***
Первым делом Регулусу хотелось броситься к Вэнс, чтобы узнать, почему она встречается сразу с двумя. Сдержать себя от порыва было непросто. Его держали за дурака, встречаясь за его спиной с другим, а выглядеть еще и обиженным идиотом, который примчится выяснять отношения, не хотелось. Регулус встретится с ней в выходные, как они и договаривались. Возможно, для Вэнс это тоже станет немаленьким испытанием. Наверняка она предположит, что Сириус обо всем рассказал ему, и будет ожидать, что он придет выяснить правду. Он не придет, а она пусть потомится в неизвестности. Регулус никогда не считал себя ревнивым. По большей части потому, что попросту не мог представить себе ситуацию, когда предпочтут не его, а кого-то другого. Он даже Софию никогда не ревновал к Сириусу, а лишь злился от бессилия. Случай же с Вэнс стал для него уникальным. Изнутри грызло непонимание и даже некоторая обида, тут же злость и желание стереть Фенвика с лица земли. Регулус не собственник, но мысль, что кто-то касается ее так же, как он, приводила в бешенство, прокатывалась раздраженной волной по телу. Правда, надо заметить, что его не столько злило то, что она встречается с Фенвиком, как то, что обманывала его. По сути, измена — это и есть обман. Но Регулуса выводила из себя не ее близость с другим, а то, что она держала его за дурака, который этого не замечает. А он и правда не замечал. Каждая их редкая встреча была переполнена таким безудержным всплеском эмоций, что он не представлял, как этим можно делиться с кем-то еще — ресурса не хватит. Впервые за долгое время, он думал, что наконец-то обрел взаимность. Его желали с такой же силой, что и он; на него смотрели с восхищением и обожанием, как и он. Однако он с трудом мог сказать, какого рода эта взаимность. Это однозначно была не любовь, по крайней мере, совершенно не та, что ему доводилось испытывать. Но и обыкновенной симпатией он не мог это назвать — чувства гораздо сильнее и крепче. Размышляя о Вэнс, он без конца доставал камушек и крутил его в руках. Его защиту пришлось несколько изменить. После того, как Регулус три дня подряд приносился к ее дому, когда срабатывали руны, он понял, что необходимо что-то менять — руны также реагировали и на саму Эммелину. Пришлось на подошве всей ее обуви начертить специальное значение, чтобы защитные руны на нее не реагировали. Было довольно сложно сделать это так, чтобы она не узнала, но он справился. И вот уже больше недели камень молчал. Сейчас Регулуса утешало хотя бы то, что Фенвика она к себе домой не водит, а вот Регулусу перепадает это удовольствие. Правда, он бы не сказал, что ее магловская квартира ему нравится, но ради мгновений с ней он научился не замечать раздражающие мелочи. Самым действенным способом, чтобы не отвлекаться на глупости, для него всегда оставались занятия и работа. Как и сейчас: поднявшись в свою комнату, он достал дневник Реддла. «Приятно вновь тебя видеть, Р.А.Б. Где ты пропадал столько времени?» Регулус не решился признаваться Тому, что пропадал он с девушкой. Не хотелось выглядеть несерьезным. Дневник он и правда давно в руки не брал. А ведь у него был план, как можно больше вызнать у Тома о Тайной комнате, василиске и крестраже. Вэнс все его планы сдвинула. «Были встречи с родней», — коротко ответил Регулус. — «Приезжала повидаться мама, и мы с ней ходили проведать моего дедушку» Кажется, Тома такой ответ вполне устроил. Главное, ответ был весьма правдивым. Откровенную ложь крестраж всегда мгновенно улавливал. Разговор быстро вернулся к привычному руслу. В последний раз они подняли тему, как и откуда появляются маглорожденные, и Том с радостью эту тему продолжил. Придерживались они похожих мнений, а потому дискуссия выходила весьма увлекательной. Но сейчас Регулус ему хоть и полно, но весьма отстраненно отвечал, прикидывая, как подступиться к интересующей его проблеме. «Удивительно, что никто из волшебников не взялся провести исследование, как появляются маглорожденные», — писал Том. — «Магия не появляется из ниоткуда, поэтому я убежден, что в их родословной были волшебники. На пятом курсе из интереса я провел опыт: взял несколько маглорожденных студентов и составил их родовое древо (с этим пришлось повозиться, многие из них дальше бабушек и дедушек имен своих предков не знают, но мне помог один друг). И, ты не поверишь, у каждого в семье оказывался волшебник» «Кажется, пятый курс выдался у тебя весьма насыщенным» На пергаменте появилась клякса, словно Том хотел что-то ответить, но передумал. А Регулус, решив идти напролом, продолжил: «Насколько я знаю, именно на пятом курсе ты узнал, что являешься наследником Слизерина?» Реддл из дневника не скрывал свою родословную, напротив, очень ею гордился. Этот факт был один из первых, который он поведал Регулусу, когда они только начали переписываться. «Подозревать я начал значительно раньше. Однако доказательства у меня появились лишь на пятом курсе, верно» «Как ты смог это доказать?» «Моя мать — Меропа Гонт. Гонты — последние прямые наследники Салазара Слизерина» Паузы Тома становились все длиннее, и Регулус понимал, что ступает в опасную зону. Крестраж явно улавливал, что Регулус имеет некий скрытый интерес. «Это правда, что Тайную комнату охраняет василиск?» Регулус неотрывно смотрел в пергамент, наблюдая, как впитываются чернила, и ожидая ответа. Старательно прятал сомнения, что одолевали его — нельзя дать Тому почувствовать их. Реддл вновь взял продолжительную паузу, а Регулус лихорадочно соображал, как исправлять ситуацию. Он же знает, что Тому нельзя задавать вопросы в лоб, но ему надоело ходить вокруг да около. Но вдруг на чистом листе стал проявляться знакомый почерк. «Я могу рассказать тебе свой секрет, если ты расскажешь мне свой» «Что бы ты хотел узнать?» «Твое настоящее имя» Регулус понимал, что это было опасно. Ему нужно как можно меньше раскрывать личных тонкостей о себе — Реддл может ухватиться за любую из них, чтобы приблизиться к нему и его душе. Имя человека несет в себе колоссальную силу. В их роду имени важное значение уделялось. Имя — отражение человека, его самая первая характеристика, из которой можно немало узнать. Оно может быть защитой, а может и сыграть злую шутку с его обладателем. Могущественный волшебник может запросто проклясть, зная одно лишь имя. Но и назвать ложное имя Регулус не рисковал. Если Том уловит ложь, он больше может и не рассчитывать на сотрудничество с ним. Обхватив пальцами фамильный защитный амулет на шее, Регулус не долго сомневался, прежде чем ответить: «Меня зовут Регулус» «Блэк?», — незамедлительно появился вопрос. «Да» «Что означает А. в твоем имени? Антарес? Арктурус? Алиот?..» Том продолжал перечислять имена, а вот Регулусу совершенно не нравилось куда заворачивал их разговор. Безусловно, Реддл пришел в восторг, узнав, кто именно его собеседник. Это чувствовалось сквозь его торопливые неровные строчки, сквозь вибрации, передающиеся через страницы дневника и отдающие покалыванием в кончиках его пальцев. Оставалось надеяться, что имя Блэк принесет Регулусу пользу. В конце концов, Том на пятом курсе крайне уважительно относился к их семейству. «Регулус Арктурус Блэк», — он решил не томить Тома в догадках. «Почему ты сразу не сказал, что являешься Блэком? Могу заверить, что наше общение шло бы совсем в ином русле» О, Регулус в этом не сомневался. «Мне хотелось самому получить твое доверие и уважение, а не благодаря фамилии», — искренне ответил он. Том вновь взял долгую паузу. «Я ценю эту черту в людях», — наконец, написал Том. — «Большинство представителей вашего рода — талантливые люди с сильным характером, и, вижу, ты не исключение. Кто твои родители?» На этот вопрос тоже не хотелось отвечать. Том прекрасно знает его родителей, и ответ породит лишь больше вопросов, но идти на попятную уже поздно. «Орион и Вальбурга» «Я не удивлен», — строчки вновь заторопились скачущим почерком. — «Орион с малых лет был в нее влюблен, а Вальбурга всегда выбирает только самое лучшее. И все же, я в полном восторге, если так можно выразиться, Регулус. Если бы я мог сейчас рассказать об этом Альфарду, он бы решил, что я сошел с ума, но мы бы выяснили, что я вновь оказался прав» «Надеюсь, я утолил твое любопытство» «Это Альфард передал тебе мой дневник?», — неожиданно спросил Том. Регулус напрягся. Когда только дневник Реддла попал в его руки, Том долго допытывался, откуда он у него. Регулусу каким-то чудесным образом удалось замять эту тему, но, кажется, Том об этом не забыл. Что ж, легенда про Альфарда выйдет весьма убедительной, учитывая их близкие отношения с Томом. «Четыре года назад Альфард скончался от драконьей оспы, и незадолго до своей смерти передал дневник мне. У него он был под надежной охраной, и он просил меня тщательно за ним следить» «Я знал, что Альфард никогда не подведет» Регулус словно не дышал, старательно прятал любые эмоции и чувства, пытаясь оставаться хладнокровным. «Альфард сказал тебе, какую ценность представляет дневник?», — спросил Том. Хочет знать, в курсе ли Регулус о крестраже. Кажется, пришло время сознаться и перейти к следующей ступени его плана. «Альфард лишь дал понять, что дневник необходимо беречь», — ответил Регулус. — «Он настоятельно убеждал, чтобы я его не открывал, но, как видишь, я не удержался. И потому догадался, что твой дневник, Том, это крестраж» Очередная долгая пауза. У Регулуса пульс в ушах отдается, он пытается взять себя в руки, успокоиться. Глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Нельзя, нельзя дать ему понять, что Регулус хоть немного нервничает. «Ты очень сообразительный, Регулус» В комнате словно температура опустилась. От холода мурашки по коже побежали. Реддл явно чем-то недоволен или напряжен. «Хочу тебя заверить, Том, что твой крестраж в надежных руках. Я не позволю его уничтожить» Его спасало то, что это истинная правда. И Том, кажется, почувствовав его откровение и уверенность, поверил ему. Холод отступил, а в голове Регулуса неожиданно прояснилось. Он запоздало ощутил, какое давление на виски было до этого момента. «Расскажи мне, что сейчас происходит в мире» До этого дня Регулус скрывал и свое имя, и свой возраст, не рассказывал ничего личного ни о себе, ни о обстановке в мире. С недовольством, но Том довольно быстро смирился с этим — их обоих более чем устраивало обсуждать друг с другом науку. Регулус осознавал, что одним ответом не отделается, а Том из дневника пока что совершенно не готов узнать правду. Том из сорок второго — гениальный юноша с амбициями и грандиозными планами. Вряд ли он хочет знать, что превратился в полоумного диктатора и тирана, что сквозь убийства и страх пытается пробить себе дорогу к власти. Но однажды Регулус ему об этом поведает. В тот момент, когда придет пора соединять крестражи воедино. «Ты обещал рассказать про чудовище в Тайной комнате», — напомнил Регулус. — «Взамен на мое имя. Свое имя я назвал, и даже несколько больше. Теперь твоя очередь» Из него судорожный выдох вырвался. В комнату ураган ворвался, с громким хлопком выбивая оконные рамы и раздувая шторы. Со стола пергаменты полетели, взмывая ввысь и кружа по комнате. У него грудь тисками сдавило, не пропуская воздух. В голове вакуум образовался, виски с силой сжало. Он зажмурился, чувствуя, как на сознание идет давление. Кажется, Том не любил, когда ему ставят условия и не идут у него на поводу. Что ж, они продолжат в другой раз. Реддлу явно не помешает успокоиться, а Регулус был уверен, что их разговор, наконец-то, сдвинулся с мертвой точки. Захлопнув дневник, он убрал его в сейф. Взмахом палочки он собрал раскиданный пергамент и захлопнул створки окон. Ему еще не доводилось видеть, чтобы крестраж в дневнике так выходил из себя. Это больше походило на поведение крестража-кольца, вот где всегда бушевала злая и Темная энергия.***
В штабе Регулус оказался в тот же вечер. Пришлось долго ожидать, когда закончится собрание Ордена Феникса, но он уловил нужный момент, стоило в доме остаться только Дамблдору. — Профессор Дамблдор, вы говорили, что я могу обращаться к вам за помощью. — Регулус, — Дамблдор кивнул ему вместо приветствия. — Я рад, что вы пришли, и готов вам всегда оказать любую посильную помощь. — Мне бы хотелось спросить у вас о двух студентках, которые учились вместе с Реддлом. У Дамблдора уголок губ дрогнул в полуулыбке. — Могу даже предположить, о каких именно. — Что вы знаете об Адаре Лестрейндж? — напрямую спросил Регулус. — Как она связана с Реддлом? — Могу сказать, что Беллатрисе Лестрейндж до преданности Адары Тому очень далеко. Трудно сказать, какие отношения их связывали. Адара была одержима им и Том это знал. Он ценил ее преданность, ценил ее силу и таланты, однако, насколько я знаю, в число Вальпургиевых рыцарей ей так и не удалось попасть. Для Регулуса это было самой большой загадкой. Даже его мать удостоилась чести войти в близкий круг друзей, при том, что она не отличалась слепой преданностью и одержимостью Реддлом, да и никогда не выказывала желания оказаться на передовой. — Что с ней случилось? Вы знаете? Дамблдор выдержал небольшую паузу, глядя на него сквозь очки-половинки. Эта пауза напомнила Регулусу о паузах Тома. Тот тоже никогда не торопился отвечать, если вопрос ему не нравился. — Она исчезла на шестом курсе, — ответил Дамблдор. — Официальная версия, что родители решили сменить ей школу. Но вряд ли бы они стали делать это посреди второго семестра, когда до конца учебного года оставалось всего ничего. С другой стороны, с Адарой к тому моменту было связано несколько громких правонарушений, и Попечительский совет всерьез рассматривал возможность об ее исключении. — А какая не официальная версия? — Думаю, ее мог убить Том Реддл. Она представляла прямую угрозу… другому близкому человеку Тома. — Шарли? — догадался Регулус. — Меня поражает ваша осведомленность, Регулус, — Дамблдор ему миролюбиво улыбнулся. — Возможно, вы знаете больше моего. — Что она за человек? Шарлотта Либэтти. Дамблдор долго молчал, раздумывая, прежде чем ответить: — Мисс Либэтти была очень способной студенткой. Я не могу сказать о ней ничего плохого. Но и хорошего тоже. Она всегда преследовала исключительно собственные цели, порой совершенно не стесняясь любых методов. С Томом они были очень похожи. Потому и подружились быстро. — Они были друзьями? — Друзьями, союзниками, врагами. За пару лет, что я наблюдал за ними в школе, они прошли не маленький путь. — Они расстались врагами? — Я бы не сказал, — задумчиво ответил Дамблдор. — Напротив. Они были очень близки последние полгода в школе. Том не давал ей шагу ступить без его ведома, контролировал ее, постоянно держал возле себя. — Они… встречались? — в замешательстве спросил Регулус. — О, нет-нет. Это все было игрой на публику, но я слишком хорошо знал Тома, чтобы поверить, что он способен хоть на какие-то теплые чувства по отношению к другому человеку. — Но что тогда? — На последнем курсе в рождественские каникулы что-то произошло. Они оба вернулись в школу другими людьми. Он был заметно встревожен, а она… испугана. Вокруг нее Тьма сгустилась, да такой силы, что у нее случались выбросы магии, приступы агрессии. — И что это могло быть? — нахмурился Регулус. — Реддл как-то влиял на нее? — К сожалению, она не позволила мне изучить природу этих явлений. Я предлагал ей свою помощь, но она всегда отказывалась. А потому, что это было, остается только гадать. Отчего-то Регулус не сомневался, что у Дамблдора есть вполне конкретные догадки на этот счет. У Регулуса же было не так много идей. Разумеется, он тоже не верил, что Реддл вдруг воспылал к кому-то любовным интересом, но в какой-то степени Шарли стала ему близка, если ради нее он даже избавился от Адары — Регулус не сомневался в догадках Дамблдора по поводу ее убийства. Вариант, что Реддл поместил крестраж в Шарли, по-прежнему казался Регулусу безумным. Том никогда не стал бы так рисковать осколком собственной души, помещая его в живого человека, а значит, это было нечто иное. Однако Регулусу все равно необходимо знать о ней как можно больше. Если она сама не является крестражем, то она может знать где хранится последний крестраж или как его достать, если догадка Регулуса с Тайной комнатой верна. — Профессор, вы знаете где сейчас Шарли? — Ходили слухи, что после окончания войны она уехала на родину. — На родину? — Ее мать — коренная англичанка, а вот отец — американец с итальянскими корнями. В любом случае, больше я о ней ничего не слышал. — Как вы думаете, Реддл мог убить и ее тоже? Дамблдор ему мягко улыбнулся в ответ. — Том никогда не умел любить, но в его жизни было несколько человек, к которым он был по-настоящему привязан. Ваш дядя в их числе. И мисс Либэтти. И я, если честно, сомневаюсь, что у него поднялась рука убить ее. Тем не менее, Альфарда все же убили. Только вот Альфарда убил не Том Реддл, его убил Темный Лорд. И с Шарли могло быть точно также. Если бы у Тома рука не поднялась, то у Темного Лорда — запросто. — Я думаю, она хорошо скрывается, — произнес Дамблдор. А вот Регулус в этом сомневался. Если Реддл последние полгода школы не отпускал ее от себя, вряд ли бы отпустил после окончания школы. Что-то не сходилось. Не хватало данных. Но Регулус не решался спрашивать о ней больше, переживая, что Дамблдор, как и Реддл, запросит ответы на собственные вопросы. Регулус и вовсе был поражен, что директор дает ему то, что он просит, и начинал переживать, как бы Дамблдор это против него не обернул. — И… у меня последний вопрос, — Регулус скромно улыбнулся. — Я знаю, что отец Леви Кацмана учился вместе с Реддлом. — Извините, Регулус, — неожиданно прервал его Дамблдор, — но это обсуждать я не намерен. Однако хочу заверить вас, что Леви пользуется моим полным и беспрекословным доверием.***
Наконец, настал вечер субботы. За прошедшие пару дней Регулус заметно успокоился, и уже не чувствовал той глупой и пожирающей его злобы из-за поступка Вэнс. Хотя это время далось ему нелегко. Как бы он ни старался отвлекать себя работой, а в голове неминуемо она появлялась. И все же, он все равно собирался обсудить с ней ее поступок, только уже с холодной головой. Терпеть ее встречи с другим за своей спиной он не собирался. Трансгрессировав в Гринвич ровно в назначенный час, Регулус осмотрелся. Эммелины нигде не видно. Сегодня у них не так много времени, буквально через несколько часов ей необходимо отправляться на ночное дежурство в Ордене, и ему не хотелось терять ни минуты из этого времени. — Регулус. Услышав позади себя ее голос, он обернулся. Улыбнувшись ей, он заключил ее в объятия и склонился с поцелуем. Он соскучился по ней, правда соскучился. И был счастлив ее видеть, несмотря на ее поступок. Но поцелуй все равно вышел весьма холодным. Не только с его стороны, но и с ее. — Ты голодна? — спросил он. — Можем сходить куда-нибудь поужинать. — Нет-нет, — она скованно улыбнулась, напряженно глядя на него. — Может, сразу пойдем ко мне? — Я только за. Взяв его за руку, она трансгрессировала в длинный коридор многоквартирного дома. Не поворачиваясь к нему, она молча открыла дверь и вошла в квартиру. Регулус зашел следом, помог ей снять плащ и неотрывно за ней наблюдал. Вэнс не глупа. Кажется, она по одному его взгляду уловила, что что-то не так. Напряжена до предела. Он видел это по ее неестественной позе, по непривычно беспокойному взгляду, который она никак не могла поднять на него. Регулус не собирался облегчать ее страдания. — Тебе… Сириус что-то сказал? — наконец, спросила она. — Ты про Фенвика? — Регулус делано равнодушно усмехнулся. — Да, кажется, что-то такое говорил. Он однозначно не собирался закатывать ей сцену ревности. Единственное, что ему хотелось знать, — почему она обманывала. — Регулус, это не то, что ты думаешь… — неловко начала она. — Эммелина, — уверенно прервал ее Регулус, — мы на эту тему еще не разговаривали, но, кажется, пришло время. Я предполагал, что когда ты с кем-то регулярно видишься и находишься… в более близких связях, чем с другими, это подразумевает некие… отношения. Без участия третьих лиц. Но если ты собираешься встречаться с кем-то помимо меня, я хотел бы об этом знать. Заранее. — Между нами с Бенджи ничего нет, — выпалила она. — То есть… Регулус, это сложно объяснить. Да, мне приходится с ним много времени проводить, но это не потому что я так хочу. — Он тебя принуждает? — нахмурился Регулус. — Нет-нет, просто… — Вэнс взгляд отвела, а Регулус все сильнее начинал ощущать ее нервозность. — Мерлин, — она обреченно глаза прикрыла. — Я не могу всего тебе рассказать. Но клянусь, у меня с Бенджи ничего нет… В смысле, да, мы с ним общаемся несколько ближе, чем с другими, но… Она говорила путано и сбиваясь, не глядя ему в глаза, задерживая взгляд где-то возле его лица. За то непродолжительное время, что они общаются, Регулусу еще не доводилось видеть ее в столь взбудораженном состоянии, обычно ее хладнокровию и умению держаться и он сам может позавидовать. И это наводило на не самые радостные мысли. Она лжет. — Почему тогда Фенвик уверен, что вы встречаетесь? — спокойно спросил Регулус, не давая злости пробиться наружу. — Наверное… потому что это так выглядит, — на одном дыхании произнесла она, глядя в его глаза. — Ты с ним спишь? — Нет, конечно! — тут же заявила она. — Ничего такого между нами нет. — Я не понимаю. — Мы с ним ходим иногда гулять. Вместе обедаем. Ничего особенного. — Но он уверен, что вы встречаетесь, — с насмешкой повторил Регулус. Регулусу это казалось странным. Фенвик и Вэнс уже не в том возрасте, чтобы ограничиваться прогулками на свиданиях. У Фенвика в школе немало подружек было, он не наивный неопытный парень. Если уж он и встречается с кем-то, то однозначно не будет лишать себя самых приятных моментов. Однако Вэнс будто говорила искренне. Либо она настолько отменно лжет, что даже его интуиция не реагирует на это, либо же ему самому хочется ей верить. — Для чего тебе это? — спросил он. Облизав пересохшие губы, она вновь отвела взгляд. Она все больше начинала нервничать. Регулуса это напрягало. Ее тайны и ложь заставляли беспокоиться куда больше, чем тот факт, что между ней и Фенвиком что-то происходит. — Я не могу рассказать, Регулус, — с сожалением произнесла она. — Извини. — Это как-то с Орденом связано? — догадался он. — Ты следишь за ним? — С чего ты взял? — она подняла на него непонимающий взгляд. Это бы многое объяснило. Сириус с Поттером подозревали Фенвика в возможных связях с Пожирателями Смерти. Возможно, Дамблдор попросил ее более пристально следить за ним. Или, опять же, Регулусу хотелось в это верить. Но он так и не решился озвучить свою догадку. Если он не прав, он лишь выставит себя в дурном свете. Вэнс и Фенвик — друзья, и вряд ли ей понравится, если он ее друга предателем назовет. — Всего лишь предположил, — спокойно ответил он. — Пытался найти тебе оправдание. — Регулус, — мягко произнесла она, приблизившись к нему, — я понимаю, что не вправе требовать этого, но я хочу, чтобы ты мне верил. Бенджи для меня только друг. Совершенно невозможная просьба. Его доверием пользуется лишь пара людей, и она в этот список и раньше не входила, а после своего поступка и вряд ли когда-то войдет. — Я верю, — наконец, произнес он. На ее губах тут же облегченная улыбка мелькнула. — Спасибо. Мне действительно это очень важно. — Но, Эммелина, — прервал он, — если между вами что-то будет, я хочу об этом знать. От тебя, а не от своего брата или от кого-либо еще. — Между нами никогда ничего не было и не будет… — Просто пообещай мне это. Она не сразу ответила. Долго смотрела в его глаза, понимая, что просто так обещаниями раскидываться нельзя. Непреложным обетом это не назвать, но лучше не нарушать данные клятвы и обещания, каждый чистокровный волшебник это знает. — Обещаю. Удовлетворенно улыбнувшись, Регулус вновь к ней склонился, прижимаясь к губам и обхватывая ее за талию. Удивительно, как близость снимает напряжение и недомолвки. Каких-то пару часов назад между ними холод и натянутость царила. А сейчас она полностью умиротворена и расслаблена, смотрит на него нежным взглядом, пальцами выводит узоры по его голой груди, невесомыми касаниями пускает мурашки по коже. Да и он окончательно отпустил свою злость. Ему по-прежнему не нравилось, что ей приходится видеться с Фенвиком, но Регулус был убежден, что это ее задание от Дамблдора. Именно поэтому ей приходится за ним следить и подбираться ближе. И, тем не менее, она по-прежнему оставалась для него настоящей загадкой. Редкие разговоры всегда сводились к чему-то несущественному, а все остальное время они проводили за куда более приятными делами. Как и сейчас. А ему хотелось большего. — Я о тебе совсем ничего не знаю, — протянул он, разглядывая ее лицо. Эммелина о чем-то задумалась, отведя взгляд в сторону и загадочно улыбнувшись, при этом отчего-то смущаясь — на бледных скулах проступил неяркий румянец. — Могу рассказать то, о чем никто и никогда не знал. — Ты меня заинтриговала, — с предвкушением произнес он, приподнимаясь на боку и подпирая голову рукой. Эммелина будто со стеснением боролась. Вроде и та же безмятежность на ней, и в то же время — дыхание учащенное, краска с лица так и не сходит. Она на него взглянула и взволнованно произнесла: — Алиса как-то сказала, что все девчонки в Хогвартсе обязательно проходят через стадию влюбленности в Блэка, — она скованно улыбнулась. — Кажется, с ней не согласилась одна только Лили. Регулуса раздражение охватило. Эту тайну он предпочел бы не знать. Он с трудом удержал недовольство, чтобы не выказать его на лице, но вот холодный тон все равно просочился: — Ты тоже была влюблена в Сириуса? Она на него недоуменно взглянула, ответив: — Нет, в него — никогда. Регулус с непониманием смотрел на нее, пока до него медленно доходил смысл ее слов. — Но… когда? — растерянно спросил он. — Это случилось в первые дни шестого курса. На собрании старост. Нам тогда представляли новоиспеченных факультетских старост, в числе которых был и ты. Регулус помнит этот день. Он только перешел на пятый курс, получил значок старосты факультета, чем был особенно горд. И он помнит, как их представляли более старшим старостам. В числе прочих он помнит и Эммелину. Она сидела за первой партой рядом с Эванс. Тогда Регулус старательно делал вид, что их не существует. — До этого я тебя совсем не замечала, — говорила Эммелина, — ты учился на курс младше, еще и на другом факультете. Но с твоим назначением мы стали часто пересекаться на собраниях. У тебя всегда было свое мнение. По любому вопросу. Мне нравилось тебя слушать. Ты был умнее большинства наших сверстников. С чувством ответственности, чем мало кто отличается на пятом курсе. Она смотрела так проникновенно, с обожанием, искренностью. Что он даже на миг забыл, с чем именно ассоциируется ее взгляд. Позволял себе плавиться под ее глазами, отдаваясь чувствам. — В тот год мы вместе с тобой и профессором Флитвиком украшали Большой зал к рождественскому балу, и вы с профессором обсуждали действия чар и нумерологии, то, как эти две науки сплетаются воедино. Я… — она на мгновение веки прикрыла, но вновь подняла на него прямой взгляд. — Я пыталась участвовать в разговоре — мне тоже было что сказать, но ты каждый раз показательно игнорировал любые мои слова. — Я этого почти не помню, — солгал он. У нее короткая улыбка на губах дрогнула. — Ты меня никогда не замечал. Или принципиально игнорировал. Да, он ею пренебрегал, избегал. Подруга Мародеров и гриффиндорцев, известная предательница крови. У Регулуса с ней попросту ничего общего быть не могло. Но это не значит, что он ее не замечал. Замечал, видел все ее достоинства и недостатки. Как и у любых других студентов, близких к его брату. Правда, вряд ли ей об этом захочется знать. — Но к концу учебного года чувства совсем стихли, — сказала она. — Я тогда начала встречаться со своим однокурсником и окончательно про тебя забыла. Самые беззаботные дни в моей жизни, — она вдруг на короткое мгновение весело улыбнулась. — А потом… — Потом? — Потом война. Он знал, что скрывается за этими словами. Война — убийство ее семьи. Для нее все началось именно в тот день. Горе, которое все еще ее преследует, которое отражается в ее глазах, которое он видит. — Потом… ты появился в штабе. — Я? — удивился он, не ожидая, что и для нее та самая встреча нечто изменила. — Мы будто поменялись ролями, — усмехнулась она. — Уже ты следишь за мной и ищешь встречи. Ему каждый раз было неловко осознавать, что она знала о его слежке за ней. — Как быстро ты поняла, что интересна мне? Она повела плечом, задумавшись. — Со второго раза? — спросила она у него. — Когда ты стоял под дверью, смотрел и не решался войти? — Ты сразу знала, что я… смотрю? Ее смешливая и довольная улыбка была вместо ответа. — Почему ты не сказала?! Не дала мне этого понять? — А как? — она подняла на него веселый взгляд. — «Регулус, хватит пялиться на меня из-за двери»? — Ну… примерно, так. Чтобы я не чувствовал себя идиотом. — Не знаю, — ответила она, продолжая отстраненно улыбаться. — Наверное, я переживала, что надумала себе то, чего нет. Ему в голову вдруг пришла мысль, что она сторонилась его из-за того, что он раньше носил Метку. Девушки в школе не стеснялись давать ему понять, что он им интересен, но от Эммелины он никогда не замечал интереса в свою сторону. Так и после школе, после их встречи в штабе, она и на мгновение не дала ему понять, что не против более близкого знакомства. Так же, как он презирал предателей крови, так же и она презирала тех, кто поддерживал Темного Лорда. Вероятно, все дело именно в этом. — Эммелина, ты же знаешь, что у меня Метка раньше была? У нее взгляд похолодел. Улыбка мгновенно сошла с лица. Вот сейчас, как никогда раньше, он видел перед собой глаза мертвой женщины. От этого в горле ком вставал. По позвоночнику холод бежал, сковывая. — Знаю. Наверное, стоило бы остановиться на этом. Он не стыдился своего прошлого. Пожалуй, было лишь сожаление по одному единственному поступку. Но точно не стыд. Опыт, даже негативный, сделал его тем, кем он сейчас является. И Регулус ни за что не стал бы это менять. Он смог закрыть глаза на ее недостатки. А если она не может смириться с его прошлым, то им это лучше сразу выяснить. — Тебя это не смущает? Она во все глаза на него смотрела. Не дыша, не говоря ни слова. Этот застывший взгляд его в кошмарах преследует, и вот он вновь наяву. Будит в нем страх и отчаяние. Резко отвернувшись к нему спиной, она села на кровати, опуская ноги на пол. — Эммелина? — Регулус тоже поднялся, приближаясь к ней на кровати. — Смущает ли это меня? — в ее голосе — лед, а в глазах пылает чистая ненависть. — А ты как думаешь? — Видимо, смущает… — Если ты не знал, — резко и гневно перебила она, — Пожиратели Смерти убили мою семью. Убили родителей, сестру… ей было всего девять!.. У Регулуса в ушах стоит звон, эхом раздается крик ребенка. Крик по венам режет, по сердцу. Перед глазами изломанное тело ее малолетней сестры. Перед глазами замученная женщина с мольбой во взгляде — убить и ее тоже. Отчаянный, пронзительный взгляд, который он сейчас напротив себя видит. Регулус поднимал палочку на ее мать. Произносил смертельное заклинание. Он видел, как пытают ее мать, видел, как пытают и убивают ее сестру. И он ни-че-го не сделал, чтобы этому помешать. — Я ненавижу каждого, кто носит Метку, — выпалила она. — Каждого, кто Его поддерживает! У него не было слов поддержки, не было слов, чтобы оправдать себя. Он полностью понимал ее позицию. Но исправить прошлое, исправить себя он никак не мог. Поднявшись на ноги, она взяла мантию и накинула ее на голое тело, запахивая. Регулус поднялся вслед за ней. Он не знал, что делать и говорить, действовал по наитию. Остановившись за ее спиной, он мягко прикоснулся к ее плечу, разворачивая на себя. — Да, я знаю, что у тебя была Метка, — уже спокойнее, но все еще с бушующими эмоциями в глазах, произнесла она. — Но еще я знаю, что ты… не такой, как они. В тебе нет жестокости и злости. — Во мне этого с избытком. — Может быть, — тут же согласилась она. — Но у тебя очень доброе сердце. Ты заботливый и чуткий. Ты всегда внимательный и часто милый, хотя сам вряд ли это замечаешь. Мне рядом с тобой ничего не страшно. И так… спокойно. — Эммелина… — у него нечто сжалось в глубине души от ее откровения. Страшнее всего вдруг стало не оправдать ее ожидания. — А я спокойствия уже несколько лет не ощущала, — добавила она. — Последние три года живу в страхе, тревогах и злости из-за безнаказанности убийц. Но пришел ты и все… изменилось. Как никогда ему хотелось оградить ее от любых невзгод. Быть рядом, окружать защитой и заботой. Невероятное чувство — быть нужным. Быть тем, в ком нуждаются каждую минуту. Быть тем, кто делает ее жизнь лучше и спокойнее, что ей так необходимо. Непередаваемое чувство, когда на тебя смотрят искренне, с обожанием и отчаянием, так, словно без тебя и день не смогут прожить. — Если ты этого захочешь, я всегда буду рядом, — произнес он, приобнимая ее за плечи и притягивая к себе. — А ты этого хочешь? Регулус обежал взглядом ее лицо, останавливаясь на глазах. Слишком сложный для него вопрос, на который он не готов сейчас отвечать. Бережно обхватив ее лицо ладонью, он склонился к ее губам, с нежностью целуя. Она улыбнулась под его губами, очевидно, по-своему трактовав этот ответ, и сильнее притянула к себе. — Мне нужно собираться на дежурство, — с сожалением произнесла она, отстраняясь и выпутываясь из его объятий. — Ты хочешь, чтобы после твоих слов я так легко отпустил тебя на дежурство? — улыбнулся он. — Хочешь пойти со мной? — она скопировала его улыбку. — Я слежу за поместьем Гринграссов. Днем за ними бывает интересно наблюдать, можно увидеть Аннабэль с Дафной, а вот по ночам бывает скучновато — ничего противозаконного у них на территории не происходит, только Кристиан часто покидает поместье. — Звучит и правда скучновато. Впрочем, Регулус радовался, что ее объект для наблюдений — Гринграссы, а не какие-нибудь Лестрейнджи или Мальсиберы. Спустя пять минут он уже стоял в дверях, кажется, в десятый раз с ней прощаясь, оставляя очередной поцелуй на ее губах. — Может быть, я приду к тебе утром? — спросил он, спускаясь губами на шею, оставляя дорожку невесомых поцелуев и замечая, как у нее по коже мурашки бегут. — Приходи, — выдохнула она, невольно прижимаясь к нему плотнее. — Рядом с тобой мне лучше спится. Вернувшись к ее губам, он запустил пальцы в ее волосы, за затылок притягивая к себе, и ладонью огибая ее талию. Невозможно оторваться. Он сквозь тонкую ткань мантии ощущал каждый изгиб ее тела, целовал воспаленные губы и прижимал ее к себе, думая о том, что они вполне успеют на еще один быстрый, но не менее страстный заход перед ее дежурством, как вдруг в паре метров от них послышался хлопок трансгрессии. И одновременно с ним Регулуса, сквозь ткань мантии и брюк, обжог камень, который подал сигнал о том, что защитный барьер пересек волшебник. Резко отстранившись от Эммелины, он обернулся на шум, прикрывая ее за собой и попутно выхватывая палочку, направляя ее на… — Кацман? — опешил Регулус. Эммелина позади него с шумом воздух в себя втянула. Замерев в полушаге, явно не ожидая их увидеть, Кацман перебегал взглядом с Регулуса на Эммелину и обратно. — Мне это совершенно безразлично, — без всяких эмоций произнес он, равнодушно пожав плечами. — Я лишь пришел передать срочное поручение Дамблдора. Ступив к ним навстречу, Кацман протянул запечатанный конверт, который она тут же забрала и спрятала в карман мантии. Конверт Регулусу показался знакомым. Не обыкновенная желтоватая бумага, а дорогой плотный пергамент цвета слоновой кости. Многие чистокровные рода пользовались подобным пергаментом, но никак не директор школы. И он уже не раз замечал, как Эммелина в руках держала письма именно из такого пергамента. — Что ж, не буду вам мешать, — усмехнулся Кацман, на что Регулус нахмурился — и что значат эти усмешки? — Хорошего вечера, — добавил он и тут же растворился в воздухе. — Леви никому не расскажет, если ты об этом переживаешь, — Эммелина подняла на него напряженный взгляд. Кацман не походил на сплетника, здесь Регулус был с ней согласен. Его куда больше волновало, почему директор школы использует столь дорогой пергамент для передачи своих поручений. Или же это вовсе не директор? — Я не переживаю.