***
Прогулка со Спевидом была первым моим воспоминанием о вчерашнем дне, когда я проснулась около полудня. И это было… странно, учитывая, что я всегда просыпалась с мыслями о том, как сделать домашнюю работу, а то и с чертежами новых роботов. Списав это на то, что я просто впечатлилась из-за новых событий в жизни, я посетила душевую, переоделась, нашла на своей тумбочке записку от Энди «мы в игровом зале», и передо мной встал вопрос, который раньше никогда не вставал… Садиться за учёбу или навестить друга? А ведь раньше всё было понятно и просто. Дружба с Бреттом равнялась учёбе. Никакой бесполезной ерунды, никаких пустых развлечений. Лучшее развлечение — это решить задачу нетрадиционным способом и усовершенствовать какой-нибудь аппарат, а потом рассказать об этом учителю. С моим новым товарищем дела обстояли иначе. Задачи своим методом он решать не умел, аппараты не собирал, а собирал друзей и приглашения на вечеринки. Что, спрашивается, мне было с этим делать? Завтракая завалявшимся в сумке печеньем, я долго раздумывала, стоит ли мне сегодня искать общества Спевида. Хочет ли он видеть меня каждый день? Не будет ли это выглядеть так, словно я навязываюсь? Должна ли я вообще его искать? — Не должна. С меня пока хватит, — вслух решила я, догрызая последний крекер. И пошла искать Спевида. Мертоцианец нашёлся в коридоре общежития, стоя в центре толпы одноклассниц и что-то с ними обсуждая. Спевид был плотно окружён девушками, и я посчитала ниже своего достоинства становиться частью этого круга. Я заняла наблюдательную позицию неподалёку, стараясь понять, о чём они разговаривают… и вдруг открыла для себя, что Спевид, внезапно, парень. Пусть и другого биологического вида, но парень, мертоцианский парень… До этого в моём восприятии он был не более чем иной формой жизни, объектом научного интереса, но стайкой налетевшие на него одноклассницы, щебечущие ему всякие милости, заставляли думать нечто другое. Выходит, вчерашним днём я болталась по школе с… От такой новости у меня даже колени подкосились, и я, пошатнувшись, оперлась о стену рукой. Я гуляла с парнем?! Святые квазары! Действительно… Сколько раз я краем уха слышала, как Спевида обсуждают девицы, как называют его милым, прелестью, обаяшкой, загадочно при этом хихикая. Они говорили это и ему в лицо, но Спевид только молчал и улыбался по-прежнему, терпеливо дожидаясь, когда разговор войдёт в прежнее русло. И за скромность и сдержанность, которые он проявлял в эти моменты, я не могла его не уважать. Интересно, будь он человеком, сколько особей женского пола начало бы по нему сохнуть? Тогда он вряд ли смог бы просто отмолчаться… Моё воображение бурно разыгралось и представило Спевида в образе миловидного земного юноши, почти что хиппи, в футболке с надписью «I love Earth» и с длинными, спадающими на плечи волосами, в которые вплетены эти его красные резиночки, которые он носил на височных отростках. Почему-то мне казалось, что он непременно отпустил бы длинные волосы. Но характер… был ли у него бы такой же характер, родись он на Земле? На планете, где существует разрозненность государств, народ отнюдь не стремится к сплочённости и всеобщей дружбе, вечеринки не являются сакральным культом, а искренних эмоций так мало? О, нет. Будь Спевид человеком — он не был бы собой. Щёки вспыхнули огнём. Все эти мысли почему-то вызывали у меня невероятное смущение… А ну стоп! Даже наедине со своими мыслями, которые никогда никто не прочитает, я не позволяла себе всякой ерунды. Хочешь навести порядок в своей жизни — наведи порядок в голове. А в голове у меня со вчерашнего дня было что-то не на своём месте. Я осознавала это, но не могла понять, что именно. А вообще, пусть он даже и не человек, мысленно продолжила я, глядя на Спевида, возвышающегося над девчачьей толпой и что-то увлечённо рассказывающего. В наш прогрессивный век межпланетная романтика набирала обороты. Ни для кого уже не было потрясением, что некоторые не прочь влюбиться в инопланетянина. Правда, молва умалчивает, сколько проблем падает в таком случае на головы участников межвидового союза. Начиная от генетической несовместимости и заканчивая проблемами с чужой культурой и обычаями, которые иногда разнятся настолько, что несчастным требуется целая жизнь, чтобы достичь гармонии. Могут ли двое с разных планет действительно друг друга понять? Спевид думает, что да… Я усмехнулась. Влюбиться в инопланетянина. Ха-ха, как же глупо. Такие отношения не предусмотрены природой. Только любовь может держать вместе двух существ из разных миров. Она — самоцель. Это ненадёжное, хаотичное, зыбкое чувство, под влиянием которого можно пойти на самые необдуманные действия. Ну разве не чушь? Тут не знаешь, как быть с другим человеком, а находятся такие, кто за гормональную порцию эндорфинов готов страдать вдвойне. Впрочем, вряд ли кто-то из многочисленных подружек Спевида смотрел на него как на парня. И мне было ясно, почему. Спевид, мягко говоря, не близок к образу завидного бойфренда. Со всеми своими специфичными народными обычаями и менталитетом, с голосом тоньше, чем у Микки Мауса, с дружелюбием на грани наивности, и ещё с одной чертой, которая точно не входила в сборник «парень мечты»… На моей памяти не было ещё никого настолько неуклюжего. Спевид притягивал нелепые ситуации как чёрная дыра — материю. Он постоянно падал, в него попадали мячом на каждом дружеском матче по астрофутболу, он вечно что-то недопонимал, заставляя смеяться всех вокруг… Список можно было продолжать долго. Смеяться над Спевидом являлось одним из постоянных развлечений всего класса, а его ответная доброта была за гранью моего понимания. Хоть бы раз он разозлился или обиделся, высказал недовольство, но нет. Он не принимал всерьёз ни одну насмешку и даже те, кому он сперва не слишком нравился, затем сами предлагали ему дружбу. С ним будто само собой происходило не только всё самое нелепое и смешное, но и позитивное, жизнеутверждающее. Не потому ли, что в его мире не было отстойных и крутых, низших и высших, победителей и неудачников? Такой расклад вещей был новым для меня и непонятным. Он мне претил — как можно жить без соперничества и конкуренции, как можно не пытаться быть выше и сильней? И в то же время он цеплял меня за живое — ведь тогда каждый становится ценен сам по себе, потому что он просто есть. Никогда ещё никто не говорил мне, что я важна — я сама, а не мои оценки, мои изобретения, дипломы и медали. И поэтому мне вдруг захотелось как-нибудь выразить Спевиду свою благодарность за то, что и он просто такой, какой есть. За то, что не отказал в помощи и сочувствии. За то, что не отвернулся от аутсайдера. За то, что открыл мне, что я — что-то большее, чем моя учёба. За то, что он это он — со всеми своими причудами, порой дурацкими, порой ставящими в неловкие положения, но всё же… милыми. Да, я должна была признать, что дружелюбие Спевида тронуло и меня. Странный… Ну и что. Я тоже. По-настоящему странен тот, у кого странностей нет. Спевид был одновременно будто воплощением моей тайной, давно подавленной мечты о лучшем друге, неуловимым несуществующим воспоминанием о безоблачном детстве, когда ты думаешь, что тебя понимают и принимают безусловно, — и вместе с тем ни на кого не похож. Он был весь… другой. И мне это так нравилось, что я не могла дождаться момента, когда снова смогу поговорить с ним наедине. — Эй, Эми, ты чего здесь стоишь? — вернувшиеся из игрового зала, Энди и Райан наткнулись на меня, не отводящую взгляда от Спевида и его компании. — Да я тут дифференциальные уравнения в уме решаю, — придумала отговорку я. — Посреди коридора? — удивилась Энди. — Не потеряй коэффициент, чудачка, — добродушно усмехнулся Райан, и близнецы, обойдя меня, направились к своим комнатам. Я рассуждала дальше, стоя поодаль незамеченной. Конечно, одноклассники хорошо ладили со Спевидом, но теперь мне казалось, что они не видели и половины всей красоты, всей трогательности его характера. Он же настоящая находка, и я поверить не могла, какой удачей было попасть в одну с ним команду. И почему я раньше не замечала этого? Почему я была так скептична и зла? Он ведь этого не заслуживает… Девушки, окружавшие Спевида, начали медленно расходиться по своим делам, и мне наконец представился шанс к нему подойти… Но прежде, чем он меня заметил, я передумала и метнулась в свою комнату, сгорая от непонятного смущения. Что я могла сказать ему сегодня? А что мне хотелось сказать… «Я рада, что встретила тебя». «Я рада, что ты есть». Я взглянула в зеркало, висящее на стене нашей с Энди комнаты, и поняла, что щёки у меня снова зарделись — по сравнению с этой краснотой даже моё смуглое лицо казалось бледнее. — Что с тобой? — Энди оторвалась от учебника за своим столом, когда я опрометью метнулась в душевую, чтобы умыться ледяной водой. — Мне что-то душно стало! — крикнула ей я, для пущей убедительности потеребив ворот джемпера. Я и сама не знала, что со мной. Впервые все мои мысли были так привязаны к кому-то другому. Охваченная каким-то странным предчувствием и непонятными даже мне самой переживаниями, в этот день я к Спевиду так и не подошла. В понедельник наша первая сессия продолжилась. Экзамен у мисс Шрегер был назначен около полудня после завтрака, и первым уроком мы как обычно собрались возле класса мистера Спозерсклифа. Я обыденно стояла у стены, наблюдая, как болтают друг с другом одноклассники, и невольно искала глазами Спевида в толпе. Его ещё не было. Как, впрочем, не было и Джоша… И я, наученная опытом, уже начинала подумывать, что он опять что-то вытворяет. Моя гипотеза подтвердилась, когда в корпусе неожиданно погас свет. — Эй, в чём дело? Что случилось? Что произошло? — тут же дружно загалдел класс. — Мой телефон не может связаться с камерой лаборатории в научном центре, — послышался вдумчивый голос Бретта. — Похоже, электричества нет по всей школе. Не прошло и десяти минут как объявился Джош. — Как дела, ребята? — неестественно спросил он, подходя к своей команде. — Мистер Эс ещё не пришёл? Постою пока рядом с вами, подожду звонка… — Теперь мы ждём только бригаду инженеров-электриков, — проворчал Бретт. — Если ты не заметил, в школе нет света! — Ух, надо же… Интересно, почему? — ломал комедию Джош, изо всех сил изображая неведение. Даже мне было видно, что он переигрывает. — Наверное, учителям придётся отменить занятия… — Я ошибалась, когда сказала, что из тебя получился бы неплохой актёр, — заявила Йоко. — Ничего подобного, сегодня экзаменационный день, самый важный учебный день в семестре! — возмутился Бретт и нажал на кнопку связи на наушном коммуникаторе. — Флаффи, принеси мне сумку с тетрадями. Флаффи! Флаффи?.. Странно, я не могу с ним связаться… — Если хочешь вызвать Флаффи, тебе придётся подождать, когда он оттает, — неловко вставил Джош. — Что это значит?! — воскликнула Йоко. — Что ты сделал с беднягой Флаффи? — Э-э-э… ничего! Может, он случайно попал под азотную струю, когда закапывал титановую косточку? — предположил Джош. Паззлы в моей голове сложились окончательно. Судя по всему, Флаффи помогал Джошу сбежать с занятий, делал для него подкоп под школьным забором и задел азотную трубу. — Молодец, Джош, теперь ты вывел из строя всю школьную аппаратуру и нашего ультра-питомца, — насупился Бретт. — Здравствуйте, дети! — по коридору важно шёл мистер Спозерсклиф, звеня связкой ключей. — В школе возникли проблемы с электричеством, и сегодня у нас будут изменения в планах. — Так, значит, лекция отменяется? — с надеждой вопросил Джош. — Вовсе нет, — ответил мистер Эс, отпирая дверь в класс. — Вы возьмёте карандаши и тетради и будете записывать лекцию от руки. Волна мучительных студенческих вздохов прошлась по коридору. — Ну спасибо, Джош! — саркастически крикнул Бобби. — Из-за тебя лекция будет ещё сложней! — Третий срыв урока за месяц! — возмущался Бэзил. — Почему мы должны вечно терпеть твои выходки? — вторила его подруга Мэй. Студенты отправились к своим шкафчикам, достали из сумок тетради и карандаши. Я безразлично скользила взглядом по спинам недовольно шепчущихся одноклассников, входя вслед за ними в класс. Джош страшно раздражал, но мои мысли были заняты не им. — Привет, Эми! — Спевид появился как всегда неожиданно и, кажется, от звука его голоса у меня на секунду остановилось сердце. — Привет… — обомлела я, нервно поправляя волосы. Вдруг стало не всё равно, как я выгляжу — не слишком ли растрёпана, не посадила ли на одежду незамеченное пятно? — Я хотел предложить… может, сядем вместе? — спросил Спевид. Он спросил это обычным для себя, стандартным дружелюбным тоном, но всё внутри меня расцвело от радости, как пустынный кактус в сезон дождей. — Да, я… конечно… — еле выдавила я, как привязанная следуя за ним к парте. — Папа говорил, что раньше люди пользовались этими штуками, чтобы писать, — обосновавшись за партой, Спевид исследовательски вертел в руках карандаш. Я следила за движениями его пальцев изумлённым взглядом. Он ни разу не видел обычного карандаша… Как такое возможно? — Он был прав, — я пожала плечами, не зная, что ему сказать. Спросить, как дела? Банально и глупо, мы виделись только в субботу… Сказать, что соскучилась? Вот уж ни за что! — Неужели у тебя на планете нет ничего подобного? — нежданный вопрос пришёл сам собой. — Было когда-то, но сейчас моя цивилизация полностью технологична, — пояснил Спевид, продолжая играться карандашами. — Эти ка-ран-да-ши такие примитивные… Вау! Я откинулась на спинку стула, уйдя в размышления. Насколько мертоцианцы высокоразвиты, чтобы даже карандашами не писать? Кажется, между мной и моим новым другом непреодолимая культурная пропасть. Его детский восторг при виде предметов земного быта просто умилял. — Только не нажимай сильно, иначе… — я не успела даже договорить. Карандаш хрустнул в руке Спевида, переломился надвое, и отломавшаяся половина прилетела точнёхонько ему в лоб. — Ай… — Спевид, чуть поморщившись, прислонил ко лбу ладонь. — Не успела предупредить, — я виновато втянула голову в плечи. — Ничего. Я это предвидел, у меня есть запасные! — Спевид положил свою сумку на парту и достал из неё целую связку карандашей. — Вот это ответственный подход, — улыбнулась я, придумывая, что бы ещё ему рассказать. — А ещё… а ещё их можно носить за ухом. Люди так делают, когда им нужно держать этот инструмент при себе, — я взяла с парты свой карандаш и заправила за ухо. — Я повеселю этим Кейдо и Малышку Ти, когда вернусь домой, — пообещал Спевид и легко коснулся моей лежащей на парте ладони. Я покраснела до ушей, тут же попытавшись укрыть лицо за прядями чёлки. Мертоцианцы немного иначе, чем люди, воспринимали личное пространство, — чего только стоило их приветствие с хватанием за нос, — но это знание не спасло меня от нахлынувшей волны жара и внезапно начавшейся тахикардии, стоило только Спевиду до меня дотронуться. Сердце сбилось с ритма, а затем выдало серию сумасшедших толчков, таких сильных, что я невольно схватилась за ткань джемпера на груди. Со мной что-то происходит! Я слепо уставилась в пустой лист своего блокнота, борясь с нехваткой воздуха. Что это? Это пугает… Такого я никогда раньше не испытывала… Может, переутомление? Вполне возможно, учитывая, что я записана почти на все дополнительные курсы в школьной программе… — Начнём урок, дети, — сказал мистер Спозерсклиф, как только прозвенел звонок. — Тема нашей лекции — особенности звёздных систем в ближних секторах галактики. Это очень важная тема для космических путешествий, каждому космонавту полезно знать свойства и особенности ближних звёздных систем… Я честно старалась с головой уйти в лекцию и поймать основные концепции сказанного, но против моей воли учёба отошла на второй план и моим вниманием полностью завладел сосед по парте. Никогда не думала, что мертоцианцы могут быть так по-человечески симпатичны… Обычно лица жителей Мертоца обладали грубыми, непропорциональными, угловатыми чертами, но только не в случае Спевида, красивого по-юношески нежно. Невольно я залюбовалась тем, как сосредоточенно Спевид выводит в своей тетради аккуратный текст, залюбовалась каждым бледно-зелёным пятном на его голове, напряжёнными линиями синих бровей, яркими янтарными глазами, скользящими внимательным взглядом по бесчисленным рядам строчек… Я остановила взгляд на синеватого оттенка губах, чуть сжатых, и почувствовала, как что-то невыносимо горячее снова разливается в моей грудной клетке, выжигая её дотла, затем опустила взор ниже и стыдливо принялась рассматривать большое пятно на шее мертоцианца, контрастно подчёркнутое воротником оранжевой куртки. Оно охватывало почти всю шею и спускалось вниз, к выступающим тонким ключицам, скрываясь за белой футболкой. Я любовалась его внешностью не так, будто смотрела на другую форму жизни. Сейчас мне было видно явно, как никогда раньше, что Спевид — парень. И притом красивый — такой странной, непривычной человеческому глазу, лазурно-акварельной красотой… — Эми! Эми! — недовольный голос учителя даже не с первой попытки вернул меня в реальность. — Я знаю, как ты уверена в своём уме, но если ты не будешь записывать, то не сможешь получить хорошую оценку на контрольной. Знаешь ли ты, что каждый год в галактике рождается двадцать новых звёзд? В учебнике ты не найдёшь точной карты. Изучение космографии в лекционной форме обязательно! — Простите, мистер Эс… — пробормотала я, вжимая голову в плечи. — Она всё это время изучала Спевида, — насмешливо протянул Бобби. — А? Что? — мертоцианец оторвался от тетради и непонимающе оглянулся. Класс подозрительно захихикал, а мне захотелось сию секунду провалиться за горизонт событий, чтоб уж наверняка исчезнуть безвозвратно и бесследно. На мгновение я возненавидела Бобби изо всех сил. — Я… я хотела попросить карандаш… — мой мозг в лихорадочной попытке спасти меня начал выдавать всё, что приходило на ум. — Мой тоже сломался, я… — Карандаш? — удивился Спевид. — Какая мелочь, вот, держи! — я и моргнуть не успела, как на моей половине парты возник карандаш, идеально заточенный. — Что-то ещё? — Эм… Ничего… — под новую волну всеобщего хихиканья ответила я, взяла карандаш и сделала вид, что подчёркиваю важные тезисы в блокноте. — Вот так. Надеюсь, теперь ничто не помешает тебе работать, — мистер Эс почесал пальцем в ухе и отошёл от нашей парты. Я выдохнула, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Ладони резко похолодели, меня бросило в дрожь. Надо бы наведаться в медпункт…***
А ещё… надо не сидеть больше за одной партой со Спевидом, думала я после звонка, возвращая пенал в свой шкафчик. Я чувствовала, что моё состояние как-то связано с ним. Когда он рядом, со мной вечно что-то не так — меня то знобит, то бросает в жар как от высокой температуры, я вся трясусь, щёки так краснеют, что их начинает щипать… Задумавшись, я принялась копаться в своей памяти. Без сомнения, я где-то уже читала про похожие проблемы. Ну конечно. У меня аллергия на мертоцианцев! Осознав это, я остолбенела от ужаса. Это что, получается, я космический аллергик? И что же мне делать?! Меня же отстранят от учёбы! И я никогда не смогу стать космической исследовательницей! Это крах всей моей жизни! Столько усилий, столько уловок, противостояние с родителями — и ради чего! Чтобы узнать, что я непригодна к работе? Спокойно, Эми… Дыши… Диагноз ещё не ясен. Вдруг это не аллергия, а что-то другое? Не хочется думать об этом, но все эти симптомы очень похожи ещё и на… на… А на что они похожи?.. — Эй, Эми! — громко прозвучало над самым ухом и я, не смея поднять головы от испуга, уставилась в точку в пространстве перед собой, боковым зрением заметив, как Спевид опирается локтем о дверцу соседнего шкафчика и наклоняется. Вот бы я не была такой низкой и ему не приходилось бы ко мне наклоняться, чтобы разговаривать на равных… Когда он так делает, у меня очень странные ощущения… А в этот раз он ещё и как назло стоит так близко… Ну вот, опять начинается! — Пойдёшь с нами вечером в кино? — не заметив моего ужаса, весело спросил Спевид. — В этот раз никаких паразитов из космоса! Эми! Эми?.. — Н пйду нврное, — сквозь зубы пробормотала я, не двигаясь. — С тобой всё в порядке? — Спевид начал что-то подозревать. — Честно говоря, я не знаю… — призналась я. — Есть вероятность, что у меня аллергия. — На что? — изумился Спевид, и я стремительно дала дёру. — Эми! Ты забыла закрыть свой шкафчик! — донеслось мне вслед. Я отчаянно помчалась в медпункт, и даже тот факт, что я пропущу следующий урок, отошёл на второй план. Только бы не аллергия! Только бы не аллергия! — У вас нет никакой аллергии на инопланетян, — обнадёжила меня инопланетная медсестра в кабинете осмотра. Я облегчённо вздохнула, присев на кушетку, и озадаченно посмотрела на голографический сканер физиологических реакций. — Тогда что со мной? — недоумевающе вопросила я. — Что это за дрожь, что за озноб, краснота на лице и сердцебиение, когда кое-кто… стоит рядом? Почему-то медсестра ни с того ни с сего рассмеялась. — Что? Почему вы смеётесь? — рассердилась я. — Потому что вы совершенно здоровы, курсант Астурия, — хитро ответила инопланетянка, будто что-то недоговаривая. — Но как это возможно? — подскочила на кушетке я. — Мне же постоянно плохо! — Причина вашего недомогания точно не в болезнях, мисс, — улыбнулась медсестра. — Вы свободны. Единственная рекомендация для вас — не пить столько кофе, вы чрезмерно нервозны. Я выпишу вам справку об уважительной причине пропуска уроков. — Так это всё из-за кофе? — попыталась догадаться я. Инопланетянка загадочно промолчала. Недовольно хмурясь, я взяла справку с её стола и покинула кабинет. — Просто какая-то ментальная энтропия, — пробурчала я, подумав, что как только выйду из медпункта, напьюсь самого крепкого американо, чтобы заставить мозг работать и прийти в себя.