Вики скучающе поигрывала туфлей, сброшенной с пятки, подперев подбородок кулаком и упираясь локтем в колено, что было закинуто на другую ногу. Черное платье с богатой бисерной вышивкой струилось по телу в такт подрагивающей ноге. Черная маска с такой же тонкой вышивкой, как и на платье, украшала ее лицо, оставляя видимыми светло-серые глаза с крошками янтарной поволоки у зрачка и часть лица ниже носа. Темно-вишневые матовые губы сложились в неприкрыто-скучающий и даже немного обидчивый бантик.
«Мими предательница…» — мрачно подумала девушка, нервно дернув серыми перьями, вспоминая, как подруга-демоница убежала в пьяном томном веселье с каким-то демоном явно выше нее по рангу.
Маскарад в Аду, на который притащила Мими непризнанную, казался Вики невероятно неинтересным из-за отсутствия хоть мало-мальски знакомого лица. Как танцевать вальс, если ты одна?
И к тому же, не умеешь… Никому не интересна непризнанная, отчего приходится скучающе наблюдать за вальсирующими и веселящимися демонами с мягкого дивана. Идти домой не хотелось — там будет совсем уныло.
Так и струилось черное платье по ногам, мысли — по разуму, а тканевая маска — облегая лицо.
Дресс код обязывал.
Мысли непризнанной прервал мужчина, подошедший к ней.
— Потанцуем?
Вики услышала приятный довольно мягкий голос, что показался ей немного гипнотическим и подняла глаза, пройдясь по силуэту. Строгий черный френч с воротником стойкой, застегнутый наглухо до самой шеи на двойной ряд узорчатых золотых пуговиц моментально пригвоздил внимание Вики.
Незнакомец выглядел как вполне обычный демон: черные волосы, антрацитовые широкие крылья, ярко-красные глаза, красивые острые черты лица, насколько об этом можно судить, учитывая маску, что закрывала его половину и была украшена искусными золотыми вензелями, явно дополняя мотив пуговиц. Единственным отличием, которое подметила Вики, была, наверное, излишняя строгость. Молодые демоны, наоборот, стремились если уж не оголить как можно больше, то хотя бы расстегнуть несколько пуговиц рубашки. Хотя, стоило подметить, что возраст незнакомца скорее был неопределенным, нежели вполне конкретным, что давало пищу для размышлений о его личности.
— Стыдно признаться, — ответила Вики, выпрямляясь на диване и откидывая темно-золотого цвета завитые волосы назад, —
Но я не умею танцевать вальс.
—
Тебе и не нужно, — незнакомец коротко усмехнулся, не сводя взгляда с глаз незнакомки и не опуская его ниже, —
Я буду вести этот танец, — демон подал руку.
Вики заинтересованно улыбнулась и вложила тонкие пальцы, моментально оказавшись перед демоном. Он повернулся к ней боком, предлагая взять его под руку, что девушка и сделала незамедлительно. Не каждый день удается пообщаться с адекватным представителем чернокрылых, не отпускающим пошлые шуточки спустя пять минут знакомства.
«И все же, — это демон и доверять ему не стоит»
—
Полностью согласен, — усмехаясь, сказал незнакомец, —
Доверять демонам не стоит.
—
Читать чужие мысли неприлично, — Вики демонстративно сморщила нос, показывая, что она об этом думает. На что незнакомец только улыбнулся, явно не намереваясь изменять своим привычкам.
Если только ненадолго…
Он провел ее в центр зала, попутно довольно грубо оттолкнув крылом какого-то подвыпившего демона, что пытался вальсировать с не менее пьяной подружкой слишком близко к ним.
Музыка лилась по залу без остановки, точно заведенная или, скорее, обреченная играть вечно. Зловещие, но прекрасные ноты пронзали души танцующих, заставляя кружиться и смеяться в демоническом вальсе снова и снова, уносимые мимолетным дурманом настроения.
Незнакомец перехватил Вики под крыло одной рукой, во вторую же вложил ее ладонь, немного притянув к себе, задавая верную позицию. Она положила пальцы на плечо и позволила ему вести себя. Танцевать вальс без каких либо знаний о нем было сложно и она это знала, и в тайне надеялась, что не опозорится посредине зала среди толпы злопамятных демонов. Но, как оказалось, все было гораздо проще. Она чувствовала себя фарфоровой марионеткой, которой умело руководил кукловод, заставляя ее делать верные движения. Она не понимала как, да и не хотела понимать. Ей было достаточно наслаждаться моментом, временно вверяя себя в руки неизвестного.
Мужчина раскрыл крылья, отодвигая тем самым от них назойливо трущиеся парочки, что с недовольным шипением были вынуждены подвинуться под ярко блеснувшим алым взглядом. Вики улыбнулась подобной выходке. Было в нем что-то
не такое. Немного пугающее. Незаметно властное. И притягательно отталкивающее.
«Классическая темная романтика» — подумала Вики, вспоминая подобные сцены в фильмах и сериалах о вампирах, ощущая себя во власти силы, абсолютно и монументально превосходящей далеко не ее одну в этом огромном зале.
—
Твое имя? — перебил ее мысли незнакомец.
—
Виктория. Можно просто Вики, — она легонько улыбнулась и спросила в ответ, —
А твое?
—
Абиррит, — демон с нескрываемым интересом заглянул в глаза девушки так, словно искал там какой-то ответ.
—
Граф Абиррит? — удивилась Вики, —
Демон иллюзии собственной персоной танцует с непризнанной? Это шутка?
—
Могу покрасить твои крылья в такой же вишневый, как твоя помада или в черный, как платье. Увидишь, что шутки здесь нет, — он быстро обвел ее взглядом, рассматривая перья.
—
Как помада, — ответила Вики, желая удостовериться, что он не лжет.
Едва заметная улыбка тронула один кончик его губ и девушка ощутила странный зуд и холодок на крыльях. Она расправила их, выводя перья чуть вперед под ветер танца и ахнула. Блестящие темно-вишневые перья смотрели на нее, отражая блеск алых глаз. Вики перевела удивленный взгляд на мужчину и улыбнулась, расправляя крылья так же, как он.
Демонический вальс кружил их, волнуя оперение создаваемым потоком воздуха. Вики явно ощутила на себе взгляды, что источали удивление и зависть. Она смотрела на своего партнера в этом танце и ощущала словно он ведет с ней немой диалог лишь глазами. Демон вновь заговорил первым:
—
Мне нравится твоя тьма.
—
Моя тьма? Что же ты видишь? — дрогнувшим голосом спросила девушка, стараясь не обращать внимания на то, как испуганно расступаются танцующие рядом пары, замечая как темп их танца немного увеличился под усилившуюся музыку, —
Я стремлюсь к свету.
—
Все отражается на поверхности, Виктория. Озвучь что-нибудь. Что угодно. То, что нравится тебе, — демон изучал радужки ее глаз, — этот вкрадчивый янтарь, что разливался лучиком света на светло-сером мраморном камне и не хотел читать ее сам, хотел услышать и услышал.
—
Даже то, чего, возможно, не существует? — с интересом и опаской спросила она. Опаска оправдана — мастер иллюзий мог погрузить ее в хаос одной лишь мыслью.
Он приблизил ее к себе, крепче располагая ладонь под крылом, касаясь заветного — перьев в основании, отчего волна неприкрытого удовольствия всколыхнулась выдохом в ней и проявилась острыми вершинами, скрываясь под вышивкой ткани. Вики увидела как откуда то из-за его спины вылетела маленькая черная бабочка, тяжело перебирающая блестящими крыльями и, кружась вместе с ними в танце, коснулась ее уха, оставив послание его голосом:
—
Все, что угодно, — и распалась в туман.
Вики удивленно выдохнула, резко сложив крылья от неожиданности и начала изучать взгляд напротив и только сейчас, когда его стекло поймало явный отзвук света, она поняла. То были не обычные рубины, о которых она подумала в первую же секунду. Нет. Она могла точно сказать, что у Люцифера были такие камни, — яркие, насыщенные, драгоценные. Здесь же все было иначе: звездчатые рубины с эффектом астеризма смотрели на нее плотным, непрозрачным насыщенным цветом, а лучи того самого астеризма, что расходились острой звездой от самого зрачка, искрились холодной, невероятно ледяной как горный ручей, но так незаметно пробивающейся голубой призмой. Околдованная этой красотой, она все же сказала то, что он, улыбающийся ее излишней внимательности, просил:
—
Подсолнухи. Черные, — ее шепот сорвался с губ и вновь из ниоткуда проявившийся мотылек взлетел вверх, повторяя ее же голосом те же слова. Вики проследила за ним взглядом, наблюдая как почти невидимая пыльца мелкими частицами срывается с маленьких крыльев и вдруг превращается в лепестки. Черные, тяжелые и не совсем поворотливые, но такие узнаваемые, — они точно принадлежали подсолнухам.
Сняв осторожные пальцы с его плеча, оставляя за собой прохладную пустоту, она поймала несколько черных последствий ее нескончаемых тягостных дум, растирая их шелк между подушечек. Замечая, что они и правда живые. Осознавая, что так и выглядят ее мысли, ей захотелось избавиться от них, как и от своих сомнений, что сотканы из выбора стези.
Она не верила, что в объятиях тьмы бывает прекрасно и оттого стремилась лишь к свету, забывая совсем, что важно иное. И сейчас она видела и хотела стать частью той красоты, что летела ей на голову крупными лепестками и порхала черными крыльями. Хотела стать дирижёром и сжечь свою неуверенность.
—
Пусть горят, — шепот врезался в его уши стальными решительными нотами и он, наконец, ликовал от ее наблюдательности. И исполнил. Мотылек загорелся и загорелись они — последствия ее мыслей и сомнений.
—
Нет! Прошу… — тонкая ладонь, почти прозрачная точно черные горящие крылья, выскользнула из его ладони и вместе с другой коснулась лица, невесомо обхватив лишь пальцами с двух сторон, —
Его пожалей.
Ниточки рук безысходно спустились чуть ниже и под выдох досады легли на плечи, наблюдая светло-серым мрамором за тлеющим чернокрылым, прахом летящим вниз, нарушая весь мыслимый и немыслимый этикет вальса, но в ответ лишь вторая его рука легла под перья и сползла вниз, касаясь талии и замерев на ней. Он остался глух к ее просьбе. Мотылек все горел под ее жалобный взгляд, а он кружил их в демоническом вальсе сильнее. Антрацитовые крылья сложились полукругом, отгораживая от любопытных лиц и глаз, что были совсем неприятны ему и досаждали своим любопытством.
—
За каждую магию своя плата, Виктория, — шепотом черных крыльев коснулось ее уха, щекоча маленьким трепетом и прытким хоботком. Мотылек доставил послание и взмыл вверх над ними, на смену сгоревшего брата, избегая черных лепестков, что прогорали и тут же становились пеплом под их ногами.
—
Что дальше ты мне нарисуешь, Виктория? — еще одни крылья коснулись ее уха, передав его голос и волю. Звездчатые рубины блестели голубым астеризмом, выдавая слишком явный его интерес.
—
Пауки, — не думая ответила Вики, вызывая удивление, что так давно не касалось его лица, —
Пауки…
Мохнатые лапки кобальтового птицееда коснулись тонких пальцев, перебирая их настороженно, считая каждый своими длинными конечностями, изучая. Ладонь открылась, приглашая и совсем не маленькое, мохнатое, глазастое и
прекрасное ступило на свет, являя миру себя. Грациозные движения щекотали кожу, не сбрасывая стрекательных волосков, что бы
не навредить той, кто воззвал к этой мягкой тьме.
Яркий сине-голубой окрас говорил
«я опасен», а гибкие движения шептали
«но не для тебя». Перелив звуков, как роса на натянутой паутине, доходил до ушей, играя мелодию шепота. Удивленное
«почему» сорвалось с губ быстрее, чем мысль и ответом ей были черные лапки, что зацепились за ухо, сложив свои крылья:
«мне нравится твоя тьма».
Создание ночи, извечной материи, символ вечного цикла Бытия и творец самой жизни в образах Великих Отца и Матери собственной пушистой персоной все поднимался и полз, очутившись на плече вопрошающей и с интересом трогая колючей лапкой лицо. Она не боялась, никогда не боялась плетущих белые нити-ловушки. Щеку пронзила щекотка, вызвав улыбку темно-вишневых губ, отпечатавшихся воспоминанием по ту сторону звезд на рубине.
Паук выжидал. Он замер, смотрел. Охота велась с самого начала, стоило явить ему себя миру. Мотылек раскрывал свои крылья, все так же цепляясь за ее ухо, не подозревая или зная наверняка, что скоро и он переродится в иное. А вальс не думал прекращаться.
Музыка стала быстрее, унося и закручивая пару в прекрасном движении.
Или это они заставляли музыку бежать быстрее? И все случилось внезапно и одновременно: черный туман, окутавший обоих плотной стеной, паук, прыгнувший на свою жертву, впрыскивающий яд в нежное крылатое тело и исчезающий с ним во тьме, и музыка, что стала звучать отовсюду.
Тьма легла густотой на их плечи, застилая пространство, ослепляя и вызывая дрожь в хрупком теле. Сердце панически ускорилось, радужки попрятались за накрашенными веками, темные губы поджались.
Страх темноты...
—
Знаешь ли ты, — голос демона разукрасил пустоту, позволяя ей ощущать его присутствие не только под теплотой ладоней, —
Прежде чем миру явил себя свет, тьма владела им без остатка. Из тьмы мы приходим, в ней же растем и после, в конце пути — в нее возвращаемся.
Маленький голубой огонек спасительным светом зажегся над ними, давая наполнить собой пустоту, освещая, играя на лицах и отгоняя от нее страх. Глаза открылись, вновь ощущая защиту пленительного света.
—
Но это свет создает тени… — ее шаткий голос отразил все сомнения, терзающие метаниями душу.
—
А может быть, это тени играют со светом? — легкая улыбка на красивом лице дала понять, — он не ждал ответа. Огонек разросся, колыхаясь голубыми языками, касаясь, лаская пустоту и Вики увидела тени, что словно руки игрались с огнем, щипали его, дергали и приглашали то взвиться вверх, то опуститься вниз.
Она поняла. И десятки черных бабочек, ночных мотыльков полетели на свет, неся на крыльях яркую искрящуюся бархатную пыльцу. Вальс ускорился, окончательно закружив ее голову и темно-золотые пряди.
—
Слишком быстро, — она рассмеялась, отдавая черноте свои переливы голоса, —
Я наступлю тебе на ногу.
—
Тогда остановись, — немного мрачный глухой смех сорвался с его губ, разлетаясь новыми мотыльками на замену тех, что уже успели сгореть в пламени освещения.
—
Но разве я могу? Ты ведешь, — она поймала одной рукой мотылька, что решила спасти, заключив в просторный кокон из пальцев и усадив его себе на бисерную вышивку рядом с вырезом на взволнованной груди.
—
Приятно, что ты решилась довериться мне, — демон сложил крылья, которым уже не от кого было прятать сокровище, что держалось в руках и она ощутила, как опора под ногами исчезает, откидывая необходимость перебирать каблуками. Вальс продолжался, музыка лилась, само пространство кружилось все быстрей и быстрей, вызывая желание закрыть глаза. И она закрыла, в момент притянув себя саму к нему ближе и падая лбом, закрытым черной маской, на спасительное плечо, почти зажав только спасенного легкокрылого между телами, что с опаской пополз вверх по бисерной ткани платья.
—
Ты боишься? — шепнул мотылек, садясь на приоткрывшуюся кожу шеи у самого уха. Она отрицательно покачала головой, не в силах проронить и слова. Она уже не боялась, но голова кружилась так сильно, что, казалось, посмотри она еще немного и сам мир рухнет.
«Если только к твоим ногам»
Осторожные пальцы погрузились в пух на лопатках, очерчивая темно-вишневые крылья, вызывая у нее еще один несдержанный вздох.
—
Нарисуй, — прозвучало приказом из уст, что не желали, чтобы она пряталась, пусть и на его плече.
—
Я хочу показать, — решительный шепот скользнул по его коже, обдавая теплом, оголяя желания. Светло-серый мрамор с янтарными искрами поднялся к звездчатым рубинам, передавая воспоминание, рисуя образ в его сознании, что моментально стал написанным на полотне пустоты своими мрачными красками.
Ноги мягко приземлились на каменный пол старой, заброшенной оранжереи с полуразрушенной крышей, выбитыми ветром стеклами и потемневшими от дождя рамами окон. Музыка стихла, вальс прекратился, позволив рукам покинуть друг друга, но пальцы не дрогнули, все еще касаясь ее перьев и его плеч всего на секунду дольше, чем нужно. На длительную, тягучую секунду, что разрывала пространство, стараясь выкрасть момент.
Но не смогла. Время нещадно шло дальше, вынуждая выскальзывать из связанных незримой паутиной объятий.
—
Почему это место? — демон развернулся к разросшемуся кустарнику с опавшими чайными розами, поднося лицо к пожухшему бутону, вдыхая вялый, но все еще живой аромат.
—
Я не знаю, — досадливо ответила Вики, подходя к тому же розовому идеальному безобразию, —
Моя прошлая жизнь стерлась в пыль и это — все, что я помню.
—
Зелье Забвения действует коварно, забирая все самое важное, оставляя руины, — подметил он, огибая ладонью бутон, —
Но кое-что мы все же можем возродить…
Вики наблюдала, как из рукава его френча медленно выполз уже знакомый ей мотылек, поигрывая усиками и неторопливо ступил на нежный бутон, неся на крыльях тяжелую бархатную пыльцу.
—
Пожелай, — скомандовал демон, обнажая маленькие колкие ноты в голосе, что были направлены совсем не на нее, а на тот заброшенный сад, что она создала и что в мыслях хранит и лелеет.
Но она ведь не знала. Мелкий ток пробежался по коже, заставляя такой привычной нерешительности взять над ней верх.
—
Пожелай, — уже мягче потребовал демон, переводя взгляд на поджатые губы, подмечая сомнения. Она пожелала и кобальтовый птицеед явился по собственной воле, заползая по бисеру спины слишком стремительно и после лениво устраиваясь на ее плече. Вики оглянулась на синие лапки и переливающуюся головогрудь, подставила палец под педипальпы, почувствовав легкое постукивание мохнатых лапок по суставам.
Паук быстро переполз на открытую ладонь, уместившись всем телом и продолжая простукивать прохладную опору, не теряя настороженности. Вики поднесла его к бутону, что был в разы мельче, чем пушистый палач.
—
Значит, такова плата за возрождение? Жизнь за жизнь? Воспоминание за смерть? — паук притаился, готовый накинуться на ничего, а может быть что-то, подозревающего мотылька. Демон окинул взглядом встревоженные глаза.
—
Выбор не всегда иллюзорен. Так каков будет твой? — звездчатые рубины горели голубой острой призмой, выдавая с головой его интерес. Вики чуть отодвинула руку от бутона, не позволяя пауку сделать стремительный выпад, отчего тот почти что обидчиво отвернулся от мотылька и устремил бесстрастные бусинки глаз на хозяйку.
Вики потянулась другой ладонью к волосам над ухом и сняла оттуда легкокрылого, того самого, что спасла от неизбежной гибели в синем огне и посадила его на запястье у самых педипальп мохнатого охотника. Демон едва заметно улыбнулся.
И вновь все произошло в одну секунду: бутоны ожили, мотылек съежился, паук кинулся, исчезая с накаченным ядом телом в пустоте, закручивая пространство и сознание девушки во тьму, врываясь яркой вспышкой воспоминаний.
***
—
И все же… — глубокий, до скрежета в груди знакомый голос вырвал ее из тени, заставляя смотреть на саму себя же со стороны, —
Разве это уместно, — так говорить о цветах? — вопросительный голубой хрусталь глаз напротив с остроконечным астеризмом от зрачков внимательно смотрел на девушку, стоявшую в оранжерее над тем же кустом чайных роз, только цветущим и ухоженным. Свет игрался на лицах, пряча от Вики лик вопрошающего, скрывая всего его в блеске своем, оставляя лишь то, за что имел право цепляться взгляд, ворвавшийся в воспоминания.
—
А разве нет? — девушка, так поразительно похожая на саму Вики, только живая, дышащая воздухом земли и ощущавшая тепло каждого дня, с интересом разглядывала своего собеседника, которого она, в отличие от той тени, что стояла за ее спиной, различала прекрасно, —
Посмотрите сами.
Мужчина приблизился к девушке, рассматривая бутон, крепко сидевший на ветке, что она держала в руках. Лепестки потемнели у самой ножки, выдавая скорую смерть.
—
Они живут для нас, чтобы умереть. А мы упиваемся их красотой, их цветом и ароматом. А стоит им осыпаться или пожухнуть лепесткам, как бедняги становятся никому ненужным мусором и даже перегноем, — девушка указала на небольшое ведерко с собранными в него опавшими листьями и цветками. Мужчина рассмеялся еле заметно.
—
Не жалей их, девочка. Они не чувствуют, — сквозь усмешку ответил он и Вики уловила маленький блеск в хрустале, —
Зато ты чувствуешь их жизнь, а значит, они живут не зря.
—
Но откуда Вы можете знать наверняка? — возмутилась девушка, встряхнув темно-золотые локоны, —
Если они молчат и издают лишь пустоту, помимо аромата, разве это значит, что они не чувствуют?
—
Как ты думаешь, девочка, — мужчина подхватил пальцами бутон и оборвал лепесток, что почти полностью окрасился в темный цвет предстоящей смерти, —
Может ли что-либо чувствовать тьма и пустота? — он вдохнул его запах, отмечая нотки увядания и передавая ей в ладонь.
Девушка взяла лепесток, покрутив в руках, задумавшись над вопросом.
— Я не общалась с тьмой и пустотой, ответить не в силах, — сказала она, внимательно рассматривая звезды насмешливо смотрящего хрусталя, —
Почему о тьме всегда говорят как об однозначно безысходном, если каждый в итоге находит в ней свое?
—
И что же находишь в ней ты? — заинтересованно и немного удивленно спросил мужчина.
—
Одиночество, — уверенно ответила девушка, сбрасывая лепесток с ладони, —
Спасительное одиночество, — хрусталь дрогнул в немой улыбке и Вики увидела едва заметное шевеление черных перьев на тени мужчины перед тем, как воспоминание распалось на сотни кусочков и исчезло, возвращая ее к своему спутнику этого странного вальса.
***
—
Кто он? — спросила Вики, оглядывая мужчину в маске перед собой и замечая похожие астеризмы в глазах, вот только цвет…
Красный, а не голубой. Он тихо рассмеялся и не ответил на этот вопрос, повернувшись к бутонам, что цвели в полумраке.
—
Важнее то, почему среди всех воспоминаний ты оставила именно это, что было скрыто так глубоко, что ты даже не подозревала о его существовании, когда попала сюда, — мужчина сорвал бутон с небольшой ножкой, поместив цветок в ее волосы за ухо.
—
Неужели кто-то намеренно скрыл от меня мое же воспоминание? — удивилась она, дотрагиваясь пальцами до лепестков над ухом. Демон кивнул, коротко улыбнувшись, наблюдая за прикосновением пальцев к цветку.
—
Позволишь? — не дожидаясь ответа и ловя ее мысль быстрее, чем она еще успела появиться в ее голове, он протянул руки к завязкам маски, что таились под волосами. Ловкие пальцы скользнули в глубину кудрей, открывая себе дорогу и потянули за кончики лент, непреклонно срывая последний отголосок сомнений, уничтожая место для укрытия и обнажая всколыхнувшиеся переживания.
Маска упала на пол, оставляя шлейф подозрений тонкой темной дымкой в воздухе.
—
И все же, ты боишься, — отметил он осматривая открывшееся лицо, —
Вот только никак не пойму, чего именно. Неужели себя?
Хитрый прищур блеснувших глаз показался Вики знакомым, но мысли нещадно бились о сознание, ища ответы на совсем иные вопросы. Свет и тьма и без того рвали на части не окрепшую душу, стараясь откусить кусочек побольше, но тьма отчего-то всегда проявляла к ней гораздо больший интерес, заставляя сомневаться в своем выборе, заставляя лихорадочно метаться по комнате в одиночестве, уничтожая представления о «добре» и «зле», открывая черноту в прекрасном и часто близком.
Черный мотылек вновь дымкой скользнул, касаясь ее уха и садясь на бутон, шепча его голосом:
—
Не тьма тянет тебя к себе, девочка. Это свет пытается отвоевать то, что ему не принадлежит.
Вики ахнула, ощущая как мотылек переполз на ее лицо, щекоча цепкими лапками кожу. Его сказанное
«девочка» прозвучало нотами слова слишком знакомо.
Неужели он играл с ней, используя ее же воспоминание? Вики заметила как голубой астеризм в звездчатых рубинах стал ярче, распространяясь чуть больше на радужку. Она сделала шаг и протянула пальцы к его маске, желая сбросить ее. Он легко улыбнулся и позволил этому желанию исполниться.
Тонкие ленты завязок поддались и черно-золотой щит податливо лег в ее руку, нехотя отступая от лица. Лица, которое Вики не узнала.
Он был ей не знаком. Едва заметная нотка неясного разочарования затронула душу, не укрывшись от рубинов, что только сильней улыбнулись такой реакции.
Рука держала маску, очерчивая пальцем узоры, не желая выпускать столь прекрасное произведение. Мотылек исследовал лицо, перебирая лапками по брови. Глаза рубины сияли, рассматривая ее светло-серый мрамор перед собой. Демон сделал уверенный шаг вперед и несколько мотыльков появилось за ее спиной, начав летать вокруг и донося его шепот:
—
Позволь попрощаться, — и вновь, опередив мысль в ее голове и не дожидаясь ответа, ладонь легла на основание крыльев, вызывая у чувствительных перьев легкую дрожь. Неожиданный поцелуй зажег светлые щеки румянцем, заставляя тонкие пальцы найти опору на плечах. Черные крылья сложились вокруг, скрывая, невзирая на то, что скрывать было не от кого. Мягкий шелк антрацита коснулся бисера спины и перьев, вызывая мурашки, заставляя сжать пальцы и проложить путь на спину.
Черные мотыльки вылетали из-под черных перьев, кружась и забирая иллюзию оранжереи с собой, раскидывая бархатную пыльцу на волосы, порхая и задевая кожу мягкими крыльями. Тьма вновь поглотила весь свет и лишь звуки трепыхающихся крыльев выдавали, что они в этой тьме не одни. Вики вновь не ощутила опоры под ногами, лишь густая пустота, десятки мотылей и крепкие объятия окружали ее, не позволяя поцелую закончиться, оседая на губах жгучим вкусом.
Тьма рассеялась, завершая прощальный поцелуй. Вики открыла глаза, замечая, как голубая призма астеризма на звездчатых рубинах расползлась еще больше. Демон улыбнулся и исчез, заставляя мотыльков шептать ей
«до встречи».
Девушка оглянулась. Она стояла у дверей своей комнаты, мотыльки распались черной дымкой и только чужая маска в руке давала понять, что все случившееся реально.
***
Студенты спешно покидали класс, суетясь как обычно и громко переговариваясь. Вики все обдумывала вчерашний разговор, вспоминая их изыскания о свете и тьме. Она не заметила, как урок давно закончился и она теперь сидит в кабинете одна и рисует все тех же черных мотыльков в блокноте. Из размышлений вывел глубокий и до трепыхания души привычный голос.
—
Уокер, решила скрасить мне перемену своим присутствием? — насмешливые голубые хрустали оглядели блокнот, заметив рисунки.
—
М-м? — рассеянно ответила она, поднимая светло-серый мрамор глаз на стоявшего у ее парты демона. Она оглянулась, поняв, что осталась одна в кабинете, —
Кажется, я увлеклась. Простите, — чуть стыдливый румянец аккуратно коснулся щек, не выдавая хозяйку совсем уж с головой.
—
Ты сегодня рассеянная, Уокер. Неужто влюбилась? — ехидные чертики запрыгали в глазах, открывая совсем не обидную, а скорее озорную насмешливость.
—
Нет, что Вы, — возмутилась Вики, нахмурив брови и поправляя увядающий бутон в волосах. Мелкое движение, что не осталось хрусталем незамеченным.
—
И славно, а то совсем потеряешься, учиться перестанешь… Ну знаешь, как это бывает. Всяких бабочек в блокнотах рисовать начнешь, цветочки в волосах носить, — ухмылка приобрела ехидный вид, заставляя краску все-таки растянуться на щеках несчастной и закрыть ладошками рисунки.
—
Вы как всегда! Не упускаете шанса ввести меня в смущение. Геральд, Вы невыносимы… — промурчала Вики, чуть смеясь, складывая в сумку блокнот и учебники, —
И вообще. Хоть раз я приходила на Ваш урок неподготовленной? — она глянула на него исподлобья, намекая, что, вообще-то, она обиделась на подобное замечание.
Геральд показательно задумался, как будто не знал ответа заранее и теперь ему предстояли долгие и мучительные разгребания воспоминаний, чтобы найти хоть одно, где Уокер провинилась.
Не нашел. Зато, как обычно, в глаза привычно бросилось смущение щек и тихий ответ на любой поставленный вопрос с довольным
«умница», что не могло не вызвать улыбку.
—
Могла бы хоть раз и не подготовиться, Уокер, — усмехаясь ответил демон, —
А то все учителя на тебя жалуются периодически, а мне даже ругать тебя не за что… Чувствую себя обделенным.
Вики усмехнулась, вновь немного покраснев и посмотрела демону в глаза:
—
Они сами виноваты. Я не люблю тратить время на то, что мне неинтересно, — она встала, забирая сумку и продолжая смотреть в насмешливые хрустали, блеснувшие звездами, вызывая у Вики странные вопросы. Геральд выдал довольную ухмылку и прошел к своему столу, доставая какой-то фолиант, очевидно, к следующему уроку.
Она нахмурила брови, изучая воспоминание из цветущей оранжереи с все еще живой собой и начала сравнивать. Недолго думая, она подошла к его столу и спросила, продолжая пристально рассматривать его глаза, что теперь удивленно окидывали ее взглядом.
—
Геральд, как Вы считаете… — она так увлеклась рассматриванием вопросительного голубого хрусталя, что забыла вопрос.
—
Ты задашь свой вопрос или продолжишь поглощать меня взглядом? — легкий смех тронул губы, выводя ее из оцепенения. Вики снова сделала возмущенное лицо на секунду, которое тут же вернулось в привычный едва смущенный, но до жути заинтересованный вид.
—
Что было первичным: свет или же тьма? — светло-серый мрамор блеснул озорным янтарем у радужки и вновь впился в знакомые астеризмы хрусталя, которые раньше, она почему-то не замечала.
—
Хм… Знаешь, — это весьма философский вопрос, что требует долгой дискуссии, которую я, к сожалению, не смогу тебе сейчас подарить, ведь уже через… — демон бросил взгляд на часы, поспешно возвращаясь к столкновению с пристально изучающим взглядом напротив, —
…две минуты сюда ввалится целая куча крикливых недотеп.
—
Тогда я пойду, — с досадливым выдохом ответила Вики, —
Иначе сама стану для Фенцио крикливой недотепой, если опоздаю на его урок.
Демон кивнул ей, слегка усмехнувшись и Вики прошла к двери, остановившись на секунду. Она обернулась, замечая, что он провожает ее взглядом.
—
Геральд, скажите, а Вы можете менять цвет глаз? Скажем, на красный? — с небольшим подозрением спросила Вики, ловя эмоцию, которая едва заметной рябью пробежалась по его лицу.
—
Бессмертные не могут менять цвет глаз, ты ведь знаешь, Виктория. Такое под силу только… — он не успел договорить, потому что она его перебила, с интересом вглядываясь и пытаясь уловить хотя бы тень доступной ей реакции на его лице.
—
Графу Абирриту — демону иллюзий, — быстро сказала она, наблюдая легкую улыбку.
—
Все верно. Потому, я подобной способности не имею. А теперь беги, у тебя почти не осталось времени на спасение.
Вики бросила ему последний задумчивый взгляд и покинула кабинет, проскальзывая между крылатыми. Она остановилась буквально в метре от двери, думая о том, на сколько сильно все-таки похожи его глаза своим рисунком на радужке с рисунком тех двоих, одного — из воспоминания, а второго — с маскарада.
Но разве такое возможно? Или же это все иллюзии?
Вики не заметила, как черный мотылек сел на волосы над ее ухом, шепнув знакомым, до дрожи души голосом ей на ухо:
«Прежде чем миру явил себя свет, тьма владела им без остатка»
Она рвано вдохнула воздух, замечая как черный мотылек отлетает от нее и распадается в темную дымку. Сердце забилось так сильно, что грозилось сломать ребра. Она развернулась к еще не закрытой двери и посмотрела на демона, что стоял у своего стола и смотрел, улыбаясь, на нее в ответ.
Сквозь толпу разномастных крылатых, за секунду до того, как дверь кабинета закрылась прямо перед ней, она увидела, как его глаза блеснули красным рубином, отнимая ее дыхание, перехватывая ритм сердца и заставляя несколько черных мотыльков приземлиться на ее волосы и лицо.
