Демон с лицом ангела

Тук-тук… Монотонный звук врывался в сознание вместе с ноющей болью в висках, отдаваясь пульсацией в затылке. Еще движение, неприятно заныла спина, а руку словно пронзило тысячью маленьких иголок. Джон застонал и открыл глаза. Он снова уснул в кабинете, просто отключился, не раздеваясь. Он сел и принялся разминать затекшие руки. Еще одна ночь на диване вместо спальни, и ему придется посещать мануального терапевта. Поднявшись, Джон подошел к окну. Осень. В Лондоне дождь. Когда-то прелестный палисадник перед домом, сейчас представлял собой жалкое зрелище. Джон не любил осень, но сейчас он ощущал себя её частью. Он обернулся и скривился. У дивана стояла початая бутылка виски, и валялся стакан. Если бы не заоблачная цена этого пойла, сегодня бы нестерпимо болела голова. Поборов искушение продолжить вчерашний разговор с бутылкой, Джон вышел из кабинета и прошел в спальню. Стараясь не смотреть по сторонам, он быстро разделся и вошел в ванную. Контрастный душ освежил тело, в голове установилась относительная тишина, и даже ожил желудок, напомнив своему хозяину, что он не ел уже около суток. Джон накинул халат и вышел в спальню. Взгляд зацепился за кровать, их с Алексом кровать, и Джон стиснул зубы. Он не спал здесь целую вечность, с того самого дня, после которого привычный мир Джона рухнул, и на его месте образовалась пустота… Он старался не появляться в спальне, а к кровати даже не подходил, но сейчас его взгляд упал на их совместные с Алексом фото на комоде красного дерева, сердце пропустило удар, и Джон рухнул на кровать ничком, зарываясь лицом в подушку и до крови кусая губы. Он все решил. Прости, Алекс… Когда Холмс ушел, оставив его в костюмерной, опустошенного, почти в бессознательном состоянии, Джон долго не мог прийти в себя, все еще надеясь, что всё случившееся, лишь сон или бред, но красноречивые следы на одежде и едва уловимый запах парфюма Шерлока не дали Джону усомниться в реальности того,что сейчас произошло. Он привел себя в порядок, отбросил закравшуюся было мысль о немедленном бегстве и отправился в зал. Собрав всю свою волю в кулак, Джон желал только одного, чтобы этот сумасшедший день наконец закончился, а об остальном он подумает позже. Проснувшись на следующий день на диване в гостиной с бутылкой коньяка в одной руке и выключенным телефоном в другой, Джон почувствовал себя полным и абсолютным ничтожеством. Как он, взрослый, состоявшийся мужчина, мог поддаться чарам, да, именно чарам этого мальчишки? Джон корил себя за слабость, но, когда закрывал глаза, беспощадное воображение снова и снова рисовало ему великолепного Шерлока на коленях, смотревшего на него снизу вверх пронзительно и жарко в то время, как его рот…. в этот момент Джона накрывало невыразимое чувство вины. Он пытался работать, но его душевное состояние не давало сосредоточиться ни на секунду. Горы изорванных эскизов и набросков уже не вмещались в корзину для мусора. На четвертый день душевных терзаний пришла бессонница. Ночь казалась бесконечной. Он успел проанализировать всю свою жизнь, разложить по полочкам все чувства, взвесить и оценить поступки и не нашел ничего, за что бы мог себя упрекнуть. Он всегда был честен с собой, сделки, которые он заключал с совестью, никогда не касались его отношений с близкими людьми. Его любовь к Алексу была искренней, теплой, с примесью заботы и дружеского участия, и чем дольше Джон рассуждал о природе их отношений, тем больше убеждался в том, что он не заслужил подобного отношения к себе. Уехал, оставил, не звонит. Даже голос при последнем разговоре показался Джону чужим. Его Алекс - простой, домашний, предсказуемый, вдруг взбунтовался. Злость, направленная последние три дня исключительно на самого себя, вдруг изменила вектор направления и обрушилась на Алекса. Именно он виноват в том, что случилось, он не смог пожертвовать карьерой ради любви, он уехал, оставив его страдать в одиночестве, именно он… А Джон, он не будет изображать из себя Пенелопу. Он докажет Алексу, что на нем свет клином не сошелся, и уж если судьба преподносит ему подарок в виде Шерлока Холмса, то он не будет от него отказываться. На пятый день добровольного заточения Джон решил включить телефон. Пятьдесят непринятых вызовов. Где-то в глубине души шевельнулась надежда. Алекс беспокоится, переживает, а он так эгоистично заставляет его страдать. Джона ждало горькое разочарование. Алекс не звонил ни разу. Звонки в большинстве своем были от Гарри и миссис Хадсон. Последнее сообщение от сестры гласило: «Если ты не отзовешься через 24 часа, я приеду сама!» После такой эмоциональной встряски, которой являлся показ, Джон всегда старался уединяться, поэтому его отсутствие на рабочем месте в последующие два дня никого не удивляло. А вот молчание телефона заставило Гарри насторожиться. В тот день, когда Джон отринул последние сомнения и почти восстановил душевный покой, она приехала к брату. Джон, облаченный в свободные домашние брюки и рубашку, открыл дверь, принимая из рук сестры объемные пакеты из «Теско». - Я вижу: жив, здоров и даже неплохо выглядишь, - Джон посторонился, впуская сестру в дом. - Я принесла поесть. Ты ведь наверняка ничего не готовил, перебивался сэндвичами. Где твоя экономка? - Я отпустил её в отпуск на неделю. Не суетись, - Джон помогал сестре раскладывать продукты в холодильник. - Моцарелла, вино, так мило с твоей стороны. - Хочу просто посидеть с тобой вдвоем и пошептаться как в детстве, - Гарри улыбнулась, и Джон вернул улыбку. - Я бы привезла с собой Ирэн, но она улетела в Нью-Йорк, новые контракты в Америке… ты же знаешь. Они расположились в просторной кухне, уютной и современной, выполненной по чертежам Джона и нежно им любимой. Из-за постоянной занятости он редко готовил, но если брался за дело, то у него непременно получался кулинарный шедевр. За окном стремительно темнело, полумрак окутывал столовую, создавая атмосферу для доверительной беседы. - Помнишь, когда мы были детьми, - нарушила уютное молчание Гарри, - мы вот также сидели с родителями на кухне и задавали им кучу глупейших вопросов. - Да, а по субботам мама пекла удивительный вишневый пирог, и мы приглашали одноклассников. - Джон поднял бокал. - Давай выпьем за вас с Кларой, за то чтобы ничто не омрачало ваше счастье. Я так хочу побыстрее увидеть своего маленького племянника или племянницу. Глаза сестры и брата встретились, бокалы мелодично звякнули. Пригубив вино, Гарри принялась нарезать помытые фрукты, украдкой поглядывая на брата. - Что не так, Джон? Ты пять дней прожил отшельником и даже отключил телефон. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не понимать, что что-то случилось. Показ был великолепен, все прошло хорошо, значит, это личное. Алекс? - Гарри пристально смотрела на Джона. - Да! Он решил продлить контракт и остаться в штатах еще на полгода. - Что? - Гарри вскочила с барного стула, на котором сидела. - Наш Алекс? Значит, вот как? Джон, он эгоистичная, бесчувственная сволочь! Прости, но я должна было это сказать. Ты и он… когда вы рядом… это… - Я… виноват, Гарри…я изменил ему, - тихий, ничего не выражающий голос, почти шепот. - Что? - Гарри обогнула стол, присела перед Джоном на корточки и провела рукой по волосам, заставляя поднять глаза. - Так это и есть причина добровольного заточения? Опять грызешь себя? Я ведь помню, Джон, твой первый парень… - Гарри, прошу тебя, - Джон отстранился, встал и подошел к окну. - Сейчас все совсем не так. Гарри, у которой моментально пропал аппетит, зато резко обострилось чувство глубокой привязанности к брату, останавливаться не собиралась. Подошла к брату и, обняв его за плечи, спросила: - Кто он? Я знаю, ты не сторонник случайных связей и поэтому теряюсь в догадках. В последнее время рядом с тобой не было ни одного достойного внимания мужчины. Джон слушал сестру и, чем дольше она говорила, тем яснее он понимал, что должен все ей рассказать, выговориться наконец. Несмотря на то, что решение он принял, сердце словно стягивало стальным обручем при мысли об Алексе. - Шерлок Холмс. Если бы сейчас Гарри сказали, что в природе существуют розовые слоны, она бы поверила в это быстрее, чем в то, что сейчас произнес её брат. - Что? Джон, скажи, что это шутка, глупая шутка. - Гарри отшатнулась от брата. Уотсон молчал, уставившись в пол, его губы сжались в тонкую линию, взгляд застыл. - Ты же его просто презирал, игнорировал… считал глупой пустышкой и заносчивым гордецом, - Гарри почти кричала. - Что изменилось? Тишина стала густой и вязкой, все очарование семейного ужина ушло. - Или… это просто секс, грубый одноразовый трах? Я не узнаю своего брата-эстета, - Гарри замолчала, пытаясь справится с эмоциями. - Гарри, я прошу тебя, давай закончим этот разговор. Он одинаково неприятен и тебе, и мне. - Ты своими руками разрушаешь свою жизнь, Джон, - Гарри стала нервно расхаживать от окна к двери. - Что ты собираешься делать дальше? - Жить. Просто жить, моя дорогая сестренка, - Джон подошел к столу и наполнил бокалы, жестом пригласив Гарри присесть напротив. - Давай выпьем за будущее, и, каким бы оно ни было, я приму его. - Твое будущее - это не Шерлок Холмс! - Гарри пристально посмотрела на брата. - Кто знает… - Джон залпом осушил бокал. *** Настроение у Джона сегодня соответствовало солнечному дню. Погода расщедрилась и подарила лондонцам замечательный теплый сентябрьский день. Он ехал в офис с целью завершить все дела, взять отпуск и наконец отдохнуть от перипетий последних месяцев. Когда в Лондоне устанавливалась сырая промозглая осень, Джон старался улететь туда, где вечное лето, морской прибой ласкает золотой песок, и где умиротворение и безмятежность берут верх над любыми проблемами, страхами и волнениями. Настроение Уотсона было на подъеме, он все для себя решил, и теперь дело было за малым, но чем ближе к офису он подъезжал, тем тревожнее становилось на душе. Джон вышел из лимузина, сжимая в руках папку с заветным конвертом внутри. Провидение сегодня было явно на стороне Джона. Когда он вошел в холл, то едва не столкнулся нос к носу с тем, кого так невыносимо хотел и боялся увидеть. Видимо, Шерлок Холмс тоже не ожидал увидеть Джона, на его лице отразилось одновременно множество эмоций, и из-за их хаотичного мелькания Джон не успел ничего понять. Он снова смотрел в эти глаза и на мгновение забыл, где находится. Шерлок был иным. Перед Джоном стоял мальчишка. Бледный, сонный, со спутанными кудрями, теплый и домашний, в мятых джинсах и трикотажном кардигане, под которым виднелась рубашка, надетая поверх футболки. Определенно эта многослойность шла Холмсу более, чем кому-либо. Этот парнишка ничем не походил на то олицетворение соблазна, которое приходило к нему во сне. У Джона защемило сердце, и слова застряли в горле. Гарри, вышедшая в эту минуту из лифта, застыла, завороженно глядя на них. К Джону вернулся дар речи, и он быстро проговорил: - Мистер Холмс, здравствуйте. Как хорошо, что я вас встретил. Хотел бы обсудить с вами один вопрос, который не терпит отлагательств. Жду вас у себя через час. Увидев, как Шерлок изменился в лице, Джон мысленно усмехнулся и проследовал к лифту, по дороге подхватив под руку ошеломленную Гарри, и потащил её за собой. Ровно через час в кабинет Уотсона постучали, и на пороге возник Шерлок Холмс. Не тот, утренний. Другой. Элегантный, утонченный, холодный, в рубашке идеальной белизны и неизменном шикарном костюме, но в его глазах плескалось беспокойство, и от Джона это не укрылось. - Я могу войти? - Проходи, присаживайся! Холмс сел в предложенное кресло. - Я пригласил тебя, чтобы уведомить, что с сегодняшнего дня я в отпуске и мои обязанности в течение месяца будет выполнять сестра. По всем рабочим вопросам можно смело обращаться к ней, пока не вернется мисс Адлер. Джону показалось, или он услышал вздох облегчения, а в этих удивительных глазах напряжение сменилось интересом. Шерлок молчал, ни кивка, ни односложного ответа. Ничего, только взгляд, устремленный на Уотсона и плотно сцепленные на коленях изящные пальцы. Джон чувствовал, что волнение, которое, как ему казалось, он усмирил, рвется наружу, давая знать о себе сердцебиением и нервной дрожью в руках. Голос Джона звучал ровно, насколько это было возможно: -Если то, что случилось с нами для тебя всего лишь игра, я пойму. Для меня - нет. Я хочу уехать из Лондона. Отдохнуть, забыть об условностях и очень хочу, чтобы ты поехал со мной. Джон вынул из ящика стола конверт, достал из него один из двух билетов, положил его перед Холмсом и продолжил: - Я пойму, если тебе это не интересно, и мы оба сделаем вид, что ничего не было. Время замирает, лишь слышно, как тикают напольные часы, и с улицы доносится шум большого города. Шерлок поворачивает лежащий на столе билет к себе, внимательно смотрит на него, поднимается с кресла и идет к двери. Джон провожает взглядом Холмса и закрывает глаза, у него внутри все обрывается. Пустота. Холод и пустота. Тем временем Шерлок подходит к двери, щелчок задвижки, и он оборачивается со словами: - Мне это интересно. Джон, не веря своим ушам, медленно поднимается с кресла. Двое мужчин стоят, утонув в глазах друг друга, продолжая молчаливый диалог: - Всё произошло так спонтанно… - Да… - Я этого не планировал… - Я тоже… - Я не думал, что… - И я…