Последний шанс

Время событий «Банановой Рыбы» Белоснежный потолок и длинные люминесцентные лампы с морозным поблёскивающим светом больно обожгли ещё слабые глаза Эша. Стоило подростку приподнять веки, как он с непривычки зажмурился. Через пару секунд спала застилающая туманная пелена, и вернулась способность здраво мыслить, а вместе с этим ожили и воспоминания. — Эйджи! — вскочил молодой альфа с мягкой койки, о чём пожалел в то же мгновение. В боку закололо, словно тысячи хладных клинков вонзились в плоть, из-за чего обессиленные после долгого лежания ноги подкосило, и Линкс беспомощно пал на колени. Оглядев мимолётным взглядом небольшую комнатку, отделанную персиковой плиткой и прокрашенную толстым слоем антивандальной краски, альфа осознал, где находится. Резкий запах травяных настоев смешался с чем-то спиртовым и ментоловым, он бил в нос жуткой тошнотворной смесью, от которой голова шла кругом. Молодая медсестра-альфа так удачно зашла именно в этот момент. Девушка помогла пациенту подняться и уложила обратно на койку. — У Вас очень глубокая рана, — пояснила брюнетка, не сводя строгого взгляда с блондина, — Вам требуется отдых. — Сколько я пролежал? — с хрипотцой в голосе пробормотал Линкс. — Больше двух недель, — спокойно ответила девушка, после чего принялась разбирать разноцветные папки с какими-то бумагами на рабочем столе в углу комнату. — Две недели, — монотонно повторил альфа и облизнул бескровные пергаментные губы. В голове всплыл образ любимого омежки с лучезарной улыбкой и очаровательными ямочками на щечках. К горлу подступил ком, а глаза наполнились влагой. «Эйджи, я не успел», — Эш сжал в кулак больничную сорочку на груди, будто пытаясь достать рукой бешено бьющиеся сердце, раздавить его, как назойливую мошку. Если Окумуры нет рядом — значит оно альфе больше ни к чему. — Помните, кто оставил Вам колотую рану? — медсестра что-то активно писала на листе. «Наверное, это очередной документ, который на деле — обычная формальность. Он будет выброшен вместе с остальной такой же ненужной макулатурой через пару месяцев» — сообразил блондин. — Нет, — соврал альфа. Лицо своего оппонента подросток помнил отчётливо, чуть ли ни каждую морщинку. — Понятно, — сухо ответила девушка. Брюнетке наверняка плевать на Эша. Для неё Линкс — очередной пациент со стандартным ранением, таких на её практике было десятки, может сотни. — Когда меня забрали из библиотеки… — начал было Линкс, но осёкся, — рядом со мной ничего не нашли? Альфа имел в виду письмо на дешёвой пожелтевшей бумаге с крупными каплями тёмно-бордовой крови и разводами от нескончаемого потока слёз. Последняя вещь, оставленная омегой своему возлюбленному. Каждое словечко, написанное кривым языком и совсем не разборчивым почерком, имело колоссальную ценность для блондина. Хотелось перечитывать снова и снова, представлять, как Окумура писал это наспех, может перед самым отлётом. И так предусмотрительно вложенный билет на рейс самолета из США в Японию. Эш хотел прийти, очень хотел, казалось, в тот момент не было больше никаких желаний — только встреча с единственным в его жизни омегой. Но, по собственной невнимательности, Линкс лежит здесь, в окружении ненавистных стен и противного запаха. Да к черту! — сейчас всё кажется противным и бессмысленным даже сама жизнь, за которую так долго боролись врачи, и та уже потеряла всякое значение. — Нет, — слегка удивленно отозвалась девушка, — предметы гардероба у нас, если Вы об этом. В груди Эша бесшумно заныло сердце. Альфа схватился за голову, вцепился длинными ногтями в нежную кожу, вырывая целые пряди своих пшеничных волос. — Что с Вами? — забеспокоилась брюнетка, — плохо себя чувствуете? Может принести воды? — Проваливай, — злостно рыкнул Линкс, — мне нужно побыть одному. — Нахал, — хмыкнула альфа и с высоко поднятой головой удалилась из палаты, громко хлопнув за собой дверью. Дождь яростно барабанил по стеклу льдинами града и сбивал с мыслей. Всю ночь Эш провёл в одной единственной позе: с прижатыми к груди коленями, слегка покачиваясь как параноик. Пустой взгляд, который ровным счётом не выражал ничего кроме полного безразличия, устремлён в одну точку — куда-то на середину пустой стены. «Что будет дальше? Неизвестно…». Время в больнице тянулось слишком долго. Из-за светонепроницаемых рулонных штор на узких окнах в палате альфы, казалось, что оно и вовсе застыло на одном мгновении, где-то между днём и ночью, так как сквозь плотную тёмную ткань невозможно толком ничего рассмотреть — ни ярких медовых лучей, ни — мерцания дальних звёзд. Однако жизнь в больнице не угасала: медсестры и медбратья менялись друг с другом, на смену приходили новые врачи. Линкс запомнил повадки каждого: от кого после обеденного перерыва источается противный запах табака, кто прихрамывает на левую ногу, или у кого нелепо косят глаза в разные стороны — всё это было своего рода разминкой для мозгов, что вероятно успели размякнуть за время пребывания здесь. Эшу довольно часто приходилось посещать больницы, как правило, из-за физических повреждений, которых никак не избежать в нелёгкой деятельности блондина, но впервые парня определяют в столь роскошное место. О том, что клиника является частной и элитной, альфе поведал болтливый студент-практикант, маленький омега с необычайно круглыми очками на носу с горбинкой и неровным привкусом. Малыш неоднократно и безуспешно подкатывал к Линксу и всегда получал неутешительный ответ. С того момента в голове парня крутился вопрос — что, собственно, ничем не примечательный, по мнению непосвященного большинства, подросток делает здесь? Неужели государство настолько расщедрилось, что без колебаний предоставляет всякому сброду с улицы дорогущее лечение заграничными новейшими препаратами и сложнейшие процедуры? Сообразительный блондин догадывался — его намеренно определили сюда, чтобы он получил должный уход, но кто это сделал, и какую выгоду неизвестный хочет в итоге получить — до сих пор неизвестно. Парень неоднократно задумывался о своём будущем, что он собирается делать, когда его наконец выпишут. Рыбка-бананка — самое крупное и главное дело Линкса и, как уверенно предполагал подросток, последнее, однако тут всегда тщательный Эш просчитался. Альфа никогда не любил свою жизнь, он бы с удовольствием отдался в грубые и ледяные объятия смерти, но каждый раз парню чудесным образом везло: подросток выходил практически сухим из воды. И сложно объяснить: Божий дар это или наоборот ужасное проклятие. Только на каких-то пару месяцев у блондина возникло самое настоящее, сначала небольшое и очень непривычное, желание жить и радоваться каждому прожитому дню. Всё благодаря Эйджи. Союз хладнокровного альфы, так бесстрастно жмущего спусковой крючок своего заряженного револьвера, и невинного омеги обречен на провал. Их отношения превратились в бесконечное сражение между жестокими реалиями современной жизни и ни в чем неповинными влюбленными, которые просят лишь об одном — быть вместе. Эш, в отличии от легкомысленного и неопытного Окумуры, осознавал печальную правду и потому старался посвятить любимому каждую свободную от угнетающей работы секунду и каждую частичку своего израненного тела. Эйджи забирал боль альфы без остатка, заботливо зализывал раны блондина, неважно где они находились — на спине или на сердце. Эш дарил любимому уверенность в завтрашним дне и безопасность, а Эйджи — нежную любовь и успокаивающие ласки. Линкс упрямо считал, что омега даёт слишком много, чего такой отвратительный убийца как он не заслужил, однако брюнет всегда целиком опровергал каждое подобное утверждение. Однажды, омежка подарил, пожалуй, своё самое сокровенное, что парень за свои 19 лет не доверил никому — невинность. Они сделали это единожды, когда последний раз остались наедине, но ещё не знали об этом. Получилось слишком сумбурно или даже нелепо. Эш, для которого внезапное желание брюнета стало приятным сюрпризом, не подготовился и долго мешкался. Окумура же испуганно метался, сжимал ноги, боясь получить неприятные и болезненные ощущения. Однако боли не было совсем. Всю ночь парней окружало только неподдельное тепло и любовь. Она проникла во влажный воздух и напитала им молодые тела. Альфа бессчетное количество вспоминал их первый раз, и в груди зарождались кисло-сладкие неоднозначные чувства. То неизмеримое удовольствие никогда не повторится, Линксу не суждено ещё хотя бы раз взглянуть на приоткрытые влажные губы, застывшие в тягучем сладком стоне удовлетворения. Теперь, когда пути Эйджи и Линкса окончательно разошлись, стройным податливым телом любимого омежки будет наслаждаться кто-то другой, кто-то более подходящий на роль любовника японца, может даже потенциальный муж, кто-то более достойный и более любимый чем Эш. С этим смириться труднее всего: с Окумурой будет кто угодно, но не Эш. Линкс отставил пластиковую менажницу обратно на тумбочку, почти не притронувшись к отварной куриной грудке и гарнирам в виде зелёного горошка с овощным салатом, заправленным оливковым маслом. За две недели альфа очень похудел, что наглядно видно по рёбрам, которые заметно выпирали и просвечивались сквозь натянутую тонкую кожу. Врачи негодующие всплескивали руками при виде полной тарелки еды своего пациента, но насильно заставлять альфу принимать необходимую для полноценного восстановления пищу заставить никто не мог. Медсестра, всё та же кудрявая брюнетка, зашла в палату и застала парня за чаепитием. Линкс на секунду вздёрнул глаза от стеклянного бокала с пустым зелёным чаем, чтобы взглянуть на прибывшую. — К Вам посетитель, — коротко выдала она, нахмурившись при виде тарелки, — мне пустить его? Больше чем за три недели к подростку никто не приходил. Блондин уверен, его люди просто-напросто не знают, где он находится, и Линкс никак не может передать информацию об этом. — Ну пусти, — хмыкнул парень и сделал ещё один глоток горячей жидкости. Медсестра терпеливо сжала губу. Такое поведение Эша для неё непозволительно, ещё со дня своего пробуждения заносчивый Линкс раздражал каждым своим словом и жестом, даже его тон полон неуважения и презрения, словно она не работница элитного заведения с большим стажем, а всего лишь жалкая служанка богачей. Но она молча глотала претензии, так как Эш — самый дорогой клиент в их больнице, и грубые высказывания в его сторону могут понести не самые радужные последствия. — Заходите, — выкрикнула девушка человеку за дверью, после чего вышла из комнаты. Блондин флегматично смотрел на высокого брюнета-альфу с атлетичным телосложением, который ступил на порог. Эш уверен, что ни разу не видел этого человека. Его небесные глаза искрились добротой и мягкосердечностью, да и сам мужчина выглядел довольно безобидно на первый взгляд, но что-то крайне смущало Линкса, взрослый альфа слишком бдительный и аккуратный. — Здравствуй, Аслан, — мужчина, словно они с парнем тысячу лет знакомы, безмятежно уселся на стул рядом с койкой, деловито забросив ногу на ногу, — а здесь довольно симпатично, по крайней мере стоит тех денег, что мы за тебя платим. Слова неизвестного заинтересовали молодого альфу. Эш, непроизвольно подался корпусом ближе к мужчине. Значит Линкс не ошибся, за него правда отдавали деньги всё это время. — Вы кто? — почти безразлично спросил блондин. — Меня зовут Альберт, — мужчина не обратил внимание на несколько дерзкую интонацию. На красивом лице светилась вежливая добродушная улыбка. — Я могу взять? — обратился взрослый альфа к парню, указывая пальцем на тарелку с нетронутой едой, — с утра не успел позавтракать, вот так досада. Эш ничего не ответил, только скрестил руки на груди, сверлил незнакомца скептическим взглядом. — Знаешь, Аслан, — Альберт запихнул в рот сразу несколько небольших кусков белого мяса, — я не буду долго ходить вокруг да около, не хочу занимать твоё время, всё-таки ты не до конца восстановился, хотя скоро будет ровно месяц, с тех пор как мы отправили тебя сюда. Да и у меня, чего греха таить, работы по горло, поэтому слушай, — мужчина достал из кармана костюма белоснежный платок с вышитыми золотой ниткой: «ИИНИ»*. — Что значат эти буквы? — подросток оборвал незнакомца на полуслове и с любопытством спросил, глядя на ткань. — А, это? — Альберт бросил взор на вещицу, — инициалы моей компании. Взрослый альфа сузил глаза в узкую щелочку и ехидно ухмыльнулся. — У тебя будет такой же платок, если согласишься работать у нас. — Вы предлагаете мне работу? — Эш саркастично вскинул левую бровь, — с чего бы? — Мы впервые видимся лично, — теперь взрослый альфа пристально смотрел на собеседника немигающим взглядом, — но я наблюдаю за тобой уже многие годы. — Выходит, Вы знаете о моём прошлом и… — Линкс не закончил мысль. — Про твоё тяжёлое детство, «рабство» Дино, дело о рыбке-бананке, и про симпатичного японца-омегу мне известно, — Альберт приятельски подмигнул другому альфе. При упоминании Эйджи в груди что-то мучительно ёкнуло. Волна ярости накрыла Линкса с головой, он силой сжал кулаки, отчего кожа налилась кровью и побагровела. — Что ты сделал с Эйджи?! — ядовито огрызнулся подросток. — Полегче, парень, — мужчина замахал ладонями, — после того, как вы, по стечению обстоятельств, разминулись, я скомандовал прекратить слежку. Этот заурядный омега с весьма избитой смазливой внешностью не вызывает у меня ни грамма интереса, а вот ты, — Альберт скрестил руки в цепкий замок, — однозначно да. Линкс облегченно выдохнул. По меньшей мере, любимому мальчику ничего не угрожает, а от этого на душе уже становится чуточку светлее. — Тогда, чего Вы, твою мать, хотели добиться, оплачивая моё лечение здесь, и, в итоге, самолично посетив меня? — оголтело выпалил Эш. — Меня всегда потрясало твоё мастерство. Глядя на настолько проработанные профессиональные движения и не скажешь, что ты всего лишь молодой юноша каких-то восемнадцати лет. С какой отвагой и отчаянием ты идёшь к своей цели, как минуешь преграды, и, естественно, не забываешь про честь, — Альберт наклонился ближе к блондину, практически касаясь лба, — ты невероятно сообразителен, Аслан, а нашей компанией крайне необходимо светлые умы. — Вот оно что, — с театральным видом важно закивал Эш, — так чем же занимается Ваша хвалённая конторка? Создаёт макеты на заказ? — Типа того, — тихо хихикнул Альберт и продолжил, — таких людей как Дино Гользине бесчисленное множество, да и торговля людьми, мошенничество, всё те же наркотики процветают в современном обществе. Иными словами, мы боремся с теми, с кем не справляется полиция, и кого так сильно боится наше государство, или, точнее будет сказать, на что ему ровным счетом наплевать. — Похвально, — согласился Линкс и поправил съехавшую с похудевшего плеча розовую сорочку, — но зачем в этой идиллии понадобился я? — А разве ты не занимаешься тем же? — загадочно улыбнулся мужчина, — не стремишься ли к высшей степени справедливости? В чем тогда твоя истинная цель, Эш Линкс? Блондин ничего не ответил. Он отвёл взгляд в сторону, будто брюнет сказал ему что-то постыдное, хотя на деле, Альберт всего лишь открыл скрытую правду. — Я, конечно, — продолжал мужчина, — могу нанять к себе киллеров и убийц, да хоть маньяков из тюрем освободить — мне-то это по плечу. Но на своём хере эти неудачники крутили правду и достоинство, — грубо выразился Альберт, совсем забывая о приличии. — Они хотят заработать побольше бабла и потом, словно корабельные жирные крысы, свалить куда подальше. А ты, Аслан, — взрослый альфа ткнул пальцем в тощую грудь парня, — особенный. Не мечтаешь ни о славе, ни о богатствах. Твоё намерение прозаично — раз и навсегда обрезать крылья тем подонкам, что безнаказанно портят жизни людей. Обещаю, Эш, я сам вложу в твои сильные руки острые ножницы, если ты согласишься пойти за мной. Линкс молчал несколько секунд. Ко рту парень приложил кулак и задумчиво покусывал костяшки. Отчеканенные слова Альберта, будто мужчина много раз проговаривал их, стоя перед отражением зеркала, имели явный прямой смысл. Но так резко бросать всё нажитое ежедневным непосильным трудом тоже непросто. — Мне нужно время на раздумье, — наконец отозвался Эш и прикусил нижнюю губу, — много времени. — Отлично, — согласился Альберт, его лицо озарила всё та же улыбка паиньки. — Я оставлю свой номер телефона, вдруг всё-таки надумаешь, — брюнет достал из внутреннего кармана пиджака небольшую картонную визитку. Блондин проводил гостя холодным изумрудным взглядом до двери, но окликнул в самый последний момент, когда пальцы брюнета уже коснулись деревянной ручки. — А что, если я откажусь? — полюбопытствовал Линкс. — Я не буду заставлять, — без секундных раздумий резко выпалил Альберт, не оборачиваясь, — но подумай, хочешь ли ты до конца своих дней просидеть в сыром подвале на безлюдной криминальной улице Нью-Йорка, в окружении бандитов, что в любой момент готовы вставить тебе нож меж лопаток. Думаю, ты достоин большего, Аслан Джейд Калленриз, не согласен? — брюнет последний раз одарил подростка взором, но теперь голубые глаза казались чопорными. Дверь в палату сильно хлопнула, Эш остался наедине со своими размышлениями. Блондин ещё несколько раз перебирал картонку, детально рассматривал нанесенные жирным черным шрифтом цифры. Разные мысли непрестанно крутились в голове, но ответ, который так нужен Линксу, затерялся где-то в самой непроглядной гуще. Стоя у ворот частной клиники, без вещей, в одном холодном бежевом пальто, Эш за считанные секунды набрал нужный номер одним пальцем и, чуть колебавшись, нажал на кнопку вызова. — Алло, — знакомый мужской голос раздался в телефонной трубке. — Здравствуй, Альберт, это Эш, — альфа громко втянул в себя воздух, — я согласен.

***

Пять лет спустя Разряд электрической молнии разорвал затянутое черными грозовыми тучами небо на две части и подсветил их пурпурным светом. Пугливый Эйджи, стоя перед большим прямоугольным окном, невольно содрогнулся всем телом, после чего плотно задвинул кремовые шторы. — Сегодня не пойдём гулять, Эшли, — в голосе Окумуры фигурировало явное разочарование, — на улице льёт как из ведра, боюсь, ты снова заболеешь. Четырёхлетняя девочка сидела позади омеги на специальном ворсистом ковре, и маленькими ручками перелистывала красочные страницы сборника с японским фольклором. Малышка никак не отреагировала на неприятную новость, и, видимо, не очень огорчилась. Девочка с удовольствием проводила бы время за решением интересных головоломок или за чтением любимых книг дома, только вот неугомонный Эйджи вечно тащил её на прогулку. Мужчина в который раз умилился видом своей любимой дочери, как надуваются её алые щечки, миндальные глазки, цвета горького шоколада, быстро бегают по узким строчкам с различными историями. Он подошёл ближе, чтобы поправить съехавший золотой хвостик. Эйджи завязывал резинку Эшли на три оборота, но, частенько, это не помогало удержать густые волосы. — Папа, потитай, — маленькая блондинка неожиданно сунула омеге книгу прямо в руки. — Эшли, ты и сама хорошо читаешь, — рассмеялся брюнет и потрепал дочку за розовую щёку. — Потитай, — малышка раскрыла глазки пошире, наивно хлопая густыми светлыми ресничками, и надула пухлые губки. — Что ты со мной делаешь, — наигранным недовольством проворчал Окумура, — знаешь ведь, что я не могу отказать этой сладкой моське! Ладно, так уж и быть. Малышка победно взвизгнула, как маленький довольный щеночек, когда ему принесли новую игрушку. Брюнет помог Эшли забраться на коленки и поудобнее устроиться. Книгу Эйджи взял в одну руку, чтобы второй нежно гладить любимую девочку по голове. Первое время, малышка внимательно вслушивалась в каждое слово, но через десять минут уже начала клевать носиком. Монотонный успокаивающий голос папы и равномерные постукивания крупных капель дождя по стеклу разморили маленькую блондинку. — Почитали, а теперь давай баиньки, — Окумура тихо захлопнул сборник, предварительно оставив на странице магнитную закладку в виде зелёного динозаврика. Мужчина аккуратно поднял Эшли и, пройдя несколько маленьких шагов, уложил её в кроватку, сплошь обложенную забавными мягкими игрушками. Из соседнего шкафа Эйджи достал тёплый шерстяной плед и легко накинул его на пояс дочери. После того, как малышка звонко засопела, Эйджи ещё пару минут неотрывно наблюдал за ней, как за каким-то чрезвычайно красивым экспонатом в музее, сидя на коленях возле низкой кровати и уложив подбородок на кисти рук. В сумерках комнаты маленькая Эшли очень напоминала мужчине её родного отца. Безумно любимого даже спустя долгих пять лет, единственного желанного альфу в жизни Эйджи — Эша Линкса. Парни всего раз занимались любовью. Их горячие желания, словно переполненный кувшин воды, вылились друг на друга и превратились в страстные поцелуи, нежные ласки и, само собой, в секс. Тогда разгоряченные парни даже не думали предохраняться, ни у кого из них, без надобности, не завалялись презервативы, тем более противозачаточные. После пробуждения в больнице врач сообщил молодому омеге, что несмотря на серьёзное ранение, ребёнку ничего не угрожает*. Тогда, в общественной клинике США, Окумура первый раз узнал о своей беременности. Спонтанная новость огорошила брюнета. Парень слёзно умолял никому не рассказывать об этом, и далеко не страх быть отруганным двигал им на тот момент. Эдйжи наивно хотел, чтобы вторым (врачи не в счёт), новость узнал именно возлюбленный. Первая реакция Окумуры оправдывала себя, ведь молодой парень предположить такого исхода не мог, но очень быстро омежка успокоился и, в какой-то степени, обрадовался. Они с альфой так часто говорили, что после всего они уедут в Японию, где их наконец ждёт счастливое будущее без угроз и страха, а теперь ещё вместе с ребёнком. Омега совсем замечтался. Он, кажется, забыл про то, как на самом деле несправедлива жизнь. Эйджи написал письмо, где излил все самые нежные любовные чувства, однако ни слова не черканул о беременности. Окумура хотел рассказать лично, в аэропорту, когда Линкс, весь из себя воздушный и ласковый, придёт к своему омеге, готовый вместе улететь навстречу общей мечте. Японец терзался в сладких догадках, как отреагирует любимый альфа: довольно рассмеётся или расплачется от счастья. Омега и мысли не допускал, что американец не захочет этого ребёнка. Не может альфа не любить малыша от любимого омеги. Окумура упрямо ждал Эша в тот день, просил Ибе задержаться, из-за чего они чуть не пропустили посадку. Когда Эш не улетел вместе с парнем, даже не соизволил проводить его, к Эйджи начали закрадываться сомнения: а любимый ли он омега, или так, просто игрушка, которую со временем выбросят? К чему же тогда были те наполненные искренностью признания, если Линкс взаправду ничего не чувствует? О беременности Окумура скрывать не стал. После пару дней акклиматизации в родной Японии, рассказал родителям, без иронии и нелепых шуток, со всей серьёзностью. Эйджи сразу выдвинул свою железно-бетонную позицию, которую не собирался менять, несмотря на любые доводы: ребёнка омега родит, ни о каком аборте речи и быть не может, если близким так противно, то Окумура будет воспитывать малыша один, без финансовой помощи, и вообще какой-либо помощи в целом. Родители долгое время настаивали на избавление от этого ребёнка, по их словам, из-за него Эйджи бросит учебу, вследствие чего не найдёт хорошую прибыльную работу. Парень прекрасно понимал, что в чем-то они правы, и их возмущения — это не желание банально расстроить своего сына, а чистые переживания за его будущее, которое вместе с ребёнком светлым трудно представить. Брюнет осознавал, какие последствия понесёт за собой неверное решение сейчас, но, как говорилось ранее, омега настоял на своём. Эйджи не так-то легко объяснить, почему он так держится за этого незапланированного ребёнка. Может дело в Линксе, которого японец безумно любит, поэтому избавиться от его ребёнка на духовном и моральном уровнях не может. Отпрыск Эша — маленькая частичка того радостного времени, копия альфы, а также как напоминание, что та неземная любовь ему не приснилась. На свет появилась невероятной красоты девочка-омежка, чьей неземной внешностью восхищались даже акушеры, как только увидели её. Малышку словно на принтере скопировали с Эша Линкса: такой же овал лица, бледная кожа, остренький носик, даже глаза, что обводили всё вокруг любопытным взглядом, обрамлены пушистыми светлыми ресницами. Единственное сходство между Эйджи и маленькой омегой — тёмные глаза, узкие, как две миндалины. При первом взгляде на свою дочь, брюнет расплакался — красивее и нежнее только сам Линкс, хотя в глазах Окумуры они конкурировали. Эйджи долго выбирал имя, ему хотелось чего-нибудь необычного, что идеально подойдёт именно его дочери. После продолжительных поисков и разнообразнейших предложений от близких, Окумура всё же остановился на имени Эшли. Эшли Окумура-Линкс. Странное и непривычное для японского уха имя не понравилось никому кроме, пожалуй, Ибе, который лучше остальных осознавал, почему подросток остановился именно на нём. — На английском имя Эшли означает «живущая в ясеневом саду», — пояснял брюнет, качая любимую дочь на руках, — сперва оно может показаться диковинным, но имя прекрасно подходит для малышки. Вы привыкнете к нему. Эшли по звучанию схоже с именем Эш, ставшим уже родным для Окумуры. Только Эш — означает «пепел», пострадавшее от беспощадного огня, а вот Эшли связано с растениями, с новой светлой жизнью. Воспитывать ребёнка пришлось в одиночку, лишь изредка Эйджи кто-то помогал. Окумура удивился, как стремительно родные становятся никем. Так омега потерял очень много людей, которых когда-то считал своими верными друзьями до гроба. Некоторые из них даже позволяли себе отвратительные оскорбления в сторону брюнета, но тот будто вовсе их не замечал. Его единственное счастье было здесь, вместе с ним, каждые три часа просило кушать и требовало чересчур много внимания. Окумура перешёл на заочное обучение, чтобы хоть как-то успевать совмещать уход за ребёнком, работу и учёбу. Первые несколько лет было невыносимо тяжко, слишком много ответственности легло на хлипкие плечи подростка. В какие-то моменты Окумура срывался, и пока его никто не видел, запирался в ванной и рыдал часами напролёт, а потом, как ни в чем не бывало, выходил и продолжал своё дело, с оптимистичным настроем: «Всё пройдёт». Но пока неприятностей становилось только больше с каждым днём. Жестокие дети обзывали Эшли из-за её европеоидной внешности. Девочка глобально отличалась от своих товарищей цветом лица и волос, поэтому многие позволяли себе едкие замечания, даже со стороны некомпетентных воспитателей часто сыпались горькие речи. Эйджи, не в силах смотреть на слёзы и терзания маленькой омежки, судорожно искал другой детский садик, но раз за разом история повторялась. — Было бы неплохо устроить Эшли в частный детский сад, — однажды сказал один из знакомых. На его слова брюнет только неловко улыбнулся и нелепо пожал плечами. Он постеснялся говорить, что у него элементарно нет денег на такую роскошь. Парень, уже еле как закончивший своё обучение, до сих пор не мог найти постоянную работу, мечась по сайтам с объявлениями. Никакая помощь не могла спасти положение. Как бы дела не обстояли плохо, омега никогда не винил Эша. Ибе предлагал лететь за блондином, рассказать о сложившейся ситуации, на что всегда получал отказ. — Эш никак не относится к Эшли, — Окумура объяснял своему другу, — конечно, он законный отец моего ребёнка, но я не хочу обременять его этим. Он не пришёл за мной, значит наш ребёнок ему подавно не нужен. Это был мой выбор — рожать или нет, так что Эш мне не обязан. Не переживайте, Ибе, — Эйджи попытался сделать лицо попроще, — я обязательно справлюсь. Ибе не знал, как относиться к безоговорочному решению Эйджи. Да, он любил Эшли, но прекрасно понимал, что она перевернула мир девятнадцатилетнего парня с ног на голову, из-за чего подросток, прямо говоря, страдает. Окумура уже потихоньку накрывала паника: вдруг такой непроглядный мрак будет продолжаться на протяжении всей их с Эшли жизни? Но, как обычно бывает, когда надежда окончательно угасает, разом появляется тот самый долгожданный выход из темного туннеля. Эйджи предложили постоянную работу с очень приличной зарплатой, которая Оукумре и не снилась. Это получилось как-то слишком случайно и комично. Дело в том, что заместитель директора, омега в возрасте, проникся трогательной историей Эйджи, его вежливостью и хорошими манерами. Мужчина уговорил взять Окумуру практически без опыта работы на испытательный срок, и директор, молодой симпатичный бета, пошёл на уступок. Эйджи работал в поте лица, чтобы непременно оправдать добрый, можно сказать, спасительный для него и Эшли поступок заместителя. Видимо, он так постарался, что превзошёл все положительные ожидания начальства. С приходом денег появляются новые возможности. Эшли пошла в частный детский сад, где её больше никто не обижал. Благодаря занятиям с высококлассными репетиторами, девочка в свои 4 года почти в совершенстве владеет английским языком, только, как говорил учитель, опыта общения не хватает. Эшли хвалили все, кто имел с ней дело, называли малышку очень головастой и сообразительной, некоторые, не стесняясь, нарекали её вундеркиндом или даже индиго. Помимо сказочной внешности Эшли унаследовала от отца ещё и ум. Удача повернулась и к папе: спустя столько лет одиночества на горизонте наконец появился альфа по имени Иоши. Эйджи терпелив, но и ему иногда требуется снять напряжение, отдохнуть от работы и домашней рутины, просто почувствовать себя желанным. Окумуре всего 24 года, он на пике своей сексуальности, о чём неоднократно напоминает Иоши. Эйджи, лишившись любимого альфы, напрасно забросил всякие попытки на любовь. Мужчины стандартно встречаются по вторникам, четвергам и воскресеньям, а когда у Окумуры течка, вовсе могут неделями не выходить из дома. Эйджи правда благодарен Иоши за оказанную поддержку и опеку, но сколько бы альфа не клялся в вечной любви, омега не мог ответить теми же чувствами. Окумура видит в нём лишь партнёра и хорошего друга, которому в любой момент можно поплакаться в плечо. Мужчина, с недавних пор, звал Эйджи замуж, обещал красивую жизнь и бережный уход за ним и дочкой, в общем, ничего нового. Иоши милый, к тому же Эшли, как ни крути, нужен отец. Эйджи всё никак не мог решиться сделать отчаянный шаг навстречу неизведанному, познать прелести семейной жизни. Омегу что-то останавливало, какой-то невидимый барьер. Он точно знал, что это не из-за не отсутствия полноценной любви, ведь и без неё семью можно построить. Прежние чувства к другому человеку, шрамами расползлись по сердцу, и каждый раз, когда Иоши предлагал навсегда узаконить их отношения, начинали кровоточить и саднить. Эйджи давно потерял веру ещё хотя бы раз увидеть своими глазами Линкса. Окумура ошибочно считал, что ему это и не надо, теперь блондин остался пережитком болезненного прошлого. Но обмануть себя невозможно — Эйджи до сих пор всей своей сущностью влюблён в Эша, поэтому не в силах принять предложение другого человека. Эйджи, уплывая в воспоминаниях прошлых дней, не заметил, как сомкнулись его веки и он провалился в лёгкую дрёму. Из забытья Окумуру вывел звонок в дверь. Мужчина нехотя поднялся с колен и побрёл в нужном направлении, слегка покачиваясь. В дождливою погоду японец всегда чувствовал себя крайней степени разморённым. — Сейчас, — омега несколько раз повернул нижний замок и гостеприимно распахнул дверь. На пороге стоял никто иной, как Ибе с открытым черным зонтиком, с которого струйками стекали капли. — Ибе-сан! — обрадовался Окумура старому приятелю, — мы не виделись больше 3 месяцев! Почему не предупредил, что придёшь? — Привет, Эйджи, — приветливо ответил альфа. Мужчина предварительно стряхнул воду с зонта, и оставил его высыхать в прихожей. — Меня завалили работой, ты уж прости. Благо, выдался свободный денёк, решил заскочить. — Ничего, я тебя понимаю, — Эйджи намотал длинные локоны на палец и поправил круглые очки на нос, — хорошо, что всё-таки нашёл время навестить. Альфа окинул друга взглядом, губ Ибе коснулась лёгкая улыбка. Эйджи полностью сменил свой стиль около полугода назад, теперь он выглядел старше своих лет и походил на какого-нибудь профессора в университете. Шуничи понимал, почему многие альфы, проходя мимо Эйджи, оборачиваются, парень действительно очень привлекательный, к тому же обладает притягательным запахом свежих сладко-пахнущих цветов, которые будто замочены парном в молоке. Окумура поставил чайник кипятиться и достал из холодильника целый сет с красочными пирожными. Ибе, откусывая кусочек «картошки», заваливал брюнета вопросами о Эшли. Мужчина откровенно переживал за состояние маленькой омеги, она практически стала ему родной внучкой. Кажется, классические посиделки вечерком под чашечку горячего кофе после долгих дней разлуки, но Окумура заметил странное поведение Ибе: как иногда мужчина отстраняется от диалога, задумавшись о своём, или как открывает рот, с цель что-то сообщить собеседнику, но вовремя передумывает, не зная как лучше донести слова. — Вы что-то хотите сказать? — не выдержал омега. — С чего ты взял? — безучастно спросил Шуничи. Эйджи демонстративно откашлялся, чтобы всецело привлечь внимание альфы. Мужчина повернулся в сторону омеги, и виновато вжал голову в плечи: Окумура заподозрил неладное. — Если Вас что-то беспокоит, — тактично протянул омежка, — я всегда готов выслушать и дать дельный совет. Ибе недолго помолчал, звонко размешивая чайной ложкой сахар в чашке. Альфа пришёл к Эйджи в первую очередь для того, чтобы сообщить эту новость, а значит молчать никак нельзя. — Видишь ли, Эйджи, — Шуничи набрал больше воздуха в грудь, — через неделю я улетаю в Америку.