Wildest Dreams

пожалуйста,пишите свое мнение и мысли - это помогает мне писать следующую главу. *** Кажется, это немая сцена длилась вечность, но на самом деле пару тяжелых секунд. Чонгук прожигал Юнги недоумевающим взглядом, но тут же спохватился, оставив бутылки на полу возле тумбы, слегка приклонил голову и молча ушел. – Твою мать! – тихо выдохнул Юнги, массируя виски. – Да, согласен, нужно было в конце ещё его имя сказать, чтобы пацан сейчас не гадал, про кого ты говорил, – победно улыбается Намджун, за что ему прилетает кулак в плечо от Юнги. Почему-то такой расклад забавлял Намджуна. – Блять. – Да не парься! Он же взрослый малый. И я уверен на все сто, что он знает, что такое отсос. – Ты сейчас вот вообще не помогаешь! И это все из-за тебя! – сердится Юнги, не зная куда себя деть. – Да, а ты пытаешься делать вид, что тебе нет никакого дела до этого пацана. Безуспешно, попрошу заметить. – Намджун! – повышает голос Юнги, пристально и злостно смотря на друга, а тому, кажется, все по боку. – Ладно. Хочешь сказать, я не прав? – Ой, да просто закройся! – Ой, да просто признайся, ну, или отсоси ему! – закатывая глаза, говорит Нам истину, за что удачно опять получает кулаком по руке, кажется, отсюда он уедет с синяками. «Наконец-то что-то веселое нарисовывается» – думает Намджун. Ну и это было как бы не очень красиво, думает Юнги, что про него подумает Чонгук? Но ведь Чонгук не ребенок, хоть и кажется им, ему двадцать один, и он точно знает, что и как делать в ситуации, когда двое взрослых людей находятся в сексуальном напряжении. Да у него, наверное, самого отбоя от поклонниц не было, и он с ними точно не в шахматы играл. От этого скулы Юнги ощутимо напряглись из-за тупой, непонятной ревности. Лучше бы не начинал. Он раньше про такое не думал. Юнги вообще не задумывался о жизни Чонгука, чем он увлекается, где учится, как они познакомились с Тэхёном, как ему жилось в Америке, и что за родители родили такое сокровище?! Он понял только одно, что все это время бегал от младшего как от огня, ну а как тут по-другому? Если бы он позволил себе сблизиться с Чоном, то так было бы ещё больнее, узнай, что он не только красив собой, а ещё и умный, добрый и интересный, хотя, кажется, Юнги это и так знает. Юнги как бы не старался прогнать эти мысли, но его интересует одно – что сейчас думает Чонгук о нем. Почему-то не хотелось показаться в его глазах пошлым и несерьезным. Тэхён же наверняка сказал, что его хёны нетрадиционной ориентации, как и он сам. И, если бы Чонгуку было противно, он бы точно не поехал с ними за город, не общался и не произносил так ласково «хён». Тем временем Чонгук идет к озеру, чтобы успокоиться после услышанного. В голове только и отдается голосом Юнги: «отсосать, отсосать, отсосать». Он садится на небольшой пирс и совсем не слышит, как его зовет Тэхён и бежит за ним, запыхавшись, присаживается рядом, его щеки покраснели от бега. Чонгук был так занят своими мыслями, что совсем ничего не слышал и не видел, просто хотел добраться до цели, сесть и прокрутить услышанное. – Ты чего такой бледный? Совсем не слышал, что я звал тебя? – волнуясь за друга, спрашивает Тэхён. – Извини, – опускает свой взгляд на воду, – я просто случайно услышал разговор Намджун-хёна и Юнги-хёна, и это мне очень не понравилось. То есть, я даже не знаю, что мне думать. – А можно поподробнее? Я, конечно, твой лучший друг, но мысли, к несчастью, еще читать не умею, но я в процессе, честно. – Могу повторить слово в слово, что сказал Юнги: «Мы будем говорить о том, хочу ли я ему отсосать?» – И тут Тэ заржал не по-детски, но, увидев озадаченный и такой растерянный вид друга, прекратил. – Как думаешь, у Юнги кто-то есть? – Нет, не думаю. Намджун бы точно знал, а значит, знал бы и Джин. А так он мне ничего не говорил и не предупреждал, что у Юнги кто-то есть. Может, они говорили о тебе? – Обо мне? – Кажется, в этот миг глаза Чонгука заблестели. – Думаю, что тебе точно не надо расстраиваться и забивать голову чепухой. Это не имеет значения, Чонгук. Ты сейчас здесь и вместе с ним, и у нас, то есть у тебя, есть время его покорить. Но, сидя здесь и жалея себя, ты не добьёшься своего! Так что возьми яйца в руки и вперед. – Честно, без тебя я бы умер. – Обнимает любя Чонгук Тэхёна. – Это взаимно, кролик! За этой милой картиной нежных объятий возле озера наблюдают Намджун с Юнги, которые курят, оперившись на стену дома неподалёку от Джина и Чимина, которые все еще играют в карты. – У них что там, любовь? – спрашивает довольно громко Чимин, искоса глядя на Тэ с Чоном, так, чтобы все услышали. – Зависть – это плохо Чимин, – говорит ему Намджун и видит, как младший надувает щеки. – А кто сказал, что я им завидую? Мне вообще не интересно, что они там делают. Как раз к ним подходят эти двое, о чём-то разговаривая, улыбаясь, и Чонгук чувствует на себе недовольный взгляд Чимина, но не обращает внимание. Чон знал, что будет нелегко, как познакомился с этим щекастым, высокомерным пацаном, но портить отдых ссорой не очень хотелось, тем более на глазах у старших. – Юнги, – обращает на себя его внимание Джин, – может, вам с Чонгуком пойти поплавать на каноэ, пока не стемнело и солнце светит? Что скажешь, Чонгук? – Переводит вопросительный взгляд на притихшего Чонгука. Молчание. Юнги, кажется, потерял дар речи, так и завис, поднося сигарету к губам, его только что толкнули в логово зверя. Походу, Джин тоже решил встать на сторону ребенка. Чонгук неверующе хлопает своими оленьими большими глазками, но быстро берет себя в руки и прерывает тишину. – Я не против, если хён согласится? – И как будто умоляюще смотрит в глаза старшего. – Хорошо. «Ничего же плохого не случится, если я поплаваю с ним полчасика» – думает Юнги, а мозг уже вовсю орёт: «спасайся». Тэхён с Намджуном чуть ли не светятся из-за проделки Сокджина. – Круто, хён. – Не может поверить, что старший согласился. Неужто так просто может быть? – Пойду возьму спасательные жилеты, хён. И буду ждать тебя возле домика у пирса. Чонгук уходит. Никто не прерывает затянувшееся молчание. Юнги делает ещё пару затяжек, будто это его спасет, под тихие смешки Намджуна и жест языка к щеке, легко можно догадаться, что имеет ввиду его друг, который скоро станет бывшим с такими вот закидонами. Ничто не предвещает беды, Тэхён вон уже уселся возле Джина, привалившись ему на плечо, с довольным видом жует кусок банана, нарезанного на блюдечке. – Юнги-хён, – отзывается Чимин, как только Юнги делает первый шаг в логово дракона, – уступи мне, пожалуйста, место. Я очень хочу поплавать и пообщаться с Чонгуком, но все никак не решался. Тэхён так и выплёвывает недожёванный банан на кофту Джина от неожиданности и видит, как Юнги пожимает плечами и машет головой, мол, хорошо, уступлю, спасибо, что спас. Тэхён всегда был против насилия, но, кажется, сегодня он готов убивать, смотря как довольный Чимин поднимает свою жопу с лавки и вприпрыжку бежит на пирс. Вот Чонгук удивится, мать вашу, главное, чтобы дар речи не потерял и не убил никого. «Вот же хитрая лиса Пак Чимин!» – Тэхён, – вырывает его из задумчивого состояния голос Сокджина, который вытирает салфеткой кофту. – Прости, хён. Я случайно. – Невинно хлопает глазками и помогает Сокджину очистить кофту. Чонгук выходит счастливый с двумя спасательными жилетами из домика с приятными мыслями, что сейчас он будет плавать с хёном подальше от всех и ему удастся больше разузнать о нем, но тормозит у входа и видит, сидящего уже в каноэ Пак Чимина собственной персоной с хитрой и мерзкой улыбкой на лице, которую он даже не старается спрятать. – А ты что тут делаешь? – Даже не пытается казаться доброжелательным. – Хён сказал, что не хочет, поэтому предложил мне поплавать с тобой, и я согласился, – прямо в глаза врет и не краснеет. – Чимин! – Как вкопанный стоит Чонгук, не может пошевелиться, злостно дыша. Его улыбка сразу погасла в тот миг, как увидел его. Не может же такого быть, чтобы хён ему соврал и просто прислал Чимина, да нет, он в такое не поверит, его хён на такое не способен, это точно все Чимин подстроил. – Хён! – Что? – Я хён для тебя! Я старше, так что жду уважения. «О, ты сейчас от меня такое уважение получишь, пинка под свою толстую жопу, хрен ты собачий!» Как бы не было печально, но он не может сказать это вслух, по крайней мере сейчас. Он вздыхает, все-таки бросает жилет как попало довольному Чимину, который с успехом ловит его и надевает на себя. Чон надевает другой жилет и думает, что если захочет утопить Чимина, то того ничего не спасет, а все, видимо, к этому и идет. Чонгук залазит в каноэ, и Чимин подвигается, чтобы тот сел спереди и греб веслом. Они доплывают до середины озера благодаря Чону, конечно, пока Чимин наслаждается видом и делает селфи на память. Чонгук перестает грести и всматривается в такого самоуверенного Чимина, смотрящего на него в ответ убийственным взглядом. – Думаешь, если будешь так на меня смотреть, то я исчезну? – лукаво спрашивает Чонгук, пока кладёт весло в каноэ и опирается руками на колени. – Всякое может быть. Но очень надеюсь на это. – Ну что же, дамы и господа, это уже открытая ненависть. Чонгук если бы хотел, то мог порешать его одной левой, не зря он ходил на бокс и тхэквондо. Жаль только, что не может применить пару приёмом на гребаном Пак Чимине, но лишь по одной причине – что про него подумает Мин Юнги. – Ого! А я смотрю, ты смельчак. В рожу не боишься получить…х-ё-н, –растягивает последнее слово с издевкой, видя, как Чимин напрягается, и его ноздри расширяются. – Ой, а кому-то не нравится мое присутствие? Так тебя здесь никто не держит, плавать умеешь, так прыгай! Нет, Чонгук, конечно, не из слабаков, только вот на улице градусов шестнадцать, не больше, а в воде, наверное, целых пять, если не меньше, а он точно не морж, чтобы прыгать и кайфовать от такой холодной воды. Но Чонгук ещё тот засранец, себя опустить он точно не даст. – Ну знаешь, меня в отличие от тебя никто не бросал, так что сам прыгай, придурок! Это как пощёчину получить, только словами. Чимин думает, если бы они были на суше, а не в этом дурацком каноэ, которое от каждого шевеления готово перевернуться, он бы, ни секунды не задумываясь, бросился на Чонгука, и пофиг, что он выше и сильней, Чимин бы ему хорошенько расцарапал лицо своим ноготками и за одно Тэхёну, что своим языком чешет налево и направо. – В отличие от некоторых меня не игнорят! – Что-что, а Пак тоже умеет отвечать. Так они и сидят, можно сказать, почти романтичная атмосфера – посреди озера, вдвоем в каноэ, вокруг простирается большой, красивый, смешанный лес, солнце садится за горизонт, окрашивая небо в багровые тона, но есть одно «но» – они ненавидят друг друга всей душой. Пак думает, что уж лучше он будет здесь с этим чёртом хваленым, выслушивая его бред, чем позволит ему остаться с Юнги наедине. Не заслуживает он Юнги, как не крути. Так что Чимин со злости выбрасывает в озеро весло, которое уносит течение под дичайший крик младшего, а старший смотрит на эту картину с презрительным лицом и скрещёнными руками на груди. «Соси, козлина,» – думает Пак. – Ты что, совсем больной? – кричит Чонгук в шоке, такого подлого поступка он точно не ожидал. – А что, плавать не умеешь? – Сейчас ты у меня поплаваешь! Как, по-твоему, мы пригребем назад? – А ты свои грабли спусти в воду! – Ты, блять, нарываешься! – Да? И что ты мне сделаешь? – насмешливо спрашивает Чим, поднимая вверх бровь. – Нахуй прибью! – А я скажу Юнги-хёну, что ты лживый козел! – А ты драный коротышка! – Чимин ужасно не любит, когда его так называют, поэтому показывает средней палец разъярённому Чонгуку. – А ты псих! – Это я псих?! Да у тебя точно проблемы с головой! – Не больше, чем у тебя! Чонгук уже просто не отвечает, сил нет спорить и ссориться с этим козлом. Если он ещё раз откроет рот, то Чонгук тут же бросится, и они вдвоем искупаются в холодной воде. Он в отчаянии думает, что делать, но, не придумав ничего лучше, снимает спасательный жилет и кофту, оставаясь в одной футболке и старается грести руками до берега. Через двадцать минут его руки уже совсем холодные и грозятся отвалиться, он уже три раза громко чихает, пока Чимин просто сидит и злорадствует над запыхавшимся Чонгуком. – Помочь не хочешь? – Нет, не хочу. Ты неплохо справляешься! – Да что с тобой не так? – А с тобой? – Почему ты меня ненавидишь? – сдаётся Чонгук и спрашивает первым. Тэхён же просил его помириться с этим Чимином. И Чонгук решает прислушаться к его словам. И, возможно, если он узнает причину ненависти к себе, то они найдут компромисс, чтобы не ругаться как старые супруги и нормально поговорят. – Потому что ты это ты! И ты мне не нравишься! Кажется, он не хочет идти ему навстречу. Чонгук уже сделал первый шаг, за Паком оставалось малое, которое он так и пропустил. Чимин не пытается помириться или найти общий язык. Чонгук тоже уже не будет. На дворе уже темнеет, и через двадцать минут они приближаются к пирсу, и их встречает обеспокоенный Тэхён с пледом в руках. Чимин быстро встает и вылезает из каноэ и перед Тэ давит улыбку и, обернувшись назад к Чону, благодарит саркастичном тоном за плавание, и быстро смывается с глаз долой от них двоих. Тэхён подает руку Чонгуку и ужасается, какая она холодная, и быстро набрасывает на друга плед, укутывая его по шею, и ведёт в комнату Чона. Ким настаивает, чтобы Чон принял горячий душ, потому что у того не только руки ледяные, а еще и все тело, так можно и заболеть, а сам тем временем бежит на кухню сделать другу горячий чай. На кухне уже готовят ужин Джин с Намджуном и видят обеспокоенного Тэхёна, который копошится и ищет пакетики чая. – Тэ, что-то случилось? – спрашивает Намджун, видя, как тот все полки облазил. – Чонгук замерз. Нужно ему сделать чай. – И Джин сразу же достаёт из нижнего ящика пакетик и дает младшему, тот только благодарит, наливает кипяток в кружку и уходит. – Думаешь, Юнги не нужно было разрешать Чимину идти с Чонгуком? – Думаю, что не надо было. Но видите, Юн у нас упертый баран! Еще не хватало, чтобы ребенок заболел, – отвечает Джин, мотая головой, и ему хочется прибить Юнги, как и Намджуну. Измученный Чонгук вышел из душа и просто упал на кровать, кутаясь в одеяло. Тэхён как верный друг прибегает, ставя чай рядом с кроватью, и сам протискивается в кокон к Чонгуку, и прижимает его к себе, что лучше согреет, как не тело человека! А Тэхён любит Чона и не позволит ему замерзнуть или простудиться из-за дурацкого Пак Чимина. – Все было так ужасно? – провинившимся тоном спрашивает, хотя он ни в чём не виноват, и обнимает младшего. – Ты не представляешь насколько! – ещё немного дрожа, отвечает Чон, холодным носом зарываясь в шею Тэ. – Бедный мой Чонгук-а! Но если тебе станет лучше, то Юнги-хён волновался за тебя! – Правда? – Вытягивает свое удивленное лицо из укрытия, глядя прямо в глаза старшему. – Или ты просто хочешь меня утешить? – Честно. Он волновался. По-своему, но волновался. – А мне этот придурок сказал, что хён ему сам предложил, чтобы он со мной поплавал. – Чимин соврал. Он сам просился с тобой поплавать. Ты пойдешь есть или тебе принести? – Нет, не хочу, Тэ. Расскажи лучше, как Юнги волновался? – интересуется младший, и Тэхён все рассказывает. А потом оставляет Чонгука по его же просьбе побыть одному, Чон хотел, чтобы Тэ ушёл ужинать, не беспокоясь о нем. Когда Чимин уплыл с Чонгуком, Юнги решил немного поспать в гамаке, и на удивления его даже никто не трогал, но он никак не мог уснуть. Он все время думал, правильно ли он поступил. Младший, кажется, был так рад, когда услышал, что Юнги согласился с ним поплавать, а тут выходит, что он как бы подослал Чимина. И даже тупой бы понял, что между ними пробежала кошка. Мину открывался прекрасный вид на озеро из гамака, и он пытался что-то рассмотреть, хоть со зрением плохо, но он видел только две точки, плывущие на каноэ – Чонгук и Чимин. Юнги думал, что это мог бы быть он с Чонгуком. Вот только интересно, о чём бы они говорили? О погоде? Или может про увлечения друг друга? Но он точно знает одно – ему было бы слишком хорошо с младшим. Он бы к этому привык слишком быстро, поэтому может оно и к лучшему, что Чимин его выручил, не зная обстоятельств? Намджун, Сокджин и Тэхён сидели за столом, украшенным гирляндами и лампочками, играли в карты на желания и пили пиво. Жаль, что желания были банальные – помыть посуду за всеми или почистить чеснок и лук. Тэхёну хотелось бы что-то поинтереснее, но не судьба. Он все время посматривал на озеро, где плавали его друзья, в страхе, что один из них точно убьёт другого. – Уже холодно, замерзнешь. – Снимает с себя куртку Намджун и надевает на Тэхёна, а сам остаётся только в толстовке, но ему и так тепло. – Спасибо, хён, – мило улыбается и больше натягивает на себя куртку. В голове всплывает тот вечер, когда он на него также накинул джинсовку, которая до сих пор находится у Тэ, который никогда не признается, что каждую ночь засыпает с ней, чувствуя нотки ванили. Хён о нем заботится, и уже от этого в груди разрастаются цветы. Они просто болтают, когда к ним подходит Юнги, выкуривший по дороге сигарету, и садится, беря протянутое Намджуном пиво, делает глоток, дергая ногой. Нельзя не заметить провинившийся и обеспокоенный вид Юнги. – Чонгук всё ещё с Чимином? – не хотя, но все-таки спрашивает Юнги. Уже темнеет, и ему перестало быть видно каноэ, и, да, он, переживает, очень. – Да, – просто отвечает Джин. – Им нужно поторопиться. Уже темнеет. И ужинать скоро будем, – сам не зная для чего, говорит Юнги и замечает внимательный взгляд Намджун обращённый к нему, но ему все равно. – Пойду посмотрю. – Встает из-за стола Тэ с курткой Намджуна на плечах и уходит в сторону озера. Он сам очень волнуется. – Ты это только что переживал? – интересуется хитро Джин. – Тебе показалось. – Врать не умеешь. Накрой на стол, а мы с Намджуном приготовим ужин. Курица в духовке, наверное, уже испеклась. Они решают приготовить пасту к курице. Вода уже закипела, Нам бросает в кастрюлю макароны, а Джин делает соус, когда Тэ прибегает… Через полчаса они выставляют еду на накрытый стол во дворе. Конечно, вечером уже прохладно, но по просьбе Тэхёна, так как они с Чонгуком потратили столько времени на украшение стола и стены, чтобы создать такую волшебную атмосферу, они ужинают на улице. Пока все садятся за стол, Юнги приносит три бутылки вина, так как Намджун утверждает, что паста хорошо сочетается с красным вином, и разливает по бокалам. Юнги сразу замечает, что не хватает одного человека. – Где Чонгук? – прерывает он трапезу, ещё не притронувшись к еде. – Он сказал, что плохо себя чувствует. Он не придёт, – спохватившись отвечает Тэ, видя обеспокоенного Юнги. Он не хотел оставлять младшего, но Чонгук его чуть не выставил за дверь. Тэхён наказал ему тут же звонить, если совсем станет плохо, или он очень проголодается. Юнги ничего не говорит, не обращая внимания на поедающие его заинтересованные взгляды, накладывает в большую миску пасту с курицей. Чимин, не веря в происходящие, искоса смотрит, как Мин берет за пазуху бутылку вина и идет в сторону домика у озера. Тэхён, в шоке от увиденного, открывает рот, даже не беспокоясь, что там находятся ещё не пережёванные макароны, смотрит на удаляющуюся спину Юнги, пока Намджун не прикасается к его подбородку, закрывая рот. Он хлопает глазами, смотря на Намджуна, сидевшего возле него, тот лишь подмигивает ему одним глазом. Чимин еле сдерживается, чтобы не спалить все к чертям. И этот домик на берегу озера, и всех здесь присутствующих. Джин довольный жует, он, мать вашу, не прогадал. Всегда доверяйте опыту, так и хочется закричать. Юнги робко стучится в комнату Чонгука, но никто не отвечает и тем более не открывает, Мин думает, что парень просто уснул. А ещё его не покидает дикое чувство вины, если бы он не пустил Чимина, все могло бы закончиться намного лучше. Он тихо открывает дверь и видит калачиком свернувшегося в одеяло Чонгука. Юнги проходит внутрь и садится на кровать, ставя тарелку и вино на пол, хорошо, что кровать совсем низкая и не придётся тянуться до еды, и тут до него доходит, что он не взял бокалы, он бы их даже не смог унести, у него всего-то две руки. На самом деле поздно думать почему он здесь, почему чувствует свою вину, что про него подумают друзья, все потом. Всё, что для него сейчас важно, – чтобы с Чонгуком все было хорошо. – Чонгук, – тихо шепчет Юнги. Если Чон действительно спит, то он просто уйдёт, а если нет, тогда что? Все равно уйдёт? Нет, он не настолько мудак. Тем более Чонгук присматривал за ним, когда он болел, так что меньшее, чем он может отплатить, это занести ему еду и покормить, если будет нужно, если его же такой дорогой друг Ким Тэхён не смог это сделать. У Юнги в голове сейчас просто ураган. Даже когда он раньше был влюблен, он все равно такого никогда не чувствовал, такое он ощущает впервые. И это безумно пугает. Что это? Привязанность? Желание отблагодарить? Или просто хочется быть рядом? – Хён? – удивленно спрашивает младший, оборачиваясь и вылезая из своего теплого кокона с большими, удивлёнными глазами, не веря им. – Да. Я принес тебе поесть. – Мне? Правда? – Чонгук принимает сидячее положение, опираясь двумя руками позади себя. – Да. Тебе. Почему это тебя так удивляет? – Извини, – опустив глаза, говорит Чонгук. Он, наверное, должен злиться и послать Юнги куда подальше, только вот глупое сердце никогда не позволит так сделать. Поэтому он только мило улыбается и смотрит на принесенную еду. Юнги о нем беспокоится. – Мне кажется, только я здесь должен извиняться. Так что это ты меня извини. – Юнги пододвигается к Чонгуку, и Чон думает, что он так близко к нему, что ему становится невыносимо жарко, а дыхание учащается. Чонгук тихо смеётся вместе с Юнги. В комнате почти темно, только зажженные Тэхёном свечи позволяют хоть что-то разглядеть, видите ли, здесь нет света, и спасибо Джину, что забыл об этом сообщить. Но сейчас Чонгук очень хочет его поблагодарить, потому что при таком освящение не так заметен красный румянец на его щеках, и есть в этом что-то романтичное. Тень от света так красиво падает на лицо Юнги, что Чонгуку хочется провести по нему рукой, но он себя сдерживает, как всегда. – Поешь, пока еда не остыла. Ещё я принес вино, оно хорошо тебя согреет, вот только я не взял бокалы, дурья моя башка! – Ничего, хён, мы можем без бокалов. – Чонгук берет миску, которую ему подает Юнги, и случайно касается пальцами его, и тут же по всему телу проходит ток. – У тебя очень холодные руки! – обеспокоено говорит Юнги и берет свободные руки, отставляя миску, и дует на них своим горячим воздухом, хоть у него самого не очень теплые руки. Секунда и он понимает, что он делает – он греет чужие руки в своих! Чужие ли? «Блять» Чонгук думает, что готов всю жизнь ссориться с Чимином, если к нему будет вот так приходить Юнги. – Поешь, – отпускает смущённо руки Чона. Хорошо, что свет от свечей не такой яркий, и не видно покрасневших щек Мина. – Хорошо, хён. А ты поел? Юнги хочется сказать, что да, вот только он даже крошку не успел положить в рот, он сразу как услышал, что Чонгуку плохо, сорвался с места, наплевав на всех, и только сейчас это осознал. – Я не голоден. Ешь. – Хён, ведь так нельзя. – Чонгук набирает пасту на палочки и съедает, а потом быстро набирает ещё и протягивает Юнги, тот в ответ только улыбается и открывает послушно рот. Он не может противостоять этому ребенку, точно не сейчас, когда он смотрит так, как будто в душу хочет залезть, с такой нежностью, что Юнги покрывается мурашками. Чонгук ставит тарелку на кровать и тянется за бутылкой вина, все ещё закутанный по пояс. Он вытирает рот рукой и выпивает из горла, передает Юнги, и, чёрт, тот берет бутылку и делает большой глоток, чтобы немного успокоить сердце, которое грозится вырваться из груди, и под взгляд Чонгука неосознанно скользит языком по губе. Чонгук думает, что между ними только что случился косвенный поцелуй, и его уши краснеют из-за этого. Серьезно, Юнги все время заставляет его смущаться и вести себя как девственник, хотя он далеко не такой. Он только и может думать, что между ними пару сантиметров, и Юнги такой прекрасный в свете свеч, что никто не сможет испортить этот момент. Ну почти никто. – Чонгук-и, – заходит Чимин, перерывая их романтическое уединения. Честно, если бы не Юнги, он бы его сейчас убил, и Тэхён бы помог спрятать тело. Потому что если первый раз это случайность, второй совпадение, то третий–закономерность. Потому что это уже ни в какие ворота не лезет, он портит такой долгожданный момент. – Я так беспокоился за тебя. Хорошо, что хён пришел проверить тебя. – Да, я уже ухожу. Поешь и поспи, Чонгук, – слегка улыбается Юнги и уходит в свою комнату. На лице Чона читается явное недовольство, он точно не рад присутствию здесь третьего человека. И если хорошо подумать, то спасибо, что не дал заблуждаться на этот раз. Потому что Юнги не знает, чем бы это закончилось, пробыв он там еще хотя бы десять минут. Он не железный, а к Чону его так и манит, как бабочек на свет. – А ты подлее, чем кажешься. – На лице не осталось ни следа от былого умиротворения и наслаждения, только злость на одного человека, испортивший такой важный момент! – Я просто хочу его защитить от тебя. – Опирается на закрытую дверь Чимин, скаля зубы. – От чего? Я ему ничего не сделаю! Это от тебя нужно людей спасать, – тихо шепчет Чонгук сквозь зубы, он не хочет, чтобы Юнги слышал их тупые ссоры. – О, прямо по сердцу! Лгун ты паршивый! – У тебя его нет, идиот! – О! Скажи, что у тебя оно есть, – с притворным всхлипом говорит Чим. – Просто уйди, пока ещё живой! – Думаешь, я хочу находиться здесь? Говорю в последний раз, не лезь туда, куда не надо! Держись от него подальше! И покидает его комнату с отвращением в глазах, а Чон откидывается на постель, глубоко вдыхая. Пиздец, за что ему это, если не двери комнаты, перекрывающие связь, то на тебе Пак Чимина, перекрывающий вообще всё. Нужно с этим что-то делать, потому что так дальше не может продолжаться. Он испортил такой момент с Юнги, что это непростительно. Хён первый раз пришел и накормил его сам, и даже не хотел убегать, пока один низкий чёрт не пришел и все испортил. Такое не прощается. Чонгук бьет кулаками по кровати, представляя лицо Пака, и падает на подушку лицом, хоть тяжело дышать, но он не отстраняется. Через несколько минут прилетает Тэхён и переворачивает его лицо к себе, чтобы не задохнулся ещё. – Я его ненавижу! – Я это уже понял. – Если первый раз мне помешал вода, то второй раз я его изобью. – М-да. Выкинь ты его из головы. Юнги-хён же пришел к тебе, – уже тише шепчет Тэхён на ухо Чонгуку, успокаивая. – Да, но он все испортил. – Мне жаль, правда. Он так все неожиданно делает, что я чуть не подавился едой, я только встал сходить в туалет, а смотрю его уже и след простыл, – прижимает его голову к груди как ребенка. – Почему все так сложно? – Не знаю, кролик, не знаю. – Это ведь не твоя куртка? – удивленно спрашивает Чон, смотря на вещь, которая явно большая для Тэ. – Нет, Намджуна. Сам дал. Прикинь! – Мне так жаль, что ты из-за меня не можешь сосредоточиться на нем. – Нет, Чонгук, не думай так. Если честно, ты мне очень помогаешь. И в первую очередь мне хочется, чтобы ты был счастлив. – А мне хочется, чтобы ты. – У нас все выйдет, вот увидишь! – И Чонгук двигается на кровати, пуская к себе Тэ, он залезает под одеяло и закидывает конечности на Чонгука, а тот даже не сопротивляется. – Я тебе верю. – Как ты себя чувствуешь? – Если в физическом плане, то хорошо, если в эмоциональном, то тогда отстойно! Тэхён так и остаётся в комнате Чонгука, и они вместе засыпают вымученные этим днем. Тем временем Юнги, лежа у себя в кровати, думает, что его с каждым днем все больше тянет к Чонгуку.