Когда цветы заговорят

Давным-давно, когда сердца людей еще не были преисполнены безмерной алчностью и злобой, а в мире царил покой, у самого истока Истиноморя, к северу от Нового Зема и к западу от Фьерды появился один загадочный остров, который, позже, люди окрестили Блуждающим. Мало кто мог и вообще отваживался приплывать к его манящим опасной красотой берегам, потому как он был окружен со всех сторон величественными скалами, словно крепостью, защищающей остров от нежелательных гостей и оберегая ту, практически нетронутую рукой человека природу, которая даже по истечению многих лет не переставала поражать глаза своей удивительной красотой. Многие придания гласят, что берега этого острова были заселены самыми невиданными животными, начиная от туманных коней, настолько быстрых, что перехватывало дух, стоило лишь однажды различить средь густых зарослей их гибкие и мощные силуэты; рогатых зайцев с крепкими ветвистыми рогами, которые, по слухам, могли привести к несметным богатствам; и заканчивая красными волками, кровь которых, как считалось, могла даровать бессмертие. Исключение не составляло и море в той части мира, которое населяли проворные морские лисицы, которых можно было зачастую заметить резвящихся на волнах; морские змеи, чья чешуя была столь ослепляющая и прочная, что ее не мог пробить ни один человек, а также иные немыслимые чудовища, способные, как гласят легенды, заглатывать корабли с моряками целиком. Разные слухи ходили о Блуждающем острове, скрывающимся в далеких и бескрайних морских водах и тем, кто никогда не бывал на нем, трудно было отличить, что именно было в прекрасных и немыслимых рассказах, передаваемых поколениями, правдой, а что — лишь пустой ложью. И лишь одно останавливало путников, желающих унять свое любопытство, а заодно и нажиться на потаенных в тех землях богатствах — и это был шторм. Ведь всем без исключения было известно одно нерушимое правило: если ваш корабль попал в шторм в близь окраин Блуждающего острова, вам никогда не суждено будет вернуться ни такими, какими вы были прежде, ни даже, вероятно, живыми. Потому как море никогда не прощает.

***

— Укоротить паруса! Закрепить такелаж! Эй, малец, свистать всех наверх! Живо! — выкрикнул капитан корабля, пытаясь перекричать неутихающий вой шквалистого ветра и удержать штурвал корабля, которого сейчас так и норовило накренить набок, обдавая ледяными брызгами воды, каждый раз, когда очередная грозная волна неумолимо швыряла его из стороны в сторону, грозясь поглотить фрегат, который пусть и являлся большим достоянием северных жителей, поражающий своей мощью и размерами, сейчас казался лишь песчинкой перед разбушевавшейся не на шутку стихией. Небо давно уже затянуло беспроглядной мглой, изредка освещаемой лишь вспышками ярких молний, рассекающих небеса на неравные части и не давая просочиться сквозь тяжелые темные тучи первым рассветным лучам солнца, которое вот-вот должно было уже показаться из-за горизонта. Вскоре пошел сильный ливень, и крупные капли ожесточённо забарабанили по всему, с чём им было суждено столкнуться. А море же продолжало бушевать, выматывая уже успевших продрогнуть до нити моряков, которые стремительно носились по палубе корабля, выполняя приказы капитана, пенясь и ударяясь о борт корабля мощными волнами, которые, с каждым разом только лишь набирали свою силу. — Растянуть канат между мачтами! — вновь взревел голос стоящего у штурвала человека, как раз в тот момент, когда молния в очередной раз располосовало небо, после угрожающего раската грома, на несколько мгновений отразившись в льдисто-голубых глазах Матиаса, которые хоть и были полны смятения и тревоги, и тем не менее, светились твердой решительностью, которая сопровождала его повсеместно с самых ранних лет. Превозмогая сильный, пробирающий до самых костей ветер, который бросал в лицо капли холодящего дождя и соленые морские брызги волн, заставившие золотистые кудри слегка потемнеть от влаги, застилая собой обзор, парень пытался ослабить канат, дабы не дать немногочисленным уцелевшим парусам окончательно порваться. Ведь корабль и так сбился с курса, а потеряй они еще и паруса — свой единственный шанс на спасение — им было бы уже никогда не суждено вернуться к родным берегам, покрытым многочисленным мягким и смертоносным для тех, кто не умеет в нем ориентироваться, снегом. И в череде всей этой кропотливой суматохи, Матиас не переставал задаваться вопросом: как они — легендарные дрюскели, смогли просчитаться и очутиться в столь плачевном положении, медленно, но, верно, теряя численность своих рядов? Сумеют ли они пережить эту ночь и выбраться из шторма живыми? Этого не мог сказать никто. Очнуться парню удалось лишь от сильного взрыва, внезапно сотрясшего корабль, который пробил корму, задевая людей взлетевшими в воздух обломками, за которым немедленно последовал другой, едва не пробивший брешь в корпусе корабля, который, благодаря удаче, а может быть, и просто многолетнему опыту капитана, успел уйти в бок, предотвратив фатальный взрыв, стоящий всем жизни. Дрюскель едва удержал равновесие и только лишь чудом не вылетел за борт. И в этот же миг ему удалось разглядеть вблизи них огромный, быстроходный корабль, с грозно развивающимся на ветру черно-белым флагом с саблями и черепом — знаком бороздящих моря пиратов. Вражеское судно приблизилось к кораблю фьерданцев практически вплотную, зацепляя за его палубу абордажные крюки и дреки, чтобы не дать кораблям разойтись во время боя. И пока дрюскели, сбросив с себя былое мимолетное оцепенение, хватались за оружие и готовились к обстрелу, пираты, по накиданному мостку высаживались на палубе и те, кому удалось прорваться вперед, не схлопотав пулю в лоб или же мечом в грудную клетку, поспешно двигались дальше, желая захватить корабль изнутри. Мгновенно оценив обстановку и поняв негласный приказ своего командующего, Матиас выхватил меч из ножен и уже приготовился свирепо кинуться в самую гущу сражения, дабы искоренить всех неверных, но в этот самый момент перед ним возникла старуха, упрямо вставшая у него на пути, и время для парня тут же словно бы остановилось. Он перестал слышать звуки сражения, доносящихся откуда-то издалека, так как все его внимание было сосредоточено на одной лишь стоящей напротив него женщине. Вся ее одежда состояла из лохмотьев, бесформенной грудой обвисшей на худощавом теле. Густые посидевшие волосы, которые наверняка некогда поражали своей красотой, теперь просто сплелись в колтуны и развивались на ветру, обрамляя изможденное горем лицо, покрытое глубокими морщинами. Однако, взгляд ее пронзительных, сверкающих сталью глаз, наполненной такой неистовой ненавистью и болью, которая перехватывала дыхание и способна была словно трясина, затянуть в свой смертельный омут, вызвал у парня необъяснимую дрожь, ощутив, как по коже пробегает табун мурашек. То был взгляд человека, которому уже нечего терять и который готов будет пойти на все, лишь бы достигнуть в конце концов своей последней цели. Нечто в этой решительной, но обреченной женщине показалось Матиасу знакомым, но он никак не мог вспомнить, что именно. Разум словно затуманился, а мысли коварно ускользали от него, когда он только успевал нащупать нужную нить, словно играя с ним и никак не желая подчиняться его воле. — Это ты, Матиас Хельвар, ты принес нам всем погибель также, как и принесешь ее этому кораблю, и вскоре, можешь даже не сомневаться, все, кто был тебе когда-либо дорог, окажутся навсегда погребены в водах этого моря! — скрипучим голосом проговорила старуха, ткнув в слегка опешившего парня своим костлявым указательным пальцем. «Мне раньше не доводилось видеть ее ни на корабле, ни среди наших пленных. Так кто же она такая и откуда знает меня в лицо? — озадаченно задался вопросом Хельвар, пытаясь сквозь занавесу дождя по лучше рассмотреть профиль женщины. — И что она имеет ввиду?» — Не совсем понимаю, о чем вы говорите, да и для этого сейчас не самое подходящее время, в связи с царящей вокруг ситуацией. Так что, спрячьтесь в какое-нибудь наиболее безопасное место и не высовывайтесь из него, пока все здесь не закончится. После, если же у вас есть какие-то ко мне вопросы, я вас непременно выслушаю. А теперь поспешите. Крепко сжав рукоять меча, выбирая наиболее удачное время для атаки, фьерданец уже хотел было обогнуть женщину и продолжить свой путь, однако, ему так и не удалось этого совершить из-за внезапного жжения в груди, сжимающего его сердце в прочные тиски и перекрывающего доступ к живительному кислороду. Гул бешено колотящегося пульса отразился у Матиаса в голове и он, не в силах выдерживать натиск мощного давления, упал на одно колено, а затем, невольно поднял взгляд на старуху и обнаружил, что она стоит с вытянутой рукой, медленно сжимая пальцы в кулак, вместе с которыми постепенно сокращалось и сердце парня, вот-вот грозясь не выдержать нагрузки и разорваться, словно хрупкий хрустальный шарик, глядя на него все тем же пронизывающим взглядом. «Так значит, она гриш — ведьма, которая, словно крыса пробралась на борт корабля, желая свершить свою гнусную месть, — быстро осознал парень, чувствуя во рту металлически привкус крови. — Я должен сейчас же сделать все возможное, чтобы остановить ее и не допустить смерти ни одного дрюскеля на этом корабле от ее руки, чего бы мне это ни стоило». Опершись на меч, острое лезвие которого с легким хрустом вонзилось в деревянную палубу, парень воспринял попытку подняться, игнорируя нарастающую боль, но ведьма лишь злорадно ухмыльнулась и сильнее стиснула пальцы, в следствии чего картина происходящего вмиг поплыла у Матиаса перед глазами, и он, зайдясь кровью, вновь рухнул на палубу, силясь сделать спасительный вдох. — Не пытайся проявить передо мной благородство, дрюскель, я не понаслышке знаю, каким ты и подобные тебе являются чудовищами на самом деле. Ведь вы, жалкие отродья, мнящие из себя святых, убиваете ни в чем не повинных людей, не щадя никого, даже детей, обвиняя их во всех несчастьях этого мира, в то время как самый главный наш грех заключается просто в том, что мы появились на свет немного более одаренные, чем остальные. Вы разрушаете жизни сотен, ни на миг не задумываясь о последствиях, слепо веря своей вере и навязанным предрассудкам. И ты тоже не являешься исключением, ведь именно по твоей вине был убит мой муж и дочери. Скажи мне, для чего ты оставил меня тогда в живых и позволил уйти? Потому что я была слабой и жалкой? Или же, ты сделал это намеренно, прекрасно осознавая, что жизнь моя и без того превратиться в кромешный ад, потому как образы моих детей, скрюченных на земле в лужах собственной крови, с заставшим ужасом в остекленевших глазах, не будут отпускать меня ни на миг? — по щеке ведьмы скатилась предательская слеза, но она даже этого не заметила. — Я проклинаю тебя, Матиас Хельвар. Настанет день, когда в твоей жизни появиться девушка, которую ты полюбишь всем сердцем, сделаешь смыслом своей жизни, решив отречься ради нее даже от собственного звания, но уберечь ее будет не в твоей власти и в конце концов, она умрет по твоей вине, также, как и мои дочери. С каждым словом, в которых так и сочился яд, парень сквозь пелену боли ощущал, как голос женщины становился все более громче и раскатистее, разносясь по кораблю вместе с порывами ветра и обретая поистине фантастическую и пугающую мощь. Казалось, что даже само море в унисон словам ведьмы стало еще яростнее вздымать над водой свои могучие волны, которые с громким гулом опускались на палубы кораблей, сгребая и унося в свою пучину тела людей, предрекая всем неминуемую погибель. — Отныне, все люди, которые когда-либо будут тебе дороги, будут уходить из этой жизни один за другим, а ты будешь лишь бессильным сторонним наблюдателем, и никакие силы природы не смогут помочь тебе остановить этот необратимый процесс. Это будет твоим проклятием и бременем, которое ты будешь нести до конца своих дней. И избавиться от него ты сможешь лишь тогда, когда искупишь свои грехи кровью того, кто некогда внесет в твою жизнь теплоту и свет; когда планеты выстроятся в ряд, предрекая серьезные перемены и огонь твоей собственной жизни начнет тлеть в твоей душе, словно свеча, хоть ты и все еще будешь дышать, проклиная вовек свое жалкое существование. Ну, а до тех пор, ты погрузишься в пучину кромешной тьмы и страданий также, как и все мы — гриши, и никакой Джель не сможет тебя от этого уберечь. Как только последние слова старухи были произнесены, парень почувствовал, как сила, сковывающая его сердце и легкие немного ослабела, но не успел он ничего предпринять, как женщина выхватила кинжал, все это время покоящийся у нее на поясе, и вонзила его себе прямо в грудь. В этот самый миг, поднялся бушующий ветер, застилающий взгляд и буквально сбивающий с ног, а в следующую секунду, корабль объяло кровожадное алое пламя, окружив оставшихся дрюскелей и пиратов плотных кольцом и заставив их задыхаться в дыму до тех пор, пока корабль не поглотила ужасающая волна. И в этот самый миг Матиас резко распахнул глаза, увидев перед собой лиловое, предрассветное небо, несравнимое с тем, затянутым свинцовыми тучами, которое он видел несколько секунд назад, и тяжело дыша, принял сидячее положение и провел рукой по покрытому холодным потом лицу, пытаясь прийти в себя, начиная понемногу осознавать, что все произошедшее, было не более чем реалистичным, но кошмарным сном, движимое угрызением совести и необъятным чувством вины из-за действий, свершенных накануне, и за десятки безжалостно погубленных жизней. — Эй, приятель, с тобой все в порядке? — приблизился к Матиасу озорной мальчишка, который только недавно вступил в ряды дрюскелей, с типичной для всех жителей Фьерды внешностью, вот только выглядел он слишком молодо и незрело для своих полных лет. — Если да, то поторопись, потому что сейчас должен состояться утренний сбор, после которого мы выдвинемся в путь. И в действительности, только сейчас обратив внимание на окружающий его лагерь, Матиас заметил, что некоторые дрюскели уже повставали со своих налёжанных мест и теперь готовились в дорогу, под предводительством Ярл Брума — их командующего. В памяти парня мигом всплыло название города — Лёфлин, в который им всем сейчас предстояло отправиться, дабы запастись провизией на дальнейший путь, а также, выследить оставшихся гришей, которым удалось сбежать от кровавой резни, устроенной накануне. Ведь если они действительно хотят жить, то наверняка используют сегодняшний праздник, проходящий в городе в честь коронации нового короля, который сможет послужить им проходным билетом на любой корабль, способный увести их с этого злополучного острова. Из мрачных размышлений парню удалось вынырнуть лишь тогда, когда он почувствовал внезапно прикосновение к его руке чего-то теплого и обнаружил огромного белоснежного волка, который уткнулся ему в ладонь, призывая вернуться обратно к реальности и собирать свои скромные пожитки, потушив все еще тлеющий костер, и становится в строй к остальным. Времени на копание в себе и сентиментальности сейчас попросту не оставалось. Благодарно потрепав волка по голове и угостив его ломтиком вяленой говядины, оставшейся от прошлого ужина, Матиас мигом поднялся со своего места и вскоре присоединился к остальным своим сослуживцам как раз в тот момент, когда к ним навстречу вышел Брум и гордым взглядом обвел свою немногочисленную армию, вытянувшуюся по стойке смирно и готовую внимать любой команде своего командира. — С добрым утром, бойцы! За эти долгие три дня вы сослужили хорошую службу, как для родины, так и для мира в целом, поймав тех самых злобных, живущих во мраке ведьм, которые отравляли жизнь обычным людям на протяжении многих лет. Однако несмотря на то, что мы организовали блокаду и перешли к военным действиям, после неудавшегося милостивого объявления о том, что гришам, сдавшимся на добровольной основе в плен, мы не причиним вреда, некоторым все же удалось сбежать и теперь они скрываются где-то здесь, на острове, только и ожидая удобного момента, чтобы с нами расквитаться. Так что, наша сегодняшняя задача будет заключаться в том, чтобы ни в коем случае этого не допустить и не дать приспешникам дьявола уйти и дальше творить свои злодеяния. Это наш долг, наша святая обязанность, за которую мы не пожалеем отдать ничего, даже собственные жизни, чтобы вернуть мир на эту землю и обеспечить нашим близким и родным ту безопасность, в которой они так сейчас нуждаются. Поэтому, приготовьтесь, бойцы мои, сегодня нас будет ждать последний бой! Да прибудет с нами Джель! — громко произнес мужчина, свирепо и демонстративно подняв ввысь сверкнувший отполированной сталью меч, одарив при этом находящихся от них в нескольких шагах пленных гришей презрительной и злорадной ухмылкой. Солдаты издали громогласный клич, вдохновленные речью своего командующего, и предвкушая грядущую победу, повскакивали на своих жеребцов и двинулись небольшой процессией в путь. И только лишь Матиас не разделял всеобщего ликования, глядя сверху вниз на плененных, состоящих в большинстве своем из женщин и детей, которых, полностью лишенных свободы и ограниченных в каких-либо действиях, везли в деревянных клетках, сколоченных на быструю руку, словно скот. И от одного мимолетного взгляда на эти отчаянные и испуганные лица, еще не успевшие осознать, какая участь им всем уготована, внутри него словно бы все сжималось, а перед глазами все вновь и вновь представала та самая старуха из сна, которая скорбела по всему, что когда-либо имело для нее значение, а в особенности, по своим близким, а вместе с ними, и напрочь утраченном смысле жизни, обрушивая на него зверские проклятья, которые Хельвар никак не мог выкинуть из головы, хоть и рациональной частью сознания понимал, что то был всего лишь сон, пусть не самый приятный, но и не такой уж далекий от истинной реальности. Вдыхая бодрящую утреннюю прохладу и выпуская в воздух облачка теплого дыхания, парень пустил рысью своего серого в яблоках жеребца по узкой лесной тропинке, слушая звонкие трели птиц и вспоминая, как же их всех занесло на Блуждающий остров. Несколькими днями ранее, в штаб-квартиру дрюскелей, через определенную сеть и связи, расположенные по всему континенту, поступило донесение о том, что на Блуждающем острове должны будут тайно собраться несколько групп оставшихся в этом мире гришей, распущенных после распада Второй армии, готовясь к некому по истине масштабному событию и намереваясь затеять в городе небольшой бунт, возможно даже, объявив войну Фьерде и Шухану — их самым заклятым врагам. И посему, решено было отправить на остров отряд дрюскелей, вместе со своими верными волками, намереваясь быстро и с минимальными для них потерями расправиться с бунтовщиками. Вот только, когда дрюскели, полные незыблемой уверенности в собственных силах, высадились на остров в кромешной тьме, они даже и представить себе не могли, насколько же жестокой и кровопролитной выдастся вся эта ночь. Некоторых гришей как и предполагалась, удалось отыскать на городских площадях, а некоторых — в дремучих лесах, угодив при этом в серьёзную засаду со стороны врагов, словно бы все это время поджидавших их с того самого момента, как фрегат фьерданцев зашел в местную гавань. И потому, встретившись с ожесточенным сопротивлением, Матиас с остальными дрюскелями сумел подобраться к лагерю противников и полностью его захватить только лишь к рассвету. В ту злополучную ночь большая часть острова превратилась словно бы в сплошную арену из крови и изуродованных тел, при этом все прекрасно понимали, что из этой битвы живой выйдет лишь одна сторона. Однако, силы оказались неравны, да и сам бой пусть и выдался неимоверно кровавым, неся за собой потери с обоих сторон, он больше был похож на охоту, нежели на нападение. Как только фьерданцы проложили себе кровавый путь к сердцу базы гришей, большинство из них, поняв всю безысходность положения и тот факт, что этот бой ими проигран, бросились в бега. Более же сильные остались на границе, выигрывая нужное время и не давая дрюскелям броситься в погоню, борясь до самого своего последнего вздоха, лишь бы остальные сумели выбраться прочь с проклятого острова. Многих гришей в тот день безжалостно убили, лагерь полностью разворотили, а остальных же попросту пленили, намереваясь кого-то из них использовать в своих личных целях, а кого-то просто придать праведному прилюдному суду во Фьерде. Вот только с тех пор, Матиас часто задавался вопросом, а справедливая ли то была для гришей судьба? Ведь все они просто пытались отстоять свои права на хотя бы туже жизнь и всего лишь защитить себя и себе подобных, как поступил бы любой народ в их ситуации. Да и дрюскели ведь, если так подумать, были не менее страшными монстрами, чем все эти женщины и мужчины, которых заклеймили чудовищами с самого их рождения, в то время как они просто хотели выжить. За этим потоком мрачных и глубоких размышлений, Матиас не сразу заметил, как их процессия въехала на мощенную мостовую, оказавшись в конце концов у широких ворот города. Внимательно оглядываясь по сторонам, можно было заметить, как солнце медленно выплыло из-за горизонта, освещая высокие шпили города своими яркими, дарящими тепло и надежду лучами. Несмотря на довольно ранее утро, город кипел толпами быстро снующих между рядами торговцами, которые шустро расставляли на прилавках свой товар, готовясь к грядущей ярмарке, и уже даже сейчас умудрялись находить ранних покупателей на свой товар. Дрюскелей же, столпившиеся небольшими кучками люди встречали как спасителей и освободителей, а в пленных же, не скупились кидаться останками гнилых и перезрелых овощей, совершенно не заботясь о чувствах тех, кто, по их мнению, не имел даже души. Матиас всем сердцем ненавидел такие моменты и потому, отступив слегка от общей процессии, разогнал увлекшихся людей прочь, отправив их заниматься собственными делами. Ведь, пусть он и считал гришей отступниками, где-то в самой глубине души, спрятанной от чужих мнений и глаз, он понимал, что это неправильно, предпочитая придерживаться мнения о том, что даже к врагу следует испытывать уважение, какой бы тяжелой ни была ситуация. — Вот мы и прибыли, бойцы, — внезапно проговорил Брум, остановившись возле высотного, укрепленного здания из темного кирпича, как раз-таки и являющееся основной штаб-квартирой дрюскелей, в которой они планировали, до определенного срока, держать плененных гришей. — Сейчас вам придётся разделиться, чтобы мы успели оцепить город и некоторые его районы, в которых вероятность встретить гришей значительно возрастает, сумев управиться со всем до заката. Матиас, ты отправишься вместе с небольшой группой солдат патрулировать западную и центральную часть города. Ларс возьмет еще четверых и отправиться на юг, по возможности, максимально сузив круг своего поиска. Остывшие же, берут пленных на себя и следуют за мной. Я буду очень рассчитывать на то, что вы меня не подведете и не разочаруете. — М-да, просто замечательное начало дня. Да мы быстрее сумеем лишиться головы, нежели вообще кого-либо поймать в такой суматошный и будничный день. — недовольно проворчал Ларс, проводив скрывшегося за массивными воротами командира взглядом, а после вместе со своими людьми, отправился в южную часть Лёфлина, согласно приказу. «Даже представить себе не могу, чем же в итоге обернётся этот день, — мрачно подумал Матиас, возведя взгляд к начавшему затягиваться тучами небу, которое предвещало в скором времени снежную бурю. — Но в одном я уверен точно: что-то должно пройти, и это «что-то» сможет навсегда повлиять на наш привычный уклад жизни». Не став медлить, Хельвар взял с собой группу доверенных ему солдат, состоящую в основном из пока еще «зеленых» и не достаточно опытных новичков, которые только учились постигать свое нелегкое ремесло, и направился в самый центр города, решив обойтись без лошадей, которые только бы замедляли их путь средь огромной гущи начавшей собираться на улицах народа. На протяжении всего пути, парень предпочитал не терять бдительности, всматриваясь в зачастую радостные и безмятежные лица прохожих, но все же, не мог не отметить красоту пусть и маленького, но довольно развитого и праздничного городка. Улицы его были наполнены гомоном детей, порой резвящихся на дороге босиком или же в пестрых нарядах, голосами бойких торговцев, а также незатейливыми праздничными мелодиями, которые наигрывал на площади оркестр под захватывающие выступления приехавших в город гимнастов. Палатки, с диковинным товаром, которые пестрели чуть ли не на каждом углу, очаровывали проходящих мимо людей своей загадочной уникальностью. В воздухе витал сладковатый запах пряностей, свежеиспеченной выпечки, а также вяленого мяса, так любимого Трасселом, который, все это время шел рядом со своим хозяином и с видом полной незаинтересованности наблюдал за уходящими и пребывающими на его пути потоками людей. Но не успел Матиас толком насладиться окружающими его красотами, как с далека до него донеслись чьи-то громкие и возмущенные возгласы, за которыми тут же последовала какая-то суматоха, и парень немедленно отправился проверять, что же могло послужить тому причиной. Однако, места происшествия ему достигнуть так и не удалось, поскольку на встречу ему, из-за ближайшего угла, выскочила молоденькая миниатюрная девушка лет семнадцати, с разметавшимися от поднявшегося ветра и слегка завивающими волосами цвета плавленого золота, и невольно врезалась в него, не ожидая, по-видимому, столкнуться с кем-то на своем пути и оттого, не успев вовремя затормозить. Случайно оступившись, она чуть не упала на землю, однако, Матиас инстинктивно сумел ее подхватить и предупредить падение. Когда же незнакомка подняла на него слегка растерянный и испуганный взгляд, он невольно отметил необычайную красоту ее ярких глаз цвета лесного волшебства, которые оттеняли длинные густые ресницы; утонченные лицо с аккуратными и явно прослеживающимися аристократическими чертами, а также легкий румянец на ее белой, словно первый снег, алебастровой коже, проступивший, скорее всего, от долгого бега. — Вы в порядке? — быстро произнес дрюскель от внезапного смущения, выпуская девушку из своих объятий. — Мистер, прошу, помогите мне. — проговорила в ответ незнакомка на ломанном, но тем не менее, довольно сносном фьерданском, с легким равкианским акцентом, смотря на парня с немой мольбой во взгляде. Матиас, не ожидая такого внезапного поворота событий, оказался малость ошеломлен, однако, не смог проигнорировать просьбу девушки, тем боле что впереди показалась кучка оборванцев, направляющаяся в их сторону с отнюдь не самыми добрыми намерениями. — Мой долг заключается в защите людей, попавших в беду, и контроле порядков на улицах этого города, так что не волнуйтесь, я помогу вам. Поэтому, предоставьте все мне, а сами встаньте сейчас позади моих людей и ничего не бойтесь. — тихо шепнул Матиас, заслонив девушку собой и приказал остальным дрюскелям быть наготове, пусть и сейчас им предстояло столкнуться лишь с горсткой уличных бандитов. «Все они — всего лишь мелкие воришки, да отчаявшиеся глупцы, которые решили идти до конца, совершенно не учитывая ни бросающееся в глаза неравенство сил, ни кучу свидетелей в округе. Так на что же они все-таки надеяться?— парень уверенно положил руку на рукоять своего меча, однако же, пока не спешил вынимать его из ножен. — В любом случае, на них троих хватит и одного меня, нечего устраивать здесь зрелища и привлекать к себе лишнее внимание». Увидев громадного парня, с холодными и суровыми, словно северные ледники глазами, бандиты приостановились в замешательстве, внимательно оценивая ситуацию и не зная, как лучше следует поступить: рискнуть и ввязаться в бой, несмотря на довольно низкие шансы, тем самым, сумев заработать себе грозный авторитет и получить прибыль в три раза больше, чем было решено поначалу, или же, попросту благоразумно отступить, признав свое поражение, но оставшись целыми. — Отдайте нам девчонку по-хорошему, и мы вас не тронем, разве что, может быть, слегка покалечим, если вы не выверните перед нами свои карманы наизнанку. — наконец отозвался молодой и грозный парень со смуглым лицом, которое пересекал большой зарубцевавшийся шрам, ловко выудив из кармана пистолет и решительно направив его на грудь Матиаса, возведя курок. — Я даю вам ровно десять секунд на раздумья, чтобы вы все переосмыслили, как следует, и сложили оружие добровольно. — со стальной невозмутимостью произнес Матиас, мельком отметив, как Трассел, все это время мелькавший неподалеку, принялся бесшумно приближаться к бандитам со спины, только и ожидая разрешения впиться клыками в их горло. — Не вынуждайте меня предпринимать по отношению к вам силу. Бандит лишь сплюнул на землю, умудрившись вложить в этот жест все свою ненависть и презрение, а затем, отдал своим прихвостням приказ атаковать перешедших им дорогу мужчин, а сам же, прицелился и выстрелил в дрюскеля, но в последний момент, мальца за руку ухватил подоспевший волк, впившись зубами глубоко в плоть, от чего пуля пролетела мимо своей цели и навсегда исчезла из поля чьей-либо видимости. В этот же момент дрюскели заловили еще нескольких бандитов, пытавшихся выказать попытки борьбы и сопротивления, оставив главаря злосчастной банды на своего командира, который с громкими криками безуспешно пытался высвободить свою руку из пасти зверя, а после, поняв, что это бесполезно, потянулся за лежащим от него в нескольких сантиметрах пистолетом, однако, в самый последний миг, подошедший Матиас наступил на его руку, обрывая последнюю надежду юноши, а после поднял оружие и направил его теперь уже в голову бандита. — Да чтоб тебя боги покарали, чертов монстр! — прошипел юноша, чувствуя, как холодное дуло пистолета упирается ему в лоб, а руку разрывает от пульсирующей боли. — Я никогда не повторяюсь дважды. — обернулся к девушке, направив на нее внимательный взгляд. — Мисс, они сумели причинить вам вред или же что-нибудь украсть? — Нет, ничего такого они не успели вытворить. Благодарю за помощь. Люди могут быть спокойны до тех пор, пока во благо страны служат такие мужественные солдаты, как вы. — благодарно отозвалась девушка, удостоив своих преследователей лишь мимолетным, безжалостным взглядом. Матиас потрепал волка по голове, заставив его разжать пасть и выпустить руку мальца, который мигом отполз от волка, со страхом прижимая к груди израненную плоть, а после, был безжалостно закован в кандалы, как и остальные его дружки. А после же, Хельвар обратил все свое внимание на спасенную девушку, гадая, может ли она оказаться волком в овечьей шкуре, созданием, которых и за людей- то считать не принято, или же, она и в самом деле просто милый, словно лучик солнца, человек, который, кажется, просто не способен нести зло в этот уже и без того пропащий мир. Как бы то ни было, он обязан был проверять всех, кого считал подозреваемым в колдовстве, или же того, на кого ему указывала его интуиция, которая еще никогда парня не подводила, и эта ситуация тоже не станет исключением. — Рад, что вы так считаете. — на несколько мгновений на лице парня промелькнула легкая улыбка. — Однако, в этом деле я обязан благодарить именно вас, так как власти давно уже искали этих мерзавцев, чтобы выловить их и подвергнуть аресту за бесчисленное множество краж, попыток бунта и иных серьезных нарушений местного закона. И я бы с удовольствием вас сейчас отпустил, если бы только у меня к вам не было никаких дополнительных вопросов. Так что пожалуйста, проследуйте вместе с нами в отделение. Нам нужно составить на них протокол, а для этого требуется, чтобы вы рассказали нам обо всем произошедшем во всех подробностях, а также внесли в него и свою жалобу. Я даю вам слово, что это ни займет много времени и как только мы все выясним, я вас отпущу. — Ох, извините, но мне срочно нужно отнести своей тете лекарства. Ее совсем замучила подагра, а из всех, кто может о ней позаботиться, осталась только я одна. Девушка с наигранным спокойствием подобрала небольшую плетенную корзинку с травами, содержание которой уцелело и не растерялось лишь чудом. Однако, от пристального и зоркого взгляда Хельвара не укрылись ее слегка подрагивающие от волнения руки, после его слов, тем самым вызвав в нем поток пока еще слабых и не до конца основательных, но все же начавших зарождаться подозрений. — И все же, я очень настаиваю на вашем присутствии, без которого мы, к радости вашей или же сожалению, никак не сможем обойтись. Ну, а ваши же лекарства в это время смогут доставить мои люди, вам лишь следует указать нужный адрес. — предупредительно отозвался Матиас, наблюдая за реакцией незнакомки. Ведь он более чем прекрасно понимал, что ее нежелание идти с ними может быть вызвано разными причинами. Например, страхом перед лицами, представляющими власть или вполне оправданные опасения того, что они могут забрать ее с собой и никогда больше не позволят увидеть свет. А может быть, и чем-то абсолютно иным, тем, чего Матиас опасался в самую первую очередь. — Не стоит. Тетя очень подозрительно относится к незнакомцам, ведь сами понимаете, время сейчас такое… — попыталась было возразить девушка, но взглянув на Матиаса, тяжело вздохнула и отступилась. — Ладно, давайте поскорее со всем разберемся, я дам вам показания, и вы меня отпустите. — Хорошо, следуйте за мной и ни о чем не беспокойтесь. — удовлетворенно кивнул парень. — Если все пройдет успешно я, как командир этого отряда, обещаю вас не задерживать надолго, чтобы вы вернулись к своей тете как можно быстрее, в сопровождении моего человека, дабы больше не натолкнуться ни на какие неприятности. Даю вам слово. Как только уговор был заключен, Матиас наконец перестал пронзать девушку взглядом и велел ей следовать за собой, также, как и остальным дрюскелям, которые подхватили задержанных и двинулись в путь. Дорога до главного штаба предстояла относительно недолгой, однако, в нынешнее время суток она заняла больше времени, чем планировалось, поскольку по пути сновали люди, предлагающие различный товар, разносящие листовки с приглашением в свои заманчивые заведения и обычные покупатели, наслаждающиеся мирной атмосферой праздника и создавая своим количеством толпу, пробиться через которую было довольно-таки непросто. Все это незаметно пролетающие в сплошной суматохе время, Хельвар то и дело умудрялся не спускать глаз не только со своих подчиненных, чтобы они не в коем случае не отстали и не потерялись из виду, но и за задержанной ими незнакомкой, которая, на протяжении всего оставшегося пути, заметно расслабилась и стала вести себя довольно беззаботно, по крайней мере, так могло показаться на первый взгляд. Не теряя времени даром, она развлекала фьерданцев забавными историями и рассказами, травя при этом самые различные, и порой, просто немыслимые по своему содержанию байки, постепенно усыпляя бдительность своих компаньонов. И вскоре, мужчины перестали строго за ней надзирать, поняв, что девушка не планирует никакого побега, а наоборот, принялись охотно поддерживать ее беседу, за исключением лишь одного Матиаса, которого не переставали покидать нехорошие и довольно противоречивые предчувствия. — Как итог, могу сказать одно: пусть русалке, приняв самый обычный, невинный и ничем не примечательный облик, удалось утянуть на дно морское рокового и чересчур горделивого красавца, народ не перестал ходить к тому берегу. Однако с тех пор, в тех местах зародилась одна легенда, гласящая о том, что если кто-то в своей жизни собьется с верного пути, окунув свои руки по локоть в кровь, и подойдет к тому злополучному морскому побережью, его, словно по велению злобного рока судьбы, утащит за собой русалка, чья красота будет зависеть лишь от истинной души человека, являясь ее прямым отражением, завербовав в свой очаровательный, но и немыслимо смертельный плен, обрекая его на вечные муки. И только лишь когда человек все переосмыслит, позволив переменам проникнуть в свое сознание, и сможет взглянуть на мир по иному, открыв в своем сердце путь к добродетели, боги даруют ему свою милость, позволив обрести большее, чем он за все это время потеряет, и вернут его обратно на землю. В противном же случае, никто не знает, что может случиться с несчастными и на какой шашлык его решат обречь не привыкшие к проявлению какой-либо жалости дамочки. — заключила свою очередную историю девушка, как раз в тот момент, когда впереди показались устрашающие шпили здания, окруженного высокой и неприступной на первый взгляд стеной, с занимающими свои посты дрюскелями. Парень повел всю процессию к массивным, инкрустированным причудливой резьбой воротам, которые в этот момент были полностью отворены, словно бы заранее ожидая прихода гостей, открывая при этом вид на просторный, мощеный темной плиткой двор. И, не теряя ни минуты, он приблизился к довольно уже немолодой женщине, находящейся прямо возле входа. Она сидела слегка сгорбленно, кутаясь в теплую овчинную шубу, чтобы хоть немного согреться от утреннего леденящего мороза, который разметал ее длинные белые волосы, заплетенные в две тугие косы, смотря при этом куда-то вдаль своими темно-карими глазами. — Прежде, чем мы пройдем внутрь, вам следует всего лишь протянуть руку этой женщине, и как только она даст вам свое разрешение — спокойно идти дальше. Это обязательное условие, через которое сейчас должны пройти все мы. — спокойно обратился к рядом стоящей девушке Матиас, прекрасно помня тот факт, что сидящая у ворот женщина — гриш-усилитель, которую они некогда оставили в живых и теперь она работает на них вот уже не один год подряд. Так что, если возникнут сомнения, она выдаст эту незнакомку с головой, не осмеливаясь ослушиваться приказа своего командира и лишить себя последней капли воли наравне с жизнью. Хельвар уловил легкие колебания во взгляде девушки, застывшей в смятении и нерешительности, и мысленно поднапрягся, незаметно подав всем остальным своим товарищам знак быть наготове, на случай непредвиденных обстоятельств. И как вскоре выяснилось — не зря. — Извините, мальчики, но я передумала. Девушка быстро вскинула руку, стараясь предупредить возможную атаку со стороны уже начавших наступать дрюскелей, а затем, быстро замедлила пульс двум ближайшим фьерданцам, которые, еще несколько секунд назад поспешно наступали на ведьму, стремясь зажать ее в круг, дабы не давать ни единого шанса для побега. А после же, бросила корзинку с травами в направляющегося к ней Матиаса и ланью кинулась в лесную чащу. «Так я и знал, что все это время в теле этой неугомонной девушки скрывалась коварная душа ведьмы, которая только и делала, что выжидала удачного момента, специально заговаривая нам по пути зубы, чтобы после незаметно уйти, а если понадобиться, и нанести противнику окончательный удар, пустившись после в долгое бегство». — мрачно отметил про себя парень, отбросив злополучную корзину в сторону, и отправил уцелевшего товарища с весточкой к командиру с докладом о предстоящей ситуации, а сам же бросился вслед за обхитрившей его девушкой, приминая глубокие, мешающие бегу сугробы, намереваясь использовать местность против ведьмы и прекрасно понимая, что преимущество во времени у него уже потеряно. А девушка же в это время отчаянно пыталась уйти из поля зрения дрюскеля, уже начавшего стремительно настигать ее. Полностью сосредоточившись на поимке ведьмы, Матиас не сразу сумел различить прозвучавший вблизи знакомый волчий вой, а затем и мохнатый белый вихрь, мелькнувший среди деревьев. На несколько мгновений взгляд парня пересекся с поразительно умными золотистыми глазами волка и он, словно бы поняв негласный приказ, издал глубокий рык и понесся вслед за убегающей преступницей, которая в этот момент сумела добраться до глубокого лесного оврага и тяжело дыша, приостановиться, не зная, как следует поступить дальше, ведь поворачивать назад уже было поздно. Парень не знал, чем закончиться эта погоня: его смертью, поскольку гриши, загнанные в угол, как известно, способны были на самые отчаянные поступки, или же на жестокий бой до самого конца, ведь добровольно сдаваться и обрекать себя на неминуемую гибель и позор не хотел никто из них. Но в следующее же мгновение все сомнения Матиаса разом развеялись. Трассел выбежал девушке на встречу и совершил быстрый прыжок, намереваясь воспользоваться эффектом неожиданности и прижать ведьму к снегу, однако она, словно почувствовав нависшую рядом опасность обернулась и попыталась увернуться от клыков волка, но в самый последний миг снег на краю оврага осыпался, лишая ее опоры и утаскивая за собой на самый низ. Подоспевший фьерданец сумел лишь заметить невероятный страх и растерянность в некогда ярких и решительных глазах девушки, а затем, невольно протянутую руку, в попытках хоть за что-то ухватиться, которую Матиас, поддавшись какому-то внезапному и неясному для самого себя напору, попытался словить и уберечь девушку от падения, которое могло стоить ей жизни. Но он среагировал слишком поздно. Холодные пальцы парня сумели лишь слегка соприкоснуться с ведьмиными, а после, она скатилась по обрывистому склону в овраг, с силой рухнув на замерзшую землю. Чертыхнувшись, Хельвр выбрал наиболее безопасный участок и тоже спустился со склона вместе с находящимся подле него волком, видя, как девушка, слегка оглушенная и дезориентированная, несколько мгновений лежала на земле не шевелясь, а затем, все же восприняла попытку подняться, но и тут удача обошла ее стороной, поскольку в следующий же миг она вновь рухнула в густой снег. Когда же ведьма восприняла вторую и на этот раз, практически удавшуюся попытку, Матиас, которого опередил белый волк, с утробным рыком начавший кружить возле девушки, не давая ей ни единой возможности уйти, успел подойти ближе и, восстановив сбившееся от бега дыхание, мрачно произнести, с холодным блеском в глазах: — Вот ты и попалась, ведьма.