Избавь меня от стресса

Лай собак прекратился, как только Сакура ступила на территорию клана Учиха, где вечерами стояла миролюбивая тишина. О такой тишине всегда мечтал Второй Хокаге. Клан Учиха старался соблюдать мир и покой на своих улицах, но когда дело доходило до публичных заведений, то ли из вредности, то ли из чувства мести – Учиха имели особые правила, которым был не подвластен даже Хокаге. Бары работали круглосуточно и славились качественной выпивкой. Хочешь хорошо провести время – иди в квартал Учиха. Дебоширили редко, а если и случалось, то зачинщиков сразу отправляли в полицейский участок поблизости. Ходили слухи, что в квартале была окия, где воспитывались и жили молодые гейши. Сакуру никогда не заботили подобные слухи, но теперь, когда она была лично знакома с будущим наследником клана, ей стало любопытно узнать, что было правдой, а что нет. Случалось ли Итачи слушать искусную игру молодой гейши на сямисэн? Наверняка, ему бы понравилось, ведь все прекрасное и традиционное как раз было ему по душе. Вспомнить хотя бы, как он смотрел на её кимоно, особо уделяя внимания широким рукавам и оби. Из деликатности он никогда бы не сказал, что её кимоно смялось, а узел оби завязан слишком туго. Сакура затормозила, вспомнив, как его деликатность показала себя в полной красе в кабинете Хокаге. Он хотел уйти, не нарушая границы, переходить которые у него пока не было прав. Однако она была неспособна справиться с коктейлем из эмоций: небольшие порции обиды, злости и раздражения к отцу, и главный ингредиент – стыд. Она считала, что прошла этот этап, приняла ситуацию отца и решение матери развестись, признала эту правду, рассказав всё команде семь и, конечно же, Ино. Но вот появляется в её жизни Учиха Итачи, как все идет по второму кругу. Его осуждения пережить будет больнее всего. Сакура даже не пыталась этого отрицать. Разрешив Итачи остаться в кабинете, не пыталась ли Сакура отплатить за его откровенность с детским рисунком? Сакура не любила быть должной, и это накладывало свой отпечаток. Это было бы хорошим объяснением. Немного ироничным, поскольку Итачи показал ей, как он умел любить, Сакура же – как она умела ненавидеть. Яростно и без уступок. Теперь Итачи знал, что помимо выдающихся способностей к ирьёниндзюцу, упрямым и прямым характером Сакура еще отличалась умением сжигать мосты. Резко и безболезненно для себя. У Сакуры не было способности считывать людей, и ей тяжело давалось принимать чужие ошибки, зато Итачи в этом преуспевал, потому он и поступил так, как никогда не поступила бы Сакура: решил пойти за ней. Чтобы напомнить об обещании не убегать. Не дать ей изводить себя мыслями о том, что он подумал и не подумал бы о её семье, осудил или не осудил. Чтобы она пришла. Не сегодня вечером, так потом. Сакура все же нашла в себе силы выйти из своей зоны комфорта, плотно прикрыв дверь квартиры, и уверенным шагом направилась в бар Учиха. Не было сомнений, что это был именно бар Проклятье ненависти, самое популярное местечко Конохи. Владелец бара явно таким образом высмеивал сложившийся стереотип о том, как именно проявлялся Шаринган: исключительно из чувства ненависти. Даже в будний день, как сегодня, все столы были заняты: законопослушным жителям деревни разрешалось сидеть в летнике, одиночки занимали барную стойку и беседовали с барменом. Сакура была здесь всего два раза. В первый раз она пришла за компанию с Ино, во второй – на день рождения Саске, праздновать который с одним только Наруто было бы отвратительнейшей идеей. Потом к ним присоединились Какаши с Ямато, благодаря которым это празднество не было унылым. Сакура тогда пообещала себе, что больше никогда не согласится идти на день рождения Саске, впрочем после того раза он не праздновал его с друзьями. Насколько странно было бы явись она на день рождения Саске в качестве пары Итачи? Донельзя странно, но уже не так уныло. Сакура затормозила во второй раз, и представив эту красочную картину, ужаснулась так сильно, что столкнулась с высоким и худощавым парнем. – Сакура? – как оказалось, парень её знал. – Сай? – а она была знакома с ним. – Что ты здесь делаешь? Он поднес к лицу блокнот с плотной бумагой цвета яичной скорлупы, из-за чего казался бледнее обычного, и улыбнулся той самой фальшивой улыбкой из его любимых книг по психологии. Так же он потянул уголки губ вверх и сощурил глаза, когда она предложила ему переспать. Сакура нервно сглотнула. День продолжал её удивлять. Эта была не та история, где главная героиня была обманута красотой, харизмой и сладкими речами. Это была история о девятнадцатилетней Сакуре, которая из всех знакомых парней остановилась на том, кто не будет её осуждать и бахвалиться о жаркой ночи с самой строптивой девушкой Конохи. И все же каким бы осознанным ни был выбор, Сакуре было неловко предлагать, а после неловко перед ним раздеваться. Ино потратила недели, если не месяц, впустую, отговаривая. Она верила, что первый раз должен проходить с любимым человеком (или около того). Конечно, девятнадцатилетней Сакуре хотелось бы испытать то, о чем говорила так часто ей подруга, но реальность была иной: Хьюга Неджи не был в ней заинтересован, а других кандидатов на горизонте не было. Да и не появилось, если бы на время отсутствия Саске частью команды семь не стал Сай. – Я не понимаю, зачем ты это делаешь! – Ино никогда так сильно не злилась, даже когда Сакура исчезла из её жизни на три месяца, не сказав ни слова, а после вернулась, но уже без детского блеска в глазах и с новостью о разводе родителей. – Потому что хочу надбавку к зарплате. У тебя ведь она есть, – огрызнулась Сакура, сложив руки на груди, будто обороняясь. – Поэтому и отговариваю. Миссии по соблазнению только звучат романтично, а на деле отвратительны. – Шишо обещала, что не будет меня посылать на миссии, где нужно быть… Ну, ты поняла, – Сакура сжевала последние слова и потупила глаза. – Да ты же стесняешься даже подумать о сексе, лобастая. О каком соблазнении ты вообще говоришь? – Ино покачала головой. – Я быстро учусь, – Харуно звучала как упрямый ребенок. – Сакура, – Ино сменила гнев на милость и взяла её за руки. – В отличии от моей ситуации, ты даже не состоишь с ним в отношениях. Поверь, куда приятнее заниматься любовью с тем, кого ты хорошо знаешь, к кому ты испытываешь чувства. – Приятнее, но не проще и не легче. Сай другой. Он не будет разносить отвратительные сплетни, как это сделал с тобой тот, чье имя нельзя называть, – Сакура знала, что последний аргумент убедит Ино. В голубых глазах мелькнула боль и обида – и Сакура пожалела о сказанном. – Это… Просто это неправильно. Вот так. Это изменит тебя, Сакура. Тогда Сакура пожала плечами и посчитала столь незначительным, не представляя, насколько Ино оказалась права. Неестественно приветливый голос Сая раздался напоминанием о настоящем: – Делаю зарисовки. Сакура не сразу вспомнила, что спрашивала. Почему он здесь? Или что здесь забыл? – В баре? Да еще и в квартале Учиха? – Здесь интересно. А ты кого потеряла? Что-то было цепляющее в этом баре, но он, скорее всего, не смог бы это объяснить. Как и не мог объяснить почему согласился тогда на её просьбу. Если память не изменяла, он сказал, что Сакура была незаурядной личностью, а этого было достаточно, чтобы считать её привлекательной. – Да так, – уклончиво, с желанием поскорее закончить разговор ответила Сакура. – Надолго здесь? – Ещё понаблюдаю, – Сай никогда не пожимал плечами, в его жестах не было никакой информации. Сакура с усмешкой подумала, что Итачи было бы сложно его разгадать. – Понаблюдать за тобой? Первое время его странные реплики напрягали, как и отсутствие хоть какого-либо смущения. Особенно при приглушенном свете гостиничного номера, где Сакура предложила встретиться. Она подумала, что он красивый, или пыталась убедить себя в этом, как часто проделывала, проходя мимо красивой витрины и неохотно соглашаясь надеть милое платьице, лишь бы мать не расстроилась. В целом, все вышло лучше, чем можно было себе представить. Неловко, но осторожно и с некой заботой, которую Сакура никак не ожидала. От поцелуев она отказалась, и Сай на это просто кивнул, совершенно не обидевшись и не проявив человеческих эмоций, по крайней мере тех самых, что были ей знакомы. Сакура рассчитывала именно на это: ни стыд, ни совесть не проснутся, если она сделает это с Саем. Она попыталась вспомнить подробности той ночи, но было лишь ощущение, что она выполнила поставленную задачу и была рада к ней больше не возвращаться. На следующий день шишо вписала его имя в бланк и поставила печать. Допуск на миссии особого ранга был получен. – Девственности придают слишком большое значение, – Пятая попыталась подбодрить, по-своему сурово, но с заботой. – Идти на это было не обязательно, но я уважаю твое решение. – Когда-нибудь это все равно бы случилось. – Ты права, – наставница ухмыльнулась и отвернулась к окну. Сакура была уверена, что шишо прикусила заусенец большого пальца. Она всегда так делала, когда переживала. – Вспоминаешь отель? – Сай как всегда не церемонился. – С чего ты взял? – мгновенная реплика. Сай отличался ещё и тем, что не осуждал людей, потому как просто-напросто не был этому научен. Однако выводить из себя, не прикладывая особых усилий, он умел знатно. – У тебя было такое же лицо. – Какое ещё такое лицо? – подозрительно сощурилась, краем глаза поглядывая на дальний столик. – Отстраненное? Я бы сказал точнее, да вот рисунок потерял, когда переезжал. – Рисунок?! – Хотел найти в книгах, что означало твоё выражение лица. Могу нарисовать снова. Будет даже точнее. До чего нелепо злиться на человека, который и не понял, что сделал не так. – Сделать что? – отрывисто и сквозь зубы, Сакура закипала. – Рисунок. Я его тебе отдам. Саморефлексия помогает разобраться в себе. Он принялся копаться в своей набедренной сумке, а после достал небольшой томик, наверняка чтобы процитировать оттуда кусочек. Вскоре так он и поступил. Все бы ничего, но его приторная улыбка усиливала желание схватить его за шкирку и трясти с силой, которой вполне хватило бы чтобы вытрясти всю дурь из его головы. – Зачем я вообще с тобой разговариваю? – полубийственным шепотом, пока Сай читал второй абзац третьи главы, где подробно рассказывалось о важности саморефлексии. – Потому что не хочешь идти к ожидающим тебя людям, – Сай иногда делал неожиданно точные умозаключения. – Я не… Ну, может быть, ты прав, – и недовольство лопнуло как мыльный пузырь. Она знала, что отряд Итачи занимал крайний дальний столик, но не всматривалась в их лица и всячески пыталась не пересечься с ними взглядами. Особенно с его внимательным и удушающе приятным. – Проводить тебя до столика с каким-нибудь Учиха? Одним из десятков. – Они у тебя что, на одно лицо? – Сакура коротко засмеялась. – Они предсказуемы, – он кивнул своим же мыслям. – Даже для меня. – Я бы не сказала, – она не старалась говорить загадочно, но в её голосе таилась многозначительность, которая озадачила Сая. К его большому сожалению, книги не имели звукового сопровождения, полутонами Саю говорить удавалось лишь на картинах. – Не сказала что? – Ничего. В момент, когда Сакура рассеянно посмотрела в сторону, за спину Сая, думая о том, что посетителей стало больше, и шум голосов усилился – она попала в ловушку глаз Итачи. Это была странная ловушка. В его взгляде была притягательная сила, совсем не такая, от которой хотелось вжать голову в плечи и чувствовать свое бессилие, а щекочуще приятная. Сакура никак не могла разобрать, что у него творилось в голове, и у нее были подозрения, что не сможет предсказать его действия даже в том случае, если их связь укрепится. – Учиха Итачи? – Сай проследил за направлением её глаз, повернувшись к ней боком. Почему об Итачи знали все кроме неё? Он задумчиво промычал, а после сказал то, чего у него и не спрашивали: – Учиха Итачи мне не нравится. Были его слова частью саморефлексии или нет – Сакуре было не важно. Она заставила себя перевести взгляд на Сая, и сглотнула разочарование, что не может видеть сейчас выражение лица Итачи. – Что с ним не так? – не было смысла скрывать любопытные нотки, Сай все равно не придавал им должного значения. – Мне не нравятся те, кто занимался тем же, что и я. У таких людей либо проблемы с головой, либо извращённое представление о мире. – Не слишком ли смелое утверждение? И только потом Сакура с удивлением подметила желание встать на защиту Итачи. – А может все сразу: проблемы и с головой и с мировоззрением, – он улыбнулся, зажмурив глаза. – Это у тебя проблемы. Сакура успела устать от их разговора. За неимением достаточного количества внутренней энергии, Сай будто высасывал её у других. – О чем я и говорю. У таких как я и Учиха Итачи много тараканов в голове, а ещё выдающиеся способности к саморефлексии. Спроси у него, осознает ли он собственные проблемы с головой, и он скажет, что да. Спроси: принимает ли он эту часть себя, и он даст утвердительный ответ. Это так отличалось от того, что Сакура слышала от Хьюга Мэнобу, не сказавшего ни одного плохого слова в сторону Итачи. Преданность людей не так легко заслужить, напомнила она себе. – Я верю только тому, что вижу своими глазами, а ты оставайся при своем мнении. – Твое дело, – он помахал ей своим блокнотом и повернулся в сторону барной стойки. Сакура проводила его хмурым взглядом: и вроде есть на что сердиться, а смысла никакого. В воспоминаниях мелькнуло оцепенение, охватившее ее, когда Сай навис над ней, более решительный закончить дело, чем она, – и нынешняя Сакура повела плечами, скидывая неприятное ощущение. Потом к ней пришла мысль о том, как ужасно все прошло бы с кем-то другим, и ей полегчало. В конце концов, Сай был неплохим парнем. Сакура ненавидела моменты, когда приходилось вспоминать о том дне. Возможно, поэтому она так часто подавляла это мыслями о Неджи. Неджи был чем-то вроде высокого искусства. Проще было прикрываться влюбленностью в иллюзорно прекрасное, чем что-то среднее, непонятное и не такое уж и приятное. К слову об иллюзиях, сейчас казалось, что Итачи был далёким Юпитером, все ещё в её Солнечной системе, но чтобы подойти к нему нужны тысячи и тысячи лет. Сакура поджала губы. Трусиха. Строила из себя смелую и уверенную, а как только обнажила часть своей души – так сразу страшно и хочется убежать. Однако в реальной жизни Итачи не был Юпитером, он был обычным человеком, не способным вторжением на орбиту Земли погубить планету, нарушив законы физики. Он мог приблизиться к Сакуре без ущерба уничтожения всего человечества. – Всё в порядке? Его голос сначала прозвучал в голове, Сакура вздрогнула и первым делом посмотрела в сторону, туда, где был занятый отрядом столик. Вместо этого она наткнулась на черную футболку с аккуратно вышитым веером клана Учиха размером с грецкий орех. Вышивка бросалась в глаза и служила отличным напоминанием того, что Итачи все же был с другой планеты. Вселенную явно не волновал их социальный статус. Если в Стране Воды он был для неё капитаном, то в Конохе – выходцем из сильнейшего клана. Сакура признавала эту разницу не для того, чтобы унизить себя. – Красивый. Наверное, вышит вручную, – слабое бормотание, которым она маскировала нежелание говорить о своем испорченном настроении. – Удачно вышел лишь с третьей попытки. От его спокойного голоса стало лучше. Сакуре захотелось спрятаться в его объятиях, получить эту долю внутренней уверенности, что все будет хорошо, что все уже хорошо, что любая проблема решаема, нужно только посмотреть на нее под другим углом. И что Сай – это всего лишь прошлое девятнадцатилетней Сакуры, пойманной в ловушку жизненных обстоятельств. Она сверлила взглядом эмблему, боясь, что как только поднимет глаза – Итачи всё поймет. Всегда казалось, что он умел читать мысли, хотя это было неправдой. Сакуре надо чаще напоминать себе об этом. – Ты самостоятельно вышиваешь? – какая-то часть Сакуры была совершенно не удивлена, какая-то часть нашла это забавным. – Это успокаивает. – Испорченные футболки стали домашней одеждой? – Нет. Оставил как есть, не придумал, что с ними делать. Они говорили о простом и обыденном, потому что вытаскивать из себя глубину и серьезность не было никакого желания. – Можешь отдать мне, – Сакура вновь не подумала, как это будет звучать: будто она мечтает носить футболки с символом Учиха. – Эм… Я это к слову. Ничего такого. Забудь. – Если передумаешь – скажи. – Что, прости? – она не поверила своим ушам. – Скажи, если передумаешь, – конечно, вопрос Сакуры не смутил Итачи, он быстро учился не попадаться на её уловки дважды. Он отошел вбок, чтобы дать посетителю бара пройти, и постарался оградить Сакуру от мужчины, что шатающейся походкой шел вперед. Итачи не придавал значение этим жестам, будто это само собой разумеющееся. – Мы уже заказали закуски и выпивку. Надеюсь, тебе нравятся морской ёж и кальмары. – Прости, что опоздала, – рассеянно проговорила Сакура, обдумывая его неосознанный порыв оградить её от опасности. Как они собирались сохранить их уговор – отношения(?) – в тайне, если Итачи был таким явным? Или он наоборот хотел быть очевидным? – Не ожидала встретить знакомого. Он не спрашивал, а она зачем-то оправдывалась. – Почему ты не спрашиваешь про...? Сакура замялась, поняв, каким странным был вопрос. Ей было всего лишь любопытно. Знать бы самой с какой целью задала вопрос. – Я знаю достаточно, – будто холодным лезвием, а после уже мягче: – Мы с ним пересекались по службе. – Достаточно? – Сакура знала во что цепляться и не отпускать. – Он хотел стать частью отряда, но не прошел. – Я думала, навыки Сая подходят: добыча информации, слежка и все такое. – Каким бы идеальным кандидатом он ни был, ему никогда не стать частью команды. Залог нашего успеха – это доверие. Значит Итачи относился к Саю с такой же осторожностью, что и тот к нему. Она ухватилась за возможность поскорее закрыть тему, которую начала по вине своей любознательности. Однако Итачи не сделал и шага, когда Сакура предложила поскорее присоединиться к ожидающей их команде. Он всматривался в её лицо, выискивая что-то. – Есть ли причина, по которой мне следовало бы спросить, кто это все-таки был? Сакура готова была стукнуть себя по голове. Ну, конечно, будь это просто знакомый, с губ не сорвалась эта оговорка, а поскольку с Саем её связывала некоторая недолгая связь, она придала их встрече значение. Как же глупо! – Да вроде нет, – неловкий короткий смех. Итачи кивнул, но не выглядел убежденным её ответом. – Определенно нет. – Определенно. Сакура могла поклясться, что он усмехнулся. Когда они подошли к столу, Хьюга разливал саке, завидев Сакуру, он радостно её поприветствовал. Абураме выдвинула стул, который приготовила специально для неё. Сакура села рядом с девушкой и улыбнулась, посмотрев с благодарностью. Итачи сел напротив и ближе пододвинул закуски к девушкам. – Штрафной за опоздание, – это было так в стиле Шисуи не давать ей передышку. Сакура с трудом подавила желание закатить глаза. – Или не осилите, Харуно-сан? – Напомнить, чья я протеже? Тсунаде-шишо многому меня научила, – Сакура вскинула подбородок. Пусть только посмеет не поверить ей на слово. – Вы знаете секретную технику Пятой?! – Хьюга от восторга чуть не опрокинул на себя наполненное отёко, благо Абураме вовремя вытянула руку. – Она так молодо выглядит. – До поры до времени этой техникой я могу не пользоваться, – Сакура рассмеялась, посчитав слова шиноби до забавного милыми. – К сведению вашему, эта техника принадлежит клану Абураме. Иначе наш организм не справился бы. Поглотили бы нас наши же союзники, – девушка от расстроенных чувств не колеблясь одним махом влила в себя саке. – Ладно вам, Ясуко-сан, вы молоды и прекрасны, – Шисуи протянул ей морского ежа в качестве утешения, а после обратился к Харуно: – Будете со мной спорить? Кто сдастся первым – тот проиграл. Проигравший выполняет одно желание. Итачи разделил соединенные деревянные палочки с таким лицом будто разрывал на две части своего любимого друга. – Предлагаю условия лучше, – она заиграла бровями. – Проигравший получает щелбан. Шисуи нервно сглотнул и непроизвольно потер свой лоб. Он в проигрыше в любом случае: щелбан Сакуры разнесет ему череп, а если он притронется к девушке – прилетит уже от Итачи. – Пожалуй, откажусь, – неохотно пробормотал. Сакура промолчала, не став подливать масла в огонь. Постучала по стенкам отёко, раздумывая пить ли ей сегодня. Последнее, что ее волновало – это как отреагирует Итачи. Он уже видел её в состоянии далеком от трезвости и вменяемости (вменяемые люди не предлагают поцеловаться на улице поздней ночью дабы развеять чары проклятья). – Ясуко-сан, – Сакура решила поддержать девушку и подняла отёко. Абураме улыбнувшись кивнула, поняв её жест. – Как вам наш бар? – Шисуи воскрес для новых провокационных бесед. Сакура коротко посмотрела на молчащего Итачи. Будто он был и не был вместе с ними. Так, просто наблюдатель. Глаза его были опущены, отчего ресницы казались длиннее. Она испуганно дернулась, когда Абураме поставила отёко на поверхность стола – потому что подумала, что её поймали с поличным. Сакура отогнала глупые мысли, сосредоточившись на другом Учиха. – Людно, – она огляделась вокруг, отмечая развеселых посетителей. Интерьер не бросался в глаза так, как люди. – Саке действительно хорошее. – Старики клана хотят закрыть бар, – было слышно возмущение Шисуи. – Думал, это слухи, – расстроился Хьюга. – Им не нравится, что здесь чужие? – Бар не закроют. Он приносит хорошую прибыль и работает на имидж клана, – Итачи говорил уверенно, так как имел все основания делать столь смелые замечания. – Старейшинам придется с этим смириться. – Старики будут ставить палки в колеса, пока… – Учиха по новообретенной привычке оборвал себя, вспомнив о присутствии Сакуры. – В деревне сейчас только и говорят, что не пройдет осень, как вы станете главой, капитан. Неужели наш отряд расформируют? – Хьюга в отличие от Шисуи на каком-то интуитивном уровне уже считал Сакуру частью их команды и говорил те вещи, что её ушам не предназначались. И когда Мэнобу успел проверить слухи в деревне? Они ведь только утром вернулись. Сакура притихла, внимательно вслушиваясь в разговор. – На время, – наконец, после долгой напряженной тишины, признался Итачи. Он выглядел задумчивым и чем-то обеспокоенным. – Это когда-нибудь случилось бы, Мэнобу-сан, – Абураме попыталась утешить, правда, так хорошо как у Шисуи у нее не получилось. – И правда, – вздохнул он, подперев ладонью щеку. – Капитан давно бы стал главой клана, женись он на Изуми-сан. Тишина, что была минутой ранее, ничем не сравнится с той, что повисла над ними сейчас. Сакура застыла с кальмаром у рта, Шисуи обронил свои палочки, а Абураме громко икнула. Казалось, во всем баре стало так тихо, что слышен был взмах крыльев пролетающих мошек. Итачи недовольно поджал губы, и Сакуре стало не по себе. Похоже он был в полной ярости, но ещё как-то держался. По какой причине он вообще позволял Мэнобу разговаривать (дышать) – было загадкой. – Госпожа Изуми никакого отношения к становлению меня главой клана не имеет, – от его слов вдруг стало так тяжело, будто навалилась каменная плита, а все присутствующие безуспешно пытались выбраться, придавленные весом. – Запомни это, Хьюга. – Хай! – шиноби вскочил с места и поклонился на девяносто градусов. Сакуре стало даже жалко его. Она совсем не удивится, если он будет молчать весь оставшийся вечер. – Я позабочусь об этом, Учиха-сама. Этот слух умрет сегодня же. Сакура с изумлением посмотрела на Хьюга. Так вот почему Итачи позволял ему болтать направо и налево. Хьюга сливал все, что слышал от других, а Итачи фильтровал то, что можно было говорить, а что нельзя. Может, Сай был в чём-то прав. Она не успевала анализировать происходящее. Если для них это было так же, как и использовать чакру, то Сакура не могла одновременно наблюдать и думать о том, что Итачи скоро станет главой клана, и с ним как-то связана загадочная Изуми-сан. Как же запутано! Сакура от раздражения выпила одну рюмочку, налила себе вторую и глотнула залпом. Заметив её активное поглощение алкоголя, Итачи напрягся. Шисуи же следил за ней так, будто она была ходячим экспериментом. Сакура нахмурилась и спросила: – Что? – Ничего-ничего, – поспешил Шисуи. – Капитан? – изогнув тонкую розовую бровь. – Мне вас поздравить с будущим назначением? – Для этого пока что рано. – Как придет время – скажите. Отправлю вам плитку шоколада и открытку с поздравлением. Сакура язвила и ничего не могла с этим поделать. Заботило другое: что он собирался делать с их отношениями, когда станет главой клана. Если слухи дошли до обычных гражданских, то его назначение близко. Он, что, считал её глупой? Неспособной сложить дважды два? Ставить четкие временные ограничения все равно что сказать, что через два месяца он станет главой клана. – Я не люблю шоколад, – спокойно возразил Итачи. Сакура восприняла это как вызов. Хьюга же посчитал их небольшой спор доказательством обоюдного недолюбливания. Он осторожно сел на стул и замер как мышка, боясь привлечь внимание. – Многое теряете. Импульсивная и не думающая о чем говорит, такой Сакура была сейчас. Мелькнувшее удивление в черных глазах так приятно щекотало, как и позабавило выражение лица: он абстрагировался, становясь лишь наблюдателем сцены, в которой сам же и был главным участником. И что же он ей скажет? Как объяснит самому себе причину её поведения? – Помнится, я говорил вам, какой именно десерт предпочитаю. – Я должна помнить все, что вы мне говорите? Наверняка, она вела себя просто отвратительно и ей не было оправдания, но причина такому поведению должна быть. Сакура не успела её найти, и так раздражало то, что она не способна была проанализировать ситуацию, как это делал он. А даже если и научится, то до его мастерства ей будет далеко. – Вы не обязаны, и все же было бы приятно, помни вы это, – по-прежнему спокойно, ровно и без колебаний. «Вот оно что!» – Сакуру осенила догадка. Она хотела увидеть, как он умел злиться, не на своих подопечных в лице Мэнобу или своего друга Шисуи, а на неё. Злость была Сакуре понятна. Она могла бы расписать все её оттенки. А потом она вспомнила, что это было невозможно. Единственный, кто не будет на неё злиться, был Итачи. Вселенная заведомо знала что попытается проделать мерзкая черта характера Харуно. Конечно, они будут ссориться, но не так агрессивно, как это делали её родители. Она не услышит скрежет его зубов, гнев в свистящих словах не будет направлен на нее, а встречаясь с ним взглядом, она не найдет ненависть, от которой сбило бы дыхание и слёзы полились от обиды. Этой знакомой картине не быть. Пора бы очнуться от того, что так и останется придуманной защитным механизмом иллюзией. – Ты всегда можешь мне напомнить, Итачи, – Сакура отвела глаза, понимая, что повела себя неправильно. Единственный человек что несёт ответственность за её чувства и эмоции – это она сама, а не Итачи. Неправильно перекладывать эту ответственность на него. Большая мышка из клана Хьюга отмерла и пискнула, Абураме поперхнулась и принялась кашлять – Шисуи тут как тут поднес стакан с остывшим рыбным супом, что подавался в качестве сервиса. Сакура непонимающе моргнула. Ох, она забыла о формальностях. И обратилась к нему по имени… Сакура запаниковала. С невероятной скоростью вскочила с места, ударила ладонями по столу, заставляя палочки вздрогнуть, а тарелке с кальмарами сдвинуться правее – и с жаром заявила: – Мне пора! – Сейчас? – оторопело спросил Итачи. Такого он уж точно не ожидал. – Домой? – в этот же момент выпалил Шисуи. – Просто Итачи? – подал голос Хьюга. – Да. Меня там...ждут. Любимый диван и библиотека всегда ждали Сакуру, так что она не лукавила. – Не ваш знакомый, случаем? – Шисуи отпускать её не собирался и действовал напролом. Итачи похлопал друга по плечу, но его хлопок был слабым, так, для видимости. «Да чтобы этого наблюдательного ищейку в самую изощренную иллюзию отправили!» – в сердцах подумала Сакура. – Шисуи-сан, отбросьте свое беспокойство. Оно неуместно. И необоснованно. – Простите, Харуно-сан. Месяца слишком мало, чтобы все мои сомнения и беспокойства улетучились. Шисуи изменился в лице. О, такого врага никому не пожелаешь. Когда-нибудь Сакура поймет мотивы и причины Шисуи, но сейчас он был всего навсего грубым Учиха. – Переживайте о своей личной жизни, в мою не лезьте. Шисуи усмехнулся и громко рассмеялся: – Харуно, вы чертовски забавная! В это время Итачи делал короткие глотки саке и нервно стучал по столу. Когда лучший друг успокоился, перестав гиенить (по-другому Сакура его смех не назвала бы), Итачи без всякой поспешности, лениво даже как-то, поставил отёко на стол и жестом подозвал к себе официанта чтобы закрыть счёт. Он даже не тратил время на расспросы: хотели ли младшие и Шисуи остаться ещё на немного. Сакура оглядела всех троих, вмиг притихших и послушных, и тоже присела. Итачи казался недовольным. Крайне недовольным. Она не следила за количеством им выпитого, поэтому не могла с уверенностью сказать, что алкоголь как-то на него повлиял. Он оставался все таким же, разве что более расслаблен. – Хьюга, жду завтра на индивидуальной тренировке, – Итачи наполнил своё отёко, опустошив бутылку. Он смотрел на свою рюмку и раздумывал, какое же наказание придумать. Сакура чувствовала себя так словно затерялась среди нашкодивших тигрят. – Абураме, хорошо завтра отдохни. На тебе, Шисуи, глубокий поклон владельцу бара. Учиха вымученно простонал, похоже владелец бара был ещё тем раздражающим фруктом. Сакура вжалась в стул, надеясь, что до неё очередь все же не дойдет. У нее всегда были низкие баллы по маскировке, слиться с окружающей средой не удалось. – Что касается вас, Харуно-сан, – он сделал паузу, покрутил отёко между большим и указательным пальцами, Сакуре казалось, что её бросит в пот от ожидания. – Никаких сомнений, вы можете постоять за себя, но, как видите, – он поднял рюмку, а осушив её, сморщился, явно чувствуя как по горлу разливается будто раскаленный жар. И четко, выговаривая каждый слог, продолжил: – О себе я такое сказать не могу в нынешнем состоянии. – Хотите, чтобы я вас проводила? – Сакура растерялась. – Харуно, вы одна, у кого нет специального задания. Как-то нечестно, – цокнул Шисуи, качая головой. – Обратились к капитану на ты и думаете, что вам сойдет с рук? Хьюга удар хватит от такой несправедливости, правда, Хьюга? Мэнобу затравленно кивнул. – Чудно, – Сакура издала нервный смешок. Предложи ей Хокаге хоть тройной оклад, она откажется работать с ними. Одного раза хватило сполна. – Но если вас действительно ждут, – Итачи развел руками, как бы заканчивая предложение, мол ничего не поделаешь. Видно алкоголь пробуждал в Итачи заносчивость заложенную в гены каждого Учиха. – Спасибо за понимание, капитан. Какие бы между ними ни были взаимоотношения, Сакура не позволит ею манипулировать. К тому же, он сам предоставил ей путь отступления. – Было бы невежливо заставлять гостя ждать, – он был максимально отстраненным. Когда Итачи говорили об обидах, она не думала, что его обидчивость будет выглядеть именно так. Дабы разрядить обстановку все это время молчавшая Абураме вместе с Хьюга начали собираться, а Шисуи отправился к владельцу бара. После куноичи потянула Хьюга к выходу, оставляя Сакуру наедине с Итачи, чье настроение было далёким от хорошего. Сакура хотела к нему обратиться, но все никак не могла подобрать подходящего слова. Стул Итачи выдвинулся, и он всем своим видом показывал, что вот-вот покинет бар. Она набрала в легкие воздух, чтобы побороть внезапный приступ немоты, но безрезультатно – слова будто застряли в горле. «Скажи, скажи хоть что-нибудь», – кричала самой себе Сакура. – Что будет с нами, когда ты станешь главой клана? – и это первое, что выдал ей мозг. То самое, что беспокоило больше всего. Из-за чего и была сцена ранее. Итачи схватился за спинку стула то ли чтобы удержаться на месте, поскольку вопрос буквально сбивал с ног, то ли чтобы выместить на нем скопившееся раздражение. Вены на его руке вздулись от напряжения. Вот-вот и спинка стула не выдержит такого давления. – Какие у тебя предположения? Нижняя челюсть его была напряжена настолько, что лицо Сакуры напряглось, отражая его эмоцию. – Нам нужно выйти. Здесь много людей, – он разжал руку, отталкивая стул и, продолжая избегать ее взгляда, стремительной походкой зашагал к выходу. Сакура пошла за ним, всматриваясь в напряженную спину и сожалея. Посетители, чувствуя от него опасность, расступались – Сакура словно шла по расчищенному пути. Забавно, что она так противилась провожать его, а в итоге этим все и закончилось. Может, по итогу их разговора случившееся в Стране Воды останется приятным воспоминанием? Прохладный летний воздух был столь внезапным, что бросило в дрожь. Раздался громкий смех на летнике, и Сакура усмехнулась: пять минут назад она была такой же развеселой и бойкой на слова. Итачи остановился, только когда они отошли на приличное расстояние. В этом безлюдном парке слабо журчал фонтан, зато свет от фонарей был ярким. Будто назло ей, чтобы она видела черты его лица, то как он повернул голову, как тени играли на его кистях. И чтобы она осознавала, как Итачи завораживал. Тишина длилась будто все пять актов. Он ждал её ответа и был достаточно терпелив. – Я думаю, тебе придется отказаться от меня, – она начала уверенно, но тихо. – Или мне. Я не знаю. Кому-нибудь из нас двоих. – Потому что я возглавлю клан? Было непривычно не встречаться с ним взглядами. Почему он не хотел смотреть на нее? – А тебя не смущает, что мой отец в тюрьме? О, ты ведь не знаешь, что я еще выплачиваю кредиты, в которые залезла мать. Я не принижаю себя и не прошу помощи, а хочу сказать, что у меня достаточно проблем, чтобы ещё связываться с главой клана Учиха. Я ненавижу то, что не могу жить беззаботно. Довериться судьбе со словами: «как-нибудь разберусь потом, подумаю об этом завтра, отдамся порыву чувств». Или не думать о том, как моя жизнь повлияет на твою. Этого Сакура говорить не стала. Внимательно выслушав, Итачи поднял на нее глаза и задал самый неожиданный вопрос: – Сакура, ты счастлива? – Что? – она не понимала, к чему он вел. – Вопрос прост, а ответ на него так сложно найти, – он посмотрел в сторону, на лице его была отстраненная печаль. – Ты была счастливее до встречи со мной? Или стала хоть немного счастливее, встретив меня? Подумай над этим. – Не понимаю… – Я буду оставаться подле тебя, что бы ни случилось, но какой в этом смысл, если ты не будешь счастлива? Было трудно поверить в реальность его слов. Что кто-то желает ей счастья, не требуя чего-то взамен. Получается, если она скажет, что ни на йоту не стала счастливой с ним, то он сдастся? Это тот вид жертвенности, который Сакура никогда не понимала. Их диалог – столкновение двух мировоззрений. Сакура готова уничтожить мир ради себя. Итачи же был другим: он был готов уничтожить себя ради этого проклятого мира. За всем этим Сакура забыла, что Итачи – не просто мужчина, который в ней заинтересован, а она в нем; не переходная ступенька, к тому, кто её ждёт в будущем. Итачи и есть конечный пункт. Он – её родственная душа. А Вселенная не любила, когда её подаркам противились. Сначала Сакура подумала, что повышенная температура и странное ощущение в груди, было следствием выпитого саке. Но сейчас жжение стало более ощутимым, оно знакомо пекло и разгоралось. Воздух стал горячим, обжигающим легкие. Только упорные тренировки и выносливость держали её на ногах. Она отвернулась, глупо считая, что это пройдет незамеченным – Итачи встревоженно позвал её по имени. Терпеть огонь было все невыносимее и невыносимее, от боли Сакура не могла никак понять, что происходит, что делать, и у кого просить помощи. Постепенно огонь начал окутывать всё её тело, причиняя уже телесные повреждения. Она не заметила, как по щекам начали литься слёзы от боли. А потом все утихло. Мгновенно. Будто по щелчку пальцев – её тонкое запястье обхватили кольцом и рванули на себя так же как шторм срывал крыши домов. От силы, с которой Итачи сжимал руку, скорее всего, останутся синие следы, как напоминание о том, что произойдет после. Она осознала их столкновение, только по трению их одежды, это различимое шуршание, которое будто взорвало тишину. От огня тело перестало чувствовать хоть что-то, но когда его холодные ладони обхватили её лицо – Сакура смогла ощутить контраст. Одна половина её была жаркой, другая – холодной, одна дрожала, другая трепетала. На дне его зрачков плескалась та самая лава, от которой у нее жгло внутренности. Затем вспомнив, что ей по-прежнему могло быть больно – он не просто склонился к губам, будучи нежным и внимательным, как в ресторане или даже в их самый первый раз, его поцелуй был больше похоже на вторжение. Когда город атакуют бомбами с воздуха. Горечь саке не успела раствориться на кончике языка, и она теперь знала, каков на вкус тот самый остаток теплого саке, что он показательно выпил в баре. Было сложно справиться с его напором, Сакура сделала шаг назад, перенося вес на пятки, и лишь бы схватиться за что-то, чтобы удержаться – пальцы её вцепились в кожаный ремень штанов. Это подействовала на него как электрический шокер, Итачи вздрогнул всем телом – и дрожь передалась ей. Но как только Сакура тихо простонала, отнюдь не протестуя, а наслаждаясь, забывая о боли и отвечая взаимностью – он опомнился и разорвал поцелуй с той же стремительностью, с которой погружал врагов в иллюзию. Ему не давали покоя её невысохшие слезы на щеках. Сакура задрожала сильнее, хотя казалось куда уж больше. Все дело было в том, как Итачи смотрел: словно его чувства было невозможно измерить, они простирались как космос, им не было конца, а как известно такая загадочная материя, как космос, имела способность расширяться в сотню триллионов раз. – Мы должны затянуть твои ожоги, – у него ещё оставалось сил на то, чтобы обращать внимание на какие-то ожоги. – Это все ерунда. Сакура услышала свой голос, надтреснутый и скрипучий – огонь задел и голосовые связки. – Я отнесу тебя домой и поделюсь чакрой. Воспользуйся всем моим запасом, – он осторожно отнял ладони от её лица и встал в удобную позу, чтобы легче было поднять на руки. – Дойду сама, – возражение столь безжизненным голосом было совершенно неубедительным. Брови его насупились, и на лбу вздулась вена. – До твоей квартиры двадцать минут. До моей – пять. Не вынуждай заставлять тебя. Сакура кивнула. Какой толк от её упрямства? Это же упрямство и привело их к этой ситуации. Оказавшись в его руках, Сакура хотела спросить, неужели нести ее так же легко как перышко. Хотелось подшутить над ним, да вот сил никаких не было, она прикрыла глаза от усталости. От него пахло марципаном и миндалем, и Сакура представила вкус конфет с этой начинкой. Видно, футболка помимо порошка постиралась с конфетами, которыми Итачи делился с Абураме и Хьюга. Пожалуй, это та вещь, что он от неё скрывал, прикрываясь любовью к моти. Её губы невольно изогнулись в улыбке. Ну, да, не любит он шоколад. Квартира располагалась на втором этаже. Один лестничный пролет, и они напротив двери. Итачи поставил её на землю. Шок от произошедшего прошел, и Сакура почувствовала, как заныло тело, а вместе с тем пришло головокружение – она ухватилась за ручку двери, первое, что было в поле зрения. Тихо вскрикнула и посмотрела на руки. Никаких волдырей, никаких пятен, лишь покраснение и отеки. Но в груди остаточным явлением пекло, скорее всего, повредились ткани внутренних органов, ведь огонь шел где-то оттуда. А ещё было больно глотать. Сакура старалась сохранять спокойствие, хотя страницы медицинских справочников в голове перелистывались с невероятной скоростью, а потом мозг для полноты образов подкинул картинки обезображенных огнем людей. Она не успевала за сменой обстановок: Итачи уже повел её вглубь квартиры, до комнаты с тяжёлыми шторами и кроватью среднего размера. Вел он в полной темноте, только потом включив свет в комнате. От яркости Сакура сморщилась. Как только глаза привыкли, внимание сразу же привлекли черные рамки с фотографиями, что стояли на рабочем столе у окна. Первым было семейное фото с родителями и младшим братом. Итачи был больше похож на мать, но и от отца у него что-то было, Саске как всегда не улыбался, но выглядел все равно довольным. Второе фото с отрядом. Лица, к которым Сакура успела привыкнуть за прошедший месяц. Третья рамка пустовала, оставаясь на месте с надеждой, что фотография вернётся или заменится новым кадром. В этой комнате больше ничего не отражало хозяина квартиры. Кровать была застелена пледом цвета индиго, простыни наверняка были черного цвета. Сакура скромно присела на краешек. – Я принесу бинты и мазь,– взгляд его был тяжелым, ощущался сильнее чем ожоги. – Все нормально… – горло саднило. Итачи уже ушел в другую комнату, предположительно туда, где хранилась аптечка. В его короткое отсутствие Сакура проверила резервы чакры и расстроенно вздохнула: огонь использовал её основной ресурс чакры. Не хотелось надеяться на Бьякуго, сбор чакры для резерва столь сложной техники занимал время. Сакура не была потомком Хаширамы, чтобы проделывать такие фокусы так же часто, как и Пятая. – Я не чувствую твою чакру, – он вернулся, держа в руках необходимые предметы для лечения ожогов, и принялся разматывать бинты. Сакура молчала, тянула зачем-то время; всего-то надо признать, что она не может вылечить себя сама. Произошедшее ставило в тупик, было столь стремительным, не давая времени подумать, понять, как это произошло. Самое главное почему? – Я сложу печати и передам тебе часть своей чакры, – он объяснял как ребенку, терпеливо и не пропуская этап за этапом. – Ты сможешь продиагностировать уровень повреждения, и тогда мы поймём, как поступать дальше. Кивни, если все понятно. Сакура медленно кивнула. Её не тошнило, что было хорошим знаком. Шок был нормальной реакцией организма. Им следовало охладить повреждённые места, но она надеялась, что справится без этого, у нее не было сил принимать холодный душ. – Я возьму тебя за руку. Немного будет щипать, – он сел на пол, чтобы ей не пришлось тянуться. Как только печати были сложены, ладони его обволокло оранжево-красное свечение. Цвет осенних листьев, подумала Сакура. Она приоткрыла рот, чтобы спросить, как он умудряется оставаться таким спокойным, но была прервана: – Мы поговорим после. Когда тебе станет лучше. Похоже, ты не можешь использовать Бьякуго. – Могу, но печать ещё слаба. – И правда, цвет не такой насыщенный. Итачи рассматривал её ромб, Сакуре хотелось прикрыть лоб руками из-за глупого детского комплекса. Отвлекая разговорами, он накрыл её руки своими широкими ладонями, и Сакура почувствовала прилив чужой чакры. Если бы у нее был вкус, она точно сказала бы, что его чакра, несмотря на цвет – это зелёное яблоко. Сочное, не приторно-сладкое, слегка горьковатое. – Оно снова жгло внутри? – он всматривался в её лицо, ожидая знака, что-то вроде «моргни, если да». Сакура моргнула один раз. – Больнее, чем в первый раз? Или так же? – Больнее. – Тогда сделаем так: моя чакра пойдет на лечение внутренних тканей, в остальном обойдёмся бинтами. – Нет, – Сакура старалась не подавать виду, что говорить по-прежнему было больно. – Твоя чакра – на печать. – Мы не можем сейчас это сделать, – он увеличил количество передаваемой чакры. – Мы не знаем точной причины. Это может произойти снова. – Не говори со мной как с ребенком, – она нахмурилась. – Медленно и по слогам. – Хорошо, я не буду, – и все равно продолжал. Сакура недовольно насупилась. – У тебя немного замедлилась реакция, поэтому кажется, что я говорю медленно. – Почему нет? – возможно, это она говорила по слогам, совершенно не замечая. – Пока мы не определили точной причины, есть риск повторения. Используем Бьякуго только, если это случится снова. Сейчас я с тобой, я держу тебя за руку – ничего не произойдёт. – А если нет? Удивительно, как он понимал её пространные вопросы. – Тебе придется здесь остаться. Надолго, – он улыбнулся, давая понять, что пошутил. Сакура фыркнула. – Вижу, тебе уже лучше. Наконец, чакра восполнилась. Сакура приложила ладонь ко лбу, избавляясь от головной боли, что мешала думать. Мысли прояснились, нейронные окончания соединялись как надо. Как-то Сакура наблюдала под микроскопом за передвижением клетки, напоминавшую амебу, как та бродила вокруг и никак не могла найти себе пару, тянулась, но не дотягивалась. Спроси Итачи, о чем она сейчас думала, Сакура не нашла бы, что ответить. Итачи внимательно следил за тем, как её зелёное свечение плавно переходило с одного участка на другой, при этом продолжал сидеть на полу с бинтами и мазью в руках, готовый в любой момент оказать помощь. Сакура прикрыла глаза, мысленно рисуя себе карту тканевых структур. Благодаря её опыту заживление тканей проходило быстрее. – Это легче чем устранять яд, – Сакура прервала тишину, тем самым давая ему понять, что приходит в норму, беспокоиться не о чем. – Года два назад я ставила эксперимент с одним ядом. Мое лучшее изобретение. Шишо не нашла противоядие. Когда к нам поступил пациент с ядом, химическая структура которого была похожа на тот, что я придумала, мы смогли его спасти. – Надеюсь, ты не… – Нет, я не так помешана на науке. Только когда мне скучно. Тот запас чакры, что был передан, иссякал. К счастью, оставалось восстановить ткани нижней доли правого легкого, Сакура приоткрыла глаза и неловко попросила: – Можно попросить тебя выйти? Ненадолго. – Сакура, ты уверена, что сама справишься? – после многочисленных заверений, что она прекрасно со всем справится сама, конечно же, он не доверял ей в этом вопросе. Она задумалась. – Ты прав, кое-что будет сложно сделать, – она прикусила нижнюю губу, чтобы не дать себе улыбнуться. Нельзя было упускать возможность подшутить над ним. Определенно, ей стало лучше. – Как у тебя с мелкой моторикой? Как же ей нравилось, когда Итачи смотрел с недоумением. – Огонь задел моё правое легкое, до левого добраться не успел, – Сакура с трудом сдерживалась не засмеяться при виде столь серьезной мины. Взгляд его был максимально сфокусирован на месте, где располагались дыхательные пути. – Ткань одежды не препятствует чакре, но иногда бывают сложности с определенным элементом одежды. Сомневаюсь, что ты в этом разбираешься, но ты весьма непредсказуемый человек. Может быть, даже и заметил, что на миссиях я надеваю одежду спортивного типа. Тут Итачи начал догадываться, что она неспроста ходила вокруг да около. Он пытался соединить один пазл с другим, искал логическую цепочку, но терпел неудачу. – Сегодня мне хотелось быть чуть привлекательнее. Ощущать себя так. Я открыла свой шкаф и увидела потрясающее кружевное белье. Нежно-персиковое. В нем идеально всё, кроме одного: металлические косточки лифчика. Итачи медленно кивнул, издал странный нечленораздельный звук, вставая в полный рост, и вышел из комнаты, прикрыв дверь. На его месте и Сакура не нашла бы что сказать. Вслед он слышал её смех. Спустя десять минут Сакура нашла его сидящим у двери, веки были прикрыты от усталости, он дышал ровно, будто бы спал. – Как самочувствие? – тихо и с напряжением, он не двигался, застыв как кукла, опасная и красивая фарфоровая кукла. – Намного лучше, – она присела рядом, согнув ноги в коленях. Заняла скромное местечко, как и полагалось гостю. – Прости, я немного устал. Не успел подумать над причинами, – он зажмурился, нахмурившись. – Долгий был день. Итачи промычал, соглашаясь. Напряжение ни на минуту не отпускало его. Все то, что Сакура знала и понимала, перестало быть таковым, поэтому она потянулась к его сцепленным в замок рукам, но отдернула себя, пока он не успел заметить. Оказалось, открывать свое сердце было сложнее, чем она себе представляла. И как ему удавалось с такой простой говорить, что он всегда будет на её стороне? Сакура рассматривала его лицо, боясь быть пойманной. То, что она увидела, придало ей смелости. Не ей одной было сложно, не она одна переживала сложные моменты в жизни, и у него были страхи и сомнения. Сакура смогла это осознать только сейчас. Собственная рука казалось весила целую тонну, так сложно было поднять её, но она заставила себя силой воли, выпрямила руку и потянулась во второй раз, уже увереннее. Итачи распахнул глаза, заподозрив что-то неладное, и она застыла с вытянутой рукой, не зная как поступить дальше: отдернуть или закончить начатое. Взгляд его скользнул к растопыренным тонким пальцам девушки. И они одновременно задержали дыхание. Как-то, перелистывая энциклопедию юного астронавта, Сакура наткнулась на короткий отрывок о необычном явлении: столкновение галактик. Будучи на последней стадии своего индивидуального существования, две скрученные в завораживающую спираль галактики, столкнулись. Их пути сошлись в одной точке, их звезды начали вращаться по новым траекториям. Исчезли границы, две галактики приняли новую форму. Одного единого целого. Именно так Сакура объяснила себе столкновение их губ. Не было первых, не было вторых, не было провокаций, не было кусающего огня. Они потянулись друг к другу одновременно.