Последний шанс

Эйджи в оцепенении застыл на стуле, заведя руки за спину, и ошалело хлопал тёмными ресницами, будто сказанное Ибе до его головы не добралось, хотя слова альфы ясны Окумуре как день. Примерно такую реакцию ожидал Шуничи, поэтому просто молча наблюдал. Эйджи осознал, что со стороны его реакция, как минимум, кажется неестественной и наверняка смущает альфу. Парень откашлялся и натянул крайне растерянную улыбку. — В Америку, — Эйджи нервно потёр воспалённую от очков переносицу, — как-то неожиданно. — Но, — омега выдавил неловкий смешок, — я в любом случае очень рад за Вас. — Спасибо, — Ибе попытался принять невозмутимый вид, — меня попросили взять интервью у начальника и заместителя очень крупной компании. Она в последнее время начала набирать популярность в разных странах. Слышал о «ИИНИ»? — Кажется, что-то такое мелькало в новостной ленте, — отрешенно ответил Окумура. Омега погрузился в свои мысли: на лице то и дело мелькали тени болезненных воспоминаний. Даже вымученная улыбка в мгновение ока сползла, уступая место глубоким морщинкам на лбу. Ибе знал, насколько неприятную тему он затронул для несчастного Эйджи, для которого Америка ассоциируется далеко не с ведущими на мировом рынке компаниями и их управляющими. Альфа успел несколько раз проклясть себя за это, но начало разговора уже было положено. Отступать нельзя. Истину понимал и Окумура. Омега догадывался, что после непродолжительного молчания Шуничи выдаст что-нибудь этакое, а пока он просто сверлил друга взглядом. Особое внимание Ибе уделял поблёскивающей радужке, если приглядеться, на ней можно увидеть расплывчатый силуэт американца. — Эйджи, — наконец заговорил Ибе, полный решимости, — раз уж так получилось с Америкой, я хотел тебе предложить… — Ни за что, — омега оборвал собеседника на полуслове и с готовностью выпалил. Окумура достаточно хорошо знает Шуничи, поэтому угадать, о чём думает альфа, труда не составило. — Я отказываюсь лететь с Вами и точка! — Нет, ты послушай меня, — пытался парировать альфа, — ты должен найти Эша и всё ему рассказать, он…. — Я не собираюсь Вас слушать, — омега импульсивно вскочил с места, громко отбрасывая стул в сторону, — Эшли только моя дочь, и я не намереваюсь обременять Эша ненужными для него обязанностями! Если это всё, что Вы хотели мне сказать — можете уезжать прямо сейчас! — Ох, Эйджи, — разочарованно взвыл альфа и хлопнул себя по лбу, — опять ты за своё! Такой милый омежка и такой упрямый! — Знаете что… — решимости Окумуре было не занимать. Мужчина хотел наброситься на Ибе в ту же секунду, но не успел. — Папа… — в дверях кухни показалась маленькая омежка и сонно потирала глаза маленьким кулачком. Видимо, собеседники так увлеклись выяснением отношений, что не заметили, как тихо подкралась девочка. — Эшли, — заботливый Окумура тут же ринулся к дочери, — почему ты проснулась, дорогая? — Ты громко кричал, — недовольно проворчала блондинка и уткнулась носом в грудь папы. Щёки Окумуры залились пунцовой краской. Ему стало стыдно: он не смог контролировать свои эмоции, хотя всего через стенку спала дочка. Эйджи с детства отличался спокойным нравом, распалить парня не так-то и просто, но всё касаемое Эша Окумура принимал близко к сердцу. Любое слово о бывшем партнёре ощущается омегой необычайно колко, все тело будто обдаёт горячим морозом. Поэтому японец старается обходить тревожную для Эйджи тему стороной, ведь знает, что тот не выдержит и сорвётся либо на истерический крик, либо на горькие слёзы. Знает и боится. — Хочешь посидеть у дяди Ибе на коленках? — ласково протянул Окумура на ушко Эшли. Блондинка улыбнулась во все 20 молочных зубов и довольно закивала. — Иди ко мне, — Шуничи распахнул руки для объятий. Девочка шустро прыгнула к альфе так, что тот еле успел её поймать. — Ну ничего себе, — рассмеялся Ибе, — ты совсем большая стала! Скоро папку своего догонишь. Эшли тихо захихикала, и, прижавшись к альфе ближе, прикрыла глазки. — Может отнести её обратно в кровать? — обеспокоенно спросил Окумура. — Не надо, — альфа спокойно покачал головой. Эйджи не смог сдержать широкую улыбку. Маленькая омежка с первых месяцев жизни очень привязалась к Шуничи, и даже порой называла его своим отцом. С одной стороны зрелище весьма умилительное, но с другой, как объяснить ребёнку, что альфа, который обнимает, любит и всякий раз дарит подарки — не её отец? Более того, Иоши, ещё один добродушный альфа, тоже малышке не родня. Рано или поздно она узнает об этом, и вероятнее всего, разочаруется. Злость, что накрывала Окумуру с головой 10 минут назад, волшебным образом испарилась, оставляя после себя только благоговение и мягкий трепет. Странно, но Эйджи, в какой-то степени, обрадовался появлению дочери. Малышка одним своим присутствием утихомирила обе стороны, при этом не сказав почти ни слова. Черта, предавшаяся от папы — излучать спокойствие, где бы она не находилась. — Простите, — бархатный голос Окумуры разорвал тишину, — я не должен был срываться на Вас. — И ты меня прости, — облегченно выдохнул Ибе, — знаю же, насколько это неприятно для тебя, но всё равно режу по живому. Мужчины встретились провинившимися глазами, и по лицам обоих поползла улыбка, которая тут же переросла в задорный, почти ребяческий смех. Любые разногласия, даже самые замороченные, всё равно заканчивались дружескими похлопываниями по спине и объятиями. У близких людей, коими за долгие годы непременно стали Эйджи и Шуничи, по-другому просто-напросто быть не может. Эшли недовольно протянула что-то нечленораздельное, потянувшись на коленях у Ибэ. — Прости, — почти синхронно прошептали японцы, продолжая бесшумно хихикать. — Всё же, — Шуничи смахнул слезинки с тёмных ресниц и насмешливо прошептал, — мне никогда не понять тебя, Эйджи. Окумуру слегка передернуло от слов Шуничи. Омега почти с отчаянием посмотрел ему в глаза. — Мы же только помирились, — брюнет незаметно для собеседника съёжился и силой сжал пальцами ткань своих просторных домашних штанов. Омега очень не хотел снова говорить об Америке, Эше и всём, что с этим связано. — Просто часто задумываюсь, как на твоём месте поступил бы я, — поймав на себе недопонимающий взгляд омеги Шуничи продолжил, — если бы, будучи девятнадцатилетним парнем, забеременел и остался практически без поддержки, а любимый альфа оказался тем ещё подлецом. На слове «подлец» Окумура шумно втянул воздух. Эйджи никогда не считал Линкса плохим, однако на фоне всего происходящего такие мысли не могли не родиться у омеги. Но как назвать альфу, который обещал своему возлюбленному счастливое будущее и безграничную вечную любовь, а в конце так по-предательски сбежал не оставив ни единой записки? Разве что самый настоящий подлец… — И к какому выводу Вы пришли? — кажется Окумура до сих пор слегка обижался на собеседника, хотя в его голосе зазвенели и азартные нотки. — Ну, — альфа мимолётно улыбнулся, когда заметил некоторую заинтересованность друга, — в первую очередь надрал бы задницу Эшу. — Хороший план, Карл, — Эйджи прыснул со смеха, (вполне вероятно, что это был истерический смех) прикрывая рот ладонью, чтобы в очередной раз не разбудить свою девочку, уже мирно посапывавшую на коленях Ибе, — только сначала найди и поймай его. — Это единственная причина, почему ты не хочешь лететь со мной, Эйджи? — внезапно посерьёзнел Шуничи, — думаешь, не найдёшь его? — Я такого не говорил, — омега холодно отчеканил и бросил не менее холодный взгляд на собеседника, — я — не Вы, и не в моих интересах надирать зад Эшу. — А что же тогда в твоих интересах? — каким-то насмешливым тоном спросил Ибе, как бы передразнивая друга, на что Окумура даже ухом не повел. — Растить дочку, продолжать работать, может даже выйти замуж за Иоши, — омега сделал небольшой глоток уже остывшего черного кофе и демонстративно громко поставил кружку на нежно-розовое фарфоровое блюдце, — мне жаль Вас огорчать, Ибе, но в моих планах никогда не будет фигурировать ни имя «Эш», ни Америка… Ещё до рождения Эшли я четко решил для себя, что нас с Эшем ждёт разная судьба, может после моего уезда Эш сбросит с себя оковы, ему больше не придется тратить свои силы и нервы, чтобы час от часу стеречь меня, как сторожевая собака у будки, — брюнет задумчиво крутил ручку кружки, словно загипнотизированный наблюдая за тем, как в воде хаотично кружат не растворившиеся гранулы, — может только после нашего расставания он сможет избавиться от своего темного прошлого… Эш как никто другой заслужил стать в полной мере счастливым. Эйджи так вдался в своё повествования, что кажется совсем забыл о споре: каждое слово японца лилось от самого чистого сердца и было наполнено простодушием. Омега тут же опомнился и вновь вызывающе посмотрел на собеседника, готовый отразить все «атаки» альфы, ведь Окумура не сомневался, что вот-вот Шуничи снова начнет возражать и протестовать против слов омеги, но Ибе, на удивление, был спокоен. Альфа смотрел на омегу пожалуй самым бархатным и ласковым взглядом, так обычно смотрят на животных или нашкодивших маленьких детей — так покорно и беззащитно. Окумура даже смутился от столь напористого взгляда и не нашедший варианта лучше бесстрастно направился к раковине предварительно захватив с собой всю грязную посуду, которая находилась в поле зрения омеги. Только спустя долгих пять лет Шуничи наконец понял свою главную ошибку, которую он неоднократно допускал при общении с другом : альфа всегда говорил с Эйджи как с взрослым здравомыслящим человеком, каким омега фактически являлся, но эта трезвость ума испарялась как с выпитым бокалом вина, стоило Ибе только начать говорить о Линксе. Омега остался всё тем же девятнадцатилетним подростком: ранимым, наивным и до темноты в глазах влюбленным в Эша Линкса. «Почему, почему я был так слеп?» — глухо винил себя альфа. Ибе не смел отрицать, что осколки той великой любви всё ещё будоражат невинное сердце, но Эйджи готов действовать даже во вред себе и своему ребенку лишь бы не тревожить любимого человека. Всё это время омега хранил любовь, которую как бремя проносил через все эти года и будет продолжать нести, пока у него есть на это силы. — Эйджи. Даже через шум воды Окумура услышал тихий, но пронзительный голос, отчего кожа покрылась множеством мурашек. Эйджи дрожащими руками выключил кран и безропотно повернулся к столу, чтобы тут же встретиться с режущим взглядом. Омега пытался принять равнодушный вид, однако к горлу подступал необъятный ком, который японец никак не мог сдержать. Эйджи старался как мог, но сейчас любое слово Ибе, даже самое невинное, может порвать парня на кусочки. — Ты продолжаешь заботиться о нём уже почти пять лет, — монотонно проговорил Ибе, — безнадежно любишь, хотя, знаешь — твои чувства навсегда останутся безответными. — Так, почему, Эйджи, — голос Шуничи заметно подрагивал, — почему? — Я не знаю, — омега медленно покачал головой, и вместе с этим по щекам покатились хрустальные капельки слез, — что-то внутри подсказывает мне, что я должен поступать именно так и в конечном счете мои чувства обязательно окупятся, но с каждым днём я все больше убеждаюсь в ошибочности своих мыслей, — Эйджи спустился на холодный кафельный пол и сел, крепко обхватив руками колени, — скорее всего я обычный пустоголовый омежка, по уши влюбленный в негодяя и ищущий этому какие-нибудь оправдания. Омега больше не хотел возражать собеседнику, опять разводить эти неуместные споры ни о чем, кричать, в очередной раз будить Эшли. Зачем опровергать истину, если гораздо проще сдаться и взглянуть правде в глаза, насколько бы болезненно это не оказалось для Окумуры. — Пожалуйста, Ибе, — умолял Эйджи, — не трогайте Эша, каким бы мерзавцем он на самом деле не был. Я так сильно люблю его и хочу, чтобы он наконец обрёл своё счастье. Я боюсь, что если появлюсь — испорчу ему жизнь и он будет страдать как тогда. Пожалуйста, — парень посмотрел на Шуничи самым чистым и непорочным взглядом, совсем детским, как у маленькой Эшли. Слёзы намочили домашнюю кофту и штаны, а дрожь во всем теле не прекращалась. Окумура спрятал взгляд в коленях, почему-то именно сейчас он боялся посмотреть на Ибе и столкнуться с осуждением, однако у Шуничи были другие планы. Через пару мгновений омега почувствовал по родному тёплое прикосновение, как его крепко вовлекли в нежные успокаивающие объятия. От неожиданного появления друга, Эйджи вздрогнул, но почти сразу ответил. Растроганный альфа уткнулся в темную шевелюру омеги, готовый и сам пустить слезу. — Прости, — глупо промямлил Ибе, — я не знал. Омега ничего ответил, только сильнее сжал плечи альфы. Эйджи долгое время не мог в открытую рассказать о своих настоящих чувствах, страх быть осужденным или высмеянным каждый раз будто закрывал рот или заставлял придумывать нереалистичные отговорки. Если бы Окумура только знал, что ему настолько полегчает после признания, то не стал бы так долго хранить тайну в себе. И даже сейчас сквозь слезы промелькнула слабая улыбка от осознания Эйджи, каким глупеньким он был все эти пять лет. Внезапно проснувшаяся Эшли сонно покачала головой (Ибе заботливо и аккуратно переложил её, когда вставал). При виде обнимающихся Эйджи и Ибе девочка немного опешила, но через пару мгновений подскочила к ним с радостными возгласами. — Папа! Дядя Ибе! Эшли провалилась в объятия к мужчинам, а те были только рады её принять. На улице прогремел последний раскат грома. Дождь закончился — Я могу Вас кое о чем попросить, Ибе? — спрашивал Эйджи на пороге, медленно покачивая дочь на руках. — Конечно, — Шуничи сложил зонт на липучку, — все что угодно. — Пожалуйста, если Вы встретите Эша — не рассказывайте, что у него есть ребенок, —умоляюще просил омега, — я понимаю, Ваша встреча с ним маловероятна, хотя всякое… Эйджи не успел договорить. Альфа резко опустил руку на голову Окумуре и по-дружески растрепал его и без этого небрежный конский хвостик, на что омега недовольно надулся, но не стал сопротивляться только из-за уже уснувшей дочери. — Мы же все обсудили, Эйджи, — приятельски подмигнул Шуничи, — и я обещаю держать своё слово. Альфа распахнул входную дверь, и из подъезда сразу же повеяло свежестью только прошедшего дождя. Ибе едва успел шагнуть за порог, как Окумура резко успел перехватить руку альфы, от чего тот чуть не потерял равновесие, но чудом устоял на ногах. — Если Вы приведете Эша — я никогда Вам этого не прощу, — тон Эйджи казался холодным и пробирал до мурашек, хотя возможно такое ощущение появилось из-за эха в подъезде, грохотом отзывавшегося от сырых стен. Ибе было непривычно видеть вечно сияющие темно-карие глаза столь ледяными и пугающими, однако ему ничего не оставалось кроме как послушно кивнуть. Окумура последний раз проводил альфу взглядом и постарался как можно тише захлопнуть тяжелую дверь. После металлического щелчка брюнет неспешно направился в комнату, чтобы наконец уложить свою маленькую принцессу, которая уже размеренно посапывала. Омега еще несколько минут отрешенно поглаживал Эшли по солнечным волосам и думал о всем произошедшем между ним и Шуничи. После разговора с другом Эйджи определенно вздохнул с облегчением, но что-то до сих пор волновало его душу и не давало дышать полной грудью. «Нет, — успокаивал себя Окумура, — Ибе мне обещал. Ему же можно верить?»

***

— Ты все ещё тут? — Альберт бесцеремонно, впрочем, как обычно, ввалился в личный кабинет Эша и встал напротив его рабочего стола, деловито скрестив руки на груди — да, да, я к тебе обращаюсь. Олдман казался строгим на первый взгляд, но его глаза радостно поблескивали, а уголки губ слегка приподняты в ехидную улыбку. Линкс только мельком взглянул на прибывшего начальника и еле заметно хмыкнул. За пять лет совместной работы американец успел привыкнуть к фамильярности босса и его чрезмерной веселости даже в самое неподходящее время. Порой удивляешься, как из веселого простачка Альберт может превратиться в кровожадную машину для убийств. Помнится, Эш всего раз видел мужчину в настоящем гневе, когда пару лет назад миссия по захвату вражеского укрытия вдребезги провалилась из-за некомпетентности некоторых шпионов. «Кровь застыла в жилах» — единственное выражение, способное описать состояние, в котором тогда находился Эш, несмотря на то, что в «ИИНИ» Линкс прославился своим бесстрашием и хладнокровием. — Ты что-то хотел? — деревянно спросил блондин, поправляя старые круглые очки в тонких царапинах. Надо сказать, за пять лет блондин почти не изменился, только прибавил в росте пару сантиметров, да и лицо приобрело более мужественные черты: на подбородке появилась жесткая щетина, что нехило так усложняло утреннюю рутину Линкса, и теперь лицо обрамляли заостренные скулы. — Да, — взрослый альфа задумчиво разглядывал обставленный кабинет, — хорошая идея картины повесить. О! Ты даже книжный стеллаж в углу сообразил, — подметил мужчина с одобрением, — а ты настоящий ценитель домашнего уюта, Аслан. Эш раздраженно втянул воздух сквозь зубы. Олдман не любил говорить сразу по делу, он вечно делал лишние, причем долгие отступления, что жутко бесило всегда прямолинейного Линкса. — Ну? — нетерпеливо вырвалось у молодого альфы. — Какой ты однако несдержанный, Линкс, — покачал головой Альберт, — я всего лишь пришел напомнить о журналисте из Японии. Не забудь освободить часик для него во вторник. — Я помню, — Эш с тяжелым вздохом опрокинулся на спинку кресла и завел руки за голову, — ради этого журналюги мне пришлось отказаться от собеседования с Мистером Тиллом, а он мог бы стать неплохим союзником, ты знаешь, Альберт, нам сейчас катастрофически нужны лишние руки. — Насчет Тилла не волнуйся, я поговорю с ним сам. Твоё дело — изображать бурную деятельности нашей компании и отвечать на вопросы по плану, — Олдман подошел к столу почти вплотную так, что впивался глазами в друга, — самое главное для нас — это сохранение полной секретности и конфиденциальности. В противном случае нам перекроют доступ ко всем источникам. И не забывай шифроваться под другим именем, — мужчина коснулся указательным пальцем прямоугольную именную табличку на деревянной доске с выгравированным серебряным каллиграфическим почерком именем «Стивен Честер». Новости о компании «ИИНИ» без труда можно встретить не только на специализированный сайтах: например обыденностью стало появление и на страницах обычной городской прессы, различных интернет-форумах, и ещё Бог знает где, а все из-за многочисленных журналистов и репортеров, любезно приглашенных самим Альбертом, которых Линкс невзначай встречал чуть ли не каждую неделю. Эш поражался легкомысленностьи босса, ведь любая, даже самая малейшая и незначительная утечка информации может стоить каждому работнику жизни, не говоря уже о самих Альберте и Эше. Олдман наверняка прекрасно осознает всю серьёзность ситуации, но у Эша создалось четкое впечатление, что все происходящее для начальника — просто развлечение. И правда непонятно, пытается ли Альберт привлечь как можно больше внимания извне или же ловит нереальный кайф от того, как ходит по лезвию ножа и мастерски водит за нос не только всяких репортеров, которые в этой игре просто пешки, а целое правительство. — Ты знаешь имя этого журналиста? — попытался перевести тему блондин. — Сейчас не вспомню, — Олдман пожал плечами, — но, думаю, заграничные СМИ тоже пойдут нам на руку, — мужчина сузил глаза и коварно улыбнулся, — не беспокойся, симпатичного омеги-фотографа с ним не будет, я проверял. — Я давно перерос это, Альберт, — размеренно произнес Эш, хотя почувствовал, как после этой фразы под пиджаком по коже пробежали мурашки. — А как же, — в саркастичном голосе альфы пробежала печальная нотка, и он как-то странно посмотрел на приятеля, и в этом взгляде ясно читалась неподдельная жалось. Глуповатая лыба взрослого альфы мгновенно сползла с лица, а брови опустились ещё ниже к глазам. — Знаешь, мы всего лишь партнеры по работе, но я все равно желаю тебе лучшей жизни, поверь, ты её заслужил. — И к чему ты ведешь? — Эш вопросительно приподнял правую бровь. — Ты нашел своего истинного, Аслан. Очень неразумно упускать такой шанс, — мужчина на пару секунд выпал из реальности и погряз в своих мучительных воспоминаниях, — у меня была семья, но я не смог её защитить и, поверь, я бы без колебаний отдал все что у меня есть сейчас: компанию, деньги, славу, лишь бы еще раз обнять свою жену и сказать как сильно люблю её. — Я сам решу, — едко отчеканил молодой альфа, а через мгновение добавил с долей сочувствия, — мне жаль твою семью. — Верю, — мрачно покачал головой Альберт и попытался изобразить на лице привычную добродушную улыбку, но даже она не смогла скрыть слегка намокшие глаза, — ладно, мне пора, а то своих дел по горло. Мужчина медленно направился к выходу, параллельно второй раз оглядывая кабинет приятеля. Взрослый альфа почти физически чувствовал малахитовый взгляд Эша, прожигающий его спину. — А! Чуть не забыл, — Олдман уже на пороге развернулся вполоборота, — я посмотрел на некоторых ребят из твоей бывшей банды, как ты и просил, и результат меня приятно удивил. Думаю, взять их на спецназ-подготовку в ближайшее время, а через пару месяцев, может, и до основной группировки дотянут, что скажешь? — Давно пора, — Линкс самодовольно ухмыльнулся, — они — настоящие профессионалы и дадут фору любому из наших бойцов. Ты тот ещё тугодум, если решился принять их только сейчас. Альберт предпочел нужным не отвечать на оскорбление, после последней реплики тот вышел и бесшумно захлопнул за собой дверь. Сразу после ухода Олдмана, почти в то же мгновение, Линкс почувствовал, как его тело покидает напряжение и тревога, сопровождающие блондина на протяжении всего диалога, и от этого альфа ощутил значительный прилив энергии. Вечерний разговор окончательно выбил его из сил и он едва не рухнул головой на стол: Эш гораздо легче переносил разговоры о планах нападения, убийствах, чем о личной жизни. Альберт часто подначивал напарника завести семью, так как сам босс считал это принципиальным приоритетом для всех альф, пока Линкс уже даже не надеялся обрести столь великое счастье. Блондин давно смирился с уготованной судьбой участью: до конца своего века так и остаться намертво привязанным к работе, хотя, с другой стороны, что может дать своей семье бывший убийца? Через несколько минут Эш достал из внутреннего кармана пиджака миниатюрный позолоченный ключик и затем потянулся к верхнему ящику в компьютерном столе. После двух оборотов ключом ящик с противном лязгом выдвинулся вперед, и Линкс смог разглядеть все содержимое. В основном там хранились старые документы в цветастых папках, но сверху них аккуратно лежала фотография в деревянной рамке. По состоянию вещицы понятно, что она далеко не лучшего качества и хранится у альфы по меньшей мере несколько лет: глубокие трещины распластались по древесине, а мелкие царапинки практически полностью покрывали стекло. Эш с трепетом поднял невесомую рамку и бережно стряхнул несколько пылинок, вглядываясь в старую, пожелтевшую с краев фотографию, на которой красовался молодой Эйджи с лучезарной улыбкой в нежно-розовой измятой рубашке.