Улыбка висельника

      Приезд бабушки Марго и деда Йорка был совершенно предсказуемым явлением, закономерно следующим из невнятного мычанья матери по телефону, призванного донести до почтенных старцев, что их единственная внучка вместо какой-то там престижной школы, связи мистера Хопкинза в которой всегда добавляли ему энное количество баллов в глазах старушки Марго, едет в закрытый пансион в Шотландии.       Сигрид наблюдала за разворачивающимся действом с хорошо улавливаемым по её лицу желанием закатить глаза и сбежать к себе в комнату.       Бабушка приехала рано утром. Был понедельник, мистер Хопкинз бегал по всему дому в белых хлопковых трусах (такие иногда можно было увидеть в старых-старых фильмах — выглядело откровенно отвратительно, Кельвин Кляйн, став свидетелем этому, должен был бы застрелиться), носках и рубашке, громко, с чувством и экспрессией причитая о том, какая непутёвая жена, постоянно прячущая его галстуки, ему досталась. Чудовищный галстук в оранжево-зелёную крапинку, способный одним своим видом довести до эпилептического припадка какого-нибудь знатока моды, тем временем, валялся где-то под кроватью Юхас — Тор затащил его туда, очевидно, пытаясь спасти всё ещё обладающих зрением людей этого дома от кровоизлияния через глаза.       Мистер Хопкинз как раз с удивительным драматическим талантом распекал всех сотрудниц прачечных, изобретателей стиральных машинок и, кажется, планировал перейти на суфражисток конца девятнадцатого века, когда входная дверь распахнулась, а на пороге появилась миниатюрная, полностью седая женщина и огромный, похожий на викинга, такой же седовласый старик.       Тереза в этот момент ползала на коленях с фонариком и пыталась отыскать под кухонным гарнитуром хоть что-то, похожее на орудие массового поражения, которым на самом деле являлся любимый галстук её любимого Петера.       Сигрид валялась в кресле в гостиной, закинув ноги на подлокотник и вяло скользя взглядом по строчкам библиотечного «Гения и богини». Вся школьная хогвартская программа уже была прочитана раза три, освоена и чуть-чуть законспектирована, так что она вернулась к привычной философско-психологической художественной литературе, всегда выдаваемой ей библиотекарем со скрипом и большим нежеланием.       Тор в это время возлежал на соседнем кресле и методично вылизывал своё кошачье достоинство, пока на него не обращала внимания всегда запрещающая делать это мама и прорывавшийся периодически отвести его на кастрацию Хопкинз.       Идиллия.       Бровь бабушки — левая — изящно и царственно приподнялась, демонстрируя весь спектр недовольства и пренебрежения хозяйки к данной ситуации. Мистер Хопкинз застыл истуканом, оборвавшись на слове «не-соб-ран-нос…». Под взглядом любимой тёщи он походил на замершего посреди дороги оленя в свете фар.       — Ба! Дед! — Сигрид молниеносно сориентировалась, зашвырнув книгу подальше на стоящий в гостиной каяк, после чего выбежала встречать дорогих родственников. Если с дедом ещё можно было иметь дело, то бабка Марго, завидев в руках внучки возмутительное чтиво, конструктивно критикующее религию, семейные ценности и авторитет старших, точно бы устроила скандал. — Как Сент-Айвз? Ещё не смыло?       Дед и бабка жили в милом домике на побережье моря, в Корнуолле. Ехать до Ноттингема было неблизко, но не настолько, чтобы мать могла хоть сколько-нибудь расслабиться, сообщая о своей жизни что-то такое, что могло вывести её родителей из состояния равновесия.       Отчитываться предкам в почти тридцать обо всех принятых тобой решениях определённо было отстойно и унизительно. Сигрид бы такое не стерпела ещё в прошлой жизни, когда над ней ещё нависали некоторые обязательства перед её родными родителями. Но у местных было своё собственное представление о нормальных и ненормальных семейных взаимоотношениях.       Бабушка чуть наклонилась, позволяя внучке чмокнуть её в подставленную щёку. Дед ласково улыбнулся, потрепав Юхас по голове и чуть прижимаясь сухими губами к макушке.       — Пока стоит, — хмыкнула Марго Юхас. — И что ещё за «Ба»? Тебе так сложно договорить несчастных пару слогов? — проворчала она, входя в помещение не разуваясь.       — Твоя мама нам недавно сообщила о твоей намечающейся учёбе в Шотландии, так что Марго немного не в настроении, — тихо пояснил дед, продолжая тепло улыбаться. Пожалуй, это был самый любимый родственник Сигрид, единственным недостатком которого было феноменальное неумение иметь собственное мнение и потакание абсолютно всем мимолётным прихотям супруги. А в остальном, человек это был всецело положительный. — Надо же, этот комок шерсти ещё жив… — завидев Тора, проговорил он, резко сворачивая в гостиную.       Мама вышла с кухни, одёргивая задравшееся платье. Это, естественно, удостоилось крайне говорящего взгляда от бабушки. Мистер Хопкинз продолжал стоять, раскрыв рот.       — Не желаешь поприветствовать родителей подобающим образом? — в словах Марго определённо не было пассивного давления и манипуляции, не-а. Это просто была привычная этой женщине манера общения.       Иногда Сигрид было искренне жаль свою мать.       — Конечно, мама, рада вас видеть, — скованно выдавила Тереза, чмокая подставленную бабушкой щёку и обнимая Йорка. — Долго добирались?       — Под Лондоном как обычно пробки. Теперь эти идиоты из правительства ещё и собираются огородить его, чтобы начать строительство какой-то там невероятно всем необходимой кольцевой дороги, обещающей быть одной из самых длинных в Европе. Словно жильём всех в этой стране уже обеспечили, — села на свою любимую тему бабуля. Сигрид прикинула, что речь шла про знаменитую М-25, которую очень знатно простебали Терри Прачетт и Нил Гейман в «Благих знамениях» двадцать лет спустя. — Вы так и собираетесь стоять в нижнем белье? Думаете, что вы в настолько хорошей форме, чтобы мы сочли это приятным для глаз зрелищем? — резко развернувшись к Петеру, мгновенно поменяла предмет разговора бабушка.       — Да ладно, тебе, Мэрги, — из гостиной высунулся дед с Тором на руках. — Может быть это единственное место, где Пит может дать волю своим нудистским наклонностям.       Мистер Хопкинз побледнел. Потом покраснел. Потом покрылся неровными багровыми пятнами. На том моменте, когда он явно собирался позеленеть, его жена кинула на него такой угрожающий взгляд, что он предпочёл ретироваться наверх, в спальню, быстро пролепетав какие-то сумбурные извинения.       Если не обращать внимание на то, как на самом деле сильно такие приезды бабушки и дедушки давили на делающуюся ещё меньше и неуверенней в себе мать, то Сигрид такие моменты искренне обожала.       Ибо так ему и надо, да.       — Не то чтобы я была настроена против него — ты же знаешь, Терри, лучшего тебе всё равно не найти, — Марго чуть поморщилась, — но я бы настоятельно рекомендовала тебе поговорить с ним на счёт этого, — дождавшись, пока наверху хлопнет дверь, проговорила бабушка, усаживаясь за стол. Сигрид плюхнулась рядом. Мать побежала заваривать чай, экстренно пытаясь правильно определить количество заварки. — Я тут начала читать книги по детской психологии, и, знаешь, многие авторы сходятся во мнении, что девочки во взрослой жизни часто выбирают мужчин, похожих на их отцов. В случае Сигги пример определённо оставляет желать лучшего.       Юхас-младшая фыркнула себе под нос. Эта теория, конечно, не была лишена некоторого смысла, но работала не в настолько большом количестве случаев, как обычно это преподносилось. А вообще, довольно странно, что бабушка этим заинтересовалась. Психологию в этом времени всё ещё считали псевдо-научным шарлатанством, наряду с пара-науками, так что Марго определённо не должна была даже смотреть в сторону этих книг…       Кроме того, там же наверняка должна быть сказана хотя бы пара слов о том, как не надо воспитывать детей. Вряд ли эта женщина не заметит настолько большой камень в свой огород.       С другой стороны, она вполне могла бы просто проигнорировать данный раздел. Если Марго искала книги исключительно по детской психологии, то наверняка ей нужно было найти в них именно огрехи дочери в воспитании уже её ребёнка, а не собственные промахи, которых, по её мнению, и быть не могло…       Тайна раскрыта. Мирового заговора тут нет. Сигрид просто достала всех своей ненормальностью.       — Петер опаздывает, — сконфуженно отозвалась Тереза, включая газовую плиту и ставя на неё чайник.       Сигрид могла бы сдать маминого муженька с потрохами и на блюдечке, разъяснив, что всесветлейший мистер Хопкинз посеял свой галстук, но тогда бы матери досталось за компанию и за «разболтанность и неорганизованность, не достойные приличной, уважающей себя хозяйки! У тебя везде бардак, Терри! И в доме, и в голове, и в жизни!».       Пока что Юхас была во вполне благодушном настроении и подставлять непутёвую родительницу не планировала.       Тем более, кажется, поводов для того, чтобы мать получила нагоняй, и без вмешательства Сигрид было предостаточно.       Мистер Хопкинз сбежал вниз по лестнице, уже в брюках, в ботинках, в пиджаке и без галстука, скомкано со всеми попрощался и стремительно покинул дом. Кажется, приезд родителей жены не вписывался в его и без того испорченное потерей галстука утро. Другой, менее вызывающий и бросающийся в глаза, он очевидно надевать принципиально не стал.       — Ну, когда все лишние покинули данное место, — поднося чашку к губам, проговорила бабушка, — можно и обсудить, какого дьявола ты, Терри, творишь. Кстати, заварку ты передержала, — она снова поморщилась, отставляя чашку в сторону.       Мама упёрлась взглядом в стол, складывая руки крест-накрест. Она беспомощно закусила губу и приготовилась терпеть кучу язвительных комментариев в свой адрес. Сигрид тихо вздохнула. Ей сейчас предложат покинуть кухню, чтобы взрослые и не очень личности сами разобрались с вопросом её будущего, или хотя бы ради приличия поинтересуются её мнением?       Рядом с Юхас опустился дед. Тор на его руках лениво мурчал, время от времени зевая. Выглядел Йорк так, словно единственным его желанием в данную минуту было оказаться где-нибудь как можно дальше от успевшей в край достать его за время поездки жены.       — Это очень хорошая школа, — тихо проговорила Тереза, не отрывая взгляда от столешницы.       Прекрасный аргумент, учитывая, что Хогвартса нет ни в одном перечне частных школ Соединённого Королевства.       — В Шотландии? — с непередаваемым скепсисом хмыкнула бабушка. — И куда она потом поступит? В Оксбридж, разумеется? — ядовитой иронией можно было отравить стадо упитанных слонов.       Эта женщина с удивительным изяществом игнорировала то, что ни Оксфорд, ни Кембридж не светили Сигрид, даже поступи она куда-там-они-хотели-её-запихнуть.       — Мама, — выдохнула Тереза сквозь зубы. — Сиг явно не тянет на кого-то, кого пригласят в колледж из высшей лиги, — женщина кинула на Юхас опасливый взгляд. Хоть кому-то было неудобно обсуждать её при ней же. — После той школы, в которую её приняли, у неё есть все шансы устроить нормальную жизнь…       Не то чтобы мама была в этом уверена… Но знакомство с такой семьёй, как Эвансы, её немного успокоило. Если уж они (мистер Эванс был заведующим в хирургическом отделении больницы Коукворда, а миссис Эванс была председателем местного клуба любительниц садоводства) с такой лёгкостью и радостью отпустили младшую дочь в магический мир, то Тереза по крайней мере старалась принять природу способностей своего ребёнка.       Хотя навязчивая идея про «нормальную жизнь» никуда не делась. Ну да. Как же.       — Нормальную жизнь доярки в какой-нибудь шотландской глубинке? Чему её там научат? Есть бараньи потроха, пить виски и играть на волынке? — изящно вскинула бровь Марго.       Британский снобизм цвёл и пах в этой женщине во всей своей красе. Сигрид впечатлённо вскинула брови. Такой искренней антипатии к части своей же страны и стереотипности мышления она как-то раньше не замечала за ближайшими родственниками.       Возможно, всё дело было в том, что она просто выключалась из разговора при первом же упоминании политики.       Юхас честно попыталась вмешаться.       — Бабушка, я… — договорить ей не дали.       — Не лезь в разговоры взрослых, Сигги, — отмахнулась от неё женщина. — И вообще, это разговор не для твоих ушей. Почему бы тебе не пойти и не погулять по окрестностям? Прогулки на свежем воздухе полезны для здоровья. Особенно в твоём возрасте.       Сигрид моргнула. Как обычно её мнение интересовало окружающих чуть больше, чем мнение фикуса, когда его пересаживают в другой горшок.       Обычно её это не волновало: какая разница, если она всё равно пропустит всё мимо ушей и сделает по-своему? Но сейчас как-то совсем некрасиво получалось. Её впервые в этом мире что-то действительно увлекло настолько, что заставило вылезти из раковины. Конечно, это было не слишком заметно со стороны, но та же самая Тереза должна была бы это заметить.       В этот раз, видимо, придётся начать отстаивать свою позицию. Юхас не была уверена в способности матери противостоять бабушке настолько, чтобы доверить собственное будущее. С неё бы сталось прогнуться и не пустить в Хогвартс даже под угрозой магических коллапсов.       — Если хоть кого-то здесь интересует моё отношение к ситуации, то эту школу я выбрала сама и учиться я там тоже захотела сама, — вставая из-за стола, выпалила она. Мама недоумённо заморгала, не ожидая внезапной поддержки в этой битве от обычно полностью индифферентной ко всему дочери. — Если меня отправят в какое-то другое место, то учиться я там вообще не буду и приложу максимум усилий, чтобы меня исключили.       Дом Юхас покидала под аккомпанемент оглушительной тишины.

***

      День сборов отличался особенной атмосферой дурки из сериалов примерно девяностых годов. Сигрид подавила желание сделать фейспалм, который в эту жуткую эпоху вообще не был распространён. Мать разложилась с её чемоданом и вещами на всю гостиную. Огромный агрегат, больше похожий на комод на колёсиках, стоял посреди комнаты и мешал проходить вместе с кучей вещей, которые, по идее, туда надо было засунуть.       Юхас моргнула, обозревая пять махровых полотенец, которые мать пыталась запихнуть на самое дно чемодана. Рядом валялись три пледа разной степени плотности.       — Ты думаешь, там не будет полотенец и одеял? — вскидывая брови, поинтересовалась Сигрид, подпирая плечом дверной косяк. Тереза стрельнула в её сторону строгим взглядом.       — Я понятия не имею, как работает логика волшебников! МакГонагалл даже не объяснила, как искать эту платформу девять-с-дробью. Если бы я не затронула эту тему в разговоре с Роуз Эванс, как бы ты вообще попала в эту школу? — вполне обоснованно возразила мать. Юхас хмыкнула, понимая, что в словах женщины есть смысл.       Не признаваться же в преимуществе послезнания попаданца. Лучше уж потерпеть материнское вмешательство в процесс собственных сборов, а ночью просто пересобрать всё по-новой, выложив ненужные вещи и доложив нужные — Тереза могла три раза вернуться за ключами, ей нельзя было доверять такую важную миссию.       Но вот дать поиграться в хорошего, ответственного родителя нужно было обязательно. Сигрид вполне отдавала себе отчёт в том, что уезжает минимум на девять месяцев. Мать её всё-таки любила, какой бы отстранённой, холодной и не вписывающейся в эпоху Юхас ни была. Да и, в конце концов, в глубине души ей было приятно, когда о ней заботилась конкретно эта женщина…       Наутро Сигрид чуть не проспала. Её попытки разобрать вещи и собрать снова увенчались успехом, но ценой этому был острый недосып. Вместо полотенец и пледов она доложила несколько старых мужских свитеров, которые обнаружились на чердаке. Шотландия как-то не ассоциировалась с местом, где тебе могли бы понадобиться купальники. Также она заметила, что мама вообще забыла про обувь. Пришлось искать в чулане зимние и весенние ботинки, при этом пытаясь никого не разбудить. Расстраивать Терезу, воспринимающую себя ответственной и взрослой, а дочь — беспомощной и нуждающейся в опеке, не хотелось.       С каких пор её вообще это волнует?       Вся обувь не влезла в чемодан, поэтому пришлось искать дополнительный рюкзак. Там места оказалось достаточно, и Юхас, тяжело вздохнув, закинула туда таки одно из полотенец, выложенный ранее непонятно зачем нужный махровый халат, дополнительную пару шерстяных носков и домашние тапочки.       Мать недоумённо вскинула брови, когда дочь спустилась с чемоданом, сумкой и рюкзаком вместо одного чемодана.       — Я решила положить семейные альбомы. Они не влезли, — совершенно спокойно соврала Сигрид. Это возымело свой эффект: глаза матери наполнились слезами, а дальше последовали жаркие объятья.       — Вы там долго? Нам ещё до Лондона в пробках стоять, — раздражённо прервал их минутку семейных нежностей мистер Хопкинз, курящий около авто.       В результате на вокзал они приехали за полчаса до отъезда, что оказалось не так уж и плохо, как стращал всех Петер на протяжении всей дороги. К поездам он, чему Сигрид очень и очень порадовалась, не пошёл, оставшись дожидаться жену в машине. Тереза же решила проводить дочь хотя бы до перехода на нужную платформу. Пока они шли, женщина в очередной раз за последние несколько дней начала причитать по поводу слишком долгой разлуки и отсутствия нормальных способов связаться.       Сигрид молчала. Её куда больше занимала предстоящая поездка, распределение и учёба в настоящей школе магии.       — Скажи, ты совсем не переживаешь, что уезжаешь от меня? — резкое изменение тона с обычного на надрывный заставило Юхас вынырнуть из собственных мыслей о будущем факультете и перевести расфокусированный взгляд на мать.       Последнюю неделю после отъезда бабушки с дедушкой она старалась уделять Терезе как можно больше собственного времени и внимания. Раньше она спокойно уходила из дома и максимально долго избегала возвращения обратно. Не то чтобы ей было некомфортно рядом с конкретно этими людьми, или просто людьми… Но как-то так сложилось, что Сигрид предпочитала не связываться.       Видимо, проснувшаяся совесть заставила Юхас изменить собственным привычкам и компенсировать маман грядущие девять месяцев разлуки хотя бы несколькими днями беспрерывного общения. Они сходили в кино, съездили в магазин за покупками, вместе посмотрели какое-то тупое шоу для домохозяек, в котором слово «беременная» заменялось идиотскими эвфемизмами, и Сигрид даже разрешила научить себя готовить лазанью.       Но этого, по всей видимости, оказалось недостаточно, чтобы мама успокоилась.       — Мне будет не хватать тебя и я буду скучать, — максимально искренне и проникновенно произнесла Юхас, заглядывая Терезе в глаза. — И как только я приеду туда, тут же напишу тебе длиннющее письмо на десять страниц. И все соседи будут странно коситься на вас уже через месяц от того, как часто к вам будут летать совы.       Видимо, это растрогало и успокоило мать в достаточной степени, чтобы та снова устроила слезливые обнимашки. В этот раз Сигрид даже неловко погладила её по лопаткам.       Как-то неловко. Если бы вместо неё в этом теле жила оригинальная дочь Терезы Юхас, то отношения между матерью и дочерью наверняка были бы совершенно другими. И женщине не пришлось бы так часто задумываться над тем, хорошая она мать или нет, из-за того, что ребёнок ведёт себя ненормально. Чувствовать стыд и вину в данной ситуации наверное правильно? Но, с другой стороны, а что вообще в этой ситуации зависело от неё? Что она могла сделать, чтобы изменить собственное взрослое мышление? Начать притворяться реальным ребёнком? Треснуться головой, чтобы отшибло память о прошлой жизни?       Терезе просто не повезло с дочерью. Ничего с этим фактом уже сделать было нельзя.       — Тереза! — трогательную сцену оборвало появление Эвансов. Роуз, та самая блондинка с причёской Мерлин Монро, сразу же подошла к Юхас-Хопкинз, после чего последовали церемонные поцелуи воздуха около щёк. Сигрид как-то упустила тот момент, когда эти две умудрились настолько тесно сдружиться. — Рада видеть тебя! Удивительно, как удачно мы подъехали.       — Добрались без пробок? Мы вот встали на подъезде к Лондону, — участливо поинтересовалась женщина, моментально включаясь в светскую болтовню ни о чём. Юхас подавила желание закатить глаза: британская любовь к бессмысленным обсуждениям погоды и прочей фигни выводила её из себя и заставляла задумываться о переезде куда-нибудь далеко-далеко, где у людей куда меньше времени и больше проблем, чтобы не приходилось участвовать во всех этих псевдо-милых сценках.       — На полтора часа застряли уже здесь, около центра. Думаю, было бы быстрее дойти пешком, но у Лили оказалось столько вещей… — миссис Эванс красноречиво замолчала. Тереза понимающе закивала. Обе женщины переключились на обсуждение процесса сбора дочерей к школе. И если в случае рыжей ведьмочки Сигрид была готова поверить в необходимость целых суток проведения инструктажа на тему поведения в закрытых пансионатах и непосредственного вмешательства в собирание чемоданов, то круглые глаза матери от осознания, что та забыла поговорить с дочерью про всякие неожиданные подробности женской физиологии, Юхас искренне позабавили.       Интересно, следующее материнское письмо будет содержать выкладки из учебника по биологии?       Остальные члены семьи Эванс стояли в сторонке и терпеливо ожидали, когда женщины наговорятся. Мистер Эванс (всё ещё шикарный мужчина, в личном рейтинге Сигрид занимающий второе место после мистера Лонгботтома из «Кошели Морганы») явно хотел уже поехать домой, судя по тому, как часто он кидал взгляд на часы. Петунья выглядела так, словно разрывалась между желанием вцепиться младшей сестре в волосы и желанием зарядить в глаз стоящему рядом неопрятному черноволосому пацану с крючковатым носом и земляным цветом лица, очевидно, пришедшего вместе с Эвансами. В этот раз блондинка явно даже не думала о слезах; всю её фигурку явно охватывала чистая и ничем не замутнённая жажда крови.       Лили в этот раз точно не светилась жизнелюбием и нетерпением. Выглядела она очень подавленной и виноватой, судя по тем взглядам, которые исподтишка кидала на старшую сестру.       Кажется, там какой-то конфликт произошёл перед первым годом обучения… Дырявая память на этом моменте давала явный сбой. С другой стороны, до прихода МакГонагалл она даже не предполагала, что эти сведения нужно хранить в голове, так что проблемы с хронологией событий в книге, которую читала подростком в прошлой жизни, явно были не такими уж и необъяснимыми.       Сигрид перевела взгляд на черноволосого пацана. Кажется, это был главный козёл всей поттерианской эпопеи. Северус Снейп, Принц-полукровка, раскаявшийся антагонист и вообще самый глубокий и неоднозначный персонаж у Роулинг. Мини-версия Алана Рикмана на Алана Рикмана совершенно не походил; он был одет в странные драные бриджи, разваливающиеся грязные ботинки и ставшую больше серой рубашку, судя по некоторым складкам, бывшую женской. Особой миловидностью пацан тоже не отличался, что бы там снейпоманки себе ни воображали. На актёра, игравшего Снейпа в одиннадцать, он не был похож совершенно.       Мальчишка зыркал на мир озлобленными забитыми глазами и вообще создавал впечатление зверёныша, которого достали из клетки и кинули в очень людное место. Обычно такие глаза были у беспризорников и детей из приюта, и с социальными навыками у таких детей было соответствующе.       Именно поэтому Сигрид решила взять обязанность знакомства на себя. Сложившаяся атмосфера к этому, конечно, не располагала, но когда и кого это останавливало, правильно?       — Всем привет! Рады началу учебного года? — натягивая на лицо одну из своих самых лучших социальных улыбок, почти пропела Юхас, внутренне недоумевая, почему психологи в школе считают, что у неё проблемы с общением. Нет никаких проблем. Когда ей надо, она может быть лапочкой. Просто по большей части ей совсем не надо.       Все трое детей посмотрели на неё теми самыми «Ты что, вообще не улавливаешь настроения?» взглядами. И если у Петуньи и Лили они были больше удивлёнными и несколько смущёнными, то Северус Снейп явно ещё мысленно пожелал ей чем-нибудь подавиться.       Какой милый ребёнок.       — Привет, Сигрид, — мрачно буркнула Эванс-старшая, и её лицо немного смягчилось. — Желаю тебе успехов в школе, — выделив голосом это самое «тебе» так, чтобы даже до младшей сестрёнки и её друга, в чьих умственных способностях блондинка явно сомневалась, дошло, что к ним это не относится, проговорила Петунья.       — Спасибо, — продолжила удерживать дружелюбное выражение Юхас, мысленно констатировав, что конкретно её воспринимают как часть «нормального» мира. Хорошо это или плохо — пока было неясно. — Тебе тоже. Уже есть планы на семестр? Собираешься вступать в какие-нибудь кружки? — кажется, девочки из класса обсуждали нечто подобное.       — Хотела попробовать вступить в театральный клуб, — подчёркнуто обращаясь только к Сигрид, моментально подхватила тему девочка. — Слышала, в этом году в нашей школе собирались ставить «1984». Жаль, что некоторые не смогут увидеть этого. Им бы стоило посмотреть, к чему приводит пренебрежение частной жизнью человека, — чуть повернув голову в сторону тут же сжавшейся рыжеволосой, ядовито прошипела Петунья, всё так же делая вид, что кроме неё и отца тут никого нет. Юхас хмыкнула. Что ж, это было очень изящно и красиво.       Так, надо бы сгладить обстановку.       — Ну, уверена, что это будет очень необычно, — Сигрид не помнила, как относились к Оруэллу в это время, но точно знала, что на момент выхода книги его за явные референсы в сторону Союзов сильно критиковали. — Не думаю, что в Хогвартсе можно будет увидеть нечто подобное. Лично я бы не отказалась посмотреть и…       И ей не дали договорить.       — В Хогвартсе будут учить колдовать. Уверен, что это в любом случае лучше детской самодеятельности, — буркнул Северус Снейп, угрюмо пялясь в пол и не поднимая взгляда на людей, к которым он обращался.       Маленький гадёныш, Сигрид же собиралась переломить этот комплекс неполноценности, который начинал образовываться у Петуньи, какого чёрта ты творишь?..       Юхас с опаской перевела взгляд на блондинку. Однако, вопреки её опасениям, плакать та точно не собиралась: её лицо чуть раскраснелось от гнева, а светлые глаза прожигали брюнета.       Так, ладно, кажется, вмешательство Сигрид тут не требуется. Антипатия Петуньи к Снейпу пересилит любую обиду и не позволит разрыдаться перед этим субъектом.       — Если варка непонятных субстанций из говна лягушек для тебя лучше высокого искусства, то это явно характеризует тебя не с лучшей стороны, Снейп, — фамилию девочка выплюнула настолько пренебрежительно, что вскинувшийся мистер Эванс, всё это время делающий вид, будто не прислушивается к беседе детей, чуть растерялся, явно запутавшись, за что ругать дочь: за не слишком цензурный эвфемизм к слову, обозначающему экскременты, или за ругательство, которым она снабдила свою речь под конец. При том, что это даже не было ругательство.       Юхас решила, что аплодировать в данной ситуации будет не слишком этично, поэтому просто уважительно кивнула демонстративно отвернувшейся для метафорической точки в разговоре Петунье. Та хмыкнула, но уголки губ у неё точно изогнулись в намёке на довольную улыбку.       Сигрид обернулась в сторону матери и миссис Эванс, остановившихся у ближайшей скамьи. Их разговор о тягостях жизни с дочкой-волшебником как-то слишком уж затягивался. До отправления поезда оставалось всего пятнадцать минут, и Юхас была убеждена, что до посадки они в любом случае успеют найти себе приключения на мягкие места.       — Мне кажется, или мы скоро опоздаем? — протянула она с намёком, обращаясь скорее к мистеру Эвансу, чем к обернувшимся к ней Лили и Северусу. Тот этот намёк явно уловил, что добавило ему баллов в личном рейтинге Сигрид — соображающие мужчины определённо были круты, а ещё она выросла в эпоху, где ум считался новой сексуальностью.       Точно, ей же одиннадцать. И мистер Эванс определённо был глубоко женат, что было видно по словно вросшему в его палец кольцу и по тому, с каким изяществом и какой интонацией он протянул своё «Дорогая, может быть вы поболтаете потом?..», буквально подлетая к миссис Эванс.       Хотя получать эстетическое удовольствие это Сигрид не мешало. И почему мать не могла найти себе кого-то подобного? Мистер Хопкинз проигрывал по всем фронтам.       Переход на платформу девять-с-дробью был единственной колонной на вокзале, к которой не прислонялись люди и вокруг которой не было навалено куча сумок ожидающих своего поезда пассажиров. Объяснить это чем-то иным, кроме магического вмешательства, не представлялось возможным.       — Не вижу ничего необычного, — сконфуженно пробормотал мистер Эванс, окидывая пространство длинным взглядом и поправляя очки. — Вы уверены, что это не розыгрыш? Как я успел понять, юмор у этих людей довольно… специфический.       Сигрид мысленно сделала себе зарубку, осознав, от кого Петунья в будущем нахваталась формулировок.       Впрочем, в данной ситуации поспорить с мужчиной было нельзя. Когда они зашли пообедать в одно из семейных заведений в Косом Переулке, в супнице у Юхас обнаружился чей-то глаз, очень мило ей подмигнувший. Повезло, что этот сюрприз достался именно ей, отнёсшейся к этому обстоятельству довольно философски и на редкость спокойно (что, впрочем, не помешало Терезе хлопнуться в обморок). Как позже выяснилось, глаз в чьей-нибудь тарелке был фишкой таверны «Око Полифема». По мнению администрации, такая оригинальная добавка в рецепт приносила нашедшему удачу. Лично Сигрид считала удачей уже то, что она смотрела, что подносила ко рту, и не проглотила инородный предмет во время приёма пищи.       К слову, по идее, та порция вполне могла достаться Петунье. Поменялись тарелками они в последний момент, когда Эванс-старшая захотела картошку вместо непонятной зелёной жидкости. Видимо, после разговора о пристрастии волшебников к зельям из весьма странных ингредиентов, магической кухне девочка решила не доверять. Было ли такое в оригинальной истории или нет, но Сигрид после этого инцидента задумалась, не могло ли это обстоятельство повлиять на отношение каноничной Петуньи к магам.       В любом случае, проход через стенку ещё одним приколом волшебников точно не был. И она это знала, посему и решила быть первопроходцем.       — Пока, мам! — крепко обняв растерявшуюся от редко проявляющей инициативу в отношении тактильных контактов Терезу, пробормотала Сигрид. — Я постараюсь приехать на Рождество! — нет, не постарается; видеть мерзкую мамашу Петера и его старшую сестру с выводком тупых детей, вот уже два года оккупирующих их дом на все зимние каникулы, совершенно не хотелось. — Люблю тебя! — а вот это в некотором роде было правдой. — До свидания, мистер и миссис Эванс! — просто вежливость. — Пока, Петунья! Было приятно с тобой познакомиться! Я тебе напишу, — задел на будущее и нежелание терять лишние связи с миром маглов. В конце концов, нужно же было иметь хоть одного человека, которого можно попросить купить и отправить нормальную магловскую книгу. С художественной литературой у магов, как успела понять Юхас за время блуждания по «Флориш и Блоттс», всё было плохо. — Я пошла!       И, волоча за собой тяжёлый чемодан с примотанными к нему рюкзаком и сумкой, Сигрид побежала навстречу кирпичной стене, врезаться в которую мечтала фактически с самого детства прошлой жизни.       К слову, по какой-то необъяснимой причине, сумка казалась килограмм на пять тяжелее, чем вчера вечером.