Мы – акацита!

Штат Южная Дакота, 1974 год Мэтт Воронье Крыло к полицейскому девизу «Служить и защищать» относился со всей серьёзностью. Пускай он был всего лишь сержантом племенной полиции в индейской резервации Оглала, и его никогда не показали бы по телику в детективных сериалах — краснокожего недоучку, всей заботой которого было ловить и запихивать в кутузку перепившихся соплеменников. Или пацанов, на спор угнавших чужого коня. Или бузотёров из Движения американских индейцев, которые взяли моду торчать там и сям с крамольными лозунгами, обвиняя власти в произволе и лицемерии и требуя не понять чего. Вот их-то как раз по телику и показывали! Ещё бы, они же щеголяли перьями в распущенных волосах да разводами чёрной и алой краски на голых плечах. Снимай, не хочу. Мэтт же мог щеголять разве что армейской стрижкой и стандартной тёмно-синей униформой. И вообще, все эти смутьяны считали его кем-то вроде цепного пса, продавшегося белым за кость и миску похлёбки. Но Воронье Крыло втихомолку вычитал в энциклопедии, что индейские полицейские были и в стародавние времена у всех племён прерий от Северной Дакоты до Оклахомы. Вот так-то! Назывались они «акацита» и ходили с плётками из сыромятной кожи. Ну правильно, надо же кому-то следить, чтобы порядок был, а не анархия и смута. Глотку-то драть и средний палец вслед полицейскому «форду» демонстрировать всякий малолетний дурень горазд. Про себя Воронье Крыло с неохотой признавал, что в лозунгах, которые во всеуслышание орали смутьяны из ДАИ, есть немало справедливого. Про 371 нарушенный правительством договор с индейскими племенами, например. Если бы индейцы, как встарь, оставались хозяевами на собственной земле, пусть даже в границах отведённых им резерваций, ребятишкам тут не приходилось бы жрать одну кукурузную кашу и загибаться от болячек вроде туберкулёза или трахомы, о каких белые американцы уже и слыхом не слыхивали. Резервации были настоящей «страной третьего мира», что уж там. Но и эти мысли Воронье Крыло оставлял при себе. Поделился он ими только со своим новым напарником, Маленьким Камнем, когда тот пришёл наниматься в племенную полицию Оглалы. Маленький Камень при первой встрече выглядел таким же охламоном, как и прочий молодняк в Оглале. То есть: распущенные по плечам чёрные лохмы, на куртке — круглые значки с портретами всем известных бородачей-латиносов и индейских вождей прошлого века, на запястьях — цветные браслеты из бисера. «Можно подумать, он знает, что обозначают все эти бисерные узоры», — хмыкнул Мэтт, насмешливо глядя на него из-за своего стола в дежурке. — А почему тебе вздумалось стать полицейским, сынок? — отрывисто бросил он. По правде говоря, в сыновья ему Камень вовсе не годился, он был всего лет на десять младше тридцатидвухлетнего сержанта, но под его суровым взглядом смущённо потупился. — Хочу отселиться от тётки, сэр. Там и без меня народу полно. Я у неё и так всё детство нахлебничал, а теперь вот из техколледжа вернулся и понял, что невмоготу мне. Мэтт снова хмыкнул. Тётку Камня, Джоанну Беги Быстрее, он, разумеется, знал. Она приютила племянника после смерти его родителей, хотя у неё своих огольцов семеро по лавкам сидело. А сейчас ещё и старшая дочка родила двойню. Немудрено, что парень заявился наниматься в полицию: полицейским можно было жить в казарме, примыкавшей к кутузке, а по истечении пяти лет службы получить собственный дом, точнее, домик с прилегающим куском земли. Как раз в таком обитал сам Крыло. Летом в нём стояла духотища, зимой — колотун, в щели задувал пыльный ветер, но всё-таки это было лучше, чем ничего. Лучше, чем койка в казарме. Мэтт знал и то, почему парень не отправился работать по специальности, полученной в техколледже. Правительство платило вчерашним школьникам-индейцам грошовые стипендии, чтобы потом дудеть на всех углах о своём благодеянии, но, когда те возвращались обратно в резервацию, тут же выяснялось, что соответствующей работы для них нет и не предвидится. Повертевшись чуток, молодняк разбредался кто куда. Многие уезжали в город, теряя тем самым право на федеральное пособие. Как и их будущие дети и внуки, лишавшиеся статуса «племенных индейцев» и становившиеся просто «индейцами с тротуара». Сплошная экономия для федерального бюджета! Крыло вздохнул и коротко рассказал будущему напарнику про древних полицейских-акацита — чтобы приободрить и в назидание. А потом строго прибавил: — Патлы свои подстрижёшь. Ты теперь у племени на службе, а не в своей горлопанской тусовке. И значки с куртки снимешь. Взамен получишь другой значок. Такой, как надо. А браслетики свои… — Это обереги, сэр, — быстро перебил Маленький Камень. — Хотите, я вам такой же сплету, сэр? Он счастливо заулыбался, сморщив нос, — понял, обалдуй, что его берут. — Не надо, — сердито оборвал его сержант. — Тебе ещё предстоит учёбу пройти и экзамены сдать. По знанию законов, по стрельбе и всякое такое. У нас тут, конечно, не полицейская академия, но всё же. А в казарму можешь перебираться хоть сегодня. Шмоток много не тащи, обмундирование тебе выдадут. А я про тебя председателю племенного Совета доложу. Люди-то нужны. Шмоток у Камня оказалось немного, все они уместились в картонной коробке из-под телика, торжественно внесённой им в казарму. Вместо телика там обнаружился здоровенный магнитофон, откуда громко заорали какие-то рокеры. «Двери», что ли, или как-то так. Мэтт, опиравшийся на косяк у входа, поморщился. В казарме стояло шесть коек, занятыми из них до появления Камня были только две, и соседи новичка — Кон Дождь В Лицо и Джереми Зимний Ветер — как раз патрулировали резервацию. Так что оглушительный рок никому не мешал. Сержанта беспокоило совсем другое. — Ты с горлопанами из ДАИ не якшаешься, случаем? — резко осведомился он. Маленький Камень, сидевший на корточках возле коробки, вскинул на него удивлённые глаза и выключил магнитофон. — Я в Оглале три года не был, сэр, — просто пояснил он. — Ни с кем пока не якшаюсь. Но про ДАИ наслышан, как же, кто про них не знает. — И что ты про этих ребят думаешь? — продолжал настороженно допытываться Крыло. Парень немного поразмыслил и серьёзно ответил: — Они мне нравятся, сэр. Они не трусы. Но они всех подставляют, когда хватаются за пушки, как «чёрные пантеры». Не думаю, что это идёт на пользу Оглале. Мэтт выдохнул с невольным облегчением. Пацан оказался рассудительнее многих своих сверстников. — Вот именно, — одобрил Мэтт. — Они добиваются справедливости, это да, но не теми методами, какие нужны нам, лакота. Незаконными методами. Поэтому мы обязаны нарушающие закон действия сразу же пресекать, а самих бузотёров арестовывать. Понял? Маленький Камень задумчиво кивнул, и сержанту вдруг захотелось потрепать его по стриженой макушке, как младшего брата. Кстати, то, что парень успел подстричься, выполняя отданное распоряжение, тоже говорило в его пользу. «Сработаемся», — удовлетворённо подумал Крыло, а вслух сказал: — Я тебе не «сэр», а сержант. Так и называй. Камень снова радостно кивнул. Его круглые карие глаза просияли, и Мэтт почувствовал, как у него теплеет на сердце. Мальчишка напоминал доверчивого весёлого щенка, но Крыло надеялся, что тот научится проявлять и строгость, когда это будет нужно. В конце концов, он ведь стал акацита. Служителем порядка. * * * Мэтт никогда особо не задумывался над тем, почему предпочитает жить один. Понятное дело, что к тридцати двум годам баб у него было достаточно. Но к этому делу он относился без фанатизма, стояком во все стороны, как жеребец на выгуле, не размахивал. И вообще, просмотр по телику бейсбольного матча с бутылочкой пивка в руке считал куда более годным расслабоном, чем секс, после которого женщина непременно начинала считать, что тебя захомутала. Ага, как же. Но иногда он жалел о своём одиночестве. Особенно, когда подцепил какую-то пакостную хворь в промозглом апреле и вернулся домой с дежурства, трясясь в лихорадке и кашляя. В горле у него саднило, в глаза и в нос будто горячего колкого песку насыпали. Сейчас бы баба ой как пригодилась, уныло размышлял Крыло, с трудом расшнуровывая ботинки. Нацедила бы ему каких-нибудь лекарств, заварила травок, уложила бы его в тёпленькую постельку и погрела бы. А так он был вынужден сидеть на незастеленном диване, собираясь с силами, чтобы стянуть форму. И тут во входную дверь постучали. Вот же некстати. — Кого там чёрт несёт? — вяло просипел Мэтт и закашлялся. — Я это, Саймон то есть, — донёсся до него знакомый голос, и Крыло несколько мгновений тупо вспоминал, что это ещё за Саймон, а потом сообразил, что таково английское имя Маленького Камня. Он встал и прошлёпал к двери. Башка трещала, из носа капало. Чёрт-те-что. Едва взглянув на него, Маленький Камень заявил: — Я так и знал, что ты заболеешь. Вид у тебя был такой… дохловатый. Они уже давно перестали разводить друг с другом китайские церемонии — типа «сержант» да «офицер». Маленький Камень сдал все тесты и стал полноправным полицейским, получив значок и револьвер. И не просто полноправным, но очень толковым полицейским: зря не горячился, на рожон без толку не лез и высказал немало дельных версий в расследованиях, которыми они вдвоём занимались. Пусть это было даже таинственное исчезновение нижнего белья с верёвки перед домом учительницы Джоан Ливенуорт. Бельё, кстати, спёр не какой-то маньяк, а втюрившийся в училку дуралей-старшеклассник. Ну или взять розыск пятигаллоновой бутыли самогона, изготовленного Питом Хромоногим. Самогон они нашли в специально вырытой яме за домом Пита. Тот, хоть и не старшеклассник, но тоже дурак дураком, судья Одинокая Птица справедливо вкатил ему три месяца общественных работ. — Дохловатый, — машинально повторил Мэтт, посторонившись. — Угу, — подтвердил напарник, деловито протискиваясь мимо него. В крохотной прихожей и одному-то было не повернуться. — Но я тебя живо на ноги поставлю, ты не сомневайся. И он расплылся в лукавой улыбке, помахав перед носом сержанта бутылкой «Джека Дэниелса». Ого! — Взятки берёшь? — невольно усмехнулся Крыло. — Не иначе как мафию покрываешь. Такого дорогущего пойла в резервации сроду не потребляли, так что конфисковать его Камню было просто не у кого. Тот беззаботно фыркнул: — Из Рапида привёз и заначил на чёрный день. Вот, пришло время. Прозвучало это несколько зловеще, но Крыло возражать не стал, а лишь кивнул в сторону кухни, где было чем закусить. Авось, и впрямь полегче станет. Он даже малость взбодрился — и не от предвкушения выпивки, а от того, что теперь не один. Камень тоже разулся в прихожей. Он уже побывал в казарме и переоделся в джинсы и ярко-алую футболку с изображением радостно осклабившегося пса Гуфи. «Детский сад», — устало подумал Мэтт, покосившись на эту футболку. На кухне он распахнул холодильник и достал оттуда коробку с остатками пиццы, купленной накануне на бензозаправке Майерса, и банку с консервированной ветчиной. Камень разлил виски по стаканам, бросил в оба по кубику льда из морозилки, потом подумал и лёд из стакана сержанта вытряхнул в свой. Заботливый! Мэтт даже растрогался. Они пили и закусывали, Камень, по обыкновению, болтал какую-то незатейливую чепуховину, с тревогой поглядывая на напарника — не полегчало ли тому. Крыло не мог понять — то ли действительно полегчало, то ли он просто захмелел и ему стало всё равно. Его бросило в жар, крыша окончательно поехала, но это было приятно. Стены кухни с полосатыми обоями и озабоченная физиономия Камня медленно закружились перед ним. Прикольно. Правда, прикольно, решил Мэтт, когда действие сивухи усиливается действием вируса. И наоборот. Он хотел изложить эту глубокомысленную теорию напарнику, но язык его не слушался. Камень вдруг оказался рядом и потянул его за плечо: — Пошли, разденешься и ляжешь. Пошли, пошли. Я тебе постелю. — Помыться бы, — еле ворочая языком, объявил Крыло. Он всегда мылся, приходя с дежурства. Даже когда распсиховавшийся Генри Чёрный Лось вогнал ему в плечо заряд дроби, он и то помылся, вернувшись из благотворительной больнички, где док Грэм выковырял дробины. Потому что порядок должен быть во всём. — Я тебе помогу, — пообещал Камень дрогнувшим отчего-то голосом. Пожалел своего сержанта, сорванец, снова растрогался Крыло и качнулся, подымаясь на ноги. Камень тут же проворно его поддержал, и так, в обнимочку, они добрели до душевой — ванны у Мэтта в доме не было. Дальше в памяти Мэтта, видимо, случился какой-то странный провал, потому что он внезапно обнаружил себя стоящим под горячими струями воды, совершенно голым и упирающимся обеими руками в скользкую стену. Чьи-то крепкие ладони совершенно беззастенчиво и крышесносно гладили его по спине и бёдрам, по животу, а потом забрали в горсть его хозяйство, да так, что Мэтт зажмурился от удовольствия и шире расставил ноги, чтобы не грохнуться. Он понятия не имел, когда и откуда успел привести стоявшую позади него бабу, которая выделывала с ним эдакое. Проститутка со стоянки у Майерса, что ли? В любом случае, ему её точно послал Вакан Танка, потому что Крыло как раз и думал о том… думал, что… Он повернул голову, раскрыл глаза и сквозь льющиеся струи увидел сосредоточенное и одновременно мечтательное смуглое лицо своего напарника. — Ты что это делаешь? — изумился Мэтт. Изумление это было таким сильным, что на миг перекрыло все другие чувства, но тут пальцы Камня добрались до его мошонки, а зубы нежно впились в плечо, как раз у старого шрама, и сержант гортанно зарычал. Что бы ни делал Камень, это было дьявольски здорово, и поэтому Мэтт, наверное, не должен был ему мешать. Или всё-таки должен? Но ведь всё совершалось по воле Вакан Танки, разве нет? В этом заключалась сложная теологическая проблема. Пальцы Камня на стояке Мэтта разжались, и тот снова зарычал, уже от разочарования. — Сейчас, — быстро прошептал Камень ему на ухо, за локоть выволакивая из-под душа и накидывая на голову махровую простыню — и где только нашёл. — Сейчас, сладкий. Сладкий? У Мэтта бы глаза на лоб полезли от этакого словечка, но они, собственно, уже и так находились именно там, и он их просто закрыл, позволяя ласковым рукам вытирать себя, щекотать и гладить. Вот же блядство... — Тебя этому в техколледже учили, что ли? — вяло осведомился Мэтт, пока напарник тащил его к постели. — Ни хера себе, на что тратится госу… государ… го-су-дар-ствен-ная стипендия… Камень тихо рассмеялся и вместо ответа толкнул его на уже разложенный диван, застеленный свежим бельём. Ей-Богу, этот стервец хозяйничал в доме Крыла получше любой бабы! И с хуем его он тоже управлялся преотличненько. Мэтт замычал от удовольствия, когда горячий влажный рот Камня завладел его стояком. Глаза у него закатились, он судорожно гладил колючую макушку напарника, внезапно пожалев, что велел тому подстричься. Надо было… надо было… о Вакан! Крыло вскрикнул в голос и кончил Камню в рот. Кажется, он снова вырубился на несколько минут, потому что вдруг обнаружил, что стоит на карачках, уткнувшись носом в подушку. Одна рука Камня теребила его вновь налившийся стояк, а вторая скользила между ягодицами, раздвигая их ласково и настойчиво. — Э-э? — тревожно промямлил Мэтт. Он не мог понять, чего хочет: чтобы наглый юнец немедленно прекратил безобразие и вымелся к чертям или чтобы он безобразие продолжал. Новые незнакомые ощущения внезапно взбудоражили Мэтта так, что он даже испугался. — Всё хорошо, — горячо прошептал Камень ему на ухо и куснул за мочку. — Я тебя вылечу, сержант… Ловкие пальцы снова крепко стиснули стояк Мэтта, а задница вдруг загорелась огнём. — М-мать! — в панике прохрипел Крыло, пытаясь вырваться из крепкой хватки, но Камень навалился на него, пригвоздив к постели, и продолжал неистово ему надрачивать и так же неистово таранить его злосчастную задницу. Крыло хватал ртом воздух, не успевая опомниться, придушенно ахал, сопел и наконец позорно обкончался в тёплую ладонь Камня, как какой-то ебучий гомосек. И тут же вырубился. * * * Утром Мэтт сто раз пожалел, что вообще проснулся. Сто, пятьсот, тысячу раз. Он не знал, что сильнее болело — башка, задница или его оскорблённое самолюбие. Кряхтя, он кое-как сполз с постели. Подгоняло его только желание немедленно прикончить бесследно испарившегося гадёныша. Который, между прочим, бережно укрыл его одеялом и даже ботинки ему начистил перед уходом, сволочуга! И, если что, насморк у Мэтта как рукой сняло. Это почему-то показалось ему очень обидным. Скрежеща зубами от бессильной ярости, Крыло уселся в свой пикап и на полной скорости погнал его к участку. Ворвавшись туда, как буря, он спросил у тихонькой аккуратной Элли Речки, ведущей здесь всю бумажную работу и отвечающей на телефонные звонки: — Где этот су… — он проглотил вертевшейся на языке эпитет. — Камень? Ошеломлённо заморгавшая Элли только и успела, что указать Крылу на подкативший патрульный «форд». Оттуда вылез Маленький Камень — уже в полицейской форме — и прислонился к дверце с видом человека, приготовившегося к казни. Не залёг на дно, сучонок, не зассал. Яйца у него всё-таки были. Крыло немедля припомнил, как эти самые яйца мерно ударялись об его многострадальную задницу, когда Камень её долбил. В глазах у него потемнело от бешенства, и, слетев со ступенек, он мощным ударом вколотил напарника в раскрытую дверцу «форда». Та жалобно скрежетнула и отвалилась. Херовые всё-таки тачки поставляло в резервацию правительство. Просто старый, никуда не годный хлам. Мэтт поднял рухнувшего на землю вместе с дверцей парня — чтобы снова безжалостным ударом отправить его в полёт — на сей раз на багажник «форда», едва не оставив там вмятину. — Сержант! — в ужасе завизжала Элли, выскочив на крыльцо. — Что вы делаете?! Не надо! Вы же убьёте его! Что он такого натворил? Мэтт будто очнулся. Он посмотрел на всхлипывающую Элли, на Камня, сползающего с багажника и утирающего с лица кровяную юшку, на изувеченный «форд», плюнул и деревянными шагами направился к своему пикапу. Залезая туда, он механически удивлялся, почему во время расправы его рука ни разу не дёрнулась к револьверу в наплечной кобуре. Ни разу. А стоило бы. Почти то же самое сказал ему Маленький Камень, распахнув дверцу: — Лучше пристрели меня, но не выгоняй. Его разбитая физиономия распухала на глазах, перекашиваясь, как в фильме ужасов, из носа всё ещё капало розово-алым — прямо на форменную рубашку. Мэтт закрыл глаза, чтобы не видеть этого позорища. — Как я смогу с тобой работать? — яростно прохрипел он. — А ведь ты мой ебучий напарник… был. — Я тебе… ничем никогда не напомню… — забормотал Камень коснеющим языком. — Вообще буду молчать…всегда. Только не гони! Морщась, Мэтт нехотя приоткрыл глаза. Камень кусал свои и без того распухшие губы — видимо, чтобы не разреветься. Долбоёб. — Будешь ездить с Коном, — жёстко сказал Мэтт. — А я с Джереми. И ближе чем на два шага, ко мне не подходи. Понял, гадёныш? Камень неистово закивал. — Лёд к морде приложи и рубашку смени, — мрачно распорядился Крыло, захлопывая дверцу, и тронул машину с места. Если засранец будет держаться подальше, то чёрт с ним, устало решил он. Но, когда в резервации стало твориться странное, рядом с Мэттом не оказалось никого, кроме Маленького Камня. * * * Всё началось с того, что в участок приехал на своей пегой кобыле Уолт Прыгающий Волк. Телефона у этого ещё не дряхлого, но совершенно седого старика отродясь не было, как и машины. Кашлянув, он обратился к Мэтту, который свирепо барабанил по клавиатуре пишущей машинки, сочиняя для председателя племенного Совета отчёт о работе за неделю. — Хейапи, сержант. Мэтт поднял хмурый взгляд: — Привет, Волк. Что-то стряслось? В глубине души он был даже рад оторваться от опостылевшей писанины. — Стряслось, хотя это как посмотреть, — туманно сообщил старик, комкая в руках снятую с седой головы чёрную шляпу. — Моего пса кто-то растерзал. — Койоты? — резонно предположил Мэтт. Он помнил этого пса, который по собачьим меркам годился в ровесники своему хозяину. По крайней мере, морда у него была седая, и брехал он на проезжавших мимо хозяйского дома без всякого энтузиазма. Больше лежал и грелся на солнышке. — Непохоже, — скупо обронил старик, и, внимательнее посмотрев на него, Мэтт понял, что тот просто убит горем, которого не хочет показать. — Уоштело, — кивнул сержант, поднимаясь из-за стола. — Попробуем выяснить, как это получилось. Старик не то что приободрился, но вздохнул с таким явным облегчением, что у Мэтта защемило сердце. Он полез в ящик стола за револьвером, но, уже засовывая его в кобуру, спохватился. Его нового напарника Джереми Зимнего Ветра не было на месте — он отпросился со службы, чтобы отвезти в больницу беременную сестру. На полицейском «форде», кстати, и это был косяк Мэтта, решившего, что одной патрульной машины в резервации вполне хватит для решения обычных мелких проблем. Его же собственный пикап как раз был в ремонте. Вот незадача-то. Не на стариковской же кляче ему было ехать, усевшись позади Прыгающего Волка! Хмыкнув, Мэтт обратился по рации ко второму патрулю, надеясь, что ответит ему Кон, а не злоебучий извращенец Камень, с которым он после случившегося пиздеца едва ли перекинулся хоть парой слов. Но, по закону подлости, ответил ему именно бывший напарник. Бодренько так ответил, радостно: — Слушаю, сэр! Приём! — Вы сейчас где находитесь? Приём, — сухо осведомился Мэтт. — Возле Грин-Грасс, сэр. Приём. Это было недалеко. — Дуйте в участок, мне машина нужна. Приём, — распорядился Мэтт и отключил радиосвязь. По-хорошему, ему следовало послать к дому Прыгающего Волка именно эту парочку рьяных обормотов, а не ехать туда самому. Подумаешь, погибла собака! Но Мэтту отчего-то захотелось лично взглянуть на место происшествия. Чем-то рассказ старика его встревожил, а он привык доверять своему чутью. Патрульный «форд» подкатил, лихо взметнув облако ржавой пыли, и тут выяснилось, что Кон Дождь В Лицо тоже соизволил свалить от своих обязанностей, сожрав испорченный бургер в закусочной Майерса и отправившись домой, чтобы засесть в уборной. Мэтт, услышав эдакое, только сплюнул. Выбор был небогат. Ехать со злоебучим извращенцем либо выкинуть извращенца вон и отправляться к дому Волка в одиночку. — Давайте я один съезжу куда надо, сэр, — с готовностью предложил Камень третий вариант, тараща на Мэтта преданные глаза, зараза. Тот промолчал и полез в «форд» — на заднее сиденье, махнув Волку рукой, чтобы тот трюхал на своей кобыле следом. Если старик и был удивлён странными рокировками среди полицейского состава Оглалы, то виду не показал. Всю дорогу и Камень, и Мэтт старательно помалкивали и пялились в окна, каждый в своё. Но когда оба вслед за стариком прошли к ручью у его дома и увидели то, что тот хотел им показать, они уставились друг на друга, позабыв всё остальное. Потом Камень длинно присвистнул, а Мэтт сдвинул форменную шляпу на самый затылок и вытер враз вспотевший лоб. Бедный пёс был тщательно освежеван. Требуха лежала рядом кровавой кучей, как и вывернутая наизнанку шкура. Так же аккуратно там были разложены отрубленные лапы и хвост. Но головы нигде не было видно. Маленький Камень сглотнул, а Мэтт бесстрастно спросил у старика: — Ты всё вокруг обыскал? Прыгающий Волк сразу понял, к чему он клонит, и так же спокойно ответил: — До самых предгорий. Головы нигде нет. И следов нет. Ничьих и нигде. Ты посмотри. Мэтт прошёлся вокруг, вернулся к останкам пса, откашлялся и продолжал: — Сам что думаешь? — Я думаю, что теперь мой Ворон встретит меня там, в Стране Мёртвых, — с глубоким вздохом ответил старик, присаживаясь на корточки, — чтобы вместе с Небесным Псом проводить к Бесконечному огню, — он ласково погладил лохматый собачий хвост и посмотрел на сержанта. — Парень, это не койоты. Это сделал какой-то ублюдок. — Вижу, — скупо отозвался Мэтт. — Мы будем следить. Похорони своего Ворона. Хейапи. — От всего этого мороз продирает, — выпалил Маленький Камень едва они отъехали подальше от лачуги Волка. На сей раз Мэтт уселся спереди, рядом с ним. — Как ты собрался следить-то? И за кем? — Просто будем смотреть в оба глаза по сторонам и слушать, о чём толкуют люди, — коротко пояснил Крыло. — Если это сделал какой-то обкуренный проезжий отморозок, он уже давно проголосовал на шоссе и свалил. Но если нет… — То будут и другие такие же случаи, — упавшим голосом закончил Камень. Мэтт промолчал. Молчал он всё время, пока они не завершили патрулирование резервации и не вернулись в участок. Выходя из машины, он негромко велел: — Не болтай об этом кому ни попадя. А отчёт я напишу. Камень дважды кивнул и быстрым умоляющим полушёпотом проговорил: — Сержант, сэр, пожалуйста, можем мы опять дежурить вместе? Я… мне… — он умолк, нещадно кусая губы, и Мэтт, разумеется, тут же припомнил, как он так же кусал разбитые губы, прося оставить его в полиции. Он ничего не ответил, но на другой день действительно поставил Кона обратно в пару к Джереми, а сам уселся в машину к Камню, который так и засиял, но под свирепым взором Мэтта высунул свою улыбку в окно и засвистел как ни в чём не бывало. Наглый шпанёнок. * * * Ровно через две недели, в среду, они подкатили к магазину «Всё для охоты и рыбалки». Магазин этот стоял на окраине Мэндерсона, и приезжие часто сюда наведывались — те, у кого не оказывалось с собою нужных снастей. Такое бывало с городскими растяпами сплошь и рядом: понаедут с пустыми руками, словно на пикник собрались, а потом спохватываются. Но сейчас в магазинчике городских растяп не наблюдалось. Зато у кассы о чём-то толковала с хозяином Ханна Робинсон, овдовевшая владелица ранчо, расположенного на границе с Оглалой. Многие парни лакота подрабатывали у неё ковбоями. Высокая, рыжеволосая и крепкая, в замшевой куртке, джинсах и высоких ботинках, она выбирала капканы. Поняв это, Мэтт безмолвно переглянулся с Камнем, и оба подошли поближе. — В общем, койоты страсть как обнаглели, — закончила женщина свой монолог. — И ведь никто не заметил, что телёнок исчез. Разгильдяи всё-таки у меня сынки. — Ну-ну, Ханна, у тебя хорошие ребята, — успокаивающе заметил Билл Келли, хозяин магазина. — Немного недоглядели, с кем не бывает. — Отличный бы вырос бычок, — продолжала сокрушаться миссис Робинсон. — Считай, восемьсот долларов потеряла. Я бы, может, на племя его потом продала. И главное, паскуды эти, койоты, вовсе и не тронули его. То есть не сожрали, а разорвали, да так аккуратно! — Аккуратно разорвали, мэм? — не вытерпел Маленький Камень, сдёргивая с головы шляпу, и женщина обернулась к нему: — Даже требуху рядом выложили. Привет, офицеры. — Приветствуем, мэм, — вступил в разговор Мэтт. — И когда же это случилось? — Вчера мои ребята наткнулись на бедную животину прямо за пастбищем, — отозвалась миссис Робинсон со вздохом. — Вот, куплю капканов, мясо как приманку положу. — Смотри, чтоб никто другой не попался, — пожал плечами Билл, а Мэтт осторожно уточнил: — Вы сказали, что мясо они не тронули. — Голову-то утащили, — с некоторым раздражением ответила женщина. — А всё остальное как будто разложили там на траве. И шкуру ободрали. Мэтт и Камень опять переглянулись. Похоже, хозяйка ранчо свято верила, что койоты способны сдирать шкуры, как опытные живодёры. Ну, а Келли тоже не нашёл это странным — ему бы побольше капканов продать. — А можно взглянуть на то место, где это случилось? — Мэтт упорно гнул своё. Ранчо Робинсонов находилось не в юрисдикции Оглалы, и заявиться туда просто так они с Камнем не могли. — Для чего это? Мы уже всё закопали, — буркнула женщина и нетерпеливо заглянула в листок из блокнота, который держала в руке — видимо, список покупок. — Мне ещё надо успеть в «Семь-одиннадцать». Запаковывай капканы, Билл. Пока, ребята. Вернувшись к полицейской машине, Крыло уселся за руль и пошарил в бардачке. Смерть как хотелось курить. Камень робко тронул его за локоть, и Мэтт дал сигарету и ему. — Может, стоило сказать ей, что это не первый случай? — нерешительно осведомился напарник, щёлкнув зажигалкой. — И что это наверняка не койоты, а какой-то больной придурок. — Чтобы она запаниковала, понаставила капканов на собственном пороге и начала распускать слухи? — хмуро отпарировал Мэтт. — А если пронюхают газетчики и телевизионщики? — То тут же поднимется хай до небес, что индейцы совершают жертвоприношения, — уныло согласился Камень. Мэтт мрачно кивнул: — Дикарские обряды. Блядь, я всей шкурой чую, что приближается пиздец и надо обращаться к федералам. Но никто нас не воспримет всерьёз, пока… — Пока он не перейдёт на людей, — дрогнувшим голосом закончил Камень. Его смуглое лицо сразу как будто осунулось. — Мы такого не допустим, — с силой заявил Мэтт не только Камню, но и себе самому. — Надо как-то подобраться к говнюку. Выяснить для начала, зачем он это делает. — Ты сам сказал — обряд, — напарник затушил сигарету и выбросил окурок на бетон стоянки. — Послушай… но это же не наш обряд? Не лакота? Правда же? — в его голосе звучала надежда. — А чей? — скептически прищурился Мэтт. — Ты в Дакоте, приятель. — Ну-у… вуду какое-нибудь, — неуверенно продолжал парень. — Я о такой херне сроду не слышал. Чтобы кишки выпускали, шкуру сдирали, а голову забирали. — Вуду-муду… Что ты вообще мог слышать, ты же щенок и три года провёл в городе, — проворчал Мэтт. — Нам нужны старые люди. Знающие люди. Шаманы. — А что, они ещё есть тут? — изумился Камень, нисколько не обидевшись на «щенка». — Да брось! Мэтт снисходительно усмехнулся и завёл мотор. Им предстоял долгий путь по разбитой грунтовке, но дело того стоило. И ещё он предвкушал, как округлятся карие глаза напарника, когда он увидит, к кому сержант его привёз.