Танец плоти, танец крови

Цинтия медленно выдохнула, изгоняя сухой привкус тяжелого от гари воздуха. Впуская аромат роз и орхидей боклерских цветников, запах жареного мяса и приглушенного парфюмом человеческого пота. Позволяя воплям умирающих и лязгу железа превратиться в щебет птиц и сплетниц. Оставляя горящий город в прошлом, отделенном от настоящего тринадцатью годами. Она разглядывала своего собеседника — точнее, сомысленника. Аскетично худого мужчину с короткими светлыми волосами и жесткой щеткой усов. Тот молчал, осмысливая переданное ему видение. Машинально поглаживал хрупкую ножку фужера. Затем наконец-то заговорил, скрипуче и насмешливо. Его ментальный голос оказался не более приятным, чем настоящий. — Значит, вот так оно было на самом деле. Познавательно. Позволь мне подвести итог… Иоганн Дэо, великий астролог, теург и алхимик, погибает в собственном доме от пламенного клинка твоего ментора Вангемара. И все из-за книги, чье название я не рискну произнести ни вслух, ни ментально. По удивительному совпадению с балкона Дэо открывается отличный вид на цинтрийский дворец, что и служит официальной версией присутствия там вашей группы. Однако же по следам Вангемара и его соратников уже следует шайка вампиров, притворяющихся скеллигскими разбойниками. Феерия. Он помолчал, пригубил вина. Цинтия к своему фужеру не притронулась. — Альбрых запаниковал и телепортировал вас оттуда, как только вампиры показали зубки. И сразу же вызвал удар по вилле Дэо. Даже не дав Вангемару отстоять свою добычу. Про дюжину мальцов-аколитов он тоже позабыл. Или просто традиционно не думал. Цинтия зло сощурилась. На мгновение позабыв, что мужчина не мог видеть ее лица. — Ты закончил? Отлично. А теперь поправлю. Вампиры — стая Лейфа Алдерлинга. Bloedrhyfelwyr, «кровавые воины». Я на момент цинтрийской операции знала только то, что они существуют. Что Лейф собирает оккультные книги и артефакты, хотя пользоваться ими не может. Что охотится на магов. В Цинтре их никто не мог ждать. Они вообще отлично маскировались под людей. Даже в сражении. «Первый бой — честный», так они говорят. Говорили, точнее. — Как интересно. — Нет. Уже ничуть не интересно. Все они, кроме Алдерлинга, там погибли. Лейф ушел. С книгой. А потом появился здесь, в Туссенте. С книгой. И эльфкой. — Той самой? — Угу. Некая Алисия. Актриса. У Дэо формально была служанкой, на деле — он потакал всем ее капризам. Поправил внешность. Учил магии. — Ага. А вы ее упустили, как и вампира. Я не слежу за новостями, эльфы тоже научились растворяться в воздухе? — Ты не так далек от истины. Лейф помог ей бежать. — Весьма неожиданно со стороны кровососа. Альтруистично. Нелюди должны держаться вместе, да? — Кто ж их, нелюдей, разберет. — И верно. Все это, однако, нисколько не приближает меня к ответу на вопрос, какой именно у тебя план действий. Только не говори, что импровизация. — План прост, как и все гениальное. Нейтрализуем вампира, забираем книгу, телепортируемся в Лок Грим, рапортуем об успехе. — Хм. План и впрямь неплохой, но… В нем не хватает конкретики. Самую малость. — Не беспокойся, Бронислав. В нем больше конкретики, чем ты себе представить можешь. Совсем скоро все узнаешь. А пока что, прошу, расслабься. Наслаждайся моментом, благо момент поистине того стоит. Момент того и впрямь стоил. Мягкий свет ламп освещал низкий столик с полной фруктов вазой и бутылью игристого вина, меховые тюфяки и атласные подушки. Как того требовали правила, лица гостей скрывались под полумасками. Бронислав не стал изменять пристрастию к имперским цветам, подчеркивая свое положение на службе Нильфгаарду — от середины лба до линии скул его кожу закрывал черный бархат. Цинтия же надела маску из ковирского стекла, превратившую чародейку в фантастическое существо — демоницу с сияющим золотым зеркалом вместо лица, оставляющим открытыми лишь губы и подбородок. Изнутри, разумеется, маска была полностью прозрачна. Узкое платье из темно-синего шелка с золотой вышивкой выглядело немногим менее скромно и официально, чем строгий черный вамс Бронислава. И имело немаловажное преимущество перед пышными нарядами — в нем можно было возлежать на мягком ложе с грациозной небрежностью, не рискуя нанести дорогой ткани непоправимый ущерб. Цинтия, все еще не притрагиваясь к вину, взяла из вазы розовато-желтое яблоко. С хрустом надкусила. — Кстати, поздравляю. Ты первый нордлинг, у которого моя память о Цинтре не вызвала особых эмоций. Нет, ты не скрывал — просто ничего не чувствовал. На очевидную приманку с количеством предыдущих нордлингов Бронислав не клюнул. Отпил вина, вытянул затянутые в высокие сапоги ноги и заговорил подчеркнуто спокойно. — Мне сто семьдесят два года, из которых пятьдесят я провел на службе у Его Императорского Величества. Точнее, аж четырех Величеств. Представь себе, я был в Цинтре. На стороне Нильфгаарда, конечно. В пятой группе. Мы чаровали не с террасы, как ваша, а прямо с площади перед дворцом. Били огнем в окна, выкуривали стрелков. То есть, били превентивно, исходя из того, что стрелки там быть могут. Цинтия прекрасно знала, что стрелков там быть не могло. Дворец практически не обороняли — почти все защитники погибли при первом штурме. В центральном здании укрывались немногочисленные раненые. И семьи рыцарей. Цинтия также знала, что Бронислав Дехаан, служивший аж четырем Императорским Величествам на протяжении пяти десятков лет, был в курсе, что с его-то досье она ознакомилась самым подробным образом. И в переводе на человеческий язык его тирада означала «мне не слишком комфортно принимать приказы от вчерашней аколит-студентки, которая еще даже омолаживающими декоктами не пользуется, так что тряхну-ка я показным равнодушием старого ренегата.» Впрочем, равнодушие могло и не быть показным. У Бронислава — Цинтия это поняла совершенно точно — даже не вызывало раздражения то, сколь мало он был посвящен в происходящее. Ему, очевидно, было достаточно услышанного от господина де Ридо, шефа имперской разведки, во время сеанса связи по мегаскопу. «Оказывать содействие» и «следовать приказам». Да и манера Цинтии держать подробности плана при себе, сообщая только необходимое, похоже, была ему не в новинку. Напоминала… возможно, о тех, с кем доводилось работать в прошлом. — О Йеннифэр из Венгерберга, например? — Видимо, я мыслил слишком громко. Нет, не о ней. И прекрати, пожалуйста, пытаться меня сканировать. Те мысли, которые тебя интересуют, ты все равно не прочитаешь. — Хорошо. — Предлагаю перейти на голос. Безмолвные гости вызывают подозрения. — Полностью поддерживаю. Последнюю фразу Цинтия произнесла уже вслух, хрипловатым от долгого молчания голосом. Как чародейка и полагала, на их разговоры присутствующим было, в общем-то, наплевать. Чуть поодаль двое не слишком трезвых мужчин в одинаковых черно-фиолетовых камзолах — вероятно, братья — вели не слишком благонравную беседу с темноволосым эльфом, чей облегающий костюм из кусочков чешуйчатой кожи в свете праздничных фонариков переливался оттенками зеленого и золотого. Не слишком мелодично рассмеявшись в ответ на один из комментариев, эльф перекувырнулся через алебастровые перила, выхватил с подноса слегка ошалевшего слуги высокий бокал и, не расплескав ни капли, осушил одним махом под одобрительный хохот собеседников. Улыбка эльфа источала обворожительность, но глаза сверкали холодно и зло. Цинтии были знакомы обладатели таких глаз — диверсанты и каратели из бригады «Врихедд». Снискавшие столь дурную славу, что Империя без колебаний откупилась жизнями офицеров бригады, выдав их Северу как военных преступников. На взгляд чародейки, это было ошибкой. Следовало выдать и рядовых. Амфитеатр, носивший одно имя с озером Seidhe Llygad — Горным оком — некогда был частью дворцового комплекса Боклера, столицы Туссента. Долгое время, однако, опутанные плющом башенки и арки, окружавшие амфитеатр, смотрели на княжескую резиденцию с откровенной издевкой — после череды трагических смертей место не без оснований считалось проклятым. Но не прошло и года с момента гибели обитавшего в руинах духа от серебряного меча, как амфитеатр Горного ока стал новой, самой любимой игрушкой в коллекции Ее Сиятельства княгини Анны-Генриетты. Приглашенные из имперской столицы мастера превратили заросшие диким кустарником склоны в лабиринт алебастровых башен, галерей и витых лесенок. Гости могли лицезреть представления с увитых лозой балконов или наслаждаться компанией друг друга в занавешенных бархатом альковах. Разумеется, охранялись окрестности амфитеатра не хуже, чем подступы к самому дворцу, а право пользоваться окружающей территорией как охотничьими угодьями (изрядно, впрочем, оскудевшими) к неудовольствию знатных соседей само собой осталось за княжеской семьей. На сегодняшнем мероприятии, впрочем, Ее Сиятельство присутствовать не изволили, что способствовало ускоренному переходу от помпезной официальной части к части неформальной, хотя и не менее помпезной. Гости в полумасках и фантастических (на языке кутюрье Боклера это значило «фантастически пышных», если не просто «гротескных») костюмах прогуливались по галереям, задерживаясь у столиков с напитками, или скользили в танцах на полу из белых плит. Круг арены в преддверии выступления оставался пустым, хотя тихий смех и вздохи, доносившиеся из альковов, свидетельствовали о том, что развлечь себя гости могут и без помощи лицедеев. Лицедеи и стали темой разговора вслух. Цинтия поспешила обратить внимание Бронислава на то, что большинство танцоров, акробатов и музыкантов здесь не принадлежало к человеческой расе. — Еще год назад эльфов во всем Туссенте можно было пересчитать по пальцам одной руки покалеченного лесоруба. А сейчас сынов и дочерей aen seidhe все имеют счастье лицезреть при дворе княгини. В театрах, в поместьях. Не говорю про бордели. Как думаешь, в чем тут дело? — Полагаю, ты мне расскажешь. — Лучше. Покажу. Но сперва давай подумаем о предпосылках. Даже под полумаской было заметно, как Бронислав наморщил лоб. Разговор его увлек, чего Цинтия, по совести, не ожидала. — Хм-м-м. Мгновение на размышления… История Туссента мне известна. С остроухими здесь обошлись особенно скверно. Людовик, тогда еще вожак орды дурно пахнущих дикарей, разгромил их в битве при Горгоне. Не просто победил — унизил. Каждый малец здесь знает байку, как эльфский король Диветхаф целовал сапог Людовика Первого. А в годовщину победы свежеиспеченный монарх закрепил результат — сдавшихся эльфов вырезали. Под корень, с женщинами и детьми. Вода в озере Seidhe Llygad, говорят, тогда стала красной от крови. Все это было в семьсот восемьдесят втором, считай, почти полтысячи лет назад. — Верно. Ты знаком с новейшими трудами Дюранда де Саварина? — Слышал только, что он возглавляет какое-то общество… кажется, «Друзей чего-то там». — «Друзей истории». Здешний клуб по интересам. Любители рядиться в аутентичные костюмы, нацепить маски и разыгрывать сцены из жизни эльфов. Так вот, с прошлого года де Саварин всерьез присел на уши княгине с темой ответственности поколений, покаяния и искупления. Клевал ей мозг на предмет необходимости загладить вину за тот геноцид. — Кажется, я начинаю видеть связь. — Браво. Ее Сиятельство вряд ли сильно мучается совестью из-за деяний ее далеких предков, но идеи Дюранда оформились в затею, которая пришлась ей по душе. Отправить гонцов в Доль Блатанна, пригласить в Туссент эльфских мастеров, артистов, торговцев диковинками. Предварительно уравняв их в правах с людскими, а то и даровав кое-какие преференции. — Как вижу, нашлось много желающих. Княгиня и ее двор сознают последствия? — Откуда мне знать… Но княжеская милость переменчива. Как и мода в Туссенте. Пока что, конечно, остроухим тут вольготно. В частности — одной персоне, о которой мы уже говорили. — Протеже вампира, значит. Все интереснее и интереснее. — Она была единственной, предложившей туссентской публике нечто новое. Причем вдохновлялась именно забавами «Друзей истории», но решилась сделать из них зрелище. Тем более что традиция такая идет еще из древности. Imirt i eideadh. — «Игра в униформе»? Звучит… пикантно. — Скорее, «костюмированная игра». Это не совсем то, о чем ты подумал, но, в общем-то, тоже пикантно. С далеких башен Боклера донесся перезвон колоколов, возвещавших о наступлении полуночи. — Вот и подошло время. Давай, гляди в оба. Лучше один раз увидеть. Бронислав, набросив на плечи плащ, подошел к перилам. Цинтия заняла место на обитой бархатом софе. — Вопрос. Кот в доме Иоганна Дэо… Он погиб, я так понимаю? Ты передала экспертам по гоэтии рисунок его ожогов? Цинтия вздрогнула от неожиданной смены темы. — Да. И да. Ничего похожего не нашли. Сама подозревала, но… Ритуальные отметины исключены. Видимо, просто какой-то ублюдок поразвлекся. — Хорошо, если так. Погасли десятки разноцветных фонарей, окружавших сцену. Смешки и перешептывания зрителей быстро сошли на нет, когда воздух загудел от медленной, торжественной музыки. В центре арены возникло небольшое пятно света, миг — и в него ступила закутанная в плащ фигура. Плотная ткань закрывала ее с головы до пят, лицо скрывалось в тени капюшона. В ножнах за спиной покоился двуручный меч. Шепот, казавшийся оглушительно громким, ознакомил зрителей с краткой биографией Лаэрти аэп Диветхаф. Разумеется, не упомянув, что знаменитая искательница приключений, наемница и прорицательница начала свой боевой путь с того, что сбежала из родного города, предав и бросив своего отца-короля накануне вторжения dh’oine. -…стало известно по всему Континенту — Лаэрти! — пронеслось эхом по амфитеатру с очередным аккордом. Услышав имя своей героини, актриса откинула капюшон, являя зрителям лицо с правильными, красивыми, хотя и чуть тяжеловатыми для эльфки чертами. Взгляд огромных темных глаз был обращен поверх голов зрителей, стянутые в хвост каштановые волосы развевались на непонятно откуда взявшемся тут ветру. Бесшумно достав меч из ножен, Алисия зашагала, не тронувшись при этом с места. Иллюзию движения создавала поверхность сцены, превратившаяся в песчаные дюны, в такт шагам уходившие за пределы круга света. Песок сменился потрескавшимися камнями, проявилась и исчезла арка входа. Ступени сами собой возникали из темноты, подстраиваясь под быстрый шаг. Кружа по иллюзорной винтовой лестнице, воительница изображала спуск в неведомые глубины. Затем на смену растаявшим ступеням пришли гладкие плиты черного мрамора. Круг света расширился, выхватывая из мрака неподвижные фигуры. Фантасмагоричные доспехи, странной формы клинки, имеющие мало общего с привычным человеческой расе оружием. Стражи стояли по двое в ряд, скрестив воздетые мечи — закрывая проход к трону, смутно вырисовывающемуся во тьме. Наконец, яркие лучи осветили и занявшее престол создание. Зрители ахнули — увенчанный золотой короной, на костяном троне восседал змееголовый монстр. Глаза-рубины бесстрастно разглядывали незваную гостью. — Владыка вранов, — шепнул Бронислав. Цинтия кивнула, не отрывая взгляда от происходящего на арене. Невидимые музыкальные инструменты замолкли, а затем заиграли быструю, в такт сердцебиению, мелодию. Синхронно, словно автоматоны, стражи развернули клювастые забрала шлемов, выставили вперед мечи, двинулись в сторону воительницы. Фигуры в богато расшитых мантиях — вероятно, маги, стоявшие по бокам от трона, — завели монотонный напев на неизвестном гостям языке. В когтистых лапах засияли алые искры. Алисия сразила первых двух стражей одним широким ударом, размахнувшись так легко, словно двуручный меч весил не больше древка метлы. Железные головы так же синхронно отлетели в стороны и растаяли в воздухе, но мало кто из зрителей следил за их полетом — плащ воительницы распахнулся, являя собравшимся загорелую обнаженную кожу. Не давая ткани снова укрыть себя целиком, Алисия кружилась в боевом танце, легко уходя от ударов иллюзорных мечей, широкими взмахами повергая бесплотных врагов. Плащ то оголял едва прикрытую тканью грудь или перетянутое ремнями бедро, то плотно облегал фигуру. Скорость движений возрастала, идя вровень с тревожным ритмом музыки. Наконец, обезглавив последнего латника, Алисия оказалась лицом к морде со змееголовым королем и его телохранителями. Но нанести удар не успела — с рук колдунов сорвались шаровые молнии. Плащ объяло багряное пламя, достигшая наивысшей точки напряжения музыка потонула в хоре взволнованных криков. Даже Цинтия сжала подлокотники софы, невольно подумав, что представление пошло не так и актрисе грозит страшная смерть. Однако уже через мгновение по балконам и рядам кресел прошла череда облегченных вздохов — невредимая Алисия скинула горящую иллюзорным пламенем ткань, которая рассыпалась мириадами искр. Ее собственный меч засиял льдисто-голубым огнем. Враны-колдуны отпрянули, прямо на глазах истлевая, превращаясь в иссохшие мумии, которые затем рассыпались прахом. Король медленно поднялся с трона, словно бы решившись вступить в бой только после гибели всех слуг. Алисия пронзила его грудь справа, там, где у вранов находится сердце. Ледяное пламя объяло монстра, миг — и от него остался лишь золотой обруч короны, вопреки закону гравитации висящий в воздухе. Воительница подхватила его затянутой в перчатку рукой, развернулась к публике, замерев в победной позе. Лишь несколько мгновений было у зрителей, чтобы насладиться зрелищем ухоженного, крепкого, не по-эльфьи статного тела, одетого по большей части в ремешки, сапоги и узкие полоски ткани. Амфитеатр утонул в темноте и грохоте аплодисментов. — Понравилось? Цинтия подождала, пока маг медленно, словно нехотя кивнет. Сканировать она не решалась, но отзвуки мыслей все же чувствовала. Бронислав действительно был впечатлен, несмотря на то, что явно видел в своей жизни вещи интереснее полуголой эльфки, разделывающей иллюзорных вранов. И на то, что маги его поколения хранили глубочайшую, граничащую с ненавистью, неприязнь к тем, кто использовал крохи Силы для банального заработка — астрологам, ведьмакам и иллюзионистам. — А мне — нет. Насквозь фальшивка. Настоящая Лаэрти вряд ли одевалась так похабно. И ты видел, как она двигается? Дешевые пляски, а не фехтование. Бронислав обернулся, нахмурился. Но не ответил. Цинтия еле удержалась от улыбки. Все-таки задела. Впрочем, это мимолетное удовольствие быстро растаяло. В Боклере пробили половину первого, и это означало, что счет времени скоро пойдет на минуты. — Но это неважно, со своей ролью она справится. Я забыла сообщить. Алисия — мой агент. И она ненавидит Лейфа. Эти слова Цинтия произнесла мысленно, транслируя прямо в сознание Бронислава. Затем продолжила так же резко, быстро, не давая ему перебить, ставя перед фактами. Объяснила весь план до мельчайших деталей. Ждала комментариев, возражений, но маг только потянулся и устало вздохнул. — Понятно. Что ж, сигналь, как будем начинать.