Swan Dive

      Хизаши расхаживал по комнате, ожидая звонка. Он был так рад, что они наконец нашли их. Немури и Хизаши изводили себя, следуя каждой зацепке, какой бы незначительной она ни казалась. Однако им все равно потребовалась целая неделя, чтобы их обнаружить, и, хотя это могло занять гораздо больше времени, его потрясло то, сколько ущерба было нанесено за такой короткий промежуток времени.       Смерть Инко сильно ударила по ним. Немури на самом деле плакала в своей комнате прямо сейчас (они находились в доме Шоты и Хизаши, в котором было две гостевые комнаты — одна для Немури и одна для Изуку), и у Хизаши не хватало духу смотреть на нее. Она больше остальных успела сблизиться с Инко, несмотря на то, что имела куда меньше времени узнать эту удивительную женщину.       Потеря друга — не редкость в мире героев. Хизаши потерял много друзей из-за своей профессии. Но Инко была гражданским, тем, кто должен был оставаться в безопасности и защищен. Она не подписывалась на это. И хотя он не знал обстоятельств ее смерти, он точно знал, что это было ужасно, судя по реакции Изуку и Шоты.       Кстати говоря об этих двоих… В данный момент они находились в спальне Изуку. Дверь оставалась открыта на случай, если они захотят выйти, но Хизаши не мог не заметить, как они прижимались к друг другу. Он знал, что это такое. Видел у многих своих спасенных жертв — связь травм. И это может быть неприятно, если не отнестись должным образом.       Ему придется помочь им справиться с этим. Сердце разрывалось, стоило только увидеть, как Изуку вздрагивал от любого неожиданного прикосновения или резкого движения. Видеть его таким было больно, хотя ему уже ничего не угрожало. От мрака в его глазах хотелось плакать — он всего лишь ребенок, а не профессионал! Он не должен искать пути к отступлению, только зайдя в комнату. Не должен рассматривать всякий предмет, как возможную вещь для самообороны!       И Шота… Хизаши не ожидал, что его состояние будет настолько плохим. Похоже, он получил не так уж и много травм — запястья и сотрясение, по крайней мере из того, что вышло увидеть, — но его психическое состояние было ужасным.       Он знал своего мужа и понимал его малейшие движения. Поэтому, если Шота дергался всякий раз, когда он или Немури подходили слишком близко к Изуку, он знал, что Шота борется с желанием защитить ребенка. Его чрезмерная забота заставляла сердце разбиваться вдребезги. Что это чудовище сделало с Изуку, раз Шота стал таким?       Он вспомнил, как впервые обнаружил этот ужасный подвал в заброшенном доме на окраине города. Как безумные глаза Шоты смотрели на Хизаши с неприкрытой ненавистью, и как перехватило дыхание, потому что он не узнал его. Шота был так напуган, что не смог его узнать. И Изуку съежился, скуля позади него, а Шота оскалил зубы, обнажая клыки, рыча как животное. Он выглядел абсолютно диким, и это ужаснуло Хизаши.       Он никогда не видел Шоту таким. Никогда. Даже когда Шота временно потерял почти все свои воспоминания, он все еще немного узнавал Хизаши. Он все еще чувствовал себя в безопасности рядом с ним.       Так что изменилось теперь?       Хизаши покачал головой. Шота только что выбрался из крайне травмирующей ситуации и имел полное право осторожничать даже с друзьями и семьей. Хизаши просто должен был показать ему и Изуку, что теперь все будет хорошо.       — Клянусь, Мик, лучше бы это было важно. У меня перерыв, — раздраженный голос Чиё вырвал блондина из его мыслей.       — И-исцеляющая девочка… — он поморщился, когда его голос снова сорвался, это часто случалось в последнюю неделю. Он мог почувствовать, как Чиё напряглась на другом конце провода.       — Хизаши?       — Я… Мне нужно, чтобы ты выехала на дом. Пожалуйста… Я… Я был бы признателен, если бы ты никому не говорила, ситуация… деликатная.       Почему он не подумал, что сказать, раньше? Он, вероятно, звучал слишком странно со своим заиканием.       — Для кого?       — Шота… и Изуку.       Хизаши почувствовал, как слезы снова потекли по лицу, и подавил всхлип. Боже, он чувствовал себя таким бесполезным. Даже не мог признать, что не защитил их.       — Я сейчас приеду, дорогой. Держись крепче. Как они? Сколько лет Изуку?       А, точно, она ведь не знала о нем.       — Я… Они в сознании и очень бдительны, в основном могут передвигаться самостоятельно, но… Изуку… Ему четырнадцать. Он пострадал сильнее.       Он мог слышать, как она пакует свою сумку.       — И вы не отвезли их в больницу, потому что?..       — Мы с Нем только что вытащили их из… Они были похищены… пропали на шесть дней, Чиё… Я… Через что бы они ни прошли, это было ужасно. Я никогда не видел Шо таким… — он сделал пару прерывистых вдохов, пока медсестра обдумывала услышанное. — Сначала он даже не узнал меня, — последовали ещё несколько тихих всхлипов.       — Я буду у вас через десять минут, — сказала Чиё, и послышался звук автомобиля. — Как Немури держится?       — Она сейчас рыдает в другой комнате. Ее лучшая подруга — мать Изуку — тоже была похищена. Мы только что узнали от Шоты и Изуку, что она не выжила.       Хизаши был благодарен героине за то, что она разговаривала с ним по телефону, пока вела машину. Он не хотел сейчас оставаться наедине со своими мыслями. Он чувствовал вину.       Мгновение спустя Чиё открыла дверь, и Хизаши повесил трубку. Неужели он забыл закрыться? Оу, у нее был запасной ключ, точно. На всякий случай… у Чиё нашёлся бы запасной ключ почти от каждого дома героя (и невероятные навыки взлома для тех замков, от которых ключей не имелось).       Почти сразу же она заключила его в объятия. Чиё была без костюма, что, честно говоря, выглядело немного странно для Хизаши, который привык видеть ее с тростью в виде шприца. Теперь она выглядела как обычная маленькая старушка.       — Сюда, — Хизаши повел ее в комнату Изуку.       Двое осторожно наблюдали за Чиё в дверях.       — Я привел Исцеляющую Девочку, как ты и хотел, — Хизаши мягко улыбнулся, и Изуку тоже слегка улыбнулся в ответ. Это было только начало.       — В-вы Исцеляющая Девочка! — прошептал он в благоговейном страхе. Хизаши совсем забыл, каким фанатом являлся Изуку. Он тихо хихикнул, и губы Шоты дернулись в усмешке.       — Чиё. Рад снова тебя видеть, — его голос был тихим и грубым.       — Ничего, если я войду и осмотрю вас двоих? Мне сказали, что вы пережили довольно тяжелую ситуацию.       Шота взглянул на Изуку, изогнув бровь, и ребенок слегка кивнул ему.       — Да, ты можешь войти, — ответил он, и Хизаши последовал за Чиё в комнату.       Шота на мгновение снова посмотрел на Изуку, и впервые с их свадьбы Хизаши понятия не имел, что означал безмолвный разговор между ними двумя. Он не мог прочитать Шоту. Это осознание немного ранило.       — Ты можешь осмотреть сначала меня, — наконец сказал Шота, когда Изуку отодвинулся на другую сторону кровати, хотя все еще был на расстоянии вытянутой руки от Шоты. Он также оставался в его поле зрения.       То, что, вероятно, заняло бы у Чиё самое большое — десять минут, заняло почти сорок, так как она объясняла каждую мелочь, которую делала, и всякий раз спрашивала разрешения у Шоты. Это несколько расстроило Хизаши, но, похоже, было правильным.       И Шота, и Изуку немного расслабились во время осмотра. Хотя, когда Чиё достала шприц, у них двоих чуть не случилась паническая атака. Хизаши увидел, как в глазах Шоты вспыхнула жажда защищать, но Чиё осторожно отступила от него и опустила шприц. Эти двое на удивление быстро успокоились, и она объяснила, что в нем находилось, вплоть до химического состава, когда Шота спросил.       Стало очевидно — этот момент обратился почти пыткой для них. Возможно, с медицинской точки зрения так и было, что объясняло, почему они умоляли держаться подальше от больниц. Это осознание заставило Хизаши почувствовать тошноту, и, судя по вспышке гнева и муки в глазах Исцеляющей Девочки, она чувствовала то же.       В остальном лечение Шоты прошло гладко. Тот факт, что у него появились новые шрамы на запястьях — от наручников и металлических кандалов, — заставил Хизаши захотеть найти человека, который их похитил, и оторвать ему голову.       Чиё сообщила им с Шотой, что у того было сломано несколько ребер, но самой большой проблемой стало сотрясение мозга. Она вознамерилась лечить его поэтапно, а не в один заход.       Она также сообщила Шоте, что он не должен возвращаться на работу — на обе из них — как минимум следующие две недели. А это означало пропуск первой недели в школе.       Шота выглядел растерянным, и Хизаши был уверен, что его трудовая этика боролась с необходимостью быть с ребёнком каждое мгновение. Наконец он кивнул, и ни Чиё, ни Хизаши не пропустили облегчение, промелькнувшее на лице Изуку.       — Твоя очередь, дорогуша.       Удивительно, но Изуку отнесся к обращению Чиё гораздо спокойнее, чем Шота. Ему удавалось сохранять выдержку и даже улыбаться ее шуткам. На протяжении всего процесса он расспрашивал Чиё о причуде — его аналитические наклонности стояли в одном ряду с детским волнением. Все началось тихо, почти нерешительно, но чем больше она отвечала, тем оживленнее ребёнок становился. Сердце Хизаши (и Шоты) согрелось, когда они увидели в нём сияющий проблеск того самого Изуку, каким он помнился всего неделю назад.       Это был очень хороший знак. Хотя Шота иногда вздрагивал в сторону Изуку, когда Чиё что-то делала или обнаруживала у мальчика новую травму. Временами Хизаши казалось, что Чиё объясняет все для Шоты, а не Изуку.       Раны Изуку ужасали. Не то что бы они все до одной были такими страшными, но видеть их на ребенке…       Следы от хлыста, рваные раны, ожоги — их насчиталось больше, чем всего остального, — отсутствующий палец на ноге (Изуку слишком спокойно объяснил, что он сделал это сам в попытке соорудить отмычку) и нечто, напоминающее последствия какого-то наркотика.       — У него была… сыворотка, — Шота прорычал это слово, как будто имея в виду что-то мерзкое. Изуку вздрогнул.       — Это было за гранью боли, — тихо сказал он, потускнев взглядом. — Я даже думать не мог… все было белым от боли… — Шота мгновенно заключил Изуку в крепкие объятия.       — Его здесь нет. Чудовище исчезло. Все в порядке, Маленький герой. Ты не кричал, — успокоил его Шота.       Хизаши и Чиё обменялись полуиспуганными взглядами. Не кричал? Они не спрашивали. Это не их дело, если только один из них сам не расскажет.       Чиё дала Изуку какое-то лекарство, Хизаши не запомнил ее очень подробное объяснение, и мальчик вздохнул с облегчением, когда оно подействовало. Ребенок, должно быть, все еще испытывал боль от какого-то адского наркотика, который дал ему тот человек.       — Мне дали его только один раз, — сказал Шота, когда Чиё спросила, нужно ли ему тоже.       Изуку в шоке вскинул голову.       — Ты не сказал мне…       К удивлению Хизаши, Шота выглядел несколько пристыженным.       — Он дал мне его сегодня утром. После того, как забрал тебя-       Глаза Изуку вспыхнули гневом.       — Он обещал, — он сказал это с отвращением. — Никогда не следовало ему доверять.       — Честно говоря, я думаю, это из-за того, что я сделал с его рукой, — Шота ухмыльнулся, по-кошачьи облизывая клыки. Изуку тоже ухмыльнулся, и у Хизаши создалось отчетливое ощущение, что он что-то упускал.       Исцеляющая Девочка дала Шоте дозу поменьше, и Хизаши заметил, как он немного расслабился, стоило лишь тому, что он посчитал просто болью, исчезнуть.       «Мне дали его только один раз»… значит ли это, что Изуку принял на себя основную тяжесть пыток?! Хизаши с зарождающимся ужасом осознал картину, которую рисовали эти травмы. Изуку пытали на глазах у Шоты. Это все объясняло. Ну, или какую-то часть. Это определенно объясняло стремление Шоты защитить ребенка, и осознание случившегося заставляло Хизаши чувствовать себя еще хуже из-за того, что он не спас их раньше.       Когда Чиё и Хизаши собрались уходить, чтобы оставить двух измученных людей отдыхать, Изуку заговорил:       — Медсестра Чиё? — его сонный голос заставил их остановиться. — Спасибо. Я действительно ценю, что вы проделали этот путь ради нас. Папа уже спит, но он тоже хотел бы поблагодарить вас. — Изуку послал ей сонную улыбку. — Я бы хотел увидеть вас снова. При других… обстоятельствах.       — Мне бы тоже очень этого хотелось, дорогуша, — она улыбнулась в ответ. Затем Изуку перевел взгляд на Хизаши.       — Спасибо, папа… За то, что спас нас. Ты мой герой, — он широко улыбнулся ему, прежде чем заснул. Чиё вывела Хизаши из комнаты и посадила его. Только когда она нежно коснулась щеки, он понял, что плачет.       Он назвал меня папой… и сказал, что я его герой.       — Я буду приходить каждый день, чтобы проведать их и наблюдать, как они выздоравливают, — объяснила Чиё.       — Спасибо, — Хизаши внезапно почувствовал, как сильно устал.       — Я пригляжу за ними первая, — бессильный и хриплый голос Немури привлек их внимание. Она стояла в коридоре, глаза у нее были красные и опухшие, а под ними виднелись темные мешки. Ее волосы спутались, как крысиное гнездо, а одежда помялась. Короче говоря, выглядела она дерьмово.       Приглядит первая… Хизаши понял, она предложила это в попытке предотвратить повторение чего-то подобного. Хотя, во всяком случае, приглядывать хотелось скорее для того, чтобы успокоить себя и Хизаши.       — Не нужно, дорогуша, — возразила Чиё. — Я все равно собиралась заварить себе чаю и немного почитать. Это можно сделать и тут.       — Т-ты не обязана! — Хизаши хотел было возразить, но один взгляд медсестры заставил его закрыть рот. Затем он соревновался с ней в гляделки. — Чай в верхнем левом шкафу.       Он вздохнул.       — Спасибо, — улыбнулась Чиё, доставая книгу и заваривая себе чай. — Я бы порекомендовала вам двоим немного поспать. Я буду здесь все время, не волнуйтесь. Как бы Хизаши ни хотелось поспорить, он обнаружил себя слишком уставшим, чтобы это делать. День выдался чересчур напряженным. Черт возьми, да вся неделя выдалась чересчур напряженной, так как ему пришлось продолжать патрулировать даже при условии пропажи Изуку и Шоты. Он также делал все возможное, чтобы поддерживать свое радиошоу, хотя и имел замену. Это не было чем-то необычным; ему и раньше приходилось внезапно срываться на задания. Слушатели Хизаши не слишком-то и обеспокоились, хотя он получил несколько вопросов на своем форуме о том, все ли с ним в порядке.       К счастью, в течение следующих двух дней у Хизаши не было патрулей. Два дня, чтобы отдохнуть и присмотреть за своей семьей. Два дня, чтобы помочь оправиться от всей этой неразберихи. Два дня, чтобы извиниться, ведь так долго не приходил и не был рядом, не предотвращал случившееся. Два дня, чтобы попытаться вернуть все в нормальное русло.       Двух дней было недостаточно.       Он заснул еще до того, как его голова коснулась подушки.