И не дано
Увидеть никогда
Какой быть жизнь могла…
Metallica — The Unforgiven
— Так и не расскажешь, что случилось с Синг? Почему она не пошла с нами? — Лука сидит на кухне, напротив тебя.
Откинувшись на спинку стула, потягивает пиво, обречённо оглядывая мусор, оставленный командой. Он зарекался приглашать всех к вам, но стоит заговорить о том, что не мешало бы отдохнуть всем вместе, как Лука тут же говорит, что двери вашего дома открыты. На утро, каждый раз, когда собираете мусор, ты выслушиваешь, какая это была отвратительная идея.
— Понятия не имею, — лжёшь ты, не сводя взгляда с бутылки пива, которую держишь левой рукой. Этой не больно поднимать.
— Ври, да не завирайся, — беззлобно произносит Доминик, — из нашей команды ты единственный, кто всегда знает, где она и что делает.
Даже не пытаешься смотреть на него, зная, что опять будет этот понимающий взгляд. Вот честно, ещё один и чаша твоего терпения переполнится. Вскакиваешь со стула и направляешься на выход.
— Куда ты собрался? Час ночи, Стрит, — кричит Лука, но ты уже хлопаешь входной дверью.
Прохладный, ночной, воздух освежал. Ты не был пьян, несмотря на пиво, что сегодня пил. Сознание было ясным, как никогда. Гнал свой байк быстро и где-то в задворках поймал себя на мысли, что если тебя сейчас остановят, то проблем станет много – скорость превышенная, в крови алкоголь и ты коп. Почему-то это только рассмешило.
Резко тормозишь и осознаёшь, что остановился у её дома. Ну да, разумеется, где же ещё тебе быть. Поднимаешь глаза, без труда находя окно её квартиры. Приглушённый свет горит в комнате, значит, она не спит.
— Не могу спать при свете, — признаётся девушка, будто это преступление, — и при звуке.
Глушишь мотор, но всё так же сидишь на байке. А если она с ним? Если Купер позвонил и она изменила своё решение? Сидят сейчас в маленькой кухне, пьют её любимое белое сухое и вспоминают прошлое? Или вспоминают прошлое не только на словах.
Ты поднимаешься к ней, точно, да. И что скажешь? Мимо проезжал? Бред. А ведь можно сказать, что ты переживал, почему она не пришла сегодня. Кого ты, придурок, обманываешь? Хочешь убедиться, что она не с Купером, вот и вся причина.
Не дожидаясь лифта, переступая через несколько ступеней, оказываешься перед дверями её квартиры. Боясь передумать, жмёшь на звонок. Мадлен не даёт собраться с мыслями, дверь открывает меньше, чем через минуту. Девушка стоит перед тобой, такая домашняя, что ты растерялся. Волосы собраны в небрежный пучок, тело прикрывает широкая футболка и только. Вопросительно выгибая бровь, смотрит на тебя.
— Небезопасно открывать дверь, не спрашивая, кто за ней, — единственное, что ты произносишь.
— У меня есть оружие и в рукопашке я хороша, — фыркает Мадлен, отходя от двери, пропуская тебя.
Заходишь, мгновенно оценивая прихожую на предмет чужой одежды, но её нет. Накатывает одновременно облегчение и становится стыдно. Если поставить себя на её место, ты и правда выглядишь отстойно.
— Как ты? — следуешь за ней на кухню.
На столе и правда стоит белое сухое, только с одним бокалом. Она отворачивается от холодильника, протягивая тебе пиво.
— Порядок.
— Ты не пришла сего..
— И ты прекрасно знаешь почему, — перебивает Синг.
— Да, — опускаешь взгляд на бутылку, легко открывая её и делая глоток, — Мадлен, я приехал извиниться.
— Так извиняйся, — передёргивает она плечами.
— Прости, —
что не врезал этому уроду, — я не должен был себя так вести, у тебя есть выбор, может ты хотела поужинать с ним..
— Джим, ты совсем идиот? — вновь перебивает девушка.
— Иногда очень.
— Дело не в этом, — закатывает Мадлен глаза и наливает себе вина, — ты хоть представляешь, как тяжело попасть в спецназ женщине? Нас трое во всём отделе и поверь, самое последнее, что мы хотим — чтобы вы защищали нас в стенах этого здания.
Растерянно моргаешь, не сводя с неё глаз.
— Джим, ты не имел права лишать меня возможности постоять за саму себя и ответить так, как
я считаю нужным. Тем более перед бывшим, который теперь капитан в моём прошлом отделе.
— Я хотел позаботиться о тебе.
Она фальшиво смеётся и отпивает из бокала.
— Позаботиться? Теперь это так называется?
— Это называется ревность, — вырывается.
Её рука, чуть дрогнув, замирает в воздухе, продолжая держать бокал, но сжала его сильнее. Медленно поднимает взгляд на тебя. Захотелось ли тебе отмотать время назад после сказанного? Скорее нет, чем да. Именно в этот момент остро ощущаешь, как тебе надоело молчать и притворяться.
— Тебе пора уходить, Джим.
— Сначала я скажу тебе..
— Нет! — Мадлен встаёт, поворачивается к тебе спиной, — Уходи.
Ты впервые видишь, чтобы она так нервничала, каждый её жест говорил об этом. Заткнись и уйди отсюда, ты сейчас всё испортишь — вопит в тебе здравый смысл, но ты редко к нему прислушивался.
— Я люблю тебя.
Ты признавался в своих чувствах второй раз в жизни. Первый был в выпускных классах школах и Мишель была в восторге, даже расплакалась. Но сейчас ты понимал, насколько события такой далёкой давности были глупы и наивны.
Момент не тот, Мадлен не желает тебя слушать, слова тоже не те, да и расплакаться готов ты. Но так искренне ты никогда, никому и ничего не говорил. Она поворачивается к тебе и во взгляде.. усталость?
— Зачем ты это сказал?
— Потому что я так чувствую.
Мадлен резко подходит к тебе и первая мелькнувшая мысль – сейчас девушка тебя ударит, поэтому ты инстинктивно встаёшь и делаешь пол шага назад. Но она не применяет физическое насилие, останавливается напротив.
— А что я чувствую тебя не волнует?! Думаешь, мне нужно это слышать? Кому ты сейчас легче сделал? Я скажу тебе – себе. Ты сделал лучше себе,
Стрит. Конечно, признаюсь ей, а пусть она сама потом разбирается с этим дерьмом, так ты решил? Только вот я уже половину года сама не знаю, что с этим делать!
Последняя фраза, произнесённая ей, перечеркивает всё, что она сказала ранее и ты цепляешься за неё.
— Половину года? Ты хочешь сказать, что.. что ты тоже..
— И что это меняет? — обрывает она.
— Буквально всё, — делаешь шаг ближе к ней, но она выставляет руку вперёд, не подпуская ближе.
— Ни черта, Джим, это не меняет, — она смотрит в глаза, прямо, не отводя взгляд.
И ты видишь уверенность и предупреждение, что если попытаешься подойти к ней – пожалеешь. Возможно, тебе следовало прислушаться к Мадлен, к здравому смыслу и уйти из её квартиры в этот же момент, но честно – когда ты делал что-то по уму? Точно не в последние два дня.
— Меняет, — почему-то твой голос сиплый и ты прочищаешь горло, — раз наши чувства взаимны, то..
— То кто первый увольняется? — вновь перебивает она и, увидев замешательство на твоём лице, горько усмехается.
Вновь садится на стул и допивает остатки вина, а ты остаёшься стоять. Глупо, безмерно глупо было говорить ей о том, что чувствуешь. О, она это понимала, ты же понял только сейчас, когда стало поздно.
Готов ли ты уйти из спецназа..?
— Я, — поворачиваешься к ней.
— Нет.
Сказано твёрдо, так, будто выстреливает и попадает в цель. А она всегда попадает в цель.
— Это мне решать, — складываешь руки на груди.
Мадлен всегда была упряма, но и ты не пахучая ромашка. Девушка опускает глаза, но говорит.
— Это ты сейчас готов, потому что на эмоциях, потому что кажется, что так правильно, но как думаешь – какого мне? Давай представим, что будет. Ты переводишься, я остаюсь. Первый месяц у нас всё отлично, но что будет, когда мы начнём ссориться? И только не говори, что мы не будем. Всегда буду чувствовать себя обязанной тебе. А ты всегда будешь переживать, когда я на задании. Да и правильно делать, ведь.. разве найдётся кто-то, кто способен лучше тебя делать нашу работу? Кто-то, кому я легко могу подставить спину, Джим?
Она так эмоционально, так живо и трезво произнесла, что произнесла. Ты представил и тебе это не понравилось. Кого ты будешь ненавидеть всю оставшуюся жизнь, если с ней что-то случиться, когда тебя не будет рядом? Очевидно.
— А хранить отношения в тайне, — Мадлен вновь смотрит на тебя, — об этом всё равно узнают, и будет ещё хуже.
Вот так легко, за две минуты, она обрекла вас. Закрываешь глаза и опускаешь руки.
— Мы взрослые люди, Джим. Давай оставим, как есть. Прошу тебя.
Мадлен так трудилась много лет, чтобы оказаться на этом месте и не станет рисковать всем этим ради тебя. И обвинять её ты просто не имеешь права. Наверное, в этом и заключается то самое громкое слово – сделать всё, чтобы была счастлива она.
Внутри всё вопит, внешне выдерживаешь спокойствие и глубоко вдыхаешь воздух. Направляешься к выходу, но слышишь её шаги за спиной.
— Джим! — она догоняет в дверях и хватает за рукав, притягивая к себе, — Пожалуйста, не ненавидь меня, я заслужила, но..
— Хэй, — в этот раз ты не даёшь ей договорить, мягко убирая её руку, — не неси чепухи. Ты права во всём, что сказала.
— Но ты так уходишь, ни слова не сказал.
Улыбаешься и резко притягиваешь девушку к себе. Почему-то так и представлял себе, что не дашь ей опомниться, прижмёшь к стене и поцелуем выбьешь весь воздух из лёгких. Целуешь её, с таким напором, что губы начинают болеть и, кажется, во рту появляется солоноватый привкус крови. Но от чего действительно сносит голову – она отвечает на твои действия. Сжимает край футболки, прижимая ближе, встаёт на носочки. Собирая лохмотья оставшейся воли в кулак, прерываешь этот сумасшедший поцелуй. Мадлен сначала разочарована, потом удивлена, а после отталкивает тебя, начиная полностью осознавать происходящее.
— Поэтому мне необходимо уйти именно сейчас, — на твоих губах появляется фирменная ухмылка, и, не дожидаясь её ответа, покидаешь квартиру.
Сейчас так тошно, что хочется гнать на байке, пока не остановит ближайшее дерево или столб. Принимаешь благоразумное решение вызвать такси. Главное перетерпеть эту ночь и выходной, а потом.. потом новый день.
Мы взрослые люди, да Джим? 
