Трудности перевода

      «Нет сомнения в том, что шок эмоционального опыта часто необходим, чтобы заставить людей проснуться и обратить внимание на то, что они делают». Карл Густав Юнг       Она уехала. Нет… Не так… Она ушла.       Впервые за семь лет организм затребовал сигарет. Никотиновый смог раньше приносил успокоение — сейчас вспомнилось. Рука неосознанно потянулась к карману, где уже давным-давно знакомой пачки не наблюдалось. И пальцы беспомощно шарили по пустоте.       С осторожностью вдохнул полной грудью. Чего я ожидал? Зайтись в кашле? Легкие с болью развернулись, принимая кислород, голова начала подкруживаться. Пока смотрел, как она на подламывающихся ногах отошла к обочине, как тяжело с осторожностью опустилась прямо на свой рюкзак, не заботясь о том, что может испачкаться — оказывается, все это время я не дышал.       Из девочки, живущей взахлеб, на моих глазах Лис превратилась в пустую бездушную оболочку. Холодный огонь в ее глазах пугал… Нет, снова не так. Пустота в ее глазах заставляла трусливо искать, куда бы отвести взгляд. Маленькая ручка, что неумело держала нож у тонкой незащищенной шеи. Лис не щадила меня… Я отказывался признавать то, что видел. В жизни я видел разное, казалось, что меня уже ничего не удивит. Как я был самонадеян!       Неужели я ошибся?       Рингтон издевательски восторженно завопил на весь салон. Вздрогнув, чуть не выронил из пальцев телефон. Бросил взгляд на экран, в который раз убеждаясь, что у нас с Донхэ тесная связь.       — Хек, как интервью?       Только сейчас я заметил, что пальцы сильно дрожат.       — Нормально.       На том конце трубки напряглись, я почувствовал это по изменившемуся дыханию Дони:       — Что случилось, Хекдже?       Стараясь успокоиться, снова беспомощно зашарил по карманам в поисках сигарет:       — Она ушла, Дони…       — Кто? Горошка? Ты не договорился? — тревожный голос рвал перепонки. Донхэ находился в людном месте, скорее всего это был ресторан, куда Ли Донхэ повел есть мясо нашего менеджера. Тишину салона тихо тронул мой задушенный всхлип. Ужас от возможных последствий произошедшего, что называется, «догнал меня», как только я услышал звуки «внешнего мира». Дрожащими пальцами ухватившись за бегунок, я рванул молнию вниз. Вдохнув, стараясь не испугать друга, я всеми силами постарался выровнять голос:       — Дони, ты можешь приехать? Я за руль сейчас не могу…       — Шли координаты, буду.       Братишка, не стал задавать лишних вопросов. Сама фраза «Не могу за руль» сказала Ли Донхэ о многом, если не все.       Закончив разговор, упал головой на руль. Я не заплакал, нет. Глубоко и рвано вдыхая, я всхлипывал. Сухие глаза жгло от не пролившейся влаги. «Шок» — память подкинула точное определение моего состояния.       Лис решилась на непоправимое… «Непоправимое». В хаосе мыслей я четко услышал голос Донхэ: «Я хочу закончить игру, пока не произошло необратимое…» Ли Донхэ знал Лис лучше, чем я — тот, кто общался с девушкой не в пример больше и ближе. Но чуткое к Горошке сердце Дони гениально ее прочитало. Он почувствовал, что девушка на грани. Тогда как я продолжал купаться в своей убежденности в шлюховатости русской. Я доигрался… Нет, снова не так. Я ЗАигрался.       Пальцы постоянно срывались с нужных цифр, промахивались. Всхлипывая, смаргивая сухими глазами, я раз за разом настойчиво набирал нужный номер. Пару раз попав не туда, извинялся и продолжал дозваниваться.       — Я слушаю…       — Сонхо, набери Лис…       Слезы все-таки полились по щекам. Страх, какая-то животная тревога за малышку выходили из меня прозрачными ручейками.       Открыв дверь Донхэ замер. Широко распахнутыми глазами СуДжу разглядывал мое тело, беспомощно скорчившееся на водительском кресле. После секундной паузы братишка бросился ко мне:       — Хек, ты как? Где болит?       Подняв зареванные глаза на друга, я, потянувшись, обнял широкие теплые плечи:       — Дони, прости меня.       СуДжу сначала растерялся, а затем я почувствовал, как теплые ладони обхватывают мою спину, даря поддержку и надежду на то, что все не так плохо.       — Хек, не пугай меня, пожалуйста, — голос Донхэ подрагивал.       — Дони, — бормотал я, уткнувшись в плечо братишки, — мы теперь ни на что не имеем права.       — Святой Будда! — взъярился СуДжу, отцепляя меня от себя, — Говори, что произошло? Чего ты истеришь, Хек?!       И я заорал, выпуская всю боль:       — Когда она обо всем узнала, приставила нож к горлу! Горошка чуть не убила себя, Дони!       Руки друга обвисли плетьми, Донхэ стоял рядом с машиной, а я снова скорчился на сидении.       — Блять! — СуДжу сделал два неверных шага от машины: — Где она сейчас, Хек? Ты отпустил ее в таком состоянии?! Ты ебанулся?! Донхэ судорожно выдернул телефон из кармана пуховика.       Потянувшись, я ухватился за запястье братишки:       — Я позвонил ее другу, он позаботится о ней.       Вырвав свое запястье, Дони со злостью снова начал скролить ленту контактов:       — Какому другу ты позвонил, Хек? Тому самому, что торговал информацией о ней?       — Нет, я звонил ее настоящему другу. Он ее ученик, и он влюблен в нее!       Когда небо начало темнеть, а очертания кустов на обочине размываться, Донхэ твердой рукой завел Chevrolet. К этому моменту мы знали, что с Горошкой все в относительном порядке, она спит, и Сонхо рядом. Он так и сказал: «…не волноваться больше за Лис. Лис с ним, и он ее не оставит». Пальцы сжали трубку сильнее, ревность пальнула по мне, как снайпер по мишени. Рев… ность. Задрав лицо к потолку машины, я зажмурился.       Машина благодарно заурчала, ей надоело слушать выматывающие разговоры двух неудачников.       Дони, конечно, мог мне врезать… Я начудил такого, что разгребать — не разгрести. Кроме того, вопрос с роликом оставался открытым. А о том, что скажет и сделает Плакса, когда узнает обо всем приключившемся, даже думать не хотелось. Завяжет уши бантиком на макушке и скажет, что так и было. Закатает в асфальт — это самое малое.       Мы говорили о Лис…       Нет, мы не строили планов и дальнейших стратегий. Мы говорили о ней…       Мы признавались, изумляя друг друга. И снова торопились рассказать о тайнах, в которых даже себе признаваться боялись. И становилось легче…       Будда! Ли Донхэ признал, что шансов нет, самое большее, на что можно рассчитывать с Горошкой — это на почетный статус друга. Потому что понял — Горошке этого не нужно, то есть совсем не нужно. Ей не нужны отношения не именно с Донхэ, ей в принципе не нужны отношения. И Дони принял это! Не просто принял, Дони СМИРИЛСЯ! Я точно нахожусь не в параллельной реальности, где Ли Донхэ — «белый и пушистый» смиренный и послушный… девственник эпохи Чосон (1)? Верните мне моего братишку, жесткого, не терпящего чужого мнения. Того, кто чуть не с ноги открывает дверь в кабинет Ли Сумана-нимм! Насчет «с ноги» — хватил, конечно. Но только отчасти. Донхэ позволяет себе спорить с главой СМ, отстаивая свою точку зрения. Да Боги! Дони в этой жизни не боится почти ничего! В понятие «почти» включены насекомые и земноводные гады. И этот крепколобый, непрошибаемый баран смирился! Эта рыжая — ведьма!       Я рассказывал о том, как меня заколбасило, когда узнал, что Лис — проститутка. Как оскорбившись за «обман» с ее стороны, стал совершать глупость за глупостью. Как не хотел отступать, упрямился и цеплялся. Теперь стало ясно, что цеплялся я не за свой выигрыш или «поруганное самолюбие», а за саму Горошку. Как перепугался, когда увидел нож. Как боялся дышать в ее сторону, только бы не сорвалась. Рассказал, и то, что Горошка ловко «взяла меня на крючок», записав наш разговор. Я не увильнул, отвечая на вопрос Дони. Да, мне страшно от неведения того, как и когда Лис решит воспользоваться компроматом. Но еще более страшно понимать, в кого превратился я сам. Я стал монстром. Молоденькая девочка, применив ко мне шокотерапию, заставила задуматься о понятиях, которые давно стали в моей жизни лишь «обозначением», номинальным присутствием, не более. Морально-аморально, этично-неэтично. Эта Рыжая — ведьма!

***

      К ночи, сидя в закрытой зоне любимой кафешки на Мендоне, мы с Дони, залившись по самые брови, с трудом друг друга различая, неожиданно завершили «церемонию передачи прав и инициатив».       — Хек, телефон сюда, — пальцы братишки протянулись ко мне в нетерпеливом ожидании. Я послушно вложил гаджет в ладонь Донхэ, попадая по назначению с третьего раза. На удивление быстро разблокировав, внимательно вчитываясь, смаргивая и снова добросовестно таращась в иконки и приложения, Дони что-то упорно искал. А затем братишка стал резко нажимать на экран, матерясь как сапожник:       — Мозгокрутка, ебтм, давай, работай!       Я, булькая виски и еще чем-то, плохо различая чем, все же допер, что Ли Донхэ нагло тырит контакты девчонки, а еще ищет ролик.       — Этого тебе больше не нужно, Хек, — Дони поднял на меня очень серьезный взгляд. — Ты больше не с ней, Хекки. Даже если этот ролик — правда. Больше ты к моей младшенькой не подойдешь. Я не разрешаю.