Marauders. Soul shards

      И когда только в его жизни появилось столько людей? Нет, конечно, Регулус всегда был окружен людьми: родными, друзьями и приятелями, но сейчас ему казалось, что вокруг него громкий и суматошный улей, в котором кипела жизнь и постоянно что-то происходило. А уж какую бурю эмоций они вызывали в его душе, заставляя его без конца о чем-то переживать.       До шестого курса его жизнь была тиха, размерена и предельно проста и очевидна — он знал, что с ним будет завтра, на следующей неделе и даже через месяц. Он всегда был спокойным и рассудительным ребенком. Дедушка Арктурус часто сравнивал его мирный нрав с характером Ориона, чем Регулус очень гордился. Оказалось, в его жизни попросту отсутствовали катализаторы, которые вызывают шквал чувств.       Ведь раньше как было? Все одноклассники к нему относились с уважением и почтением, Регулус к ним всегда относился равнодушно и даже с некоторым безразличием, лишь некоторые из них у Регулуса вызывали усталость и легкое раздражение. К более близким приятелям он относительно положительно, только Краучем всегда по-настоящему восхищался, но тот обладал на редкость острым умом. Он часто переживал по поводу родителей, которые, как ему всегда казалось, больше любят Сириуса, но чувства эти, скорее, вызваны самим Сириусом, а не родителями, которых Регулус всегда уважал и чтил. В школьные годы только двое людей всколыхали нечто сильное в душе. И если Сириус вызывал злость и страшную обиду, то Поттера он всегда ненавидел.       И что послужило произошедшим изменениям?       Поттер уже давно не вызывает ненависти. Этот… человек слишком нелепый, чтобы его ненавидеть. Он радовался каким-то глупостям и восторгался абсолютно обыкновенными вещами. Регулусу порой хотелось его голову на части разобрать, чтобы посмотреть, что внутри, и почему он всегда так раздражающе бодр.       Как и на Сириуса давным-давно прошла злость и обида.       Регулус не сомневался, что жизнь его изменилась с появлением Софии. Вот когда он узнал, что чувства могут подниматься до максимума, лишать воли и здравого смысла; что можно желать кого-то с такой силой, что все остальное становилось неважным.       Но кардинальный переворот в его жизни произошел после примирения с братом. Хотя, «примирение» не совсем правильное слово. Они с Сириусом вначале умудрились испортить отношения практически до самой точки невозврата, и только потом начали медленно возвращаться к тому, что было между ними в далеком детстве. Правда, вернуть это так и не удалось, что и не удивительно — они слишком сильно изменились за эти годы, но Регулус считал, их отношения стали только лучше.       Больше никого он так не ценил, как Сириуса. Ни семью и родителей, ни друзей, ни даже Софию, которую любил всей душой. Сириус всегда являлся для него самым близким человеком. Даже несмотря на то, что он куда чаще других умудрялся раздражать его до дрожи. У Регулуса, конечно, язык не повернется озвучить это вслух и сказать брату напрямую, но он наверняка и так догадывается, что занимает в жизни Регулуса одно из первых мест.       И именно Сириус привел в его жизнь столько разных людей, которые сейчас окружали Регулуса. Прошлое его окружение было для него простым и понятным. Несмотря на легендарную слизеринскую хитрость и изворотливость, а он всегда мог сказать, что и от кого можно ждать. Все люди, его окружающие, были привычные, изученные вдоль и поперек. А сейчас…       Сейчас в его компании Поттер, у которого что ни день — ворох событий. Снейп, за которым Регулус с каждым днем замечал все больше проявлений характерных, семейных отличий. Люпин — разве мог бы Регулус подумать, что будет сидеть в одной комнате с оборотнем? — никогда, но Люпин, как ни странно, был самым нормальным и приятным человеком в этой компании.       А еще в его жизни появилась Айви, с удивительными способностями и удивительным взглядом на мир. И Мартиша, просто изумительная девушка (и это совсем не комплимент), которая умудрялась поражать его снова и снова.       Абсолютно у каждого из них он учился чему-то новому. И даже у Эванс, которая тоже заняла поразительно близкое место к нему в его жизни.       Он неожиданно вспомнил о выбросе магии Эванс, случившемся прошлым утром.       Регулус знает, какой колоссальной силой обладает Темная магия — она всемогуща, она разрушительна и притягательна в своей особой красоте и силе. Светлая магия и вполовину не обладает столь чарующим магнетизмом, но силу ее Регулус успел прочувствовать.       На него будто разом навалилось все хорошее, что когда-либо с ним случалось. Сердце счастьем переполняло таким, какое он никогда не испытывал. Нечто теплое проникало в каждую клеточку тела, обволакивало и согревало, дышать становилось легче, окружающие краски вдруг стали ярче. Наверное, попытайся он создать Патронус в тот момент, и у него бы получилось.       Регулусу было удивительно осознавать, что подобная магия принадлежит маглорожденной и ее ребенку-полукровке. Он не отрицал, что Эванс сильная волшебница; он признавал, что она не уступает в способностях им всем, и считал ее тем самым редким исключением из правил. Но происходящее прошлым утром было чем-то из ряда вон выходящим, Регулус ощущал, как нечто Темное внутри сжимается под напором магии Эванс. Это рушило его убеждения и установки, которые стояли в его голове с самого детства, и ему это не нравилось.              К вечеру объявился Поттер. Взбудораженный и с подпаленными волосами.       — Достал! — громогласно заявил он, выставив на стол большую коробку.       — Что это? — спросил Регулус, палочкой открывая крышку и с осторожностью заглядывая внутрь.       — Здесь есть карта Гринготтса! Правда, ее вначале собрать надо. А еще кое-какая информация о том, как проникнуть в подземелья и как выбраться!       Регулус устремил недоверчивый взгляд на Поттера. По правде, он совершенно не верил, что Поттер сможет пробраться в архив. Ну, может быть, и верил, но он точно никак не ожидал, что он сможет хоть что-то ценное достать.       — Ты восхищен, Регулус? — Поттер самодовольно усмехнулся. — Признай это.       Решив его проигнорировать, Регулус приподнял закоптившийся снимок, лежащий на самом верху коробки. Из-за гари на нем едва можно разглядеть очертания двух людей и Гринготтс на фоне.       — Кто это?       — Воры!       Поттер вещал о людях на снимке и тряс перед ними засекреченными бумагами, рассказывая, как эти воры пробрались в банк.       Хорошо, так и быть, Регулус мог признать, что история захватывающая и интересная, а он восхищен. Но восхищен не Поттером, а вором. Больше всего его заинтересовало, какие чары использовал вор, чтобы погрузить огромное число гоблинов и волшебников в транс. Надо обладать немалой силой, чтобы провернуть подобное. Наверняка это могущественный Темный волшебник.       А еще его интересовало, как вор ориентировался в подземельях без карты и без помощи гоблинов. Это было невозможно — Регулус с друзьями Сириуса уже не раз проверили любые варианты и перечитали десятки книг — ориентироваться в подземельях банка может только гоблин. Либо определенное животное, обладающее редкими способностями. Или же, что более вероятно, вор и здесь использовал сильные Темные чары.       Да, безусловно Регулус был восхищен. И он обязательно попробует снять чары засекречивания с отчета. Он не сомневался — у него получится, вряд ли министерские работники использовали что-то, что он не смог бы разрушить.       — Я еле ноги унес!       Пока Регулус разглядывал записи на гоблинском языке, Поттер уже перешел к тому, как «случайно» поджег архив. И почему Регулус даже не удивлен? Спалить Министерство Магии вполне в духе Поттера.       — С одной стороны — мракоборцы, с другой — Летиция, сзади — огонь! Бежать некуда! У меня меньше секунды было, чтобы что-то придумать!       — И что ты сделал? — уже и Регулус заинтересовался, отложив многочисленные пергаменты.       — Бомбарда еще никогда не подводила!       — То есть, ты не только пожар устроил в одном из древнейших отделений Министерства, но и взорвал что-то? — уточнил Регулус.       — А что мне оставалось делать? Я кинул Бомбарду в ближайший крайний стеллаж, он взорвался, повалился вперед! Они словно домино стали складываться! Я по ним и рванул!       Поттер только так и умеет. С пожаром, взрывами и настоящей катастрофой. Вот именно это Регулус и имел в виду, когда размышлял, куда же свернула его жизнь.       Пока он в подробностях рассказывал о своих приключениях, Сириус без конца сокрушался, что проводил время за бесполезной слежкой и пропустил такое захватывающее событие.       — А вот поступил бы в Мракоборческий центр, вместе бы пошли в архив! — сказал ему Поттер на очередные жалобы.       — Да какой Центр! — поморщился Сириус и вдруг скосил на Софию театрально обиженный взгляд. — Ты же помнишь, что со мной тогда было… я едва экзамены смог сдать.       — Ой, Блэк, ну не начинай, — перебила его София.       — Сириус бы и дня в вашем Мракоборческом центре не продержался, — усмехнулся Регулус.       — Почему это? — разом спросили Сириус и Поттер.       — Ты же просто неспособен с кем-то работать и исполнять чьи-либо приказы, — ответил Регулус брату.       — Мои приказы он исполняет, — улыбнулась София.       — Если бы Грюм умел то же самое, что и ты, то я и его приказы бы исполнял, — Сириус ей плотоядно улыбнулся в ответ.       Поттер на шутку слишком громко расхохотался. И вовсе шутка не настолько смешная. И, как добавил Сириус, это вовсе и не шутка.       Регулус лишь глаза прикрыл и головой покачал. Однако, он и правда искренне считал, что брат долго бы не продержался в Мракоборческом центре. Поттер умеет работать в команде, умеет действовать сообща. В конце концов, Грюм для Поттера является бесспорным авторитетом, как и его отец, некогда служивший в Мракоборческом центре. Сириус же совсем не такой. Ничьих лидеров и авторитетов он не признает принципиально, справедливость ему безразлична, он и в войне участвует только ради развлечения и чтобы поддержать друзей. Работа в Центре могла привлечь его в только в одном случае — чтобы проводить больше времени с Поттером.       — Неужели Грюм не понял, что это ты спалил архив? — с недоумением спросила София у Джеймса.       — Ой, да там сгорело-то пару десятилетий в пятнадцатом веке! — беспечно заявил он. — Самое важное я вытащил, — улыбнулся Поттер, указав на коробку. — Ну и я когда выбрался, спрятал коробку с Мантией, и сразу прибежал в архив, «помогать тушить». Никто даже расследование не собирается проводить. Уже выяснили, что загорелись архивные документы «Поджог в Косом переулке»…       Поттер все говорил и говорил, а Регулус думал о том, что когда-нибудь его невероятное везение обязательно закончится.              Спустя пару часов, Сириус и Поттер, оставив архивные документы в доме Софии, отправились в штаб на очередное собрание.       — Так тихо становится, когда Поттер уходит, — задумчиво произнесла София. — Ты тоже заметил?       — Разумеется. В этом весь Поттер — бессмысленный шум и суматоха.       Продолжая разглядывать гоблинские записи, боковым зрением он уловил, как на ее губах растянулась улыбка, не предвещающая ничего хорошего.       — А ты без этого шума и суматохи уже и жить не можешь.       — Эти шутки не смешные как в исполнении Сириуса, так и в твоем, София, — делано-равнодушным тоном ответил он.       — Да ладно тебе, Регулус, признай, что ты стал лучше к Поттеру относиться.       — Да, я могу его терпеть уже более длительное время, — Регулус все еще делал вид, что изучает записи.       — Скажи, что Поттер уже не такой противный, как в школе был.       Подняв, наконец, на нее взгляд, он ответил:       — Такой же. Он по-прежнему слишком громкий, постоянно привлекает к себе внимание, выделывается. Могу бесконечно продолжать. И он навсегда таким и останется. Люди никогда не меняются, София.       — Кто тебе сказал эту чушь? — усмехнулась она. — Люди меняются! В лучшую или в худшую сторону, в зависимости от того развиваются они или деградируют.       Что ж, Регулус должен был признать, ее слова имели смысл.       — Если человек на протяжении долгого времени никак не меняется, — продолжала она, — это отличный повод, чтобы проверить, а не овощ ли он. И Джеймс на овоща вот совсем не похож.       — Я имел в виду несколько другое, — все равно ответил он, несмотря на то, что вынужден был с ней согласиться.       — Как и я, — перебила она. — Я имела в виду, что сейчас Джеймс к тебе хорошо относится. А ведь еще в школе он подумывал тебя мракоборцам сдать! Но вот он уже смирился с твоими… заскоками. И любя называет «нашим маленьким фашистом».       — С твоей подачи, между прочим, — Регулус добавил в голос напускной обиды.       — Поттер до противного принципиален, как и некоторые другие, но он поступился своими убеждениями и принял тебя в круг своих друзей, даже не пытаясь как-то исправить или повлиять на тебя, принял таким, какой ты есть.       — Еще бы он пытался меня как-то изменить, — вполголоса проговорил Регулус.       — И он не один такой. Ты тоже изменил к нему свое отношение. Принял, что он чересчур громкий типичный гриффиндорец и «предатель крови», который женат на маглорожденной. Ну, про его жену это отдельный разговор. Вот где все твои убеждения пошатнулись…       — Я тебя понял, София, — прервал он. — Люди меняются. Да, я согласен.       Ему не нравилось, когда она озвучивала неприглядную для него правду. Он и сам это прекрасно знал, но не собирался говорить вслух или хотя бы думать об этом.       — Я вот поменялся. Я стал лучше, сильнее, мудрее, терпеливее.       — Ну кто еще тебя похвалит, как не ты сам, — улыбнулась София, даже не заметив, как он перевел тему.       — Да, все приходится делать самому, — вздохнул он. — Хотя… у меня и к тебе будет одна просьба, — он с осторожностью взглянул на нее.       — Какая? — заинтересовалась София — он редко просил ее об услугах.       — Я хочу, чтобы ты у своей подружки узнала подробнее о Кацмане.       Судя по сдвинутым бровям и недовольному взгляду, просьба ей не понравилась.       — Почему бы тебе самому не спросить? — на ее губах усмешка растянулась, хотя взгляд по-прежнему оставался недовольный. — Вы же с Марти тоже стали куда ближе.       Вот уж с кем-с кем, а с Софией он точно не собирался обсуждать произошедшее с младшей Пазори. Ему это не нравилось точно так же, как и ей. И больше всего Регулусу не нравилось то, что Мартиша остановилась на самом волнующем моменте, а после еще и рассказала всем вокруг об этом.       — Я уже пытался. Мартиша ничего о нем не рассказывает, кроме того, что он забавный.       — Ах да, — поморщилась она, а взгляд мгновенно смягчился, — Леви — забавный. Только и слышно от нее.       — Интересно, что еще она считает забавным? Прогулки в Азкабане? Или, может быть, искупаться в озере с инферналами?       Негромко рассмеявшись, она устремила на него вспыхнувший каким-то непонятным огнем взгляд.       — Она тебя забавным считает, — с улыбкой произнесла София.       — Меня? — опешил Регулус. — Серьезно? Она так и сказала?       — Да. А тебе не все равно, как она тебя называет?       — Вот еще, — фыркнул он. — Мне это совершенно безразлично.       

      ***

      Сегодня Регулус намеревался встретиться с Айви и наконец-то решить давно волнующий вопрос. К ним она практически не заглядывала, несмотря на то, что Регулус через Мартишу передавал ее сестре письмо с просьбой встретиться. Поражающее игнорирование его выводило из себя, а потому он решил, что будет сидеть в штабе Ордена Феникса, пока она там не объявится. Он даже изучил их график дежурств, чтобы примерно прикинуть, когда ее можно ждать.       И вот, ближе к вечеру, он с удобством расположился в гостиной дядиного поместья. Он прихватил с собой книгу, чтобы как-то скрасить ожидание, но все равно на каждый шорох и случайный шум поднимал голову на вход и без конца отвлекался.       Главное — не встретить бы здесь Кацмана или Дамблдора. С последним Регулус не имел никакого желания разговаривать, хотя и не отрицал, что разговор может выйти интересным, но ему не хотелось, чтобы Дамблдор копался в его голове. Регулус не сомневался в своей защите, но недаром Дамблдор считается сильнейшим легилиментом, и он не собирался лишний раз рисковать без причины. Том из дневника недавно рассказал Регулусу, что Дамблдор практически беспрепятственно проникал в его сознание, когда он учился в школе. Том старательно подменял воспоминания и мысли, но полностью закрыть сознание от директора ему не удавалось.       А вот Кацмана ему не хотелось видеть по другим причинам. И вовсе не из-за Мартиши— он не чувствовал вину из-за того, что целовал чужую девушку, подвернулся бы такой случай еще раз и он поступил бы точно так же. Но Регулус не готов был с ним встречаться, пока ничего о нем не знает. Регулус его где-то видел, он в этом не сомневался, и ему вначале надо узнать — где именно.              А еще, сидя в гостиной штаба, мысли часто возвращались к Эммелине.       Вэнс не давала ему покоя с момента их встречи. Регулус без конца грузил себя работой и чтением, но она все равно просачивалась в его мысли, завладевая им.       Лицо ее матери появлялось каждый раз, стоило ему веки прикрыть. Отчаянное лицо с беспросветной мольбой в глазах. Оно расплывалось, искажалось, превращаясь в лицо Эммелины, с холодной, жесткой маской ненависти.       Регулус уже плохо помнит ее реакцию на него — настолько он был шокирован неожиданной встречей, но с каждым днем ему все больше казалось, что она испытывает к нему жгучую ненависть, которую прячет за холодом и равнодушием. Это сводило с ума.       Сириус ему рассказал, что Вэнс знает о том, что в убийстве ее семьи участвовала Беллатриса. Откуда она это знает? В газетах об этом не писали, да и вряд ли кто-то из Лестрейнджей ей об этом любезно сообщил. И какие еще подробности она знает?       Не то чтобы Регулус боялся ареста — вовсе нет, но он отчего-то боялся ее реакции. Ему не хотелось, чтобы она его ненавидела, хотя и понимал — он заслужил.       Нечто в ней притягивало его. Так и не пережитая до конца боль и чувство вины каждый раз поднимались в душе, стоило подумать о ней. Регулус уже несколько раз видел ее в штабе. Каждый раз он находил повод, чтобы сюда зайти — как правило, за книгами, и каждый раз видел ее, сидящей в гостиной. Он бы сказал, что она бывает здесь чаще других. Либо же давал о себе знать выученный наизусть график дежурств членов Ордена Феникса — Регулус всегда мог предположить, в какое время Эммелина здесь объявится.       Подойти к ней он не решался — что он ей скажет? Но пару раз он наблюдал за ней сквозь полуприкрытые двери. Когда она находилась одна, на лице всегда отражалась холодная, застывшая печаль, задумчивый, отстраненный взгляд скользил по строчкам книги — он заметил, что она часто читает Джонатана Свифта. Тяжелый локон темных волос всегда падал ей на лицо, а она без конца его заправляла за ухо, пока у нее не кончалось терпение и она не собирала волосы в хвост. Регулус оторваться не мог от этого зрелища.       Он ни разу не видел ее в платьях или юбках, она всегда носила брюки со стрелками, затянутые на талии широким ремнем, и однотонные тонкие рубашки или блузки, расстегнутые на несколько верхних пуговиц. Мантию она редко надевала, предпочитая пальто или длинный плащ. Одежда дорогая и покупалась явно не в магловских магазинах. Ему очень нравился ее лаконичный стиль, несмотря на то, что сам он всегда предпочитал мантии.       — Регулус.       Он вскинул голову, встречаясь взглядом с яркими голубыми глазами. Сердце в момент рухнуло в самый низ, чтобы потом резким рывком подскочить к горлу, не давая ему продохнуть.       — Эммелина, — выдохнул он, поднимаясь на ноги. — Здравствуй.       — Ты все чаще здесь появляешься, — сухо констатировала она, но Регулусу показалось, что ее губ коснулась крошечная улыбка.       Или это была злая и недовольная усмешка? Регулусу еще никогда не было так трудно считывать эмоции человека.       И откуда она знает, что он здесь часто бывает? Пересеклись они лишь однажды — в самую первую встречу. Неужели Вэнс видела его каждый раз, когда он за ней наблюдал?       Регулуса в жар бросило, ворот рубашки вдруг начал душить.       Надо ответить ей хоть что-то, что-нибудь, пауза уже слишком затянулась. Он как полный идиот стоял перед ней, таращился и слово выдавить из себя не мог. А ведь он далеко не из робкого десятка.       — Я Айви жду.       — Она скоро придет, видела ее в Министерстве.       Эммелина вдруг направилась прямо в его сторону, а Регулуса волнение охватило пуще прежнего. Не зная, куда руки деть, он неловко пригладил волосы, не представляя, что ожидать от нее. Но Вэнс почему-то прошла мимо, в сторону столовой.       — Ты куда? — выпалил он, оборачиваясь вслед за ней.       В ее глазах удивление промелькнуло, и вот сейчас, Регулус мог сказать это с полной уверенностью, на ее губах мелькнула легкая улыбка.       — Доркас должна была оставить для меня кое-какую информацию, — пояснила она, махнув на столовую. — Я ненадолго, только возьму и сразу уйду.       Он с жадностью вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, что она чувствует, так ли ловко она прячет ненависть к нему, или притворства никого нет — она к нему попросту совершенно равнодушна.       — Это из-за меня? — прозвучало чересчур резко, и он постарался сбавить тон. — Если я мешаю, я могу уйти.       Регулус же знает, что ей нравится проводить время в штабе, она чаще других здесь появляется. А сейчас вдруг она пришла «ненадолго». Явно ей противно с ним в одной комнате находиться.       — Нет, это не из-за тебя, — с осторожностью, словно говорит с бешеным гиппогрифом, произнесла Вэнс. — Я бы с радостью осталась здесь подольше, но у меня встреча.       — Тогда… не буду тебя задерживать, — в попытке улыбнуться, его лицо исказилось в болезненной гримасе.       Еще несколько долгих секунд на него с опаской посмотрев, она кивнула и скрылась в столовой. А Регулус рухнул обратно в кресло и уронил голову в ладони.       Мерлин, что он вообще несет?! Регулус еще никогда в жизни не был так зол на себя!       Медленно выдохнув, он попытался успокоиться. Скорее всего, ей до него нет никакого дела. У нее своя жизнь, работа, друзья, даже, вроде бы, парень какой-то был. Наверняка на встречу с ним она и торопится. Правда, Регулус с опозданием припоминает, что Сириус говорил ему о том, что Эммелина свободна. Впрочем, Регулусу это совершенно безразлично. Волновало его одно — знает ли она, что он принимал участие в убийстве ее семьи. И как бы он ни пытался считывать ее движения, мимику, знаки и взгляды, он никак не мог найти ответ.       Услышав приближающийся звук шагов, он постарался принять непринужденный вид, откинувшись на спинку кресла, но тут же решив, что так он выглядит абсолютно нелепо, он вновь поднялся на ноги, расправляя мантию, ровно в момент, когда Вэнс вошла обратно в гостиную.       На мгновение сбавив шаг под его взглядом, она натянула вежливую, неестественную улыбку, и вновь ускорилась, направляясь на выход.       Регулус лихорадочно соображал, что ей сказать. Ему хотелось, чтобы она еще хотя бы на пару минут здесь задержалась, он должен как-то подтолкнуть ее к нужным воспоминаниям, чтобы увидеть ее реакцию, но в голове стояла поражающая пустота, в которой эхом разносились крики хаоса и паники. Взгляд только цеплялся за блестящие, темные локоны, собранные в хвост, и яркие глаза.       Эммелина уже была в дверях, когда вдруг остановилась и чуть повернулась к нему.       — Рада была тебя видеть, Регулус. И здорово, что ты больше не топчешься под дверью.       Она видела. Она его каждый раз видела. Ему вовек теперь от этого позора не отмыться. Следил за девушкой, словно какой-то маньяк или извращенец.       — Я-я… не понимаю о чем ты.       И вновь эта легкая улыбка, слегка приподнимающая уголки губ.       — Увидимся, — в ее голосе неожиданно проскользнули вопросительные нотки.       — Увидимся, — чуть помедлив, уверенно ответил Регулус.       Что это значит? Она издевается над ним? Что она имела в виду под «Увидимся?» — она предлагает ему встретиться или она так пошутила, имея в виду, что он снова будет за ней наблюдать?       Друзья Сириуса, может быть, уже и привыкли и смирились с присутствием Регулуса в их жизни, но вот приятели и знакомые брата явно все еще считают его «бывшим» Пожирателем Смерти, бесчувственным монстром и маглоненавистником. Переубеждать их Регулус ни в коем случае не собирался, но мотивы Вэнс он никак не мог разгадать.       Секунду помучавшись в сомнениях, убеждая себя, что ничего зазорного в этом нет, а он вовсе не маньяк, он торопливо подошел к окну и осторожно отодвинул штору. Эммелина уже была возле ограды поместья, когда вдруг обернулась и бросила последний долгий взгляд на дом, прежде чем выйти и раствориться в воздухе.       И что значил этот взгляд? Может, она хотела, чтобы Регулус отправился за ней?       — За кем подсматриваешь?       — Мерлин, — резко выдохнул Регулус, оборачиваясь. Заметив хорошую знакомую, он мгновенно расслабился. — Ни за кем. Тебя жду, Айви. Надоело, что ты игнорируешь все мои послания.       — Много работы в Ордене.       — Ты обещала нам помочь.       — Я передумала.       — Что значит, передумала? Айви, ты обещала!       — Слушай… Это слишком опасно. Я не хочу так рисковать.       — Все пройдет нормально.       — Ты-то откуда знаешь?       Регулус не знал, но жить за счет Софии он больше не собирался. Да и в силах Айви он не сомневался, она должна справиться с ритуалом.       — Регулус, с этим можно жить, на Софию это практически никак не влияет…       — Влияет, — перебил он. — Я чувствую это. Она это отрицает, но она и правда…       Регулус старательно слова подбирал, чтобы правильно описать то, что его так беспокоит. Он на физическом уровне ощущал, как забирает силы у Софии в моменты необходимости.       Не так давно у него развилась жуткая мигрень, после того, как он полночи общался с Томом из дневника. Но стоило рядом появиться Софии, у него все прошло, а она два дня с простудой провалялась. И за полтора года у Регулуса таких примеров десятка два наберется. В моменты его слабости, она всегда перенимала все на себя. Разве что, кроме случаев, когда Регулус этому отчаянно противился, но он не всегда мог контролировать это. Иногда ему настолько сильно хотелось избавиться от боли или просто плохого настроения, что он намеренно думал о Софии, желал, чтобы она пришла и избавила его от мучений. И она всегда приходила.       София говорила, что это совпадения и глупости, но Регулуса было не переубедить. Ему не нравилась подобная власть над ней — она позволяла ему думать о том, о чем нельзя; питать запретные надежды; она будоражила. И Регулусу хотелось избавиться от всех неуместных соблазнов.       — Ты же сама говорила, что я должен ее отпустить, — в конце добавил он.       — Я имела в виду не совсем это, — вздохнула Айви. — И… не факт, что разрушение ритуала избавит вас от всего… этого.       — Избавит, — твердо произнес Регулус. — Все «это» — здоровье, жизнь и мои желания — прямо прописаны в ритуале. И я тебе, Айви, жить спокойно не дам, пока ты не исполнишь обещание.       — Кажется, ты не оставил мне выбора, — равнодушно ответила она.       — Именно так.       — Что ж, хорошо, но хочу, чтобы ты осознавал, что проводить подобное я буду впервые. Последствия мне неизвестны, может быть, все пройдет гладко и безупречно, может быть, кто-то из вас умрет.       — Вот не надо нагнетать. Ты справишься, я верю в тебя. Это же ритуал, завязанный на душах?..       — Нет. Ритуалы, завязанные на душах, необратимы. Ваш ритуал завязан на физической оболочке, на теле. И самое страшное, что может случиться, если его не обратить вспять, София умрет раньше отведенного ей времени. В этом случае это будет конец и для тебя. Но учитывая, как вы с Сириусом заботитесь о ней, ей обеспечена долгая и счастливая жизнь. Так что и тебе не стоит переживать.       — Я переживаю не из-за того, что мы «умрем в один день», а то, что я жизнь ее сокращаю и порчу. Я не хочу, чтобы она хоть секунду мучилась из-за меня.       Айви прикрыла глаза, что-то едва слышно прошептав.       — Хорошо, сделаем это.       — Отлично. Сегодня?       — Нет. Ритуал нужно проводить в те же лунные сутки, что и София проводила.       — А еще желательно, чтобы Сириуса дома не было, — добавил Регулус.       — А вот его присутствие не помешает, — заметила Айви.       — Ты хоть представляешь, как он обозлится, если узнает, что все плохое, происходящее с Софией, из-за меня?       — Да не из-за тебя это…       — Нет, Сириус ничего не узнает. И София со мной согласна, между прочим.       — Как скажешь, — обреченно произнесла она.       А Регулус вдруг устремил на нее задумчивый взгляд.       — Почему ты думаешь, что его присутствие не помешает? — спросил он, вглядываясь в ее глаза.       — С его присутствием рядом она однозначно легче перенесет разрыв ритуала.       И Регулус тоже это знает в глубине души. Множество раз видел, как он исцеляет ее, успокаивает. Сколько опасений и догадок крутилось в его голове, он никак не мог разгадать в чем причина. Но ему нужно было исключить один вариант, тот, который не устраивал его больше всего.       — Айви, ты ведь «видишь» родственные души?       — Да, — она ощутимо напряглась.       — Сириус и София?..       Он даже предложение закончить не мог, язык не поворачивался. Конечно, он понимал, что у родственных душ всегда парные Патронусы, но мало ли у них какой-то сбой произошел, у них все не как у людей.       — Родственные души? — усмехнулась она. — Нет.       Облегчения, однако, это все равно не принесло, хотя Регулус и видел, что она говорит правду. Сейчас еще и смотрит на него непривычно внимательным, пронзительным взглядом, заставляя чувствовать себя неловко.       — На самом деле, — произнес он, — я не особо во все это верю, но подумал… вдруг.       — Регулус, — мягко позвала она, — ты не веришь в родственные души? Удивительно слышать это от тебя.       Он напряженно смотрел в ее внимательные глаза, пытаясь разгадать, что за смысл она вкладывает в свои слова. Не то что бы он отрицал существование родственных душ, просто это казалось чем-то… настолько нереальным, что не поверишь, пока собственными руками не потрогаешь.       — Ты ведь знаком с Поттерами, да? — улыбнулась Айви. — Вот тебе яркий пример.       — А еще ты и Банди.       — Да, а это пример из неудачных, — у нее по лицу легкая тень недовольства промелькнула.       — Просто… — Регулус старательно пытался слова подобрать, чтобы объяснить свое сомнение. — Нам ничего не известно о родственных душах. Они совершенно не исследованы. Да, они встречаются в природе, и я бы даже не сказал, что настолько уж редко, но… Как они появились? Что они собой представляют? Какие у них преимущества?       — По поводу происхождения разные есть варианты. Кто-то говорит, что они созданы самой Вселенной в момент ее зарождения — самый обыкновенный сбой: когда вдруг появилось «отражение» одной души. Или Богами, какой бы смысл ты не вкладывал в это слово, — которые пожелали оставить частичку себя на Земле, поделив ее на две равные части, — ведь вместе родственные души гораздо сильнее самых могущественных Темных волшебников. А некоторые считают, что родственная душа — душа, поделенная одним волшебником на две части.       — Это же крестраж.       — В какой-то мере, может быть, — с сомнением ответила она. — Не стану этого отрицать, достоверно я не знаю. Родственные души — это большая сила, и силу эту можно использовать как и в Светлую сторону, так и в Темную. Здесь очень многое зависит от ведущего.       — От кого?       — У родственных душ всегда есть ведущий и ведомый.       — У Поттеров ведущий наверняка Поттер? — хмыкнул Регулус.       — Нет. Это Лили.       Регулус удивленно на нее уставился. В его представлении синоним к слову «Поттер» было слово «лидер». Конечно же, это было не в представлении Регулуса, это Поттер всем на это упорно намекал. Но даже Регулус не мог представить этого человека, как «ведомого».       — Именно поэтому Джеймс к ней так тянется, — пояснила Айви. — Именно поэтому Лили становится сильнее рядом с ним.       — Кто ведущий у вас с Банди? — перебил Регулус.       У нее напряжение в глазах промелькнуло, но она ответила:       — Тед.       — И что это значит? Что ты без него жить не сможешь?       — Нет. Жить без него я смогу, но это… будет трудно.       Кажется, ответ отразился на его лице, потому что Айви поспешила добавить:       — Мне самой это не нравится, Регулус. Но это сильнее меня.       — Что-то наверняка можно сделать!       — Пока ведущий не отпустит ведомого, он может и не рассчитывать хоть на какое-то счастье в своей жизни, кроме жизни с ведущим.       — То есть, я был прав, когда говорил, что Банди тебя силой удерживает, — с жесткостью произнес он.       — Нет, — резко ответила она, но тут же прикрыла глаза и выдохнула. — Можно сказать и так. Но часто это происходит неосознанно.       — Что ты подразумевала под «ведущий отпустит ведомого»?       — Например, если бы Лили не любила Джеймса и не хотела с ним быть, она могла бы его отпустить, и Джеймс вполне мог бы найти счастье в ком-то другом. Но в ее силах сделать так, чтобы он всегда был рядом. Она может сделать его зависимым. Она… — Айви прервалась на мгновение, словно сомневаясь, — она может забирать его энергию, отдавать ему все плохое, что ее переполняет. И напротив — может делиться с ним положительными эмоциями и исцелять его. Конечно же, Лили ничего плохого из этого не делает, и силой его не удерживает, и вместе они, потому что искренне любят друг друга, но возможность у нее такая есть. Джеймс, как ведомый, подобной силой не обладает.       И для чего только она привела пример с Поттерами, когда все ясно, как день, — Банди сделал ее зависимой.       — И все же, я прав, Банди силой тебя удерживает.       — Банди об этом ничего не знает. Он действует интуитивно, хоть и в верном направлении.       — А его смерть избавит тебя от этого? — Регулус устремил на нее выжидающий взгляд.       — Избавит. Но ты не станешь его убивать, Регулус.       — Не стану, — усмехнулся он. — Слишком много чести — марать руки об этого психопата.       С другой стороны, вот о его убийстве он даже сожалеть не будет. Это не ребенка и безоружную женщину убить, а психопата, который мучает Айви и ставит опыты над людьми. А еще он Софии руки резал и напал на нее, чтобы «поразвлечься». Только за это ему можно горло перерезать.             

***

      Оказавшись в холле, Регулус, сквозь приоткрытую дверь гостиной, услышал голоса Софии и Марти. Не желая пересекаться с последней, он уже хотел направиться наверх, в свою комнату, но резко затормозил. Несколько дней назад он просил Софию узнать у нее о Кацмане. Он не сомневался в Софии, но ему не помешает и лично услышать о нем из уст Мартиши.       Наложив на себя заглушающие чары, он неслышно подкрался к двери и прислушался.       — … я их впервые три года назад услышала, — говорила Мартиша. — Совершенно случайно оказалась на фестивале, меня тогда Айви и Моргана с собой взяли.       Говорили они о музыке. София перебирала струны укулеле, подбирая какой-то мотив, а Мартиша, не замолкая, делилась своими впечатлениями. Но она вдруг прервалась, а следом послышался характерный звук наполняемого бокала. Мартишу уже просто невозможно представить без стакана в руке. Еще и Софию спаивает.       — Рег?       Он вздрогнул, услышав позади голос Сириуса. И ведь он опять бесшумно подкрался к нему со спины! Сколько раз Регулус просил его так не делать.       — Заткнись, Сириус, — прошипел он, кивнув на дверь.       Брат перевел взгляд на гостиную и потом обратно на Регулуса.       — Ты что, подслушиваешь? — театральным шепотом возмутился он.       — Да. Поэтому, не мешай. Или уходи, или замолчи.       Недолго сомневаясь, Сириус подошел к нему ближе, прислушиваясь к разговору.       — Что ты хочешь услышать? — после недолгой паузы спросил Сириус. Мартиша и София по-прежнему обсуждали музыку.       — Я попросил Софию узнать у нее подробнее о Кацмане.       Сириус красноречиво глаза закатил, ясно давая понять, что он думает о его «одержимости» Кацманом.       — Софи тебе и так все потом передаст, для чего подслушивать?       Регулус в этом и не сомневался. Но София хоть и была внимательной, подмечая интонации и улавливая ложь, но до чутья Регулуса ей далеко. Поэтому ему самому хотелось услышать Мартишу, тем более, раз уж подвернулся такой удачный случай.       — А сам не хочешь послушать? — спросил Регулус. — Вдруг и про тебя что-нибудь скажут? Я не раз слышал, как они тебя обсуждают.       — Правда? — удивился Сириус, но тут же расслабился, растягивая губы в самодовольной улыбке. — Софи, наверное, хвасталась, какой потрясающий у нее парень…       — Тихо, — шикнул на него Регулус, уловив за дверью знакомое имя.       — Фу-у, — протянула София, — Снейп…       — Что значит, фу? — притворно оскорбилась Мартиша. — Сев — классный!       — Все равно не понимаю, как ты его могла поцеловать! Это же!.. Это же Снейп! Он же… чудик. Это как инфернала поцеловать!       — Вот и зря ты так считаешь! — с жаром заявила Мартиша.       Следующие несколько долгих мучительных минут Мартиша пыталась убедить Софию, что Снейп — «горячий и страстный», припомнив еще и оргию. Регулус слушал это, прикрыв глаза. Честное слово, будто пятикурсницы, обсуждающие разные глупости. Кто вообще в здравом уме станет обсуждать поцелуи?       — Рег, — шепотом позвал Сириус, — каково это — знать, что ты и Сев целовались с одной девчонкой?       — Даже не знаю, — с картинной задумчивостью протянул он. — А ты сам как думаешь? Мы же с тобой тоже целовались с одной девчонкой.       Ядовитая улыбка с лица брата сползла, оставляя перекошенную недовольством гримасу.       — А ты вообще с Сириусом целуешься! — воскликнула Мартиша на очередное «фи» Софии.       — И… и что?! — опешила София. — Сириус-то красавчик! Его лицо так и хочется облизать, — с чувством и придыханием добавила она.       Брат аж раскраснелся от удовольствия, глаза лихорадочным блеском вспыхнули.       — Она облизывает, — кивнул он, посмотрев на Регулуса.       — Не хочу ничего знать, — прервал он его, чувствуя поднимающееся раздражение в груди.       — Ну не знаю, — протянула Мартиша. — Он же весь такой… безупречный, — с явным осуждением произнесла Мартиша, — словно манекен! Только на витрину и ставить. Я бы не смогла целоваться с парнем, который красивее меня.       — Ты считаешь, что Сириус красивее меня? — с непонятными Регулусу интонациями спросила София.       — Да нет, конечно! Вы оба хороши, просто… Лично мне из Блэков больше Регулус нравится!       Раздражение из его груди вдруг испарилось, оставляя приятное тепло. Он-то думал, сейчас в очередной раз придется выслушивать, какой Сириус весь из себя замечательный.       — Вот он, на мой взгляд, гораздо больше подходит под определение благородной красоты, — продолжала Мартиша.       Регулус никогда не придавал особого значения внешности, да и всегда прекрасно осознавал, что он хорош собой, чем и пользовался не раз, но слышать столь искренний комплимент было чудовищно приятно. Пусть и от Марти, которая, конечно же, сразу свела свой комплимент на нет:       — Правда, все впечатление портит эта вечная маска холодного засранца, который ненавидит все живое.       — Что? — с веселой насмешкой переспросила София. — Нет у него такой маски!       — Есть-есть! — заявила Мартиша. — Он при мне вечно дементором прикидывается! Ну, когда не пьяный.       — О-о, — мечтательно протянула София, — пьяный Регулус. Хотела бы я на это взглянуть еще раз…       Регулус нахмурился, не в силах разгадать, что означает ее тон.       — Еще раз? — переспросил у него Сириус. — Когда она видела тебя пьяным?       — В школе. И помолчи, пожалуйста.       Не сказать, что Регулусу хотелось послушать о том, какой он, когда выпьет. Ему все еще было несколько стыдно за свой непотребный вид, когда София застала его за распитием виски.       — Он сразу становится таким милым и очаровательным, — по интонациям было понятно, что Мартиша улыбается. — Как котенок, которого так и хочется потискать.       — Ну, потискать его тебе удалось, — произнесла София с едва уловимыми холодными нотками, которые Мартиша и не заметила.       — А тебе это когда-нибудь удавалось? — провокационным тоном спросила Мартиша.       Регулус нутром ощутил, как потяжелела атмосфера в гостиной. Впрочем, атмосфера под дверью тоже потяжелела, стоило Сириусу направить на Регулуса мрачный взгляд, который он предпочел проигнорировать.       — Удавалось, что? — с неискренней насмешкой поинтересовалась София. — Потискать Регулуса? Да Сириус бы меня прибил за одну только мысль. И Регулуса тоже.       — Хорошо, что она это осознает, — прошипел Сириус, все еще не спуская с него тяжелого взгляда.       — Да брось, Франция, вы же несколько месяцев вдвоем здесь жили! Ни за что не поверю, что вы ни разу не перешли черту!       Раздражение и злость Сириуса он кожей чувствовал. Конечно, вряд ли Сириус хочет, чтобы все знали, что его девушка за его спиной «тискала» кого-то другого. И не просто другого, а его родного брата. Он наверняка расценивает это как унижение, потому даже друзьям не признается в этом. И София, кажется, об этом догадывалась, и стойко держалась, не сознаваясь в случившемся. Не сознаваясь, что случилось подобное дважды.       — Я бы никогда не поступила так с Сириусом, — твердо произнесла София. Так уверено сказала, что даже Регулус бы поверил, если бы не знал правду. — И Регулус никогда бы так не поступил с Сириусом.       На мгновение в комнате повисло молчание, в котором послышалось лишь как из бутылки вытащили пробку. Кажется, в ход пошла вторая бутылка вина.       — Ну, хорошо, — согласилась Мартиша. — Видимо, меня сбили с толку взгляды, какими Регулус на тебя смотрит.       — Он на меня никак не смотрит, — недовольно проговорила София. — Кстати, — будто невзначай произнесла она, — а почему ты Кацману решила сознаться в этом?       — Нет смысла скрывать. Он меня насквозь видит, — нехотя призналась Мартиша. — Мы с ним только через пару дней встретились, но он сразу спросил, что я натворить успела. Ну, я и созналась.       — И как он отреагировал?       — Встал и ушел.       — В смысле? — не поняла София.       — Я сказала, что по глупости целовалась с Регулусом, он долго молча смотрел на меня, потом встал и ушел.       — Куда?       — Не знаю. Вернулся спустя пару часов… а я себя так накрутить успела за это время! Сразу накинулась на него с обвинениями, что это он виноват, что меня всерьез не воспринимает и все такое.       — А он что?       — Леви ненавидит скандалы и ссоры. Поэтому ему просто достаточно было так посмотреть на меня, чтобы я заткнулась. Я тоже не люблю ссориться лишний раз, особенно, когда любую проблему можно решить словами. Или дуэлью. Но у Леви на этот счет конкретный бзик. Мне стоило всего один раз голос немного повысить, он сразу из себя вышел.       — И что он сделал? — с предвкушением спросила София. Регулусу тоже было интересно, как Кацман, который так славится своим спокойствием и самоконтролем, выходит из себя.       — Сказал, что выслушивает скандал от меня в первый и последний раз. Сказал так, что, если честно, проверять — правда ли, как-то и не хотелось больше.       — Поражаюсь, как он Сириуса терпит с таким отношением к скандалам, — задумчиво произнесла София.       — Леви рассказывал, что поначалу он его терпеть не мог…       — Я так и знал! — возмущенно прошептал Сириус.       — Но потом привык к нему, — продолжала Мартиша. — Они же вместе одно время жили.       А Регулус задумался, почему Кацман, который ненавидит скандалы, терпел наверняка хамское поведение Сириуса по отношению к себе, и его срывы. Если уж он Мартишу заткнул одной фразой, то должен был хотя бы попытаться повлиять на Сириуса, однако вместо этого он сблизился с ним, продолжая терпеть его перепады настроения.       — И почему он так к скандалам относится? — спросила у нее София.       — Насколько я поняла, его родители часто ругались, когда он маленьким был, вот он и не переносит шум.       А вот и, наконец-то, что-то интересное началось. Регулус невольно ближе к двери придвинулся, переживая, лишь бы ни слова не пропустить. Сейчас вся надежда, чтобы София задавала правильные вопросы. Регулус ее уже проинструктировал, она должна справиться.       — Его родители во Франции остались? — спросила София. — Он поэтому в Англию от них уехал?       — Я не знаю, — в голосе Марти начали проскальзывать едва уловимые напряженные нотки. — Он не любит про семью говорить. Чуть ли не под пытками у него все узнавать приходится!       — Но ведь его мама недавно в Англию приезжала, да? Она одна приезжала или с его отцом?       — Одна. Про отца он вообще ничего не рассказывает, я знаю только, что одно время он в Англии жил. А вот его мама родилась и всю жизнь прожила во Франции, училась в Шармбатоне, как и Леви.       — А он вообще жив? Отец его?       — Не знаю, — Мартиша была явно раздражена. — Он все разговоры о нем пресекает!       — У них плохие отношения были?       — Видимо, да… Хотя я не уверена.       — Может, это из-за того, что он магл? Я слышала, так часто бывает. У Снейпа тоже отец магл, и он его ненавидит.       — Нет, у Леви оба родителя — волшебники, полукровки.       Уже хоть что-то. Значит, Кацман либо тоже полукровка, либо чистокровный в первом колене, что, по сути, практически ничем не отличается от полукровок. По крайней мере, на взгляд Темного Лорда.       — Почему он приехал в Англию? — София протянула это таким задумчивым голосом, что и Регулус бы не подумал, что все это притворство. — Я бы добровольно ни за что Францию не покинула! Тем более, когда здесь война. А он именно на войну приехал…       Он бросил осторожный взгляд на Сириуса, который ощутимо напрягся.       — Насколько я знаю, его пригласил Дамблдор и он согласился.       — Но почему? — искренне недоумевала София. — У него здесь никого нет.       — Я не знаю, — Мартиша вновь начала раздражаться. — Он что-то говорил про «долг Дамблдору». Но может он просто выразился так, мне не показалось, что они с Дамблдором раньше знакомы были, вряд ли он ему что-то должен.       — И это еще более странно… Эй, Като, ты куда?       Сириус вдруг шарахнулся к стене, за руку утягивая Регулуса за собой, а в следующую секунду дверь в гостиную окончательно распахнулась и показался Като, протяжно мяукнув и вопросительно на них посмотрев.       — Кто там? — в гостиной послышались шаги Софии.       Регулусу совсем не хотелось, чтобы их застукали за подслушиванием, тем более, когда началось все самое интересное. Как и Сириусу, очевидно. Но бежать им некуда — их сразу заметят. Выхватив палочку, Сириус вначале направил ее на Регулуса, а после и на себя, накладывая чары невидимости. И, шепотом позвав Като, который все равно не спускал с них взгляда, приложил палец к губам.       Выйдя в темный холл, София взяла Като на руки и окинула пространство обеспокоенным взглядом.       — Ты решил, что Сириус пришел? — ласково спросила она у своего низзла.       Сириус возле него дернулся, но так и остался стоять на месте.       Еще раз оглядев холл, София вернулась обратно в гостиную и плотно закрыла дверь, отрезая их голоса.             

***

      Дождавшись, когда Сириус уйдет на дежурство, Регулус спустился к Софии в гостиную.       — Как себя чувствуешь?       Она с подозрением нахмурилась, услышав странный вопрос.       — Сегодня Айви придет, — пояснил Регулус, — мы должны разорвать эту связь.       София нахмурилась еще сильнее, только в этот раз уже от недовольства.       — Мне это не нравится! И я против! Я тебя предупредила. Если что-то пойдет не так, сам будешь виноват!       — Хорошо, — спокойно согласился он. — Беру всю ответственность на себя.       Лично Регулус считал, что София противится исключительно из-за личной неприязни к Айви.              Айви задерживалась уже на час, что было довольно странно. Они с ней договаривались, что она придет сразу, как только ее на посту сменит Сириус.       — Может, она передумала? — с надеждой спросила София. — Или заболела? Или с ней что-нибудь случилось?       — Я не передумала, — раздалось в дверях. — И не заболела.       Обернувшись, они заметили Айви. Надо же, а София даже ничуть не смутилась своих надежд, которые Айви услышала.       — Почему так долго? — спросил Регулус — у них каждая минута на счету, неизвестно, сколько по времени займет ритуал, и как долго они будут восстанавливаться после него.       — Сириус опоздал практически на час, — недовольно сказала Айви, глянув на Софию, будто это ее вина.       — На час? — ахнула София. — Где он был целый час? Он же сказал, что на дежурство пошел!       — Может, к Поттеру заходил, — предположил Регулус.       — Джеймс в Мракоборческом центре весь день, — ответила Айви.       — Ну, значит, к Люпину.       — Ремус сейчас на дежурстве, — сказала Айви и вдруг виновато посмотрела на Софию. — Я думала, он с тобой был…       — Нет, не был, он ушел час назад, — с агрессией произнесла София.       Это действительно странно. Регулус сам слышал, как Сириус, прощаясь с Софией, сказал про дежурство и в котором часу вернется. Но если он что-то задумал, почему хотя бы ему не сказал?       — Он пришел с бутылкой дорогущего виски… частично пустой, — произнесла Айви.       Регулус бросил на нее предупреждающий взгляд — София и так слишком остро реагирует, а она только усугубляет.       — Но он поклялся не пить на дежурстве, — добавила Айви.       — Просто прекрасно, — прошипела София. — Какое облегчение!       Регулус на нее с удивлением смотрел. Не думает же она, что Сириус ей изменяет? С его собачьей верностью он вряд ли даже в другую сторону посмотрит. Либо же она по себе судит. Да, точно, так и думает: «Напился где-то и целует других!». Что ж, в таком случае, пусть помучается. Не помешает для профилактики.       Что бы ни задумал брат, и где бы он ни пропадал этот час, а лично Регулус был уверен, что предавать ее доверие Сириус никогда не станет. Регулус бы скорее предположил, что у него очередные проблемы с алкоголем. После своего запоя пару лет назад Сириус старался лишний раз вообще к выпивке не притрагиваться, да и пить стал значительно меньше. Правда, Регулус все равно не видел ни одного повода, чтобы Сириус сейчас сорвался.       — София, я не думаю… — начала Айви.       — Да пошел он к черту, — выпалила она. — Давайте начнем.       Переглянувшись с Регулусом, Айви прошла в гостиную, опустила тяжелую сумку на диван и вновь обратилась к Софии:       — Я бы вначале хотела поговорить с тобой…       — Ну? Говори.       София даже не пыталась скрыть свое вмиг упавшее настроение, с агрессией и недовольством глядя на Айви, будто она в чем-то виновата. Айви это стойко терпела, делая вид, что не замечает, Регулус же в такие моменты откровенно радовался, что имеет особое привилегированное отношение Софии к себе, а значит, об него никогда не станут когти точить.       — Я уже предупреждала Регулуса, но и тебе скажу. Я впервые провожу нечто подобное, и не могу гарантировать, что все пройдет удачно…       — Все нормально, — холодно прервала ее София. — Регулус взял на себя всю ответственность.       — Видишь ли, — все равно продолжила Айви, — ритуал, который ты проводила, — Темный, и я вообще удивлена, что ты его пережила.       — Да все кругом Темные ритуалы проводят и ничего, живы.       — Не у всех… такое же восприятие магии, как у тебя, София. На тебя она действует немного по-другому.       — И что это значит? — безразлично спросила София, хотя в глазах и мелькнул какой-то интерес.       — В тебе много силы. Ты создаешь Патронус, а это далеко не каждому по плечу. Но если Светлая магия тебя подпитывает, то Темные чары могут тебя разрушить.       — Я не пользуюсь Темной магией.       — И не пользуйся. Потому что на тебя она более губительно будет действовать, чем на других.       — Почему? — спросил Регулус.       — Софии вообще нельзя колдовать в моменты переживаний, — ответила она, и вновь посмотрела на Софию. — Помнишь, защитные чары, которые ты использовала, когда два… гения выпили Оборотное с твоими волосами?       София кивнула ей.       — Ты была не в себе, — продолжала Айви, — магия твоя через край лилась от волнения. Сколько ты восстанавливалась после этого?       — Несколько дней.       — А это всего лишь обыкновенные Протего и Остолбеней. Нейтральная защитная магия. Используй ты простенькие Темные чары в таком состоянии, могла бы и вовсе их не пережить.       — Что? — встревожился Регулус. — Как это?       — Темная магия всегда берет высокую плату, и в случае с Софией это может быть ее жизнь, поскольку она ничем не защищена. Используй София Аваду или Круцио в момент... эмоциональной нестабильности, в критический момент, и это станет последним ее заклинанием. Например, ты, Регулус. Ты не только сам силен, у тебя предки много веков использовали Темную магию, заработав… так скажем, иммунитет. А помимо этого у тебя и магическое ядро сильное и крепкое. Тебе нужно долго и упорно практиковать Темную магию, чтобы пробить в нем брешь и разрушить себя, чем ты и занят. У Софии же такая защита отсутствует напрочь, одно неверное заклинание в неподходящий момент и всё…       — Почему ты решила, что Сириус был со мной? — перебила София.       Ну конечно, ее ничуть не волнует столь важная тема, ее волнует, где Сириус пропадал.       — Он выглядел очень… взбудораженным, — ответила Айви. — Чаще всего он после встречи с тобой так выглядит.       В ее глазах злой огонь полыхнул. Кажется, Сириусу не слабо достанется, когда он вернется домой, даже если он там мир спасал. Впрочем, вряд ли он спасал мир на пару с бутылкой виски.       — София, — начала Айви, — я не думаю, что Сириус совершил что-то… плохое, или как-то обманул тебя.       — Откуда ты знаешь? — взъелась София.       — Ну да, Сириус же вечно дает поводы сомневаться в нем, — не вытерпел Регулус. — Прекращай, София. Где бы он ни был, уверен, у него есть объяснение, и он все тебе расскажет.       Подняв на него гневный взгляд, она вначале хотела что-то сказать, но так и захлопнула рот, а взгляд вдруг стал деланно-равнодушным. Ему не удалось ее успокоить, напротив, она лишь закрылась в себе, но вести эти бессмысленные разговоры уже времени нет.       — Айви, начнем? — спросил Регулус.       Бросив последний сомневающийся взгляд на Софию, она кивнула:       — Вам нужно все снять с себя.       — Не поняла? — грубо спросила София, да и Регулус с подозрением покосился на Айви.       — Я имею в виду, снять всю защиту. Любые амулеты и обереги, что у вас есть.       За последние пару лет Регулусу еще не приходилось снимать с себя защиту. И делать это сейчас, перед Айви, совершенно не хотелось. Как и Софии, судя по ее напряженному лицу.       Но делать нечего — они должны повиноваться. Как пояснила Айви, любимые обереги только мешать будут проведению ритуала, и они должны быть чистыми.       Регулус нехотя снял с шеи длинную цепочку с фамильным камнем и черный кожаный шнурок, с вплетенной в него рунной защитой; снял серебряное кольцо с выгравированным родовым девизом; зачарованные запонки с рукавов и уголки с ворота рубашки. Достав из внутреннего кармана мантии изящный короткий кинжал и плоский оберег из опала, он себя голым почувствовал и взглянул на Софию, которая с некоторой долей усмешки за ним наблюдала. Сама она сняла с себя лишь тонкий кожаный браслет, в который был продет уроборос, да мантию, внутренняя подкладка которой расшита рунами.       — София, все снимай, — строго сказала Айви.       — Я все сняла, — огрызнулась она.       И с чего Айви взяла, что на ней еще что-то есть? София никогда не носила никакие украшения или обереги, кроме уробороса. Но Айви продолжала на нее напряженно смотреть, а после вдруг неожиданно смягчилась.       — Хорошо. София, ты сможешь снова нарисовать тот же самый рунный круг, только в зеркальном отражении?       — То есть, вверх-ногами? Смогу.       — Не просто вверх-ногами, все руны тоже должны быть зеркально отражены.       София уже не столь воодушевленно, но кивнула и достала палочку.       — Стой, — Айви перехватила ее руку. — В прошлый раз ты рисовала вручную, сейчас нужно сделать точно так же.       Регулус видел, что Софии не особо нравится исполнять ее распоряжения, поэтому несмело предложил:       — Я могу помочь…       — Нет, — прервала Айви. — Все должно происходить, как и в прошлый раз.       Ни слова не ответив, София приманила со стола чернила и перо и опустилась на колени. Регулус наблюдал, как она рисует на полу пять символов: знаки воды, земли, воздуха, огня и духа, и как между ними появляются тонкие светящиеся линии, образуя пятиконечную звезду, заключенную в круг.       Айви в это время выставила сопротивляющегося Като за дверь, достала из сумки несколько толстых бордовых свечей, от которых исходил яркий травяной аромат, деревянные амулеты с неизвестными Регулусу обозначениями, и книгу, раскрывая ее на закладке.       — Все, — София поднялась на ноги.       — Ты это заклинание зачитывала? — Айви повернула к ней книгу.       Мельком глянув на разворот, София ответила:       — Да.       — Сколько раз ты его успела зачитать?       — Восемь. Кажется… Я не помню.       — Отлично. Регулус, вставай в центр, София — сюда, — она указала на верхнюю точку пентаграммы.       София выглядела слишком неуверенной и встревоженной. Казалось, не попроси ее об этом Регулус, она давно бы послала их в самой непечатной форме и сбежала. А еще ее явно тревожили догадки, где и с кем Сириус пропадал целый час.       Стоило им встать на указанные места, с морозным вихрем задуло все свечи в комнате. Температура в воздухе заметно опустилась, Регулус от неожиданности плечами передернул, чувствуя мороз на открытых участках кожи.       — Что это? — у Софии изо рта облачко пара вырвалось.       — Секунду… — Айви прошептала заклинание, и над их головами загорелись бордовые свечи, подвешенные в воздух и распространяющие красный свет.       Огонь на них без конца трепыхался, словно кто-то старательно пытался задуть свечи, а в воздухе усилился травяной запах.       — Venit ad vitam. Tolle meus valetudo. Redde quod accepisti.       Айви начала зачитывать заклинание без всякого предупреждения. И, прочитав первую часть, замолчала, подняв на них взгляд, но ничего не произошло.       — Venit ad vitam. Tolle animam meam. Redde quod accepisti.       По коже Регулуса легкое покалывание прокатилось, ему показалось, кто-то закричал позади него. Он дернулся, но вдруг ощутил, что не может пошевелиться. Ноги намертво приклеились к центру круга, взгляд устремлен на Софию. Ее лицо в красном свете казалось жуткой, гротескной маской. Обозначились скулы, щеки ввалились с такой силой, будто череп обтянут кожей. Белые иссохшие губы потрескались. Под глазами залегли черные тени, как у мертвеца, как у инфернала. Только горящие желтым огнем глаза и выдавали в ней жизнь.       — София…       — Venit ad vitam. Quid vis. Redde quod accepisti.       Кто-то вновь закричал. А Регулус вдруг почувствовал ледяное прикосновение к своим рукам. Он помнил. Помнил эти холодно-могильные руки инферналов, которые раздирали его кожу. Он в испуге наконец смог опустить взгляд. Руки Софии крепко сжимали его ладони, и он мгновенно успокоился.       Успокоение пришло лишь на секунду. Прямо под собственными ногами, где начертана пентаграмма, он увидел черную, гладкую поверхность. Тот островок, который находился посреди озера инферналов.       Сердце вновь подскочило в груди, заколотилось с сумасшедшей скоростью. Регулус пытался оглядеться по сторонам. Красное свечение пропало. Кругом сплошная темнота. Только из-за спины Софии исходят зеленоватые отблески. Зелье, которое ему нужно выпить.       — Venit ad vitam. Tolle meus valetudo. Redde quod accepisti.       Надо, Регулус. Немного осталось…       Уши режет чей-то полный отчаяния крик. Оглушительный вой. Ему хочется вырвать руки из захвата Софии и зажать ими уши. От крика мороз по коже идет. Он морщится, но приоткрывает глаза, чтобы осмотреться.       Выдох так и застревает в горле. Взгляд устремлен в угол комнаты, Регулус пошевелиться не может, моргнуть, отвернуться. На полу поломанное тело мертвого ребенка, а рядом женщина с перемазанным кровью лицом, захлебывающаяся в слезах.       Давай, Регси. Еще немного…       — Venit ad vitam. Tolle animam meam. Redde quod accepisti.       Пожалуйста…       Умоляющий взгляд пронзительных голубых глаз. Он давит на его виски, грудную клетку сжимает до боли.       — Прекрати это, — он сам не замечает, как с его губ срывается шепот, а в ответ ощущает лишь как София крепче сжала его ладони.       Сейчас все прекратится, Регси. Всего немного… Пожалуйста…       — Venit ad vitam. Quid vis. Redde quod accepisti.       Голос Айви кажется неестественным, потусторонним. Он высокий, холодный. Регулус не может ее взглядом найти. Кругом темно и холодно, а сердце продолжает колотить о ребра, болью отдаваясь в висках.       Горло обжигает вязкий напиток, раздирает внутренности. Он захлебывается им, давится.       И вновь чужой крик. Ему самому хочется завыть от боли. Зелье кости плавиться заставляет, кожу гореть. Голова раскалывается, а в углу комнаты женщина с кровью на лице, с яркими голубыми глазами. Она размазывает по лицу кровь, утирая слезы; она прижимает к себе мертвого ребенка и раскачивается из стороны в сторону.       — Это я их убил… Я виноват…       Регулус, скоро это все прекратится…       — Venit ad vitam. Tolle meus valetudo. Redde quod accepisti.       Ее губы дрожат, она шепчет: «Пожалуйста…». А перед его глазами его же собственная рука, с зажатой в пальцах палочкой. Возле него крики и пронзительный хохот. Зеленая вспышка, что ударилась в ее грудь.       Ему кажется, у него ребра от боли трещат. Ломаются наружу, не выдерживая напора. Словно смертельное заклятие попало в него.       А в ответ смотрит неподвижный взгляд голубых глаз, из которых медленно утекает жизнь.       — Venit ad vitam. Tolle animam meam. Redde quod accepisti.       Боль достигла своего пика. Она ослепляет. С него словно кожу живьем сдирают, а он даже закричать не может, хриплый вздох застрял в горле. Ему хочется, чтобы все прекратилось. Еще никогда ему не хотелось умереть, лишь бы все закончилось. Лишь бы кто-нибудь забрал эти муки, освободил его.       Регулус, все закончилось.       Он слышит ласковый голос Софии и распахивает глаза. С губ срывается тяжелый, облегченный выдох.       Они все еще в гостиной, над ними разливается красное свечение и пахнет травами. А вся боль испарилась в мгновение ока, только тело все еще скованно и гул в голове.       — София?       Она стоит перед ним с опущенным лицом и закрытыми глазами. Он видит как она жмурится, и с какой силой цепляется за его ладони.       — Venit ad vitam. Quid vis. Redde quod accepisti.       Айви он не видит, они с Софией будто одни здесь, но он слышит ее потусторонний, нечеловеческий голос.       — София.       Она не откликается, мелко дрожит, ногтями царапает кожу его запястий. Боли он не чувствует, тело словно ему не принадлежит, он только и может наблюдать за происходящим.       — Venit ad vitam. Tolle meus valetudo. Redde quod accepisti.       Она с силой закусывает губу, еще сильнее склоняет голову и судорожно выдыхает.       Регулус с ужасом понимает, что вновь это сделал. Он вновь отдал ей всю боль, что его переполняла. Но впереди самое страшное. Если они заново проживают ту ночь, то впереди ее ждут инферналы, которые его заживо раздирали.       — София…       По полу глубокая борозда пошла, паутиной расползаясь от Софии в разные стороны. Послышался треск стекол. Воздух вдруг нагрелся, прогоняя могильный холод.       — Venit ad vitam. Tolle animam meam. Redde quod accepisti.       Она вскинула голову, поднимая на него широко распахнутые глаза. Они сейчас желтым горели, неестественным, пугающим светом.       Рот ее широко раскрыт, из него вырывается частое, сбитое дыхание. А пальцы до красных полос впиваются в его ладони.       — Venit ad vitam. Quid vis. Redde quod accepisti.       — Регулус… мне больно…       — Прости… прости, я не хотел…       Он пытается обратно забрать ее боль, но ничего не выходит, он не представляет, как это сделать. Он чувствует ее обжигающую магию, которая волнами и вспышками крутится вокруг нее, и пробиться к ней не дает.       — Venit ad vitam. Tolle meus valetudo. Redde quod accepisti, — голос Айви значительно громче. Она все быстрее зачитывает заклинание. — Venit ad vitam. Tolle animam meam. Redde quod accepisti. Venit ad vitam. Quid vis. Redde quod accepisti.       — Прости, прости… София, слышишь меня? Скоро все закончится…       — Venit ad vitam. Tolle meus valetudo. Redde quod accepisti. Venit ad vitam. Tolle animam meam. Redde quod accepisti. Venit ad vitam. Quid vis. Redde quod accepisti.       В который раз его оглушил пронзительный крик. Дрожь по позвоночнику прокатилась от ужаса.       — София, смотри на меня! Еще немного осталось.       Ее кожа подсвечивается изнутри, трескается, разрывается. Еще секунда, и она попросту взорвется.       — Айви, заканчивай!       Ритуал прерывать нельзя, он знает, но он не может смотреть на ее мучения.       Он помнит это. Острые когти инферналов, которые рвут кожу, впиваются в плоть. Ломают кости, пускают отраву в кровь. В тот раз он потерял сознание от боли.       — Айви!       — Venit ad vitam. Tolle meus valetudo. Redde quod accepisti. Venit ad vitam. Tolle animam meam. Redde quod accepisti. Venit ad vitam. Quid vis. Redde quod accepisti.       Руки Софии выскользнули из его ладоней. Он пытается ее подхватить, но все еще не может сдвинуться с места, и она падает на колени. У него глаза жжет, сердце задыхается в грудной клетке из-за своей беспомощности. От ее пронзительного крика все внутренности сворачиваются.       — Venit ad vitam. Tolle meus valetudo. Redde quod accepisti.       На шее у нее раскрываются черные раны, кожа на щеке разрывается, выпуская темную кровь, словно ее невидимые когти рвут. Она дрожащими руками притрагивается к ним, пытается кровь остановить. Рубашка на ребрах пропитывается чем-то темным, прилипает к ее телу.       Крика уже нет, только рваное, редкое дыхание вырывается из нее. Она не шевелится, только вздрагивает всем телом от каждого судорожного вздоха.       — Venit ad vitam. Tolle animam meam. Redde quod accepisti.       Регулус давно перестал дышать. Все это по его вине, а он и помочь ей не может. Ее обжигающая магия вдруг исчезла, оставляя студеный холод. Пугающий свет из глаз пропал. Вся кожа щеки, шеи и бока изодрана в обезображенных ранах.       — Сириус… — она едва шевелит губами.       — Venit ad vitam. Quid vis. Redde quod accepisti.