Первая любовь девочки — её отец

      Встреча с Вергилием — это как столкновение с поездом: кости в труху, внутренности наружу, голова в сторону, и только сердце бешено колошматит. Безбашенный и тупой кусок плоти! Или выброс гормонов. Неважно.       А ведь Неро была уверена, что с ней такой хуйни не случится.       Теперь она хочет выть, рвать волосы, ломать пальцы — сходить с ума. Это блядь полная херня! Влюбиться в собственного отца за пять секунд. Просто увидела его, и мир разбился на осколки, Неро едва не упала на колени, когда их глаза встретились. Справедливости ради, тогда она не знала, что Вергилий её отец. И если, когда они свалили в Ад, можно было с этим справиться и почти уверовать, что это бред и нихуя не влюбленность, то теперь… Натурально трясет.       Неро не смеет смотреть Вергилию в лицо: уставилась ему в грудь, сосчитала все завитки и линии на жилете, пуговицы на пальто, а узор нарисовать сможет с закрытыми глазами. Отец сидит себе спокойно на диване и, кажется, нихуя не замечает, но судя по ехидной роже любимого дяди, она беспросветно палится. Просто пиздец!       Нервы сдают. Неро рычит и швыряет в Данте пластинку от проигрывателя, жалея об этом ещё до того, как охотник её ловит у своего лица. Как же это было тупо. Разумеется, Неро это не признает.       — Хватит уже лыбиться.       Лучшая защита — нападение.       — Я всё ещё зла на тебя за молчание. Мудак.       Данте смеётся, ехидно, прямо по нервам, и по глазам видно, что сейчас скажет херню.       — Встреча с любимым папочкой должна всё-ё-ё компенсировать.       Неро едва не кинулась на тупого старика, но лишь сощурилась, сложила руки на груди и тряхнула головой — действия, отработанные до автоматизма.       — Шутки у тебя как всегда тупые.       — Ага.       Данте скалится как шакал, и у Неро дергается глаз. Вот скотина.       — Признайся, вас выгнали из Ада за твой поганый язык.       Данте смеётся.       — И не только.       Максимально пошлый намёк. Неро хмыкает. С Данте ей определённо легче; она даже почти забыла, как её выворачивает от шквала гормональных всплесков в присутствии отца.       Трезвонит извечный телефон из прошлого века — подумать только, Данте ещё пользуется проводным. Ударом пятки трубка оказывается в воздухе и картинно падает прямо в ладонь охотника.       — Devil May Cry.       Говорит как заправский продавец в комиссионке.       — Да-да, сейчас посмотрю.       И даже что-то продаёт. Блять! Нетнетнет, куда ты сваливаешь, скотина — Неро косится на Вергилия и уставляется в спину Данте, пока дверь кладовки за ним не закрывается. Безмолвная молитва была проигнорирована, и теперь она и Вергилий остались наедине. Идея побежать за Данте не кажется такой уж унизительной, но Неро не может сдвинуться.       Смотреть куда угодно!       Как же много на столе у Данте пыли, можно разглядеть чистые следы от его ног. Он совсем не убирается.       — Неро.       Прошибает. Неро сжимает челюсти до немоты и заставляет свою голову прокрутиться в другую сторону: та, совсем как ржавый механизм, поддаётся с трудом. Неро смотрит на Вергилия и чувствует, как зрачки расширяются настолько, что выходят за границы радужной оболочки.       — Да?       Выговаривает старательно, лишь бы не запнуться.       — Я всё понимаю. Можешь так не нервничать.       — Что понимаешь?       Голос давит. Вергилий смотрит так, что впору сползти по стеночке, коленки дрожат, он говорит одним взглядом: «Превращать этот разговор в тупой фарс, где оба всё понимают, но один просто это не признаёт, — не собирается».       — Если ты боишься осуждения, то не стоит.       Лучше бы её выпотрошил демон. Разве Вергилий не разучился понимать невербальные знаки людей за долгие годы в Аду? Какого черта. У Неро скрипят зубы и чешутся клыки. Убила бы. Неро подходит, её суставы всё ещё дерево, а сердце разбивается о грудную клетку — вкус собственной крови цветет во рту, — садится рядом. Слишком близко.       — А если я захочу поцеловать, не осудишь?       Смотрит прямо в неё, и Неро сама не понимает, как только выдерживает этот лёд и бурю в отцовских глазах.       — Если ты этого хочешь.       Он говорит это своими пухлыми, мягко очерченными губами — Неро умирает от разрыва сердца на каждом его выдохе и оживает на вдохе. Вергилий ведь не шутит. Во рту становится слишком много слюны. Неро сглатывает и отворачивается. Этот бой проигран всухую. Не стоило даже пытаться, а теперь придется жить с этим знанием. Бр-р-р.       — Пойду лучше помогу Данте.       — Иди.       Лёгкая улыбка касается его губ.       На самом деле Неро проиграла войну.