивал их из глубины души, вспоминая, как с Джеймсом познакомился, как с Северусом и Ремусом подружился, вспоминая все их бесчисленные шалости и прогулки по Запретному лесу в полнолуние, которые Сириус так обожал. — Экспекто Патронум! На этот раз серебристое облако продержалось в воздухе на пару секунд дольше, и даже, если приглядеться, можно было различить некоторые очертания. Но оно также растворилось. Для Сириуса уже стало делом принципа создать телесный Патронус. Он не хотел выглядеть слабаком перед Кацманом. Прикрыв глаза, он снова поднял палочку. Сириус знал, какие воспоминания ему помогут. Но он не хотел это вспоминать. Наверное, если отпустить злость хоть на мгновение и расслабиться, он сможет почувствовать то счастье, которое ощущал рядом с ней, пока она была рядом. Только он не хотел этого. Боялся, что если злость на нее отступит, останется только горе, в котором он сразу захлебнется. Но воспоминания, которые он старался держать на контроле, всё равно слишком стремительно начали заполнять голову, стоило ему слабину дать. В памяти сразу всплыл вечер, когда его переполняло чистое и настоящее счастье. Бланк к тому моменту уже успела знатно потрепать ему нервы, но это были еще цветочки, по сравнению с тем, что его ждало впереди. Он тогда еще не знал, что полюбил её. Не знал, чем всё обернется. Не знал, что она ему еще десятки раз всю душу наизнанку вывернет и обратно завернет. И тогда он был действительно счастлив. Сириус как сейчас помнит то трепетное, и в то же время жгучее ощущение в груди, когда смотрел в ее глаза, когда сжимал ее ладонь в своей и прижимал к себе. Помнит, как голос Фрэнка Синатры заполняет всё пространство ее парижской комнаты. А он не дышит и взгляда от ее лица отвести не может. И ее голос эхом проносится в голове. «Выдыхай, Блэк». Он взмахивает палочкой, и на выдохе выкрикивает: — Экспекто Патронум! Огромный светящийся пёс выпрыгивает из палочки, несётся по комнате, оставляя за собой серебристый шлейф, и останавливается возле Сириуса, махая хвостом. — Можешь, когда захочешь, — прокомментировала Пазори, с восторгом глядя на пса. — Да, только вот было бы неплохо, если бы получилось с первой попытки, — произнес Кацман. — Пожиратели не будут ждать, когда ты нужный настрой поймаешь. Сириус на него только бросил короткий недовольный взгляд, и вновь посмотрел на пса, который медленно таял в воздухе.