Танец плоти, танец крови

Использовать «вуаль» до и после выступления Алисия привыкла еще с тех пор, когда готовиться к выходу на сцену ей приходилось прямо за кулисами, в тесном, плохо освещенном помещении с парой мутных зеркал, на которые претендовало сразу с дюжину актеров и актрис. Сегодня в ее распоряжении находилась отдельная гримерная комната, но эльфка не стала изменять традиции, благо заклинание это было предельно простым. Оно не скрывало от окружающих сам факт ее присутствия, но мешало рассмотреть любые подробности. Гости видели лишь размытую серую фигуру и были вынуждены, как минимум, представляться и вежливо просить внимания. Сейчас «вуаль» была необходима ей по другой причине. На столешнице рядом с бокалом теплого вина, благоухающего пряностями, лежала крохотная черная горошина, полученная от госпожи Цинтии. Точного состава пилюли Алисия знать не могла. Была уверена, что в него входит чемерица, нострикс, возможно — экстракт гульской крови. И какие-то компоненты, само существование которых отрицается алхимией и медициной. «Принять минут за десять-двадцать до контакта. Обязательно запить вином, алкоголь — катализатор.» «Что это?» «Это яд. Для вампира — мгновенный, для тебя — медленный. Противоядие ты получишь, когда дело будет сделано. Используй транслокацию, я сама тебя отыщу.» «Хорошо, госпожа Цинтия». Алисия долго смотрела на черную горошину. Затем перевела взгляд на ряды баночек, бутылок, шкатулок, пузырьков. На стаканы с кисточками и расческами, на стопку мягких льняных тряпочек. Слева от арсенала косметики стояли сундучки с магическими реагентами. Связки корешков, пакетики сушеных трав, свечи из черного и алого воска, хрустальные пирамидки — все то, без чего не создать иллюзию на сцене. Справа — на двух полках умещалась ее скромная библиотека. Большинство книг были из тех, что мог позволить себе любой аптекарь или фокусник, но имелись и такие, за которые в Северных королевствах эльфка без промедлений отправилась бы на костер. От зеркала Алисия старательно отводила взгляд. Смотреть в глаза своему отражению ей не хотелось. Горошина растворилась на языке ровно за минуту до того, как по гримерке прошел легкий ветерок, качнувший пламя свечей. Лейф материализовался за спиной, легко кашлянул, давая Алисии время, чтобы развеять «вуаль». — Приятно иметь право входить без приглашения и лицезреть тебя без грима. Алисия развернулась в кресле, подчеркнуто вальяжно раскинувшись. Поиграла с поясом короткого халата, пошевелила пальцами вытянутых ног. Ей даже не нужно было изображать опьянение — бокал вина со специями был уже третьим. — Брось, Лейф. Мой грим всегда на мне, даже когда смываю краску с лица. — Объяснись. Алисия нахмурилась. — Ты разве не догадался за все это время? Взгляни еще раз. Халат распахнулся, кресло заскрипело от совсем уж нарочитой вольности позы. Вампир молчал. На бледном лице не читалось никаких эмоций. — Мое тело, Лейф. Магическая хирургия. Когда только начинала, столкнулась с тем, что эльфья красота… скажем так, переоценена. Пришлось пойти на жертвы. — Да, я обратил внимание. У тебя даже форма ушей подправлена. Они длиннее, тоньше, больше похожи на то, что рисуют у эльфок в эротической гравюре. — А ты знаток, кто бы думал! Я не хотела, чтобы меня путали с человечьей женщиной. Если уж чем-то мы отличаемся, на этом нужно сделать акцент. — Что ж, твое тело — твое дело, как это говорят. Пока что я не отравился, по крайней мере. Алисия замерла, чувствуя, как все ее существо напряглось. На мгновение. Она тут же взяла себя в руки, снова нацепила маску кокетливой вальяжности. — Как там гости? Все еще не пришли в себя? Обсуждают, правильно ли я махала бутафорским мечом? — Прекрасно проводят время. Не хочешь все-таки составить им компанию? Эльфка прислушалась. Из-за двери гримерной доносились возгласы, топот ног, чья-то отрывистая речь. Услышать больше мешала толщина стен. И притупленные алкоголем чувства. Что ж, придется поверить на слово. — Нет, вот уж точно нет. Скажи… А я когда-нибудь увижу тебя без грима? То есть… в твоем настоящем облике? Вопрос застал вампира врасплох. Он дернулся, покачал головой, огладил бороду. — Поверь мне, ты этого не хочешь. — Хочу. Спорить вампир не стал. Прикрыл глаза, положил горячие ладони на плечи Алисии. — Хорошо. Только не здесь. — Ты предпочитаешь под ночным небом, я знаю. Лейф неожиданно резко сжал пальцы, болезненно сдавив кожу. Алисия взвизгнула. — Не путай, пожалуйста, жажду обычную и жажду бескровную. Я, конечно, могу попробовать с тобой совокупиться. Но в этом случае ты практически мгновенно погибнешь. Алисия заставила себя сделать вид, что последние слова не произвели на нее никакого впечатления. Заставила себя скривить губы в гримасе преувеличенного разочарования. — Я скорее умру от скуки, когда ты так разговариваешь. Давай, еще про эндорфины мне лекцию прочти снова. Как они улучшают вкусовые качества крови… — Тс-с-с. Эльфка замолчала. Практически мгновенно. Знала, что дальше играть роль становится небезопасно. И все-таки не удержалась. — Допивай вино. — Ja, maastar. Выражение лица Лейфа смягчилось. стало почти человеческим. — Удивлен. Мало кто здесь знает язык Островов. — Скеллигский — диалект Старшей речи. Ну и мне хотелось сделать тебе приятное. — Благодарю. Но в следующий раз постарайся учесть, что я появился на свет за пределами этого мира, примерно за тысячу двести ваших лет до Великого Сопряжения. Скеллиге тогда еще даже не были исторгнуты океаном. — Постараюсь. Амфитеатр шелестел десятками голосов — зрители оживленно обсуждали подробности выступления. Когда на сцене появились эльфы в облегающих чешуйчатых костюмах, вооруженные изогнутыми мечами, их встретил шквал аплодисментов — гости рассчитывали на продолжение. Предводитель эльфов выступил вперед и поклонился. — Дамы и господа! Сегодня вы станете не зрителями, но участниками представления! Вы перепугаетесь до смерти, будете молить о пощаде, а по завершении — искренне возблагодарите богов за то, остались живы! Оплата вперед — готовьте ваши денежки! Над амфитеатром воцарилась гробовая тишина. В которой хорошо был слышен скрип натягиваемых луков. Ледяной ветер хлестнул Алисию по лицу, приводя в чувство. Распахнув глаза, она еле удержалась, чтобы не закричать — в шаге от ее босых ступней, за алебастровым карнизом, разверзалась пустота. Огни фонарей мерцали далеко внизу, освещая живые изгороди, фонтаны и беседки княжеского парка, с такого расстояния казавшиеся расставленными на бархате игрушками. Переведя взгляд на небо, усыпанное звездами и уже начавшее светлеть на востоке, на окутанную темно-серыми облаками громаду горы Горгоны, Алисия поняла, что находится у основания шпиля боклерского дворца — самой высокой точки рукотворного ландшафта Туссента. Лейф материализовался из стылого ночного воздуха, как только эльфка пошевелилась. Удержал ее, уже примерявшуюся, как соскользнуть на более широкий нижний ярус башни, откуда можно продолжить сравнительно безопасный спуск. В лунном свете вампир выглядел подобно монохромной картинке — черные волосы и запавшие глазницы, снежно-белая кожа. Как и Алисия, он был обнажен. Крепко держа эльфку за предплечья, Лейф развернул ее, толкнул, с силой прижал к черепице шпиля. Несмотря на нечеловеческий жар тела Лейфа, Алисию знобило от холода — был ли виной тому ночной ветер или противоестественность очередного раунда пародии на любовные игры, она не знала. Изображая страсть, она застонала, попыталась притянуть Лейфа к себе, сомкнуть руки у него на затылке, зарыться пальцами в густые волосы. Но он не поддержал инициативы, без труда выскользнул из объятий. — Ты все еще хочешь увидеть меня без грима? — Хочу. Алисия ждала, что вампир отступит к парапету, чтобы ей лучше было видно подробности превращения. Но вместо этого он подался вперед, впился в ее губы бескровным, человеческим поцелуем — как обычно, резким и неумелым, чисто формальным. Подражанием, данью привычным низшей расе ласкам. Алисию это скорее успокоило — она знала, что произойдет дальше. Знакомый, привычный ритуал, не требующий от нее многого. Просто отвести волосы в сторону, закрыть глаза, не смотреть, не противиться. Обжигающее дыхание на щеке, потом — за ухом, на шее; краткая и яркая вспышка острой боли и несколько долгих минут боли мягкой, бархатной, почти сладкой. А затем — блаженное чувство расслабленности, легкости щепки, плывущей по воли волн. Удовольствие, имеющее мало общего с сексуальным, но все-таки удовольствие. И даже следов почти не оставалось — Алисия вообще была склонна считать, что описания парных ранок от клыков на шее суть поэтический вымысел. Ряды треугольных зубов были орудием охоты и убийства, и лишь идеально контролирующий себя вампир мог аккуратно надрезать ими кожу жертвы, чьей смерти он не желал, а затем, насытившись, легко запечатывал рану заживляющим ихором слюны… На этот раз, однако, в знакомую игру вмешались какие-то новые, тревожные ноты. Язык Лейфа показался ей непривычным, гладким, тошнотворно-скользким. Метаморфозы лица вампира проистекали иначе, мышцы расширились одновременно во все стороны. Раздался неприятный мокрый хруст, на мгновение Алисия перестала чувствовать и свою, и чужую плоть… Луна и звезды погасли, пол ушел из-под ног, а в лицо дохнуло тяжелой, плотной сыростью могилы. Лба и щек коснулось что-то зазубренное, острое, сулящее боль и смерть. На сей раз крик сдержать она не смогла — но наружу он вырвался жалким сдавленным клекотом, который тут же потонул в чернильной темноте. А затем тьма отступила. Лунный свет заиграл тысячами отблесков на бесконечных рядах треугольных зубов, усеивающих громадную пасть, чуть было не поглотившую голову Алисии. Четыре челюсти сомкнулись перед лицом эльфки лепестками чудовищного цветка, словно вампир смаковал сгинувший в его утробе крик. Истинный облик существа, известного в этом мире как Лейф Алдерлинг, был кошмаром воплощенным. Вампир возвышался над Алисией, закрывая небо распахнутыми крыльями с костяными серпами на сгибах. Эльфка ранее полагала, что в истинной форме упыри сочетали черты человека, волка, летучей мыши, даже насекомого, однако сейчас только поняла, что перед ней — не химерическая амальгама, сотворенная ограниченной фантазией смертного, а гармоничное в своей мерзостной красоте порождение иного мира. Под мутновато-прозрачной кожей пульсировали черные вены, в груди, за рядами ребер, можно было наблюдать биение четырех сердец. Многочисленные конечности вампира находились в постоянном движении, увенчанные когтями пальцы выстраивали в воздухе сложные фигуры, царапали камень и черепицу, ощупывали друг друга. Но страшнее всего был лик существа, точнее, полное его отсутствие — Алисия не смогла различить ни глаз, ни ноздрей, ни даже выраженной головы. Все пространство между плеч занимала пасть, полная зубов, больше похожих на треугольные звенья краснолюдской механической пилы. Голодная прореха в реальности. Бездна, в которой умирал сам свет. Умирал и преображался, переваривался в нечто чужое, противоественное, питающее плоть твари. Через мгновение в чернильной пустоте пасти проступило болезненное мерцание. Длинный язык, сочащийся фосфоресцирующий слизью, медленно выдвинулся в направлении Алисии. Она следила за плавными движениями, словно змейка — за гипнотическим покачиванием дудочника-заклинателя. Сердце стучало вровень с четырьмя в чужой груди. Казалось, она чувствует каждую вену, артерию, каждую пульсирующую жилку в своем теле. Голова кружилась все быстрее, перед глазами плясали черные и алые круги… Дальнейшее осталось в памяти Алисии чередой полубредовых образов, призрачных ощущений, которые невозможно ухватить и выгнать из своего сознания. Язык, скользкий и обжигающе горячий, оставляющий липкий след на коже. Десятки когтистых пальцев, подхвативших и удерживающих ее от падения. Поддерживающих аккуратно, осмысленно, и это-то и было самым страшным, ей было бы легче сразу расстаться с жизнью в лапах безмозглого хищника, чем чувствовать стоящий за движениями твари рассудок. Чувство невесомости. Босые стопы отрываются от холодного мрамора. Крылья, сомкнувшиеся перед не желавшими закрываться глазами, скрывшие ее от света луны и звезд полупрозрачным серо-багряным коконом. Она рассматривала рисунок черных прожилок на мембранах, видя то переплетения нечеловеческих фигур с выгнутыми под невозможными углами конечностями, то письмена, славящие тьму и голод. Разум почти полностью оставил ее тело, не было ни страха, ни омерзения. Желание сопротивляться, выворачиваться, отбиваться, царапаясь подобно обреченной зверушке пробудилось лишь на краткое мгновение, чтобы тут же раствориться в серой мгле смирения со своей участью. Лишь одна мысль продолжала трепыхаться где-то на границе гаснущего сознания — такой пастью невозможно утолить жажду, не разорвав жертву, а это значило, что… — Не бойся. — Я не заберу твою жизнь. — Не я заберу твою жизнь. — Твою жизнь заберу не я… Эхо слов, исторгнутых словно бы сами окружающим пространством, зазвенело в голове Алисии, и с каждым отражением фраза изменяла свой смысл. По всей длине языка один за другим начали открываться рты, полные крохотных зубов-крючков. Когда первый из них коснулся кожи шеи, эльфка наконец потеряла сознание. — Оставайтесь на местах! Не оказывайте сопротивления, будьте послушны, как были когда-то мы — и вам не причинят вреда! Скорее всего. Взмахнув изогнутым мечом, эльф в облегающем чешуйчатом наряде повернулся к вытащенному на сцену полноватому человеку, чья лысина сияла в ответах фонариков, будто намазанная маслом. — Господин Дюранд, прошу вас, объясните ситуацию своим сородичам. Нам нужно золото dh'oine, а не их жизни! За время выступления Алисии вооруженные эльфы рассредоточились в узких проходах, блокировав все выходы. Стрелки заняли позиции на верхних галереях, держа под прицелом зрителей, ставших заложниками. Со стражниками было покончено в первые минуты нападения — алебарды оказались почти бесполезны в тесноте амфитеатра. Больше желающих сопротивляться не нашлось, тем более что и сопротивляться было нечем — оружие гости сдавали на входе. О том, что происходило за пределами здания, можно было только гадать, но звуков боя Цинтия расслышать не могла. — Неужели они рассчитывают, что им это сойдет с рук? Бронислав пожал плечами, ничуть не обеспокоенный. — Может и сойти. Если из амфитеатра ведут ходы в старые эльфские катакомбы… Но где же стража? Между Оком и Боклером расположен гарнизон, уже должны были поднять тревогу. Эльфы и эльфки скользили между скованными страхом гостями с такой же легкостью, как и до представления, но теперь демонстрация их ловкости выражалась в проворном лишении заложников драгоценностей. Диадемы, ожерелья, кольца и браслеты, серебряные и золотые полумаски исчезали в глубине холщовых мешков. — Повторяю, мы не хотим вашей крови! Но мы заберем свое! Не только золото и камни, которые Туссент нам задолжал… Но и жизнь предательницы! Алисия умрет на этой сцене. Здесь. Сегодня! Слова эльфа, зловеще громкие и четкие, казались речью распорядителя театра в самой преисподней. Цинтия, однако, не вслушивалась. Даже не отметила про себя, что Алисии, если та все сделала правильно, месть соплеменников не угрожает… Резкое, болезненное покалывание в висках. Вампир мертв. — Есть! Бронислав, телепорт! Эльфка с заплетенными в косы светлыми волосами устремилась к затаившейся в алькове парочке. Пышностью их наряды не отличались, но маска женщины была, похоже, выполнена из золота… И тут оба dh'oine растворились в воздухе, как мираж. Перед тем, как исчезнуть, мужчина неожиданно ухмыльнулся из-под усов и продемонстрировал digitus infamis — выставленный средний палец. — D'yaebl! Выругавшись, эльфка замахнулась мечом, но вместо шеи съежившегося слуги клинок опустился на спинку обтянутого бархатом кресла. Если командир Киаран аэп Эасниллен приказал обходиться без лишних смертей, что ж, так тому и быть. Темнота. Темнота сцены перед началом представления. Темнота, которая сменится мельтешением слепящих огней. Безжалостным вниманием зрителей. Танцуй! Для сотен пар глаз или для одной, для людей или для порожденной бездной твари, ты — деревянная игрушка на подвижных шарнирах. Танцуй! А когда не танцуешь, твое место — как у любой игрушки, в сундуке с тяжелой крышкой. В темноте! Сны? Планы? Мечты? Обман самой себя! Ведь ты даже не помнишь… …не помнишь… …про крохотную черную горошину. Чемерица, нострикс, экстракт гульей крови и пара компонентов, само существование которых отрицают алхимия и медицина. Доработанная, усиленная, адаптированная под организм смертного формула «черной крови». Не помнишь? Забыла? Благодари богов, что забыла. Иначе бы он почуял. Иначе бы не заглотнул отраву. Темнота сменяется режущим светом. Просыпайся, игрушка. Алисия скорчилась, дернулась, даже не пытаясь подавить выворачивающие наизнанку спазмы. Провела рукой по шее. Закричала. Существо, известное в этом мире как Лейф Алдерлинг, к этому времени кричать уже не могло. Выглянув из-за парапета, Алисия рассмотрела его во всех деталях. Лейф сверзился на частокол шпилей башен нижнего яруса. Один флюгер распорол его крыло, второй вошел глубоко в живот. Но не это убило вампира. Его плоть представляла собой ужасное зрелище, напоминавшее о жертвах новиградских аутодафе. Разорванные изнутри вены дымились, кожа превратилась в черно-багровое обгорелое месиво. Четыре челюсти были безвольно распахнуты, язык болтался на ветру. «Черная кровь» подействовала безотказно. Алисия поняла, что встать не сможет. Не говоря уже о том, чтобы спуститься, хотя совсем недавно это казалось ей легкой игрой. Небо багровело от рассветных лучей… …на западе? Слева от Горгоны? Эльфка снова перегнулась через белый бордюр. И ахнула. Город горел. Бушующие на улицах Боклера пожары отражались в черной глади Небесного ока. Формула заклинания транслокации возникла в памяти сама собой. Уже через пару мгновений Алисия лежала на полу своей гримерной, с наслаждением вдыхая аромат пудры, декоктов и пряного вина. В дверь постучали. Затем ударили. Несколько раз, пока не слетела с петель. — Bloede hora! Soith fealltach! Ворвавшиеся в гримерку были эльфами. В облегающих костюмах акробатов, в ярких кафтанах фокусников. С мечами и арбалетами в руках. Один, темноволосый в чешуйчатом одеянии, присел рядом с ней на корточки. Провел кончиком кинжала по коже шеи, чуть ниже следов ртов-присосок. — Ты рановато покинула сцену. Станцуешь еще. Как тогда, во Флотсаме, в усадьбе Лоредо. Мы все помним. — Киаран? К-как… Но ты же… умер… — Нет, человечья hora. А вот ты умрешь. Одевайся. Ночь еще только начиналась. Где-то далеко забилось первое из четырех сердец. Разорванный, обгорелый труп Лейфа дернулся. Кровь потекла по стенам княжеского замка. Снизу вверх. Возвращаясь обратно в тело вампира.