Цветение

      Парень сначала подумал, что ему послышалось. Она определённо сказала что-то другое. Не то, что ему показалось. Футакучи прокашливается, смотрит на свою девушку, с которой казалось, жил в мире и согласии уже почти год. Но наверное ему просто «казалось». Иначе бы зачем ей сейчас такое говорить. А может это и вовсе шутка. Шатен спокойно поворачивается к Хане всем телом, но видит недовольство в красивом лице. — Что? — переспрашивает тот, в надежде услышать объяснение. — Я объявляю тебе забастовку, Кенджи! — яростно машет она тряпкой, которая являлась его майкой, из стороны в сторону. — Если не умеешь ценить мои труды, то делай всё сам! Я много раз говорила тебе об этом. Помогай убираться, не разбрасывай грязные вещи, мой за собой посуду, иногда готовь. Ты не ребёнок! А я не твоя мама! — зло кидает она вещь на пол. — С этой минуты каждый сам за себя! Я убираю лишь за собой. Стираю и глажу только свои вещи. Готовлю исключительно себе. Хватит с меня этого бытового инвалидизма! — взмахивает она руками, наконец выдыхая.       А парень в шоке. Маруяма всегда была немного вспыльчива, не редко высказывала ему что-то. Вообще, он её очень любил. Наверное больше чем кого-либо в мире. И каждый раз обещал себе, что будет ей помогать по дому. В конце концов это их общая квартира. А потом просто забывал. Потому что Хана продолжала делать всё тоже самое. Ему казалось, что и ругается она просто для приличия, чтоб тот не расслаблялся. Но вот она дошла до точки невозврата и воспользовалась санкциями. Вполне справедливо. Но Кенджи почему-то злился. Почему вообще она его учит. Правда, прямо как мать родная. И мужские брови сами сходятся у переносицы, без его чёткого желания.       Футакучи тоже был вспыльчивым, а ещё эгоистичным. — Хорошо, — отвечает волейболист. — Я уж точно не пропаду. — Хорошо, — вторит брюнетка, скрещивая руки под грудью. — Ох, к слову. Не забудь забрать свою рабочую униформу из химчистки завтра. Все чеки я положу сегодня на тумбу в прихожей. Как чудесно, милый, — подходит она к хмурому парню впритык, закидывая кисти ему за плечи, плавно цепляясь длинными ноготками за шею.       Она мягко царапает, без следов. Будто скребётся. Кажется, что его девушка чертовски довольна, но всё же язвит, испуская желчь. Хана тянется к его губам, оставляя мягкий поцелуй. — Я рада, что мы наконец нашли компромисс. Я всё же не твоя домработница, верно? — хихикает та, снова чмокая его в губы. — Надеюсь ты поймёшь как мне бывает тяжело всем этим заниматься после работы. Это же не навредит нашим взаимоотношениям, да? — спрашивает Маруяма, пристально заглядывая в чужие глаза. — Конечно, не навредит, — выдавливает тот свою коронную усмешку, обнимая наконец любимую девушку за талию.

***

      И вот, прошло уже почти три недели, а Футакучи в ужасе. Как она справлялась со всем этим одна. В их квартире всегда было чисто, уютно и пахло вкусной едой. А сейчас повсюду валяются его вещи. В итоге просто собранные в кучку в углу ванной комнаты. Разобраться со стиральной машиной у него не получилось совсем. Даже с помощью инструкции из интернета. Техника лишь начала странно мигать, из-за чего пришлось вмешаться самой девушке. Проследить за тем, как стирает Хана ему не удалось. Первую неделю было весело носить вещи в химчистку, но по итогу дорого, а ещё некогда их забирать. Спортивную униформу для волейбола он просил брать к себе на стирку Аонэ. Уж он-то был куда более хозяйственным, чем Футакучи. Благо рабочую униформу он всё же относил в химчистку и особо возиться с этим не приходилось. Из плюсов — в мужском гардеробе появилось много нового белья и носков, яркие футболки. Из минусов — чистой одежды осталось на сутки…       Они договорились, что будут убирать разные комнаты. На Футакучи лежали гостинная, совмещённая с кухней, санузел. И если сравнить хотя бы спальню с той территорией, которая была доверена ему, то клининг бы всплакнул от такой неряшливости. У него не получалось так же чисто убираться, как у неё. Очевидно у Маруямы были секреты идеальной уборки. Еда на вынос из кафе и фастфуда тоже плохо влияла на его желудок. А готовить выходило отвратительно, если не считать яичницы. Хотя бы посуду мыть он умел. Так хотелось домашней еды от его любимой Ханы. Которая буквально начала цвести. Больше свободного времени, больше сил и больше энергии, которую она тратила ночью, резво седлая его. И Кенджи был доволен лишь этим в сложившийся ситуации. Наверное ему стоило и правда больше ценить её вклад в их быт. Откровенно говоря, после разговора с Аонэ, он почувствовал себя неблагодарной свиньёй.       И вот, парень стоит на пороге, крепко держа в руках букет ярких гиацинтов, а в другой пакет из любимой кондитерской девушки. Сегодня он должен вымолить прощение. Любыми способами. И он пойдёт на всё. — Привет, — улыбается Хана, когда видит его уже на кухне. — С возвращением, — чмокает она его в щёку. — Это тебе, — протягивает шатен всё, что было у него в руках. — Спасибо! — обнимает она своего парня. — Мне приятно. Но есть повод? — хитро та улыбается, зарываясь носом в цветы. — Да. Я хочу извиниться, — чешет он затылок, немного заминаясь. — Без тебя всё рушится. И я виноват. Мне нужно было больше ценить твой вклад в нашу совместную жизнь и я обещаю впредь помогать. Научи меня готовить и убираться. Как пользоваться стиральной машинкой и гладить вещи без заломов. Меня даже на работе уже спросили не расстались ли мы. В общем, Хана. Мне правда и правда очень жаль. Я эгоист и… бытовой инвалид, в самом деле… — сквозь зубы проговаривает он, опуская взгляд. — Я рада, что ты наконец это понял, Кенджи. Я не про то, что ты бытовой инвалид, — хихикает та. — Не подумай, что я со зла это всё затеяла. Просто я устаю. И мне нужна помощь, — обнимает она Футакучи за талию, прижимаясь носом к чужой шее. — Я понимаю. Прости ещё раз, — крепко он сжимает стройное тело в ответ. — Поужинаем попозже. Для начала давай запустим в стирку твои вещи. Поверь, пользоваться машинкой не так уж и трудно. — Слава Богу! У меня правда не осталось даже домашней одежды! — с облегчением выдыхает волейболист, убегая в ванную следом за возлюбленной.