Двумя часами ранее.
Оказавшись за воротами дома Белгравии, Сириус трансгрессировал в Ливерпуль, ровно на крыльцо особняка, расположенного возле набережной реки Мерси. Он уже занес руку, чтобы постучать дверным молотком, выполненным в виде когтистой лапы, но, передумав, распахнул дверь, входя внутрь и со смешанными чувствами отмечая, что доступ в дом ему открыт. Сириус ненавидел сомневаться, а сомнения не покидали его голову уже пару недель. Когда Северус рассказал ему, что Волан-де-Морт притащил Поллукса на допрос, он даже не удивился, хотя и немало разозлился. У него в голове не укладывалось, как можно было сдать местоположение собственного внука, первого наследника рода. Насквозь прогнившая «семья», не зря он в этом никогда не сомневался. Поначалу ему даже связываться с Поллуксом не хотелось, видеть его лишний раз. Но произошедшее не давало покоя. Сириусу необходимо знать, что еще Поллукс мог рассказать Волан-де-Морту, что еще он мог знать, какую еще подлость от него ожидать. Сообщать об этом Регулусу он не стал, и Северуса попросил помалкивать. Брат не только разочаруется в Поллуксе (хотя это Сириуса ничуть не смущало, а ровно напротив), но еще и начнет переживать за его безопасность и благополучие матери, которая все еще гостила у Кассиопеи в Испании. А они и капли не заслуживают его переживаний. — Мистер Сириус? — в коридоре его встретил молодой домовик, преграждая ему путь. — Где?.. — язык не повернулся, назвать Поллукса по имени или хотя бы «дедушка». — Господин Поллукс в чайной, мистер Сириус, Эол доложит ему о вашем визите… — Не надо, — грубо перебил он. — Я сразу к нему. Обогнув домовика, он услышал позади себя негромкий хлопок — все равно трансгрессировал к своему хозяину. Через ступеньку взбежав на второй этаж, он широким шагом направился к чайной и, чуть ли не с пинка, распахнул дверь. Поллукс сидел в глубоком кресле, вытянув ноги в пушистых тапочках на пухлую подставку. Облаченный в темно-бордовый шелковый халат, перехваченный поясом и расшитый золотыми узорами, он с явным наслаждением на лице слушал Чарли Паркера, плавный баритон которого негромко доносился из граммофона. В руках у него блюдце из белого изящного фарфора, а пальцы сжимают тонкую ручку чашки. На высоком столике возле него стоит поднос, на котором расположились вазочка с воздушным зефиром и, очевидно, вместо заварника, бутылка гоблинского ликера. В кресле напротив восседал Кошмар с отпечатанным на морде презрением ко всему миру, а возле него и домовик. — Хорошо проводишь время, я смотрю? — Сириус направил палочку на граммофон, сбавляя звук. — Ох, Сириус, хоть бы сделал вид, что помнишь о правилах приличия, — досадливо поморщился Поллукс, отставив на поднос чашку и блюдце. — Вломился без приглашения, нарушаешь мой покой. Надеюсь, тебя никто не видел возле дома? — он тяжело поднялся с кресла, поправил халат и окинул Сириуса придирчивым взглядом. — Слава Мерлину, хотя бы без шубы в этот раз. — Твой покой?! — взъелся Сириус, перебивая его. — Ты Рега сдал! — Никому я его не сдавал, — он устало махнул рукой. — И откуда вообще ты об этом знаешь? — дед пытался по обыкновению перевести тему. — Тебе этот твой… приятель Северус доложил? Надо признать, отвлечь Сириуса ему удалось. Он таращился на Поллукса, гадая, откуда он узнал о Северусе, и что именно он знает. Поллукс в жизни не интересовался, с кем дружит Сириус, и уж точно не знает по именам его друзей. И он совершенно точно не должен знать, что один из его друзей шпионит среди Пожирателей Смерти. — С чего ты взял? Мы с ним и не общаемся толком. — Оставь это притворство для кого-нибудь другого, Сириус, — Поллукс взял трость и, опираясь на нее, направился к граммофону. Впрочем, Сириусу сейчас было не до Северуса и откуда Поллукс о нем знает. Родной брат его волновал куда больше. — «Семья — самое важное», — презренно скривился Сириус. — Жалкие предатели! Чуть угроза появилась, сразу всех с потрохами сдали! В ответ ему особо мерзопакостно заскрипел Кошмар, явно выражая недовольство повышенным тоном. — Что ты хочешь от меня, Сириус? — с поражающим, не свойственным ему терпением спросил Поллукс. Как же он ненавидел всю свою семейку. Ведь он прекрасно знал, что все они — прогнившие лицемеры. Всем им плевать на семью, если появляется личная угроза. Они свою шкуру побегут спасать, а остальные пусть хоть в синем пламени сгорят. И его до дрожи злило, что Поллукс даже Регулуса сдал. Да, Регулус давно не невинный ребенок, но он по-прежнему самый младший Блэк, и Сириус отказывался понимать, как родной дед мог сдать его местоположение. Белгравия и так в осаде круглые сутки, а сейчас Пожиратели точно никогда не покинут их район, пока не доберутся до Регулуса. — Что ты еще наплел этой морде? Что еще рассказал? — Сириус должен узнать все, что Поллукс успел выболтать Волан-де-Морту, но Поллукс его словно не слышал, перебирая пластинки в ящике. — Отвечай по-хорошему! — не вытерпел Сириус. — А то что? — Поллукс насмешливо глянул на него. — Нападешь на меня в моем же доме? Да у тебя рука не поднимется. Очень зря Поллукс его провоцирует. Сириус не замечал, как пальцы сильнее сжали рукоятку палочки, как на глаза упала пелена гнева. В голове проносились все атакующие заклинания, что он знал. Проносились в голове все слабые места Поллукса — он левша, и если будет доставать палочку, ему придется чуть отвернуться от Сириуса, что даст ему секундное преимущество; у него повреждено правое колено — Темное проклятье, которое он в молодости получил от Арктуруса; а еще после выпивки он слишком рассеян, а длинный халат явно не предназначен для дуэли и маневров. — Мерлин, как же громко ты думаешь, Сириус, — усмехнулся Поллукс, доставая пластинку из коробки. Свободная рука Сириуса невольно потянулась к рунам, что с недавнего времени красовались на его теле. Они с Регулусом и Северусом уже успели проверить — руны превосходно защищают от проникновения в разум. Поллукс не мог считать его мысли. — Да у тебя на лице все написано, — пояснил Поллукс и бережно заменил пластинку Чарли Паркера в граммофоне на новую. — Но хочу тебя предупредить: здесь, — он пальцем обвел пространство чайной, — установлены особые чары. Любое твое проклятье сработает против тебя. Наверняка лжет. Подобных чар не существует. Все это блеф, Поллукс понимает, что не победит в дуэли с ним. С другой стороны, проверять слишком рискованно, что ни говори, а Блэки довольно сильны в чарах, и Поллукс запросто мог создать подобную защиту. И Сириусу совсем не хотелось бы оглушить себя в чайной жалкого предателя, который еще и Волан-де-Морта вызовет сюда. — Ах, Билли Холидей, — проговорил Поллукс, прикрывая глаза от удовольствия и прибавляя звук на граммофоне. — Что за голос! Настоящая магия! — Что еще ты рассказал Волан-де-Морту? — спросил Сириус спокойным, но неимоверно злобным тоном. Наверное, если бы Сириусу пришлось составить список самых ненавистных членов семьи, то Поллукс занял бы почетное третье место на пьедестале победителей. Лидирующую позицию всегда занимала мать, немного отставая за ней, шла Беллатриса, а следом и сумасшедший дед. Такой концентрации изворотливости, лживости и лицемерия Сириус нигде больше не встречал. Обдурить собственного кузена и заполучить родовое поместье; постоянный обман и шулерство в картежных играх с собственными же «друзьями» — о, Поллукс множил на этом свое состояние; откровенная радость чужим несчастьям, даже если страдает родная внучка, племянница или брат. В этом был весь Поллукс. — И где ваша хваленая преданность и верность семье? — с презрением произнес Сириус, даже не надеясь услышать ответ. — Без конца вдалбливали это в голову, а сами!.. — Ну, раз ты так переживаешь за своего брата, значит, вбить в твою голову хоть что-то удалось, — Поллукс довольно усмехнулся, вернувшись к столику и плеснув в кружку ликера. — Почему ты сделал это? — в очередной раз спросил Сириус. Он переживал, что Поллукс имел какой-то подлый интерес во всем этом. Помимо всех неприглядных качеств Поллукс еще и труслив, что тщательно прячет за непробиваемой блэковской маской. И уж он бы точно нашел как выкрутиться, а не идти к Волан-де-Морту на переговоры и сдавать собственного внука. — Ты мог Арктуруса попросить заступиться! — Сириус вновь повысил голос. — Против него уродец бы не пошел! — Ах, Арктурус, — скривился он. — Он уже давно не тот, что прежде. Он бы сорвался и только испортил все, а сейчас не лучшее время ссориться с Темным Лордом, Сириус. Если бы ты хоть иногда пользовался мозгами, которые даровала тебе природа, ты бы это понял. — Испортил? — громко усмехнулся Сириус. — То есть, ты хочешь сказать, что ты нам всем помог?! — Да, оказал большую услугу. Замечая, как Сириус вновь начинает закипать, он добавил: — Да, я не собирался свою жизнь положить, лишь бы сохранить тайну местоположения Регулуса. Мне, между прочим, приходится думать не только о нем, у меня есть еще Вальбурга и Сигнус, которые могут пострадать от ваших детских фокусов. И я не пойму твоих претензий, Сириус. Разве дом вашей мадемуазель не защищен? Если до нее за два года не добрались, то и до Регулуса не доберутся. — Что еще ты ему рассказал? — Ничего, — Поллукс развел руки в стороны. — Ничего принципиально важного. Конечно, пришлось поломать комедию, примерно как ты сейчас, но Темный Лорд оценил. Однако, заметь, я не сказал, что вы иногда посещаете наш особняк на севере. И не сказал, что дом вашей мадемуазель защищен рунами Альфарда… — С чего ты взял? — перебил Сириус. Поллукс глухо рассмеялся, устремив на него взгляд. — Думаешь, я не распознаю почерк собственного сына? Сириус много раз думал о том, чтобы наложить на дом в Белгравии дополнительную защиту, но в этом случае пришлось бы снять рунную защиту, которую накладывала София. После долгих споров и рассуждений с Регулусом, они решили оставить все как есть. У них уже была гарантия, что защита полноценно работает, а вот будут ли его защитные чары также хороши — неизвестно. К тому же, блэковские секреты магии могли знать и другие Блэки, а им Сириус не доверял. — Ты был в Белгравии? — настороженно спросил Сириус. Иначе Поллукс никак бы не смог распознать «почерк собственного сына», только если приходил и лично проверял. И Сириуса это злило, бесило и заставляло все больше тревожиться за Софию. — Разумеется, был, — хмыкнул Поллукс. — На следующий же день, когда вы с Регулусом к нам в гости заходили… — Для чего? Что тебе нужно? — Если не будешь меня перебивать, я тебе скажу, — в глазах Поллукса сверкнула такая знакомая гроза, а Сириусу чудовищным усилием воли пришлось взять себя в руки. — Верно я Вальбурге всегда говорил, разбаловали они вас! Сириус показательно глаза закатил. Конечно, разбаловали! В жизни он столько поблажек и лишней любви не получал, как в родном доме! Тяжело выдохнув и с осуждением покачав головой, Поллукс произнес: — Я должен был убедиться, что два бездаря и последние наследники рода хоть как-то защищены. Это казалось каким-то бредом. Поллукс явно что-то задумал. Не мог он… беспокоиться за них, Сириус отказывался в это верить. — Как ты нас нашел? — Блэк Блэка всегда найдет, — хрипло усмехнулся он и, потянувшись к бутылке, вновь плеснул в свою чашку ликера. Сделав небольшой глоток, он закинул в рот и маленькую зефиринку, пережевывая ее с явным наслаждением. Выходит, Поллукс не только с легкостью обнаружил их дом, он знал защитные чары. В любую секунду он может рассказать о них Пожирателям, и они все погибли. Но с тех пор прошло уже несколько месяцев, а Поллукс и не подумал их сдавать. Что он хочет? Он однозначно приберег эту информацию не просто так. Но почему за столько времени он им ничего не предъявил? Не шантажирует, не угрожает? Возможно, он что-то выжидает, но что? Или же он и правда беспокоился о безопасности Регулуса? Сириусу было так трудно в это поверить. — Не в моих интересах ваша с Регулусом смерть, Сириус. Связались вы, конечно, не с теми людьми, а ты и вовсе нас позоришь с завидной регулярностью, но других Блэков у нас нет. Сириусу показалось, что он ослышался. Или дед действительно намекнул, что беспокоился о безопасности не только Регулуса, но и Сириуса? Полный бред. Мгновение помучавшись в нерешительности — много чести пить вместе с дедом, Сириус все же приманил еще одну чашку и налил в нее густой, карамельного цвета, жидкости. Его мозг окончательно перегружен. — Ну и мерзость, — прошептал он, отпив приторно-сладкий напиток. — Вот и не переводи добро, — Поллукс выхватил у него бутылку из рук, недовольно зыркнув, и поставил ее на поднос. — А виски есть вон там, — он указал на буфет со стеклянными дверцами. И откуда только знает, что Сириус виски предпочитает? Правда, следовать его указаниям страшно не хотелось. Хотелось поупрямиться, показательно отказаться от этой подачки. Но и выпить хотелось. Он слишком перенервничал за сегодня. А на алкоголь Поллукс денег никогда не жалел, умудряясь доставать редкие экземпляры и бутылки из ограниченных тиражей. — Я с собой возьму, — бросил ему Сириус, направляясь к буфету. Распахнув дверцы, он окинул взглядом многочисленный алкоголь. Одно что — чайная. Отыскав на вид самую дорогую бутылку, он стянул ее с полки и, повернувшись к Поллуксу, под его недовольным взглядом отхлебнул прямо из горла. — Неплохо, — добавил он. — Я закурю, ты не против? — Только попробуй. Сириус не сдержал ядовитой усмешки, сигареты, тем не менее, доставать не стал. — Вы же с Кассиопеей курите трубку, почему я не могу? — Трубку можешь курить, а не эту дрянь, что ты куревом зовешь, — брезгливо ответил Поллукс. — Я же не идиот с трубкой ходить, я как дурак с ней буду выглядеть. Трубку курят только писатели. Или пираты. — И как только Вальбурга тебя терпела? — проворчал Поллукс, усаживаясь в кресло. — Уму непостижимо. — Она не терпела. Вот я и ушел. — И ты этим как будто бы гордишься! — Разумеется, — усмехнулся Сириус и добавил: — И кстати, мы с Регом не единственные Блэки. У вас же еще три Блэк есть, так что нас можете оставить в покое, мы сами справимся. — Три? — Поллукс перевел на него вопросительный взгляд. — Белла чем тебе не угодила? Разве не гордость вашей семьи? — Ах, Беллатриса! — поморщился Поллукс. — Женщина не должна участвовать в войне! И уж точно не должна исполнять приказы грязнокровки! И я… не отрицаю, что она достойный представитель нашей фамилии, но ходят слухи, что продолжить наш род и род Лестрейнджей она не сможет. И что теперь с нее взять? Списанный товар! Не удивлюсь, если Реджинальд ее за дверь выставит со дня на день! — Да, спасибо Регу за это, — Сириус расплылся в мстительной улыбке. Кузине он от всего сердца желал всех несчастий мира и все еще лелеял надежду, что однажды убьет ее. — Сигнус меня больше всех подвел! — Поллукс его словно и не расслышал, а Сириус в удивлении уставился на деда. Он-то всегда думал, что Сигнус и его дочери у Поллукса в любимчиках. По крайней мере, уж точно выше, чем Альфард, который так и не завел семью. — Почему? — полюбопытствовал Сириус, сам не заметив, как уселся в кресло напротив, потеснив Кошмара. — Ни одного наследника! Нет, наследницы — это тоже хорошо, но даже с ними он оплошал. Взгляни на Андромеду! Совсем пропащая, я всегда это Ирме говорил! А она мне в ответ: «Не мешай девочке проявлять характер, она растет истинной Блэк!». И посмотри, к чему это привело! Отвернулась от семьи, родила от грязнокровки! Подумать только… — Ну, еще есть Нарцисса. — Да, Малфой — достойнейшая партия, — без особого вдохновения протянул Поллукс. — Но Нарцисса — не Блэк. Посмотри на нее, она чистая Розье! Сказались гены Друэллы. Сириус не стал на это ничего отвечать. Лично он считал, что Нарцисса обладала многими мерзопакостными качествами их семьи, несмотря на то, что блестяще маскировалась под Розье. — Вальбурга мне рассказывала о твоей мадемуазель, — произнес вдруг Поллукс, приковав к нему взгляд холодных серых глаз, в глубине которых что-то затаилось. Сириус мгновенно напрягся. Если он только посмеет хоть слово плохое сказать про Софию, сразу получит проклятие прямо в лицо. — Кажется, неплохая девушка, — продолжал Поллукс. На самом деле, Сириусу действовало на нервы, что мать считает Бланк «достойной партией». Ему даже хотелось познакомить их поближе, вырядить Софию в вульгарное платье, накрасить ее губы яркой помадой и напоить немного. Мать видела ее лишь однажды — на помолвке, когда Бланк была облачена в дорогое платье и большую часть вечера демонстрировала безупречные манеры и покладистость, сопровождая это все учтивыми улыбками. Матери хватало того, что она чистокровная, богатая, да еще и слизеринка. А Сириусу хотелось показать ей истинный характер Бланк, в котором есть место громкому и заливистому смеху, чудовищной наглости, грубости и резкости; в котором есть место открытому проявлению нежности и любви. Всего того, что истинная леди должна держать при себе. — Но лично я, чтоб ты знал, французов терпеть не могу, — закончил Поллукс. — Ты же собственного сына на француженке женил. — Ах, это была всего лишь сделка! Мой отец задолжал Розье целое состояние! В ход уже и семейные артефакты пошли! — разошелся Поллукс. — Сколько я ему говорил! Не умеешь играть — не берись! Но он был человеком азартным… Вот Розье и положили свой глаз на Сигнуса! Казалось бы, испытывать еще больше отвращения к семье Сириус не мог, но новость о том, что его дядю «продали за долги» вызывала очередную волну презрения. — Наша удача, что Друэлла смогла очаровать его! А то ведь Сигнус все на старшего брата смотрел! Противился в брак вступать, пока Альфард не женится. Очередная ложь. Сириус знает, что Поллукс настоящее соперничество между своими сыновьями установил, сказав, что отдаст родовое поместье Блэков в Блэкпуле тому, кто первый женится. Но спорить и поддерживать разговор с дедом не особо хотелось. Ему вообще уже следует уйти отсюда, он узнал все, что собирался, но отчего-то медлил, в очередной раз приложившись к горлышку бутылки. — Слыхал новости про Лукрецию? — Поллукс неожиданно повеселел, растянув губы в искренней улыбке, от чего его лицо приняло неестественное, пугающее выражение. Такую радость могла вызвать разве что смерть очередной предательницы рода, которая сбежала к «полукровке», едва мужа похоронила. — Она же в Америке вроде? — неуверенно спросил Сириус. О судьбе Лукреции он немногое знал от Регулуса. — Да! Вышла замуж за этого полукровку и теперь носит ребенка под сердцем! Арктурус просто в бешенстве! Вот оно что, ну конечно, Поллукса хорошенько может развеселить только несчастья собственного кузена. — Он же чистокровный, — безразлично произнес Сириус. Насколько он помнил слова брата, у школьной любви их тетки где-то в третьем колене затесался полукровный родственник, что в глазах Блэков делало его грязным маглом. — Даже вполовину не так, как мы, — с гордостью произнес Поллукс. — А ведь Лукреции уже за пятьдесят! И вон что удумала — родить! — Для волшебницы это не возраст, — заупрямился Сириус. К Лукреции он никогда не питал особой любви или уважения, но то, что она пошла против семьи немного подняло ее в его глазах. Поллукс бросил лишь короткой неприязненный взгляд на него, а Сириус вдруг вспомнил об еще одном «брате». Раз уж он здесь, можно воспользоваться шансом и попытаться узнать правду. — Почему тебя назвали Поллуксом? — спросил Сириус, внимательно наблюдая за его реакцией. — Родился, когда солнце находилось в созвездии Близнецов, — он равнодушно пожал плечами. — Но там же парная звезда. Куда Кастор подевался? — Сгинул в утробе матери, — хищно улыбнулся Поллукс. — Странно, — протянул Сириус. — А он мне показался вполне живым. Он тебе и привет передавал. — Кто? — кажется, с искренним недоумением спросил Поллукс. — Кастор. Мне тут довелось недавно с ним познакомиться. — Я не знаю никакого Кастора… — Да хватит врать! — не вытерпел Сириус. — Я знаю, что он твой брат! — Братьев у меня, к счастью, нет, — совершенно спокойно ответил он и тут же добавил, сурово посмотрев: — И прекрати орать, ты беспокоишь Кошмара. Ему сразу начинает казаться, что Ирма вернулась. Или мать твоя. — Нет братьев? — с насмешкой переспросил Сириус, проигнорировав остальную часть. — Очередное вранье. А как же Мариус? — Он же сквиб! — с брезгливостью воскликнул Поллукс. — Я его совсем плохо помню. Его отдали какой-то нашей дальней родне, когда поняли, что он колдовать не может. После этого я его ни разу не видел. Ничего святого у этих монстров. Сколько Сириус подтверждений этому видел, а все равно поражался каждый раз. — Вся надежда в нашей семье на меня была, — с важностью произнес Поллукс. — Дорея вышла замуж за Поттера, а Кассиопея… это Кассиопея. Когда Эйвери отказали ей в браке, она устроила бунт родителям и отказалась выходить за кого-либо другого. — А Кастор? С ним что не так было? — Сириус все равно не сомневался в своей правоте. — Нет никакого Кастора, Сириус, — Поллукс заметно начал раздражаться. — Ну конечно, хочешь сказать, просто совпадение, что его астрономическим именем назвали? Еще и альфой вашего с ним созвездия. — Мало ли кто его мог так назвать! Всякие проходимцы очень любят нашу традицию! Вот и у Лестрейнджей есть Адара, а это, между прочим, звезда Большого Пса. Или Рабастан — одна из величин созвездия Дракона. Сейчас еще и Нарцисса, я слышал, своего отпрыска хочет астрономическим именем назвать — а в нем блэковской крови едва ли унция наберется! Жаль Лестрейнджи не слышат, как Поллукс их проходимцами назвал. Вот было бы весело. Поллукс, кажется, не уважал никого в этом мире, кроме пушистой морды, которая сейчас устроилась на его коленях. — По факту малфоеныш будет наполовину Блэк, — Сириусу было так безразлично, сколько и в ком унций блэковской крови, но дед очень смешно злился. — В лучшем случае — на четверть. Я готов часть состояния завещать Нарциссе, если ее наследник будет обладателем блэковских серых глаз, а не этих, рыбьих малфоевских! Сириус очень повеселило это заявление. Поллукса он ненавидел, он стоял на пьедестале ненавистных людей, но Поллукс при этом презирал всю свою округу, весь высший свет, только себя одного считая венцом творения и за глаза поливая всех грязью. За последние несколько минут он успел проехаться не только по Лестрейнджам, но еще и по Малфоям, и Сириус не мог этого не оценить. Разговор о «подлецах», которые используют астрономические имена, не являясь при этом Блэками, и о том, насколько много блэковской крови у членов их ближайшей родни, неожиданно затянулся. Сириус обнаружил, что бутылка виски уже наполовину пуста. А ведь ему нужно на дежурство! И с каких это пор вообще он распивает в компании Поллукса? Это совершенно неприемлемо. — Мне пора, — Сириус поднялся, уловив короткую паузу, и торопливо направился на выход. Поллукс с поразительной бодростью заторопился за ним. — Надо же, как мы хорошо провели время, — произнес он, спускаясь за Сириусом по ступенькам. — Даже несмотря на то, что ты опять себя отвратительно вел. — Не переживай, — бросил ему Сириус через плечо, — больше я здесь не появлюсь. Только если ты опять очередную подлость не выкинешь. — Сириус, — хрипло позвал Поллукс, когда он уже взялся за дверную ручку. Замерев возле двери, он отпустил ручку и повернулся к нему, вопросительно вскинув брови. — Ты думаешь, что отличаешься от нас и весь из себя такой особенный? Как бы не так. Ты — Блэк, и ничто это не исправит. Сириус никогда с этим не согласится. И никогда с этим не смирится. — Думаешь, ненависть к нам отличает тебя? — Поллукс не сдержал веселую усмешку. — Посмотри на нас! Мы с Арктурусом терпеть друг друга не можем с пеленок! Я собственную сестру не выношу больше суток! А родную дочь могу терпеть, только приняв гиппогрифову дозу спиртного. Я Ирму изжил на тот свет, что уж там! Это правда. Большинство Блэков терпеть друг друга не могли, при этом на публике всегда безупречно разыгрывали роли любимых людей и крепкой семьи. На деле же это все оказалось пустое. — Ты помнишь хоть один семейный вечер без склоки? Да такого не было никогда! И не будет! Это наш темперамент, мы не умеем по-другому. Сириус молча на него смотрел, начиная понимать, к чему он клонит. — Ненависть в нашей крови. И даже к родным и близким людям. Но это не значит, что мы не можем любить и заботиться. Мы делаем это по-своему, как умеем, но мы любим. Ómnia víncit amór, Сириус, и мы перед любовью всегда покорны. И ты тоже любишь. Любишь Регулуса, Андромеду... А ненависть… ее не вытравить. Это часть нас. Но с ней можно научиться жить. И чем раньше ты это поймешь, тем проще тебе будет. А ведь Сириус прекрасно понимал, о чем он говорит. К Бланк он питал ничем неподдельную ненависть. Сейчас он уже и не вспомнит, чем она была вызвана. Возможно, тем, что она олицетворяла все то, от чего он всю жизнь бежал. И при этом она его манила и притягивала так, что невозможно было сопротивляться. И эта ненависть заполняла его до краев. С Бланк они вместе уже больше двух лет, ненависти между ними давным-давно нет, несмотря на то, что играть друг у друга на нервах они умеют как никто другой. Конечно, вспышки ярости порой полыхают. Они короткие, хоть и яркие. Но для них это норма, естественный процесс. Они громко ругались, но еще громче мирились. И забывали об этом в тот же миг, словно не было никаких ссор и вспышек бешенства. И Сириус давно уже знает, что ругаться он любит и умеет. Но ругаться и ссориться с кем-то, кроме Бланк, совершенно не хотелось. Ведь кто еще с такой же злостью и азартом сможет отвечать на все его выпады? Кто, кроме нее, знает все его болевые точки, на которых можно так умело играть? Только вот вся их детская ругань даже близко не походила на ненависть. И Сириус сделает все возможное и невозможное, но не позволит их семье превратиться в очередную блэковскую семейку. У них все будет по-другому. — Ты все равно Блэк, Сириус, и ничем не отличаешься от нас, как бы ты этому не противился. И ближе у тебя никого нет и не будет. Мы — твоя семья. С этой семьей Сириус не желает иметь ничего общего. С семьей, где избавляются от сквибов, отказываются и презирают собственных дочерей и сестер, которые связали себя узами с маглорожденными или «предателями крови». — Знаешь, в одном ты прав, — произнес Сириус. — Семья — самое важное. Его семья — это София и Регулус. Его семья — это Поттеры, Северус и Ремус. Ближе у него никого нет и не будет. А ему никто больше и не нужен. — Смотри, чтобы тебя никто не увидел! — крикнул вдогонку Поллукс, когда Сириус, не прощаясь, выходил на улицу. — Не хочу соскребать останки Пожирателей со своего крыльца!***
Едва Айви покинула свой пост и оставила Сириуса одного, у него поднялась тревога. Вначале легким, скребущим чувством внутри, но она все усиливалась, посылая сигналы об опасности. Он вглядывался в дом Лестрейнджей, пытался выискать хоть какую-нибудь зацепку, уловить угрозу, но сегодня здесь тихо и спокойно. Территория пуста, и лишь на втором этаже дома горит пара окон. Его одолевали неизвестно откуда взявшиеся раздражение и недовольство. Рука невольно тянулась ко внутреннему карману куртки, где душу грела бутылка дорогущего виски. Хотелось сделать хотя бы пару глотков, чтобы успокоиться. Но он успел пообещать Пазори, что пить не будет. Да и сам понимал, насколько глупо делать это во время дежурства. Не исключено, что чувство опасности его мучает из-за предстоящего сражения, а в такой момент нужно быть трезвым. Спустя полчаса он окончательно потерял покой. Сердце в груди беспрестанно колотилось. Он не мог усидеть на месте, без конца прохаживаясь между редких деревьев, скурив приличную часть пачки сигарет и постоянно бросая взгляды на дом Лестрейнджей. Там по-прежнему тишина. Когда на пальце стало нагреваться кольцо, пришло и осознание. Бланк о чем-то переживает. И переживает сильно. Но что могло случиться? Она сейчас дома, с Регулусом. А что, если Поллукс что-то выкинул? Как только Сириус узнал, что тот при желании сможет проникнуть в их дом, старался держать себя в руках и не провоцировать его, но он никогда не мог распознать, что у деда на уме, он запросто мог выкинуть какой-то фокус из своих собственных интересов. А Регулус вряд ли решится напасть на собственного деда. С другой стороны, чтобы обезопасить Софию, он и на это пойдет. Сириус с сожалением отметил, что не оставил угроз Поллуксу. Надо было его предупредить, чтобы не смел приближаться к Белгравии, иначе Сириус лично его голову с плеч снесет. Правда, как бы он не ненавидел собственного деда, а нутро подсказывало, что он тут ни при чем. Кожа начала гореть. Острое покалывание начиналось в пальцах, шло по рукам и скручивало все внутренности. Перед глазами темные пятна мелькали, на виски все больше давило. Походило на очередной приступ. Только с чего вдруг? После того, как Северус избавил ее от нежелательных эмоций, у нее ни разу не было приступов. Торопливо вытащив сквозное зеркало, он произнес: — Софи. В зеркале только его собственное лицо. — Бланк. И снова никакой реакции. — Рег, — Сириус сделал еще одну попытку. Уж брат всегда на связи бывает. — Рег! Сириус бросил последний взгляд на дом Лестрейнджей — им ни в коем случае нельзя оставлять свой пост, но происходящее с Бланк его сейчас тревожило куда больше. Когда лицо опалила острая, резкая боль он, не раздумывая больше ни секунды, трансгрессировал к дому в Белгравии. Он на мгновение в ужасе замер, замечая, как в окнах гостиной полыхают вспышки магии и доносится шум, словно там идет настоящий бой, и тут же бегом устремился к дому. В холле вконец одичавший Като, который орет не своим голосом и скребется в запертые двери гостиной, где вдруг образовалась полная тишина. Двери заперты. Сириус достал палочку и с одного взмаха вынес двери прямо с наличниками. За недолгие минуты, что он ощущал приступ Софии, за несколько секунд, что он бежал от ворот до дома, он был готов к чему угодно, да хоть к самому Волан-де-Морту с оравой Пожирателей, но не к тому, что увидел. — Какого черта здесь происходит? В комнате будто ураган прошел. Здесь темно и температура на несколько градусов ниже, чем на улице. В оконных рамах стояли острые осколки вылетевших стекол, все стены и пол в глубоких бороздах, краска опала. Диван и кресла перевернуты, картины и зеркало упали со стен. На полу София, сжавшаяся в комок, возле нее Регулус, не рискующий к ней притронуться, а рядом Айви. — Сириус… — брат испуганно на него обернулся. Он сейчас выглядел словно нашкодивший ребенок, которого родители оставили дома одного. Но все внимание Сириуса сосредоточилось на Софии. В первую секунду ему показалось, что она не жива. Рваные раны на лице и шее словно разодраны когтями животных. Из них стекала густая, почти черная кровь. Кожа на их фоне выглядела пепельно-серой. Он упал на колени возле нее, осторожно притрагиваясь к ней. — Софи? Она с силой дернулась, стоило ему кожу ее задеть. Поморщилась от боли. — Все хорошо, Софи, — он бережно приподнял ее за голову, обхватил за талию, отрывая ее от пола и прижимая к себе. Ледяная кожа ощущалась даже сквозь одежду. Ее трясло, то ли холода, то ли от боли. Он не давал страху и панике пробиться наружу. Ей сейчас нужна помощь, и он не может позволить себе слабости. Прижимая ее к себе, он снова и снова шепотом зачитывал заклинание на санскрите, выученное наизусть, чувствуя, как его покидают собственные силы. Дрожать она перестала, изо рта вырвалось теплое дыхание, опалившее его шею. Жуткие, рваные раны на коже медленно затягивались. — Сириус, с ней все будет нормально, — дрожащим голосом произнесла Айви. — Заткнитесь и проваливайте отсюда, — процедил он, на миг обернувшись к ним, — пока я вас не прикончил. Они не послушались. Переглянулись, но замолчали. — Софи, слышишь меня? — он вновь приподнял ее голову, заглядывая в ее помутившиеся, полуприкрытые глаза. — Давай-ка мы тебя сюда переложим. Легко подхватив ее на руки, он бережно опустил ее на диван, который Регулус торопливо поставил на место, взмахнув палочкой. — Ей сейчас лучше снотворное дать, — несмело предложила Айви, — она быстрее восстановится… — Где? — перебил ее Сириус, замечая пустые запястья Софии. Регулус тут же протянул ему кожаный браслет с уроборосом, который он резко выхватил. Повернув запястье Софии кверху, он аккуратно продел кожаный ремешок и завязал его. — Сириус? — Софи? — он взметнул на нее взгляд, замечая, что в ее глазах все больше начинает появляться сознание. — Все хорошо, Софи, — голос предательски дрогнул. Опять его не оказалось рядом в трудный момент. Дом практически на части развалился, не выдержав выброса магии. Ее все еще слегка потряхивает, а в глазах беспросветный ужас, будто ей пришлось пережить нечто поистине кошмарное. — Не уходи, пожалуйста. — Не уйду, Софи.***
Усыпив ее двойной дозой снотворного, Сириус отнес Софию в спальню и спустился обратно в гостиную, где в гробовой тишине Регулус и Айви наводили порядок. В памяти вдруг воспоминание всплыло. Несколько месяцев назад младшая Пазори тоже подвергла Софию опасности. Одни несчастья от этих американок. Но сегодня происходило что-то куда более жуткое. На полу все еще слабо светилась пентаграмма, а в комнате стоял зловонный запах, слово здесь десятки трупов разлагаются уже несколько дней. — Ну? Не хочешь ничего объяснить, Айви? — Не нужно разговаривать со мной в таком тоне, Сириус, — не менее грубо ответила Айви. — Я предупреждала и Регулуса, и Софию о последствиях. Лучше спасибо скажи, что именно я согласилась им помочь, и они оба живы. Она необычайно бледная, на лбу легкая испарина, как при лихорадке. Волосы от пота взмокли и прилипли к лицу. Она все еще тяжело дышит, и глаза нездоровым блеском горят. Даже после длительных сражений она не выглядела столь изможденной. Словно израсходовала весь свой магический потенциал. — Разбирайтесь без меня, — она скидала в сумку книги, свечи и какие-то деревянные амулеты с непонятными знаками, и направилась на выход. Как только за ней захлопнулась входная дверь, Сириус перевел взгляд на брата. — Извини, — выдавил Регулус. На нем все еще лица не было. Сириус в жизни не видел его настолько виноватым. Даже если брат и умудрялся что-то натворить, он никогда не показывал это своим видом, всегда считая себя правым. — Я к ней больше не подойду. — Что произошло? — прервал его Сириус. Сбиваясь, не глядя ему в глаза, Регулус рассказывал, как они с Софией добывали первый крестраж. И как его чуть не убили инферналы — они на части его разрывали. — Чуть — потому что Софии удалось спасти меня, — Регулус сидел на диване, опустив голову и не поднимая на Сириуса глаз. — Я уже почти труп был, с подобными ранами не выжить, инферналы они… яд пускают. А потом он рассказал о Темном ритуале, который пришлось провести Софии. Как и всегда Темная магия брала высокую плату за спасенную жизнь, и в этот раз она взяла жизнь и здоровье Софии. — Я не мог жить за ее счет! — с жаром произнес Регулус, наконец, поднимая на него болезненный взгляд. — Это нужно было прекратить! Именно поэтому Регулус и попросил помощи у Айви. Она лучше других видит следы магии, лучше других ее чувствует и могла бы разорвать эту связь, не причинив им вреда. — Когда мы начали… мы будто снова вернулись в тот день, — Регулус вновь отвел взгляд. — Мне тогда пришлось пить зелье, чтобы крестраж достать, и я… У брата голос вибрировал то ли от волнения, то ли от ужаса и воспоминаний, когда он рассказывал о видениях, которые вызывало зелье. Он вновь видел убийство семьи Вэнс. Регулус говорил об этом с застывшей маской ужаса на лице, на одном дыхании, стеклянным взглядом глядя в одну точку. Сириус и подумать не мог, что на него столь сильно повлияло случившееся. — Все было так по-настоящему… — А как так случилось, будто на Софи стая голодных мертвяков набросилась? — перед глазами Сириуса все еще стояло израненное и изувеченное лицо и тело Софи. Бросив на него короткий нечитаемый взгляд, Регулус опустил глаза. — Я не знаю. Как-то… она как-то на себя все это взяла. Может, Айви что-то сделала. Не знаю. Я никак не мог на это повлиять, она переживала то, что мне пришлось пережить. Торопливо, сбиваясь, по-прежнему пряча взгляд, Регулус говорил о нечеловеческих муках, когда тебя живьем разрывают на куски мертвецы. У Сириуса сердце от ужаса разрывалось, представляя, насколько сильной должна была быть эта боль, что последовал подобный выброс, который он на себе ощутил, находясь через полстраны от Софии.***
— Хватит попрошайничать, Като, — сурово произнес Сириус. — Посмотри на свое пузо, какие тебе блины? Като округлил янтарные глаза, а потом запрыгнул на стул, потягиваясь и изгаляясь перед Сириусом, словно специально демонстрируя ему тощее, подтянутое тело. — Ну хорошо, но это в последний раз, — сжалился Сириус и оторвал от поджаренного, золотистого блинчика краешек, подкидывая его в воздухе и наблюдая, как Като его ловит на когтистую лапу. Прошедшей ночью наконец-то и Сириусу довелось посмотреть на пьяного брата. Он совершенно не мог согласиться, что выглядел он при этом как очаровательный котенок, скорее, как побитый жизнью беспризорный кот. Регулус в одиночку допил виски Поллукса, а после перешел и на их личные небольшие запасы. Сириус быстро потерял интерес к происходящему, хотя вначале и хотел воспользоваться возможностью и разговорить брата. Но Регулус вел нескончаемый монолог и без конца сокрушался из-за произошедшего, винил себя и постоянно повторял, что к Софии он больше и на шаг не подойдет, чтобы не «подвергать опасности». Когда его монолог подошел к «Вэнс, и как я мог убить целую семью», Сириус понял, что пора заканчивать. Без всяких зазрений совести он и Регулусу подлил в бокал снотворного. Сам уснуть, однако, Сириус так и не смог. Поднявшись ранним утром, он решил приготовить завтрак для всех. Регулус явно оценит заботу любимого брата, которого «так подвел!», — нет ничего лучше жаренных и масляных блинов при похмелье. И София блины обожает, Сириус даже успел купить ее любимый черничный джем к ним. И сейчас на столе стояла тарелка с горкой золотистых блинов на ней, от которых по всей кухне расползался соблазнительный аромат. Готовка его успокаивала и помогала отвлечься. А ему жизненно-необходимо было отвлечься от случившегося накануне. — Ну что, пора твою хозяйку будить? Обычно после этой фразы Като сразу бросался в сторону спальни Софии, но в этот раз он перевел голодный взгляд на горку блинчиков. — Ты все равно ничего не получишь, — Сириус достал палочку и обвел вокруг тарелки защитный круг. — Ладно, сторожи блины, а я за Софи. Сириус поднялся в комнату, остановившись в дверях и замечая Софию, стоящую возле напольного зеркала и разглядывающую свое лицо. Наверняка переживала, что жуткие шрамы останутся, но кожа бесследно затянулась. — Уже проснулась? Взгляд ее сразу смягчился, беспокойство из него вмиг пропало, стоило им встретиться глазами через зеркало. — Софи, как ты? — спросил он, подходя к ней ближе. — Все хорошо, — она развернулась, обвила ладонями его шею и притянула к себе. Поцелуй слишком отчаянный, грубый, требовательный. Пальцами она впивается в кожу, оставляя красные полосы. — Ты уверена? — он с трудом отстранился, перехватывая ее руки и опуская их вниз. — Ты снова спас меня, Сириус, — тихо произнесла она. Его совершенно неуместно пробрало. По позвоночнику дрожь прокатилась, вниз живота тяжесть опустилась. Он просто не мог по-другому реагировать, когда она смотрела на него с такой благодарностью и покорностью. — Я… не могу сказать, что мне не нравится спасать тебя, Софи. Я буду делать это каждый раз, как только потребуется. Но будет здорово, если ты, все же, будешь как можно реже… влипать в неприятности. Не удержавшись, он обхватил ладонями ее лицо, прижимаясь к ней губами и оставляя нетерпеливые поцелуи. — Мы обязательно придумаем, как ты сможешь меня отблагодарить, — выдохнул он ей на ухо, спускаясь поцелуями на шею. А от Бланк вдруг холодом повеяло, она увернулась от очередного поцелуя и резко спросила: — Где ты был? — Завтрак готовил, — улыбнулся он. — Нет. Вчера. Перед дежурством. — Что? — нахмурился Сириус. — Пазори сказала, ты на целый час опоздал. Где ты был? Сириус с непониманием вглядывался в ее лицо. Она не особо старательно прятала обиду и ревность. У Сириуса в голове не укладывалось, что она надумала обижаться на него. А главное, он даже не дал ей повода! — Девок других трахал. Что же еще? Как всегда. Только за порог, сразу по бабам. — Ты пожалеешь, если это правда, — прошипела она. — Поверить не могу, — с холодом усмехнулся он. — Ты серьезно думаешь, что я был с другой? — Нет. Я так не думаю, — точно таким же ледяным тоном ответила она. — Софи, я могу посмотреть на другую женщину только с одной-единственной мыслью, — произнес Сириус, с трудом сохраняя серьезное выражение лица, — сможет ли она стать хорошей няней для наших детей. Взгляд Бланк мгновенно стал мрачным, а Сириус не сдержал широкой усмешки. По обыкновению София совершенно не оценила шутку про «наследников». — Не смешно, Блэк. Нисколечко. — Тогда почему я смеюсь? Ни о каких детях он и не думал, но София сама виновата, она слишком остро реагирует, а он не может удержаться от шуток. Хотя Сириус и не отрицал, что они, как и его тетка Лукреция, к пятидесяти годам созреют для ребенка. Но он пока что не говорил об этом Софии, вот она точно не готова к подобным заявлениям. Бланк, однако, все равно выглядела серьезной и обиженной. Это попросту оскорбление! Сириус серьезными делами был занят, а потом ей жизнь спасал, а сейчас еще и должен оправдываться, словно он преступление совершил! — Софи, почему ты не доверяешь мне? Он не отрицал, что ему чудовищна приятна ее ревность, ему даже хотелось, чтобы она чаще демонстрировала чувство собственничества. Но его беспокоило, что она слишком серьезно к этому относится. Все же, он всегда ясно давал понять не только ей, но и всем окружающим, что его сердце навеки занято. — Я доверяю, — произнесла она. — И я знаю, что ты никогда не станешь обманывать и изменять… по крайней мере, за спиной. Но мне… иногда кажется, что случится что-то, и больше не будет… нас. Наверное, Сириус мог ее понять. Долгое время его мучил страх, что все это не вечно и она однажды уйдет. И она ушла. Позднее, и совсем не тогда, когда он мог бы предположить, но ушла. Но подобных мыслей и страхов у него давно уже нет. Они проведут вместе вечность, и ей от него не сбежать и не скрыться. И ни в чем он больше не был так уверен, как в этом. — Этого никогда не произойдет, Софи, — твердо произнес он. — Будь уверена, я никогда и никому не позволю нас разлучить. Ни сейчас, ни в какой-либо другой вселенной. — Когда ты так говоришь мне спокойнее, — слабо улыбнулась она. Желание, которое так и продолжало томиться внизу живота, вновь ярко вспыхнуло. Сириус раньше и не замечал, что его так заводит ее покладистость и мягкая нежность во взгляде. Он запустил ладони под ее футболку и, едва касаясь, провел пальцами по спине, от плеч, мягко обрисовывая лопатки, прошелся по позвонкам, и положил руки на поясницу, притягивая к себе все ближе. Она таяла, плавно прогибалась от каждого касания, а его с ума сводила ее податливость. Сириус склонился к ее уху, оставляя невесомый поцелуй, и тихо произнес: — Если хочешь, можешь облизать мое лицо. Она пальцы запустила в его волосы, но вдруг резко замерла, медленно отпрянула и взглянула в его глаза. — Ты подслушивал! — Я — нет! А вот Рег — да. Я пытался ему сказать, что джентльмену не пристало стоять под дверью и подслушивать сплетни юных леди, да он меня заткнуться попросил. — О Боже, — простонала она, закрывая лицо руками. — И много вы слышали? — Я перестал слушать, когда ты назвала меня красавчиком, — счастливо улыбнулся Сириус. — А Рег там все про Кацмана пытался узнать. Но не переживай, ничего интересного мы больше не услышали. Хотя Регу явно польстило, что Марти назвала его очаровательным котенком. — Кстати, — она подняла на него встревоженный взгляд. — Как там Регулус? — С ним все будет нормально. Сейчас он, конечно, переживает и винит себя, что чуть не убил тебя, но так ему и надо. Пусть подумает о своем поведении. София молча на него таращилась, о чем-то думая. — Он тебе всё рассказал? — с опаской спросила она. — Про ваши связи и ритуалы? Рассказал, — усмехнулся Сириус, против воли скривив лицо в недовольной гримасе. — И что? — выжидательно спросила она. — Ты злишься? — Трудно злиться, учитывая, что ты спасла жизнь Рега. И его я не могу винить за то, что он посчитал правильным разорвать эту связь. Но знаешь, что меня злит? — он устремил на нее гневный взгляд. — Что вы не сказали об этом мне! — Ты бы психанул сразу, — произнесла София, тем не менее, опуская виноватый взгляд. — Естественно я бы психанул! Как бы я не психанул, если бы Рег помер или ты! Но неужели вы думали, что я бы не помог и не поддержал?! — Ну, никто же не помер. Благодаря тебе, — добавила она, поднимая на него красноречивый томный взгляд. Злость мгновенно отошла на второй план под многообещающим, горящим взглядом. Бланк сразу уловила смену его настроения, вновь приблизилась, опуская руки ему на плечи и окидывая его лицо медленным взглядом, скользя от губ к глазам. — И ты еще должен придумать, как мне тебя отблагодарить. И почему только она имеет столько власти над ним? Сириусу казалось, он давно уже смирился, но каждый раз все равно поражался ее способности воздействовать на него. — Змея, — обреченно прошептал он, прикрывая глаза. Стоит ей провести ладонями по его груди, оставить легкий поцелуй в уголке его губ, а его дрожь пробирает. Теплой волной прокатывается по всему телу, будоражит, заставляет руки крепче сжать на ее талии, прижать к себе. До невозможного хочется раствориться в ней. Поллукс как всегда оказался не прав. Да, ненавидеть было легко, но еще легче оказалось — любить. Ненависть вытравить можно. Вывести из своего организма, получив антидот. Исцелиться. И необходим для этого лишь один, определенный человек. — У нас с тобой все будет по-другому, — тихо произнес он, спускаясь поцелуями на ее шею. — Что?.. Сириус прервался, чтобы взглянуть ей в глаза. — Ómnia víncit amór et nós cedámus amóri.