Я пятилась, а он наступал. Наступал тяжелым шагом, сопровождаемым алой дымкой в глазах. Его туфли глухо отбивали мрачную песню от белого мрамора. Мои каблуки обрывисто цокали и скрипели по полу как маленькая скрипка, издавая жалобный стон.
Страх. Липкий. Панический. Животный.
Я видела, как он однажды посреди дня взял прямо под чертовым деревом какого-то ангела, слышала ее крики и не могла помочь. Я хотела, но он ударил меня, отшвырнул так сильно, что я отключилась. Ровно с тех пор он возымел ко мне интерес. И ровно с тех пор я стала бояться его. Бояться, что я стану следующей. Тогда он начал ломать мою волю по кусочку.
Прерывистое дыхание. Шаг.
Я часто спрашиваю себя: почему я так наивно верила, что он меня не тронет? Неужели его лживые признания в любви заставили меня поверить, что он не прикоснется ко мне без моего на то согласия? Какая же я дура. Но что я могла сделать? Я бежала от него со всех ног, а он настигал меня. Вновь и вновь. Отрезая дорогу к тому, к кому я стремилась. Он кружил надо мной, не отпуская, не давая подойти даже близко к Нему.
Шаг. Дрожь.
— Прошу… Отпусти меня, — мой голос дрожал как та девушка-ангел под деревом. Его наглая ухмылка говорила о том, что он не намерен не только отпускать, но и договариваться со мной.
Шаг. Воспоминание.
В голове картинкой предстал момент, когда Люцифер впервые прижал меня к холодной стене. Когда впервые властно поцеловал меня против воли. Я ударила его. Всего лишь пощечина. А он сломал мне крыло. И та мука длилась вечность. Он ломал каждую косточку в сером крыле. Одну за одной. Весело напевая себе что-то под нос. Под звук моих криков. Никто не защитил меня тогда. Никто не видел.
И так было множество раз. Он ломал мою волю. Шаг.
Однажды он сбросил меня. С башни. С самой высокой башни. Лишь за то, что я сказала ему, что люблю другого. Он сбросил меня за мои чувства, вывихнув крылья. Я летела, прощаясь. И как же жаль, что бессмертные не умирают так легко. Две недели в лазарете и я вновь точно свежая кожа под пластырем.
Сдирай и дыши.
Никто не подумал тогда на него. Я говорила в лазарете. Говорила, кто это сделал. Никто не поверил.
Официальное заключение: упала сама, не справилась с потоками воздуха.
А
Он даже не приходил. Но зачем ему приходить? Кто я ему? Просто очередная дура. Зато Люцифер сидел в моей палате все свободное время и держал меня за руку, будто верный муж. Целовал нежно, шептал о любви, от которой меня тошнило.
Шаг. Ухмылка. Красная дымка.
Ноги не слушались меня. Колени дрожали. Он был все ближе, а я отходила и молчала, мое горло сдавили тиски, я не могла даже шипеть. Спина уперлась в холодную колонну. Бежать больше некуда. Он быстро настиг меня, упираясь обеими руками в холодный мрамор. Его пьяное дыхание шептало мне:
— Не играй со мной, Уокер. Он не спасет тебя от меня, он тебя ненавидит. Ты нужна только мне, — грязная ухмылка до сих пор стоит перед моими глазами.
Но он был прав. Он был чертовски прав в этих словах.
Он начал целовать мою шею, облизывая место укуса. Я пыталась оттолкнуть его. Пыталась кричать. Он ударил. Громкий шлепок ладони о скулу и я на полу. Он поднял меня за волосы, накрутив их на кулак. Его злобный оскал обещал мне, что будет больно.
Я знала. Я помнила. Боялась.
Он тащил меня за волосы, не заботясь о том, что мне больно. Я пыталась встать, но не успевала, тут же падая на белый мрамор. Такой же чистый, какой была моя душа.
До встречи с ним.
Я закричала. Он отшвырнул меня в стену и быстро подошел, шипя на ухо:
— Голосок еще не прорезался, Уокер.
Новый шлепок ладонью по скуле. Слишком сильный для пощечины. Будет синяк. Я пыталась встать, чтобы бежать. Но он был сильнее. Был быстрее. Люцифер схватил меня за крыло, потянув за собой точно я была мешком с мусором.
Я вцепилась в мраморные перила, впилась ногтями, не желая идти. Он дернул так сильно, что я услышала треск рвущейся плоти в основании крыла. Было плевать на крыло, — отрастет. Он дернул вновь и ногти сорвались о мраморные перила. Люцифер понял, что за волосы тащить было действеннее и я вновь почувствовала, как он наматывает их на кулак. Крыло безжизненно повисло.
Он спустил меня по лестнице и я полетела кубарем вниз. Винтовая лестница оставила перелом на ребре, платье зацепилось за что-то и я услышала треск рвущейся ткани, надорванное крыло неестественно вывернулось и после обвисло. Люцифер спокойно спустился. Он шел с высоко поднятой головой, злой усмешкой и красным туманом в глазах.
Я пыталась подняться и мне даже удалось. Я побежала, держась за ребра, волоча крыло за собой. Я не знала, куда я бежала. Нет, все же знала.
Не куда, а к кому. Но мне было не суждено добежать до Него. Люцифер догнал меня несколькими быстрыми шагами, он смеялся вкрадчивым смехом, что вязко оседал на теле. Он то догонял меня, то отпускал, скрываясь во тьме.
Он охотился.
Горячая рука на шее остановила мой побег. Он перехватил мои руки, что нещадно били его, как только могли. Он снова тащил меня, теперь уже за шею, сжимая пальцы. Одна туфля слетела и я чувствовала холод белого мрамора голой ступней.
Золушка без принца и даже без тыквы. Я сопротивлялась, но разве могла простая непризнанная противостоять самому сыну Сатаны?
Не могла.
Я узнала коридор. Я узнала бы его даже будучи слепой, всего лишь на ощупь. Сколько раз я стояла под этой дверью? Не счесть все мои попытки постучаться в нее. Я ни разу не постучалась, ни разу не осмелилась.
Теперь я жалела. Возможно, скажи я Ему раньше, Он бы смог защитить меня? Смог бы, ведь так?
Люцифер нагло ткнул меня носом в эту дверь, мерзко рассмеявшись, приговаривая, что мне никогда не оказаться по ту сторону. Показывая мне мою слабость. Он начертил что-то на двери пальцами, какие-то символы, что загорелись красным и тут же погасли. И потащил меня дальше.
Конец коридора, один поворот за угол. Дверь.
Люцифер открыл ее, закидывая меня внутрь. Я упала на пол. Что-то липкое под рукой. Сок, вино или кровь прошлой жертвы этого демона? Я не хотела знать. Грязный чулан — вот что я видела. Мое бежевое платье стало серым.
Дрожь. Руки одеревенели. Я сняла туфлю, готовая обороняться несчастным каблуком. Он усмехнулся и закрыл дверь. Тьма. Я видела лишь красные глаза, потянутые такой же дымкой. Он приблизился ко мне, я ударила его туфлей, рассекла что-то судя по шипению. Я закричала в надежде, что кто-то откроет эту дверь, зайдет в чулан.
Никто не открыл. Никто не зашел.
Демон хорошо видел во тьме. Он вырвал мою туфлю из рук и отбросил. Взял меня за волосы, подняв на ноги, развернул к себе спиной и начал мерзко шептать:
— Не сопротивляйся, малышка Уокер и будет не так больно.
Я чувствовала, как сердце стучит на столько бешено, что проще ему было бы и вовсе остановиться и прекратить этот ужас. Лучше бы легкие не дышали. Его горячий язык вновь лег на мою шею, а зубы впились в плоть. Я крикнула, пытаясь отбиться. Он прижал меня к стене, зафиксировав обе руки. Мерзкая шершавая стена оставляла ссадины на щеке.
Я чувствовала укусы, что пускали струйки крови и ощущала, как он слизывает эту кровь и как звереет еще больше от ее металлического запаха и вкуса. Я не плакала. Мне было нечем. Я знала, что будет со мной и не знала, как мне спасти себя.
Он рванул платье на животе, схватившись за уже надорванную ткань и быстро проник рукой, хватая меня за грудь, сжимая до боли. Грубая рука рванула кружево некогда красивых трусиков, что были надеты совсем не для него. Никогда не для него.
Я услышала звук щелкающей пряжки. В момент весь мой мир перестал существовать, я боялась того, что сейчас случится. Я начала умолять его. Просить отпустить меня. Но он лишь смеялся, прижимая к стене.
Ткань платья полетела наверх, оголяя то, что он не должен был увидеть. Что никто не должен был увидеть, кроме одного, — того, кому я была не нужна. Я чувствовала как Люцифер лупил меня, заставляя кожу гореть, отчего я вскрикивала все громче и громче.
Он немного отошел от стены, одной рукой притянув меня к себе, а другой держа мои запястья у стены над головой. Он не церемонился. Не думал ни о чем, кроме себя. Я закричала, когда он вошел. Начала вырываться, что было сил. На что он только нанес новый удар. Он дернул за больное крыло, заставив выгнуться в спине и задержал меня в таком положении. Было больно, неудобно и нечем дышать от боли.
Демон двигался резко, порывисто, не щадя. Больно. Мерзко. Я поняла, что смогу пережить это только покинув грязный чулан. И я начала вспоминать те дни, когда еще не была во власти этого демона. Думать о том, кого любила, пока Люцифер разрывал меня на кусочки, не оставляя места даже для меня самой.
***
— Здравствуйте, Геральд! — помню, я подлетела к нему, чуть не сбив того с ног и упав на траву.
— Здравствуй, Уокер, тебе не помешало бы потренироваться полетам, — он помог мне подняться.
— Потренируете меня? — я хлопала глазами как влюбленная дурочка, улыбалась, краснела.
— Иди сюда, — он подозвал меня к себе и повернул к себе спиной, пальцами надавливая на мышцы вокруг основания крыльев. Помню мурашки, которые волнами исходили от каждого прикосновения и как Он этому тогда усмехнулся, явно понимая мои к нему чувства.
— Ты неправильно раскрываешь крылья в момент взлета, смотри, вот здесь. Чувствуешь какое напряжение? — я чувствовала каждый сантиметр Его касания к моей коже, а Он не торопился убирать свою руку. Я могла только глупо кивать.
— Сейчас покажу как нужно раскрывать крыло, а ты постарайся запомнить и потренируй после. Если будут сложности, придешь, — помню, как он аккуратно раскрывал мое крыло, показывая как правильно, а я запоминала и, конечно же, собиралась прийти еще раз, даже если бы у меня получилось.
***
Из воспоминаний меня вырвал собственный крик, когда Люцифер, наконец, отпустил больное крыло и позволил опереться на шершавую стенку, что сейчас была для меня будто руки Шепфа, что баюкали мое лицо. Я молилась ему. Гребанному Шепфа. Молилась, чтобы кто-то вошел в эту дверь.
Я наивно надеялась, что Люцифер расправится со мной быстро. Но он не собирался так просто расставаться с тем, что получил. Он толкнул меня на пол, схватил за волосы, ударил по щеке. Он хотел, чтобы я кричала. Но я лишь смотрела в пустоту. Он вновь ударил. И вновь. И я крикнула, чтобы не чувствовать боли.
Все, что угодно, лишь бы он перестал издеваться и просто закончил и ушел, оставив меня на этом полу.
Он поднял меня за волосы и отбросил в какой-то стеллаж, с которого посыпались вещи. Старые, пыльные, грязные. Я чувствовала как по ногам текла кровь. Совсем не та кровь, что делает из девочки женщину. Нет. Это была кровь той боли, что я ощущала внутри.
Я вжималась в стеллаж и смотрела на алую дымку, что сверкала во тьме. Он притянул мое безвольное тело к себе, заставляя подчиниться его поцелую. Скользкий, мерзкий поцелуй со вкусом крови из покусанных губ. Я не отвечала на его поцелуй и он бесился. Он психовал.
Рык недовольства, вновь горячий язык на коже шеи и прижатая спина к шершавой стене. Я уже не сопротивлялась. Просто позволяла ему поскорее разобраться с этим. Я хотела, чтобы он ушел. Демон закинул мои руки себе на плечи, они безжизненно повисли, не желая цепляться за ткань. Он вновь припал к моим губам, ненавистно нежно. Силясь заставить меня ответить ему. Он снова рыкнул, поняв, что я как безвольная кукла в его руках и закинул одну мою ногу вверх, входя уже не так жестоко как до этого. Или же просто кровь смазала ощущения.
В любом случае, мне было все равно. Я вновь вспоминала.
***
— Уокер, ты что здесь делаешь так рано? — помню, как сидела на поляне у обрыва, смотря на рассвет. Тогда единственная проблема, что мучила меня, так это встреча с собственной матерью.
— Размышляю, а Вы? — помню, как он сел рядом, задевая мои крылья своими и не ответил на мой вопрос.
— И о чем размышляешь? — я чувствовала, как его перья касались моих, как ветер трепал их, соединяя. Я завидовала им, нашим собственным перьям. Хотела, чтобы он так же обнял меня, как его черное перо обнимало мое серое.
— Обо всякой ерунде, если честно, — помню его недоверчивый взгляд, он сразу меня раскусил.
— Из-за ерунды не встают на рассвете в надежде побыть в одиночестве, — я задавалась вопросом, что же его привело сюда, но он тогда так и не ответил мне.
— Но ведь я не в одиночестве, — я тогда рассмеялась так звонко, осознавая, что все действительно так и даже собственная мать перестала занимать мои мысли, — Вы мне его скрасили своим появлением!
Он смеялся тогда вместе со мной.
И все таки, Он умел улыбаться. Когда-то давно. Теперь уже нет, я не помню его улыбки столько же, сколько не помню своей.
Я часто вспоминаю, как мы разговаривали, сидя у этого обрыва, еще ни один раз, встречая рассветы. И каждый из них он касался своими перьями моих. Но я не решалась сказать ему и снова жалею об этом. А он никогда не переходил черту.
Вдруг, все было бы иначе?
С появлением Люцифера в моей жизни, все наши встречи закончились. Красноглазый демон не позволял. Пресекал любую попытку, любой мой побег. И Он стал ко мне холоден. И даже избегал меня. А я так ждала и надеялась.
Дура. Я до сих пор думаю почему все сложилось именно так? Он решил, что я предпочла сына Сатаны? Он не видел, как я смотрю лишь на Него одного?
Но мы и не обещали ничего друг другу. Я просто искала с ним встречи, витая в облаках с влюбленными глазами, а он просто помогал мне. Мы даже не касались друг друга ни в объятиях, ни в поцелуе. Я любила его, а он зачем-то был рядом.
***
Руки Люцифера вырвали меня из воспоминаний вновь. Ему надоели безответные поцелуи и опостылело мое безэмоциональное лицо, которое он прекрасно различал во тьме. Он развернул меня лицом к стене, прижав рукой, вдавливая и без того оцарапанную щеку.
— Скоро, Уокер. Твой возлюбленный увидит, как ты извиваешься подо мной, — он шипел мне на ухо, оставляя на шее следы поцелуев.
Что это значит?
Он медлил. Оттягивал момент. Медленно вошел и так же медленно двигался, оставляя царапины от ногтей на теле. Я упиралась в стену так, как он меня поставил. Он впился пальцами в сломанное ребро. Я закричала и услышала довольный смех.
Это то, чего он хотел.
Движения вновь стали резкими, а пальцы упирались в ребро, надавливая, заставляя меня скулить и извиваться. Зафиксированные руки не давали вырваться, я могла лишь пытаться.
Мой скулеж и крики разносились по коридору, привлекая внимание именно того, кого ждал Люцифер. Кого и я ждала, пока все не зашло так далеко. Теперь же я не хотела, чтобы он меня видел. Не такой. Не так. Я не переживу его отвращения. Я сама противна себе сейчас. Прошу, не открывай эту чертову дверь. Просто уйди. Прошу.
Я старалась сдержать крики боли, упираясь лбом в шершавую стену. Молила Шепфа, чтобы он не открывал эту дверь. Кто угодно, только не он.
Шепфа снова был глух к моим молитвам.
Ручка скрипнула. Дверь со стуком отворилась. Я обернулась.
