Дочь Варии

      Ничего не изменилось. У меня по прежнему было только два выбора: или подвести Вонголу, или молча сделать всё, что от меня хотят. Я бы обязательно выбрала первое, если бы мне не было жалко детей Тсуны и его хранителей. Я ничего не теряю, выбирая следовать тому, что приготовил для меня Тсуна. А вот Карл… Он теряет всё. Он в любом варианте теряет всё, что пророчили ему в будущем. Если рассказать ему правду — он расскажет её своей семье и тогда Поросёнок Тосси разрушит Вонголу.       Почему именно я? Всё всегда падает мне на плечи. — Ви, я не хотел, чтобы всё так получилось… Моё решение — ошибочное, я… Извини, — попросил Тсуна с теми самыми печальными глазами, которые я уже видела у Тимотео. — Я бы хотела поздравить наследника Гелсомино от имени Вонголы, — сказала я, уходя от темы.       Для меня уже всё было понятно, поэтому я не видела смысла в дальнейших словах. — Зачем? — спросил Реборн, проницательно смотря на меня с соседнего кресла. — Хочешь поближе познакомиться с Розой Мафии? — Это тебя не касается, — отрезала я. — Ты — ученица Тсуны… — У него нечему учиться, — возразила я, смотря Дечимо прямо в глаза. — Если вы не поняли, я не принимаю то, что вы все единогласно решили воспользоваться мной, при этом искренне пытаясь сохранить хорошие отношения. Я сделаю то, чего вы от меня хотите, но это всё. Я больше не верю Тсуне, поэтому не вижу смысла быть к нему близко. Я остаюсь его ученицей только формально. Всё. После Конфликта Колец вообще забудьте о моём существовании. Так как, я могу прийти в Гелсомино?       Молчание длилось недолго, но оно меня оглушило. Я сидела под перекрестьем трёх взглядов с каменным лицом и не верила в произошедшее.       Нужно ли было быть такой категоричной? Тсуна же всё ещё может быть полезным. Самый полезный человек в мире. Нужно для собственного блага проглотить обиду и улыбнуться? Сделать вид, что простила. Но… Тсуна всегда был тем крутым взрослым, от которого я не ожидала ничего такого. Что со мной происходит? Нова, Виолетта, теперь Тсуна… Почему меня бьют в спину близкие? Те, кого я подпустила ближе всех. Хотя, предательство Новы и его швабры не такое, как у Тсуны. Я… разбита. Не знаю, как поступить. — Да, ты можешь посетить Гелсомино. Письмо с поздравлениями уже готово, — сказал Тсуна, беря в руки золотой конверт.       Я взяла его, сухо поблагодарила и вышла из кабинета.       Тсунаёши глубоко вздохнул и ударился головой о стол. — Джудайме… — Гокудера дотронулся до плеча босса. — Так и знал, что всё закончится этим! — воскликнул тот, не поднимая головы. — Но ты не можешь ничего изменить, — сказал Реборн. — Конфликт Колец должен состояться. И Вита сама это понимает. — Понимает, однако лучше ей от этого не становится, — Тсунаёши поднял голову и погладил красную отметину на лбу. — Возможно, всё ещё наладится, Джудайме, — уверенно улыбнулся Гокудера. — У нас же есть сердце для Виты. Иногда её можно было подкупить.       Тсунаёши улыбнулся в ответ. — Гокудера-кун, ты ведь и сам был когда-то таким, как Ви. Разве можно простить человека, который воспользовался тобой за твоей спиной? Ты бы простил?       Гокудера хотел уверенно солгать, но передумал. Ещё ни разу он не доверял вновь тому, кто вонзил в его спину нож. — Это одна ошибка, — снова сказал Реборн. — Одна за все годы вашего знакомства. Нужно будет поговорить с Витой после Конфликта Колец. Когда план свершится. А сейчас пусть побудет без вашего внимания. — Надеюсь, ты окажешься прав, — вздохнул Тсунаёши. — Не кисни, Никчёмный Тсуна, подросткам свойственно ранить окружающих, — насмешливо глянул на бывшего ученика Реборн. — Они же любят страдать. — Кстати о страданиях, — повернулся к боссу Гокудера. — Джудайме, вы уверены, что безопасно отпускать Виту на приём Гелсомино? Вдруг она натворит там делов? Да и само её появление может плохо сказаться на Розе Мафии, ведь вы говорили, что Вита не связана с Гелсомино. — И я так же говорил, что у Виты развязаны руки, — ответил Тсуна. — Зная, что она может сделать, никто не будет много судачить. А не отпускать Ви на приём… Она бы обозлилась ещё больше. — Да и у неё есть право приблизиться к своей кровной матери, — добавил Реборн.       На место опустошенности пришла горячая ярость: я злилась на Тсуну настолько сильно, что хотела вернуться и убить его. Позже горячую ярость сменила холодная: я придумала изощрённый план мести, способный разрушить всё то, что Тсуна так стремился защитить. И, как это всегда со мной бывает, всё стадии ярости и других эмоций прошли, оставив после себя безразличие. Всё же быть социопаткой для меня куда лучше, чем нормальной. Даже пытаясь чувствовать, привязываясь к людям, внутри я остаюсь всё тем же бездушным эгоистичным существом. Всего одна ошибка — и человек для меня мертв во всех смыслах. Жаль только, что ни Тсуну, ни Занзаса убить нельзя.       Вернувшись в Варию, я позвонила Силайо. — Я свою часть выполнила. — Я тоже. Мама согласилась помочь, — бодро ответил Каваллоне и осторожно спросил: — Всё в порядке? Твой голос звучит странно…       Ов, он просто без эмоций, потому что они отстой. Сейчас главное не спалиться. Не стоит отвечать, применяя интонации. Иначе человек догадается, что прав. — Странно? Ещё никто никогда не говорил мне, что мой сонный голос — странный. — Ты уже хочешь спать? — удивился Силайо. — Ещё даже ужин не прошёл. — Вонгола — утомляющее место, — усмехнулась я. — Ну да, там столько детей! — рассмеялся Каваллоне.       Извини, Сил, я не могу рассказать тебе о своём новом секрете. Он не мой.       Ужин в Варии проходил бурно, как всегда. Из-за Леви и Бельфегора с Франом. Они кидались в друг друга острыми словами, острыми предметами и пастой. — Демивьежка что-то очень тихая. Ей в школе отрезали язык? — вдруг вспомнил о моём существовании Фран. — Ши-ши-ши, было бы прекрасно, если так, — поддержал его Бел, кинув в меня кусочком сыра. — Отстаньте от Ви-чан, она устала! — пришёл на мою защиту сидящий рядом Луссурия, отбивив вилкой сыр.       На краткий миг мне захотелось отобрать у него вилку и всадить ему в глаз. И, вселенский блин, он это заметил. Да и не только он. Сидящий по другую руку от меня Скуало тоже что-то почувствовал. — ВРОООООЙ! Девка, что с лицом?! — Целое, — ответила я, на секунду повернув к нему голову. — Я говорю про его выражение! — Оно явно ничего не выражает. — Ничего, кроме желания кого-то убить, — более мягко сказал Луссурия.       Фран, Бельфегор и Леви прекратили вести себя как дети и глянули на меня. Я почувствовала раздражение на всех уровнях: от раздражения в клеточках, до раздражения на лице, выражающее себя в чесотке. — Я не хочу никого убивать.       Ложь — такой пустой звук. Что я только что сказала? — Никого из нас? — спросил Луссурия. — М-м-м… — неопределённо протянула я. — Где ты была после школы? — спросил капитан. — Там, — лаконично ответила я. — ВРОООООЙ, где «там»?! — Где ты думаешь. — В Вонголе? — Да. — Ши-ши-ши, теперь понятно, почему мелкая жаждет убийства. Савада и его хранители и во мне включают эти светлые желания. — Есть версия, что они у вас никогда не выключаются, Бел-семпай~.       Скуало не обратил на офицеров никакого внимания, продолжая вглядываться в меня своими акульими глазами. Конечно, он в курсе сцены, как и Занзас. Да все офицеры в курсе. Но меня это не особо цепляет из-за маленького количества времени нашего знакомства. — И чем Савада испоротил тебе настроение? — спокойно поинтересовался капитан.       Я повертела в руке вилку и кисло улыбнулась. — Иду поздравлять наследника Гелсомино.       Скуало поверил, что это причина моего «плохого настроения». — ВРОООООЙ, почему ты?! — Потому что сама так захотела, — ответил вместо меня Занзас, отодвигая от себя пустое блюдо из-под мраморной говядины.       Капитан глянул на него. Я тоже. Занзас рассматривал меня особым безразличным взглядом с нотками настороженности. Только я хотела встать и уйти, как он прямо спросил: — Савада рассказал тебе правду о предстоящем Конфликте Колец?       Даже фиолетовый ко всему Мармон перестал греметь посудой. Никогда ещё в обеденной зале не было так тихо за время моего проживания в Варии. — Да, — так же прямо ответила я. — Хочешь сорвать его? — задал следующий вопрос босс Варии, не отрывая от меня взгляда. — Нет. — Ты не злишься на Саваду? — спросил Скуало. — Нет, он слишком хороший, — улыбнулась я.       И в моей голове предстало его мертвое тело с перерезанным горлом. — Ох, Ви-чан ты не должна разочаровыва… — Разочарование — временное явление. Я не зацикливаюсь на подобном, — перебила я Луссурию. — Будешь следовать плану? — спросил Скуало. — Да. — А потом отомстишь? — Да. — Как честно, — хмыкнул принц. — Хочешь, я проткну Саваду? — попытался развеселить меня Леви. — Лучше проткни Тимотео, — фыркнула я. — Эм… Он уже мёртв, — растерялся Леви. — К его удаче, — кивнула я с мягкой улыбкой.       Если бы он сейчас был жив... Прямо сейчас... Я бы убила его мучительно. Я бы заставила его почувствовать себя дерьмом. — Может, всё-таки проткнуть Саваду? — снова спросил Леви. — Босса своего лучше проткни, — отказалась я. — За что?! — округлил глаза Леви.       Я посмотрела на него так, будто впервые увидела. — Дебил, — тихо сказал Бельфегор. — Я не верю, что он когда-то окончил университет с лучшими оценками~, — поддакнул Фран.       Леви на них обиделся и начал драку. Под шумиху я покинула залу. — Врой, босс, ты веришь в то, что Вита ничего не натворит? — спросил Скуало у Занзаса. — Пока нет, ради детей тех ничтожеств, — ответил Занзас.       А потом что-нибудь выкинет точно. Как показывает наблюдение, она умеет ждать.       Особняк Топазио. Гостиная на первом этаже. — О чём ты хотела поговорить, милая? — спросила Жинерва, вертя в руке бокал. — У меня не так много времени. Ты же знаешь, что после ужина у меня начинаются процедуры. — Извини, мама, но это срочно, — неловко улыбнулась Доминика, чувствуя как начинают дрожать колени. — Что-то произошло? — заинтересовалась Жинерва. — Ты уже подружилась с Витой и она придумала план дисквалификации девочек?       Дисквалификации? Боже, звучит так безобидно. Будто мама говорит о дисквалификации из Испытаний розы. Но она говорит о том, чтобы дисквалифицировать Циммерман и Катерину из жизни. Убить их. — Нет, из-за приветственной вечеринки Скайрини относится ко мне настороженно. Я не могу вот так просто предложить ей дружбу. Но… Помнишь она спасла меня на дне рождения Паолы? — От опасности, которая возникла из-за неё же? — поморщилась Жинерва. — Это не спасение, белла. — Я прекрасно знаю это. Но что если я заставлю её думать, что хочу вернуть долг? — Предложив ей свою дружбу? Доминика, Скайрини отличается от тех девчонок, которые заглядывают тебе в рот, — снисходительно глянула на дочь Жинерва. — Я знаю это, мама, — терпеливо ответила девушка. — Я говорила о другом. Я могла бы рассказать ей о том, что она так хочет знать, но не может ни у кого спросить. — И что же это? — спросила Жинерва, хотя уже обо всем догадалась. — Её мать, — ответила Доминика. — А что Вита хочет о ней знать? — спросила Жинерва. — На момент беременности Анджела со мной уже не общалась… — Но ты же догадываешься, что могло произойти между ней и её мужем? — спокойно спросила Доминика, стараясь подавить любопытство. — Ты хорошо их знала. — Анджела и Роберто… — задумчиво пробормотала Жинерва.       Перед её глазами предстала давняя картина: стройная девушка в синей школьной форме с беспорядочными волнами шоколадных волос улыбается высокому парню в точно такой же форме с платиновыми волосами. Он весело смеётся над неуклюжим Каваллоне, потом замечает взгляд девушки, наклоняется к ней и целует. — У них была любовь с первого взгляда. Анджела долгое время делала вид, что Роберто был ей безразличен, потому что тот был бродяжкой. — Что?.. — растерялась Доминика. — Роберто — парень с трущоб, подобранный семьёй, которую давно уничтожил альянс за предательство, — объяснила Жинерва и хлопнула в ладоши. — Вот что... Пригласи Виту к нам на ужин. Скажи, я лично хочу её видеть. — На когда? — Завтра. Скажи, что зовёшь её на ночёвку.       Ещё одна задача, которая может оказаться чертовски трудной. На ночёвку Скайрини вряд ли согласится, а вот на ужин, чтобы выяснить правду о матери, да.       В школу я пришла одной из первых. И очень удивилась, увидев как Фелики сидит своей филейной частью на парте Невио, а сам он сидит на моей парте и смотрит на неё своим обычным ледяными взглядом. На противоположной стороне класса, у окна, стояла Топазио и насмешливо смотрела на Циммерман. Видимо, у балерины не очень получалось очаровывать Кавалларо. Заметив меня, Топазио замахала рукой, призывая подойти к ней. — Невио, лови! — крикнула я, швыряя свой рюкзак.       Кавалларо подался вперёд, оказавшись близко-близко к лицу Фелики, вскинул руки и словил моё имущество, прямо над её черной макушкой. Циммерман застыла и покраснела. Невио же спокойно выпрямился, аккуратно положил рюкзак на мой стул и снова невозмутимо уставился на собеседницу, которая пыталась отдышаться. — Как у неё успехи? — спросила я, подойдя к Топазио. — Никак, — усмехнулась блондинка. — Будто статую соблазняет. Пришла бы ты на пару минут раньше, увидела бы как Циммерман садясь на парту Невио, мазнула по его плечу коленом, демонстрируя трусы красного цвета. — Вау… А он невозмутимо поднял голову к её глазам и напомнил, что у неё есть своя парта? — Как ты догадалась? — В нашей прошлой школе с ним и не такое вытворяли. Так что ты хотела от меня, Топазио? — Мама приглашает тебя на ужин сегодня, — сказала Доминика. — Твоя мама? — глянула я на Топазио. — А чья ещё? — закатила глаза Доминика.       В моей голове быстро всплыло всё, что я наговорила Жинерве. — Зачем? — Я пыталась расспросить у неё о Розе Мафии. Она не захотела мне ничего рассказывать. Позвала тебя. На ужин с ночёвкой, — якобы небрежно, ответила Топазио, наблюдая за Невио и Фелики.       Последняя фраза заставила меня задуматься. — Твоя мать что, хочет подружить нас, чтобы я избавила тебя от Катерины и Фелики?       Топазио в шоке уставилась на меня. И этот шок всё мне рассказал.       Как?! Как?! Как?! Каким образом Скайрини с одних слов всё поняла?! Что делать?! А если она просто пошутила? — А ты собираешься их убить и прикрыться мной? — улыбнулась Топазио безупречной улыбкой королевы.       Почти взяла себя в руки. Какая молодец. Ещё бы колени не подрагивали и глаза не метались. — Пока нет, — улыбнулась я той же улыбкой. — Значит, твоя мама хочет сама мне всё рассказать? Почему? — Кто знает, — чуть ли не вздохнула от облегчения Топазио. — Она не любит говорить со мной о своих подружках. Я только узнала… Что синьор Роберто… Был как он, — Топазио посмотрела на Кавалларо. — Да ну? Парень с трущоб? — выгнула я брови.       Доминика кивнула. — Хорошо, я приду к вам. Мне нужно надеть что-то особенное? — Это будет обычный ужин. — Принято.              Урок ближнего боя класса А снова соединили с уроком класса В, что вызвало недовольство обеих сторон. А я выпала из реальности, когда увидела как Росма обнимается с Катериной. — Что я такое вижу? — спросила я, пиханув сидящего рядом Фелиса.       Он дёрнулся и его глаза расширились, когда он понял, что десять минут сидел рядом со мной. — Э-э-э… Росма и Катерина хорошо общались, до того как Катерина вышла из игры. — То есть они лучшие подруги? — подытожила я. — Нет, — возразила подошедшая Доминика, — мать Катерины против настолько близкой дружбы из-за разницы в статусе: семья Джесто богаче семьи Росмы. — И Катерина, вопреки запрету матери… — Нет, Диана разрешала ей «иногда» перекидываться с Росмой словами.       Я опять посмотрела на Джесто: она улыбнулась Росме и пошла к Алессе. — У Катерины множество поклонников и поклонниц, — ядовито и задумчиво сказала Топазио, — но лучшую подругу она так и не нашла. Одиночка. — Возможно, она нуждается не в поклоннице, а в той, кто может идти с ней в ногу? — спросила я, иронично взглянув на Топазио. — Или она слишком мерзкая, чтобы кого-то к себе подпускать, — фыркнула блондинка и перевела тему. — Маме не нравится, когда девушки выходят на улицу без макияжа. Для неё это всё равно, что не надеть туфли. Намёк ясен? — Я подумаю. В конце концов, это она меня хочет увидеть, а не я её. — Мама не расскажет тебе ничего, если ты её разозлишь, — закатила глаза Топазио и ушла к Дельфине, стоявшей на другой стороне спортивного зала. — Тебе не кажется, что Доминика что-то зачастила подходить к тебе? — спросил сидевший возле Фелиса Ливио. — Не кажется, я уверена, — пожала я плечами. — Ты уже знаешь, что ей нужно? — спросил Глитто. — Не ей, — возразила я.       И мы уставились на приближающуюся к нашей кучке Катерину. Было такое чувство, что она идёт именно ко мне.