Цветение

      Девушка встревожено охает, когда входная дверь открывается. Она каждый раз так шарахается, хотя уже почти месяц живёт не одна. Выдохнув с успокоением, она натягивает домашнюю футболку, выходя из спальни.       И всё же, какое счастье, что она живёт с таким красавчиком… Садаюки был высоким и статным блондином. Благодаря спортивному прошлому он имел прекрасное, физически развитое тело, которое она была готова трогать часами напролёт. Да и как можно расслабиться, когда в твоём подчинении пара десятков подростков, которые так и пышат тестостероном. Парень слишком беспокоился о своей физической форме.       И Азуми восторженно вздыхает, выглядывая из-за угла, когда Мидзогучи скидывает с себя форменную олимпийку. Она видит напряжённые, оголённые футболкой, руки. Он был так же хорош как и всегда. С этой крепкой шеей, покрытой вздутыми венками из-за напористых криков. Немного хриплый и уставший голос объявляет о возвращении, а к нему тут же в руки кидается женская стройная фигура. — Ты задержался, — целует Ватари возлюбленного в щёку. — Как мальчики? — заинтересовано спрашивает она, не спеша отпускать тренера. — Эти дети… ужасно меня выбесили сегодня, — сводит он брови к переносице. — Ты опять называешь их детьми, — открыто смеётся она над парнем. — Юки, тебе лишь тридцать один, что будешь делать через лет пять? — опрокидывает брюнетка голову назад от смеха, щекоча чужие руки на её лопатках кончиками волос. — Называть их внучки?       Мидзогучи раздражён чужим смехом, но не спешит показывать насколько сильно. — А меня ты тоже ребёнком называешь? — усмехается она, выбираясь из крепких объятий. — Тебе же двадцать семь. Ты уже не в возрасте моих учеников, — видя как Ватари чуть ли не дёргается. На что это он намекает? — Однако твои ученики каждый раз пытались завести со мной знакомства, когда я забирала тебя. И принимали меня за студентку университета. Шах и мат, дорогой Садаюки-сан, — скрещивает девушка руки под скромными формами. — «Сан»? — морщится тот от едкого суффикса. — Ещё сэнсэем назови… — ставит он обувь на место. — Я же знаю, что тебя такое не возбуждает, — шутливо кокетничает та, подёргивая плечами. — Ха-ха. Я оценил, — закатывает блондин глаза, подходя ближе и собираясь пройти мимо возлюбленной.       Как вдруг та произносит довольно колкую фамилию, в сочетании с ещё более неприятным словом. Мидзогучи не считал себя каким-то красавцем, если сравнивать с Азуми. Да и старше был на четыре года. Кажется совершенно незаметная, но меткая цифра. Она всё ещё была молода и привлекательна, могла сойти за студентку первого курса, ведь и правда, а может и вовсе школьницу с последнего года. Блондин тяжело вдыхает полной грудью, останавливаясь и чувствуя горячее тело, которое чересчур тесно прижалось к его спине. — Так как там ваш красавчик-капитан? — повторяет она. — Его нога в норме? — В норме… — поворачивается тот, вновь хмуря брови. — Юки, ты злишься что ли? — недоумевает та, следом вышагивая за возлюбленным, который уже упорно намыливал руки. — Не злюсь, — выдыхает тот, стараясь расслабить лицо. — Но я же вижу, ты так делаешь когда пытаешься успокоиться, — подходит она к нему, откладывая махровое полотенце, которым он утирал запястья. — Говори. — Ты думаешь, что Ойкава, его перфекционизм и его фанатки чересчур мало беспокоят меня в школе? — спрашивает тот, мягко оглаживая женскую щёку.       Такая мягкая, светлая, слегка горячая. От того, что это он трогает её? Или в целом от того, что парень злится. Она не очень переносила конфликты, легко расстраивалась, но их подколы и язвительные шуточки за них не считала. Блондин не может сдержаться, когда девушка что-то начинает говорить, приоткрывая губы, а мужской большой палец уже ведёт по нижней, проходясь по всей длине, мягко надавливает, заставляя замереть чужую речь. — Ойкава меня не злит… — шепчет он в чужие уста, — меня злит, что ты обращаешь внимание на молодых юнцов, когда выбрала взрослого мужчину… Я ведь у твоих ног, что ещё нужно?..       Женские щёки вспыхнули в раз. Она… её мужчина… у её ног… Как это будоражило сердце. Девушка вздыхает в полустоне, хватаясь за сильную руку, которая до сих пор держала её подбородок. Чего он ждёт. И почему так сильно медлит. Ей безмерно хотелось поцелуя. — Юки… — в полушёпоте произносит Азуми, давая понять чего хочет, подаётся вперёд, но видит как желанное лицо отдаляется. — Он правда такой красивый? — обнимает он возлюбленную за талию, утыкаясь носом в изгиб шеи, оставляя влажный поцелуй, начиная расцеловывать бледную кожу. — Он красивый, но не более. Юки, я ведь всегда так дразнюсь… ты же знаешь. Что с тобой такое? Устал? — хихикает та, откидывая голову назад, предоставляя место для новых касаний. — Хочешь, я помогу тебе расслабиться? — цепляется она за мужские плечи, прижимаясь плотнее.       Разумеется, Мидзогучи прекрасно знал, что Ватари любит его. Его возраст. Его внешность. Его натуру. А иначе стала бы соглашаться жить с ним. Наверняка нет. Девушка поджимает губы, глубоко вдыхая через нос, когда мужское колено пробирается меж женских бёдер. — Ты ужасная чертовка… — продолжает блондин шептать. — Угу… — уже лежит она на сильных плечах, а мозг ловит лёгкую эйфорию от столь незначительной стимуляции. — Но стала бы какая-то чертовка так течь от одних лишь губ нежеланного мужчины? — выдаёт Азуми блаженную улыбку, видя своё лицо в зеркале за спиной тренера.       Его широкая спина, прикрытая белой футболкой, вздымались так же часто, как и её грудь. Она мягко оглаживает перекатывающиеся мышцы, стараясь ничего не упустить. Каждая будет одарена её лаской. Оставляет влажный поцелуй на ушной раковине, слыша краткий выдох. — Моя точно бы стала… но лишь из-за меня, — улыбается он ей, наконец выпрямляясь и чувствуя мягкие ладони на своих щеках.       Он медленно склоняется к её лицу, прикрывая глаза, поддаваясь. — Вот именно… только из-за губ моего любимого и молодого парня, — наконец она ощущает знакомое тепло на своих устах.       Их ожидает продолжительный вечер.