Дочь Варии

      Далее неделя проходила более интересно, чем все предыдущие. У нас прибавилось несколько интересных серьёзных уроков. Они были не такими масштабными, как урок выживания в понедельник, но гораздо интереснее.       Например, утром в среду, на втором уроке к нам вошёл высокий худощавый красивый платиновый блондин в халате доктора поверх серебристого костюма и бирюзового галстука с золотой птичкой. Оглядел всех своими фисташковыми глазами и без приветствий спросил: — Что вы знаете о бальзамировании?       Класс подвис. — А вы… кто?.. — несмело спросила Алесса. — Алонзо Ломбарди. Хирург, патологоанатом, криминалист, учитель посмертного знания. Что такое бальзамирование? Дети вашего возраста уже должны знать что это и зачем делается. За незнание я буду наказывать дополнительными домашними заданиями. — Но вы же только пришли! — возмутилась Карлотта. — Это не повод вашего незнания. Сегодня ваш вступительный экзамен. Не сдадите — откажусь от вас. Сегодня я дам вам фору: если хоть один ученик расскажет мне, что такое бальзамирование — я стану работать с вами со всеми. Телефонами пользоваться запрещено.       Учитель Алонзо замолчал, уставившись на нас, а класс начал тихо переговариваться. — Чёрт… Я вспомнил, кто он такой, — вдруг сипло сказал Сандро. — Кто? — тут же прошептала я. — Синьор Посмертие, — ответил староста. — Гениальный во всех профессиях, которые только что нам перечислил. Ещё и сильный боец. Попасть к нему на уроки — дорогого стоит. И если он от кого-то откажется — это пятно позора на семье. Его не только Вонгола признала, весь мир его уважает. — Ничего себе, — покачала я головой и подняла руку. — Я знаю, что такое бальзамирование, как оно проводится и прочие детали.       Одноклассники удивлённо на меня посмотрели. — Слушаю, — сказал Алонзо.       Я поднялась со стула. — Бальзамирование — это метод приостановки разложения тела. С помощью ножей и других инструментов добираются к артериям. Например, к сонной или бедренной. К специальному прибору подключают трубки, а уже к ним подсоединяют канюли. Канюли — это под разные диаметры сосудов разные трубочки для введения растворов. В прибор наливают бальзамирующую жидкость. Все жидкости для бальзамирования на основе формалина, но с разной концентрацией. Далее подсоединяют человека трубками к прибору, образуется вакуум, давление, и прибор начинает подавать раствор в кровоток. Раствор по кругу выталкивает кровь, замещая её, фиксирует ткани и помогает телу сохраниться на длительный срок. — Для чего откачивают лишнюю жидкость из тела? — спросил Алонзо, заметно оживившись. — Для того, чтобы остановить процесс разложения. Жидкость перенасыщена грибками, бактериями, которые разлагают тело. Жидкости убирают потому, что чем больше иссушить тело — тем дольше оно будет храниться. — Жидкость — это кровь? — получила я следующий вопрос от нового учителя. — Не только. Кровь, какие-то выделения асцитные, асцит, моча, содержимое кишечника, желудка. Всё, что можно убрать — убирают. — Что такое асцит? — Скопление жидкости в брюшной полости. — Что ещё можешь рассказать? — Когда человек умирает, у него по-любому меняется цвет лица. Он может светлеть, потому что, когда человек лежит горизонтально — кровь стекает вниз. Или наоборот, когда человек лежит лицом вниз — она стекает к лицу и оно багровеет, синеет. Обычная косметика не совсем подходит. Применяют тонатогримм, содержащий все формальдегиды. Он работает на то, чтобы максимально скрыть все изменения. Самое основное, чем делается макияж, это тонатогель — он на основе формалина для выравнивания морщин, выравнивания и наполнения губ, устранения и западания глазных яблок. Есть ещё тонатогрунт — он для пропитки и высушивания ран, специальная пропитка для нанесения последующего макияжа. Наносеребро — сильный дезинфектор, фактически убивает все грибки. Тонатопластинат — чтобы была достаточно ровная поверхность лица без изъянов. Тонатокосметика не яркая. Она более универсальная. Ещё некоторое болезни сильно влияют на разложение. Очень трудно бальзамировать тучных людей. Жир всё-таки содержит воду и тело моментально разлагается. Ну как моментально… Не прямо на глазах, а достаточно быстро для того, чтобы на следующий день хоронить жирного человека в закрытом гробу. — А как от запаха избавляются? — От него никогда не избавиться до конца. Испорченное мясо, как никак. Просто используют любимые духи на одежде. Немного эфирного масла на краешек гроба. — Прекрасно, — легонько улыбнулся Алонзо и расскрыл классный журнал. — Фамилия? — Скайрини, — осторожно ответила я, предвкушая реакцию, но её не последовало.       Учитель не поднял на меня голову, ручка в его руках не дрогнула. Ему было все равно, чья я дочь. — Поздравляю с первой оценкой, — сухо сказал он и обратил взор на остальных. — Вам повезло. Итак, тема первого урока… — Блин, Алонзо такой красивый, но такой… такой… Гх! — вздохнула Карлотта, когда закончился урок и учитель оставил нас. — Поверить не могу, что это тот самый Алонзо! Ему же от силы лет двадцать! — высказался Фелис. — Он так только выглядит. На самом деле он ровесник моего отца. Они бывшие одноклассники, — парировал Ливио. — Нифига себе! — офигел Сандро. — Зато у Алонзо на первом же уроке появилась любимая ученица, — с намёком сказала Паола, скосив на меня глаза. — Ага, и впервые это не Лия, — согласилась с ней Алесса. — Вита, тебе понравился новый учитель? — хитро привалилась к моему плечу Карлотта. — В каком плане? — уточнила я, не отрываясь от переписки с бывшей одноклассницей. — В плане мужчины, — ответила вместо неё Лия. — Мне вот понравился. Несмотря на его крутой нрав. — А мне нет, — отрезала я. — Он больше интересен, как учитель. Интересно преподносит знания, а как мужчина… Вам бы понравились руки человека, которые каждый день работают с мёртвыми? Мои нервы не настолько крепкие, чтобы переносить прикосновения патологоанатома каждый день. — Фу, я уже и забыла, кто Алонзо такой! — вздрогнула Карлотта. — Да уж, если смотреть в таком ключе… — вздохнула Лия. — А ты очень щепетильно относишься к теме смерти, да, Вита? — вдруг спросил у меня Тэрзо. — Даже приближаться не хочешь к ней.       Все удивлённо на него посмотрели. — Что ты хотел этим сказать? — как ни в чем не бывало уточнила я. — Да ничего такого… Просто, подумал, что тебя в жизни слишком часто хотели убить, и теперь ты терпеть не можешь всяких убийц… — скомкано ответил Тэрзо. — Да… Что-то такое… — подтвердила я.       А на следующей перемене дала Ливио подзатыльник. — Как ты мог рассказать ему?!       Глитто сразу понял о чем я и виновато улыбнулся. — Ну прости, Вита. Мне о твоём сердце папа рассказал, если помнишь, и я растерялся, не зная, что делать. Хотел сперва рассказать Силайо, но потом передумал. И поделился этим с Тэрзо.       Я вздохнула. — Не хочу создавать секреты между только помирившимися лучшими друзьями, но, пожалуйста, не говори Силайо. — И не собирался. Но ты же понимаешь, что нельзя это скрывать от него. Он имеет право знать. Теперь имеет, — с нажимом сказал Ливио. — Знаю, — раздражённо ответила я. — И обязательно расскажу. — Не злись, — шире улыбнулся Ливио.       И в его глазах мелькнула какая-то тоска. Даже страх.       Я закусила губу, понимая, что сейчас произошло в его голове.       Осознание того, что мы стали друзьями, и я скоро умру. — А, может, и не нужно ему ничего рассказывать… — вдруг шепнул Ливио. — Так будет определенно лучше, — кивнула я и отвернулась к окну.       Ливио смотрел на безмятежное лицо Виты, и только её глаза выдавали всю ту гамму эмоций, которые царили у неё в душе. Он никогда не знал, как ощущают себя приговорённые к смерти, но интуитивно полагал, что слова поддержки — пустой звук, который ничего не даст.       Но… Ему бы хотелось верить, что Вита останется жива.       После уроков Рино-таки попросил меня задержаться. Силайо хотел остаться, но я попросила его в этот раз вернуться одному. Сев напротив учительского стола, за парту Доминики, я стала ждать и просчитывать будущий диалог с учителем.       И несколько минут спустя до меня дошло, что он уже здесь. — То, что вы наблюдаете за мной из-под тишка заставлять меня нервничать... — задумчиво сказала я, не отрывая взгляда от доски. — Извини, — без тени раскаяния попросил Рино, образуясь возле своего стола. — Просто хотел посмотреть, как ты будешь себя подготавливать. — К разговору с вами? — Да. — И что вы увидели? — Что ты думаешь о том, что я могу тебе сказать, и что тебе на это нужно ответить, — слегка улыбнулся учитель.       Эта улыбка была похожа на слова.       «Видишь, я тоже могу просчитывать тебя. Ты не такая особенная». — Нет, вы слегка ошиблись, — наконец подняла я на Рино глаза. — Я бы подумала о нашем разговоре, если бы он мне хоть чем-то грозил. Однако я в безопасности. И знала, что может случиться, если подкидывать вам разные намёки. Поэтому на данный момент я думала кое о чем другом. — Ещё какие-то проблемы? — понимающе хмыкнул Рино. — Называемые «делами», — пожала я плечами и вдруг разоткровеничалась: — В пятницу в Вонголе будет шумиха в мою честь. Нужно у одной семьи человека забрать. Вот об этом я и думаю. — Забрать человека? — слегка удивился Рино. — Но он же и сам может перейти в Вонголу, без согласия семьи. — Только не этот. Он, конечно, ушёл без согласия, но по некоторым данным его ещё можно вернуть на… законных основаниях. А я всего лишь хочу раскрыть правду и дать ему свободу.       Несколько секунд Рино молчал, а потом осторожно, продумывая каждое слово, спросил: — Действуешь ли ты по такой же схеме в отношении Жилды? — М-м-м… Разве что в «раскрыть правду», — честно ответила я.       Не хочется признавать, но почти за три месяца я привязалась к этому новому классному руководителю. Рино — классный. Жаль только мы мнениями не совпадаем. — А в остальном — хочу, чтобы ваши дорогие подопечные получили по заслугам. Ну и их семьи, разумеется, — добавила я.       Я думала, Рино сейчас снова станет грудью на их защиту. Но он медлил. — Вита, ты всё ещё уверена, что это Итало и Лучиано убили Жилду? Но ты же сама сказала, что она найдена в собственной комнате. Итало и Лучиано ещё не такие талантливые, чтобы… — Там всё немного запутано, — перебила я учителя. — Если бы вы поверили мне сразу, то не мучались бы сейчас догадками и своими очередными подозрениями на мой счёт. Я не расскажу вам ничего интересного, так как в свое время вы уже отказались от моих теорий.       Рино вздохнул, а потом посмотрел на меня очень внимательно. — Что с Лучиано и Итало? — Думаете, я убила их? Из-за того, что сказал Сандро на охоте? Почему? — Очень часто выходит так, что твои потаённые секреты узнают не лучшие друзья, а именно соседи по парте. Ведь они всегда рядом. Недопустимо близко. У вас одни личные границы на двоих, — ответил Рино.       Я кивнула. Правда в таком мнении была. — А у вас кто был соседом или соседкой? — неожиданно стало интересно мне.       Учитель косо глянул на меня, и я поняла. — Роза Мафии? Или её муж? — Анджела, — спокойно ответил Рино. — И знаешь, за годы вместе я узнал о ней столько, что до сих пор её не красит, так что прекрасно знаю, что Сандро тоже скорее всего что-то узнал, случайно. — Вряд ли, — расслаблено улыбнулся я. — Мог бы узнать, если бы я с кем-то говорила об этом или переписывалась. А я ничего из этого не делала. Мне было ни к чему. И вы можете выдохнуть. Лучиано и его дружок живы. Чувствуют себя прекрасно, скоро один вернётся домой, потом второй. И Вонгола начнёт над ними суд. — Вонгола? — слегка ошарашенно посмотрел Рино. — То есть, это она виновна в их похищении? — Нет, похитила их я. Однако, чтобы предать их мерзкому поступку огласки, я попросила Вонголу открыть суд против их семей и против семьи Жилды. Вонгола узнала кое-что и поэтому хочет не только выгнать из альянса, но и разрушить как минимум две семьи. Это пока в планах, но на самом суде всё может переиграться. Уверена, вы сможете попасть на него. Но а что вам нужно знать сейчас… Это Лучиано и Итало чужими руками убили свою одноклассницу. Или нет, если убийство чужими руками не считается для вас личной виной. Жаль, что у нас с вами на всё разное мнение. Но вы подождите, учитель. Итало уже согласился рассказать правду.       Я встала и пошла к двери. Рино не остановил меня, однако я чувствовала его взгляд, прожигающий мою головёшку.       Скоро и правда конец. В пятницу утром я навещу Итало, а потом решу проблемы с Бовино, и начнётся дело о смерти моей подруги. Ну а после этого дела я сдержу обещание и уйду из школы любой ценой. — Что-то ты напряжён, приятель, — заметил вошедший в класс Алонзо. — Вита неприятного наговорила? — Да, но не в мой адрес, — вздохнул Рино и сел на свой стол.       Светло-зеленые глаза посмотрели на него чуть насмешливо. — Я осведомлён о Жилде Касуале. И о том, кого обвиняет Вита. — Естественно, для учительской это любимая тема! — вспылил Рино. — Похоже, твоя новая ученица оказалась права? — остался равнодушным Алонзо. — Похоже, — нехотя процедил Рино.       Алонзо подошёл к окну и посмотрел на кучку маленьких детей, по ошибке зашедших во взрослый корпус. — Я понимаю, что ты сейчас очень зол на себя, Рино, но пойми вот что: мы необычная школа. Неважно, сколько усилий ты приложишь, это не поможет тем, кого воспитывают аморальными. Не ты виноват в том, что твои подопечные начали убивать друг друга. — Если действительно начали, — огрызнулся Рино. — Начали, — уверенно заявил Алонзо.       Одна из девочек подняла голову и помахала ему, следом за ней начали махать все остальные дети. Наконец, к ним подбежала высокая женщина и начала громко отчитывать. — Ты же прекрасно знаешь мою учительскую привычку, да? — спросил Синьор Посмертие, оторвавшись от окна. — Про то, что ты имеешь досье на любимого ученика? — соскочил со стола Рино и поправил очки. — Значит, в этот раз это Вита? — Тебя удивляет? — Немного. Вита — тёмная лошадка. Она под моим руководством уже считай три месяца, а я почти ничего о ней не знаю. Кроме того, что она скрытная и живёт за каким-то образом. Она умна по всем предметам, но не показывает этого. Будто у неё есть цель скрыть свой реальный потенциал. Только на твоём уроке она показала полную осведомлённость. Может, от того, что ты понравился ей, как и другим девочкам? — Может, — безразлично пожал плечами Алонзо. — Приятный человек лучше воздействует на окружающих. Однако не заметил я в глазах Виты того глупого огонька, который непременно присутствует у других. Ей больше интересны знания, которые я могу дать, чем любоваться мною почти час, как статуей. Ты, наверное, не знаешь, но в Вонголе её считают гением. — Гением? — поднял брови Рино и задумался. — Психологическим и очень талантливым хладнокровным гением, — добавил Алонзо.       На некоторое время в классе воцарилась тишина. И Рино вздохнул. — А ведь все на это и указывает. Вита умна не по годам, но очень странная. Даже жуткая.       Алонзо улыбнулся.       «Видели бы эту улыбку сейчас школьницы — запали бы на него с новой силой и настойчивостью», — хмыкнул про себя Рино, а вслух сказал: — На тебя чем-то похожа. Тоже людей продуктом считает. Кстати, сегодня только первый день вашего знакомства, что ты успел добыть о ней за несколько часов? — Её отец — босс Варии, если ты помнишь. — Как такое забудешь, — фыркнул Рино. — И мой бывший одноклассник, если ты и это не забыл, — невозмутимо добавил Алонзо. — Забудешь такое, — ещё раз фыркнул Рино. — Единственный человек, который ни разу не вступал в конфликт с ним. — Он, как и Каллисто, не слишком часто бывал на уроках, чтобы можно было вступить в хоть какой-то конфликт. Да и меня слишком часто в стенах школы не было. Я это всё к тому, что связался с Каллисто, раз уж его сын неплохо общается с Витой. Каллисто узнал у Занзаса, что Вита давно собрала доказательства вины твоих подопечных и их семей. — Но почему тогда не начала действовать? — Это манёвр, приятель, — просто ответил Алонзо.       И Рино резко вспомнил слова Виты: «Охота — прежде всего хладнокровие». — Охота, значит… — пробормотал Рино.       Алонзо косо за ним наблюдал, но ничего не говорил.       «По мне, конечно, не скажешь, однако я терпеть не могу охоту», — вспомнилась ещё одна фраза новой ученицы, и Рино задумчиво побарабанил пальцами по учительскому столу.       Похоже, Вита просто ещё не осознала, что с возрастом у неё всего лишь поменялась дичь и лес. А охота всё ещё не забыта.       Выбрать место — свою роль в новом обществе. Так, чтобы никакая дичь сперва не почувствовала угрозы. Не увидела того, что должна была увидеть — истинное положение дел. Не бегать за дичью, использовать приманку — страх, похищение, чтобы в безопасности дичь не забывала о возможной опасности.       «Нужно лишь запастись терпением. И быть умнее животного». — Как детство проведёшь — так жизнь проживёшь, — задумчиво сказал Рино.       Для Виты вся жизнь будет охотой. Она всегда будет стремиться кого-то поймать.       Потому что так решили её родители. Приёмные, но настоящие для неё.       Так же и со всеми остальными его подопечными. Прав был Алонзо, только родители могут изменить своих детей, потому что те — авторитет. А учитель может только попытаться. — Хочешь, расскажу тебе интересную историю, друг? — спросил Алонзо. — Чтобы ты не слишком отчаивался. — Что? — нахмурился Рино, а потом махнул рукой. — Ну давай.       Алонзо обошел его и встал за учительский стол. — Это будет мой тебе урок. Считай, что ты попал на курсы повышения квалификации.       Рино улыбнулся и молча сел за парту. Алонзо посмотрел на него своими фисташковыми глазами как на обычного ученика и начал: — Ты — богатый промышленник. Везёшь на прекрасном корабле парчу и специи. Плыть далеко, в каюте тепло, море кругом, красота. И вдруг в один из дней в твоём трюме крысы начали грызть твои драгоценные ткани и гадить в специи. Что ты сделал? Как избавился от них? Или от их поступков? — Ловушки поставил, — предположил Рино. — Не совсем. Тебе нужна была всего одна ловушка, но тщательная подготовка. Ты посадил в одну клетку несколько крыс, закрыл на несколько недель, пока в клетке не осталась одна единственная крыса, которая с голода съела всех своих сородичей. И теперь у тебя есть кто? — Крысиная львица… — медленно ответил Рино и до него начало доходить, что пытается сказать Алонзо.       Ломбарди заметил это, но не подал виду. — Верно, теперь у тебя есть точно такая же крыска, как и те, что портят ткани и специи. Но в отличие от них, она предпочитает мясо своих сородичей. Вижу, ты понял мои слова. Пример, конечно, некрасивый, но подходящий. — И мне даже повезло, что эта крыска уже в моем трюме, — согласился Рино. — Верно, тебе всего-то и надо немного наладить с ней отношения, чтобы она защитила твои ткани и специи от других. Чтобы она помогла им не разрушить то, что ты так долго укладывал в их головы. Друзья влияют друг на друга лучше, чем родители, разве нет?       Не дожидаясь ответа, Алонзо покинул Рино. — Всё бы так, друг, — сказал в пустоту Либро, — если бы она не подарила мне одно обещание.