Вселенная

      Чуя битых три часа сидит в гостиной за компьютером и таращится в полупустые отчёты хакеров. За что Мори платит — непонятно. Абсолютно бесполезные существа, удачно пригревшие задницы на лучших татами, да ещё и в полутора метрах от переполненной кормушки с изысканными яствами. Даже человека найти не могут.       Ну, не с луны же Тай свалился, в конце-то концов!       Неудивительно, что Порт всегда на шаг, а то и десять позади ВДА. Из-за бездельников — бездарных неучей пришлось просить помощи у Дазая, само собой, не безвозмездно. Цена — диван, что страсть как приглянулся ублюдку бинтованному. Не жалко, но прибегать к его услугам — последний рубеж, за которым лишь беспросветное отчаяние, в иной ситуации — поперёк горла, ибо самодовольная лыба, кричащая всем и вся:       Я — гений, склонитесь, ущербные!       … топором по гордости. Но как бы не вопило нутро, как бы не кривилось в негодовании лицо, пришлось поступиться принципами. Телефон в руках завибрировал. Последний рубеж оповестил о проделанной работе лучших детективов ВДА с участием небезызвестного Катая. Чуя локтями опёрся о колени, в надежде закусил губу. Сообщение развернулось в уже приевшиеся фразы:       Ошибка при запросе.       Сбой системы.       Информация отсутствует.       Не найдено.       Ни на территории Японии, ни на территории Китая, ни даже в Корее.       — Просто прекрасно.       Шёпот скользнул по коже мурашками и растворился в мерном дыхании и тиканье настенных часов. Чуя сдул со лба прядь. Покурить бы, но сигареты, без четырёх полную пачку, стащил чёртов Дазай. Компьютер оповестил об уведомлениях приевшимися звуками, высветил новостную ленту на трёх, мать его, языках — японском, китайском и корейском:       Фанаты BTS задержаны полицией за беспорядки на улицах Токио!       Концерт BTS отменён! Фанаты в ярости!       Генеральный Прокурор обвиняется в хищении…       Конфликт на границе с Кореей…       Аномальная жара в Японии!       Западная деревня Сюань в провинции Юньнань была уничтожена ударом молнии. Восемнадцать лет назад…       Оползни в юго-западном селении Кореи…       Землетрясение в Гонконге…       Аномалии наблюдаются по всему миру. Пробуждение супер-вулканов…       Чуя нахмурился, внимательно перечитал ленту и с нарастающим раздражением захлопнул крышку ноутбука. Устало откинувшись на диван, ладонью растёр шею. Взгляд скользнул по потолку. Резной, с типичной для восточных стран символикой — Инь-Ян по центру, что наползает на встроенный светильник, в основе которой — очертания дракона — хранителя горы Кифунэ и тигра — стража врат преисподней. Миф или легенда уже не разобрать. Всё едино, почти неделимо. В одном уверен, читал, много и с завидным энтузиазмом — дракон на стороне света, в то время как тигр — повелевает тьмой. Усмешка коснулась губ, стоило вспомнить невинность (во всех смыслах) Накаджимы Ацуши. Чтобы такой как он и гадом ползучим в тени. Да скорее небеса разверзнутся, чем наивный детектив со способностью Тигра шагнёт во мрак.       Периферия ухватилась за бар. Может, вина выпить или чего покрепче? Всё-таки недельный отпуск, отсутствие дел, разве что намечается вылазка за вещами для Тая, а что до мебели — закажет у знакомого через интернет.       Телефон снова завибрировал. Щурясь от яркой подсветки экрана, взглянул на контакт отправителя. На сей раз сообщение пришло от Дазая:       Буду ждать вознаграждения — свой диван — завтра в 20:00. Доставка прилагается!!!       Возмущение резануло по рёбрам, желание выпить прошлось по горлу сушняком. Вот уёбыш. Информацию не добыл, а за вознаграждением уже руки тянет. Чуя отшвырнул телефон на край дивана, гравитацией извлёк из бара Barolo, бокал и с глухим стуком опустил на низкий столик слева от ноутбука. Он ни разу не сталкивался с такой проблемой, как полный ноль. Всегда и на всех находилась информация — пусть скупая, пусть обозначенная всего несколькими росчерками, и всё же — имелась; в пыльных архивах, на пыльных полках, в учётных книгах с осыпающимися краями, пожелтевшей бумагой и выцветшими чернилами, но в случае с Таем — чистый лист. Ни имени, ни места, ни года рождения. И такое безобразие в эру высоких технологий. Конечно, для мафии состряпать человека из пустоты не составит труда, однако Чуе важно знать — кто и откуда, да и самому Таю, наверняка, рано или поздно захочется покопаться в деталях прошлого. Семья не пустой звук. Редко встречаются люди, которым плевать на биологических родителей, которые живут лишь настоящим и довольствуются тем, за что позволили ухватиться. Подавляющее большинство грезит встречей с матерью, отцом, мечтает обрести родственные связи, ведь знать — что не один, что нужен, хоть кому-то — необходимость, почти зависимость. Иные жаждут поинтересоваться, спросить, глядя в глаза — за что? — бросили, продали, оставили на произвол судьбы. К какой категории относится Тай, Чуя не знает, но надеется, что сможет помочь — разобраться, пережить, смириться и отпустить.       Чуя откупорил бутылку привычным способом — без штопора, не касаясь руками, небрежным взмахом кисти. Гравитация выплеснула вино в бокал и вложила прохладное стекло в пальцы. Чуя пригубил, языком растёр терпкость по нёбу. Восхитительно. Однако насладиться изысканным вкусом благородного алкоголя, утонуть в его чарующем аромате, оттенке, кожей ощутить в дуновении ветра ту атмосферу свободы и умиротворения, которой нет в Йокогаме, пройтись по знакомым улочкам родины пасты, где каждый магазинчик славится своим — уникальным рецептом, не получилось, мысли снова вернулись к Таю. Что делать, как быть? Вариантов, увы, нет. Если не смог найти Катай на пару с Дазаем, то не сможет никто. Чуя прогнал вино по стенкам бокала, в три глотка допил остаток. Нет, не так — сможет — лишь один человек. Из бесчисленного множества хороших знакомых и безжалостных врагов, которыми обзавёлся за годы работы в мафии, и имя ему — Достоевский. Вот только…       — Свяжись с русскими…       … и саван обеспечен. Русские сами подарят — из жалости или в знак уважения, что же до демона-Феденьки, как Дазай обласкал достойного противника пару лет назад — заржавеет, ещё как. К слову, после последней заварушки с Ищейками, Достоевский не совался на территорию Японии года четыре. Неужели забил? Было бы неплохо. Но что-то подсказывает — придётся схлестнуться, и не один раз.       Шорох за спиной всколыхнул инстинкты. Рукоять ножа оказалась в ладони раньше, чем мозг успел среагировать, переваривать и услужливо подкинуть новость последних суток — в квартире обитает ещё одна душа, на минуточку — живая!       — Напугал, блин, — Чуя спрятал нож в стыке дивана — между спинкой и сидушкой. — Не спится?       Чуя внимательно присмотрелся к силуэту справа от кресла по левую руку, что на несколько тонов темнее ночи. Тай бесформенным пятном переступил с ноги на ногу, не поднимая глаз — уверен, с такого ракурса сверкали бы ярче молнии, плотнее укутался в… одеяло, кажется. Так вот почему похож на сугроб, притаившейся во тьме. Надо же, какими фразами раскидывается в мыслях. Смех, да и только!       — Угу.       Ну, вполне ожидаемо. Новое место как-никак, плюс — сильная эмоциональная встряска, к сожалению, не проходит бесследно.       — Садись. Телевизор неплохо справляется с бессонницей.       Пацан помялся. Не сказать, что раздражает, но неужели нельзя быть чуть увереннее, хоть немного смелее? Не на казнь же ведут, ей богу. Тай, спотыкаясь об одеяло, доковылял до дивана, кое-как уселся поодаль, почти вплотную пристроившись к подлокотнику. Чуя отложил бокал ближе к середине столешницы, неуклюже поддел пульт. Ему кажется, или присутствие Тая заметно снижает функциональность — тело сразу наливается свинцом, конечности не слушаются, пальцы на руках и ногах мёрзнут и покалывают, а мозги тупят без видимых причин. Отбросив мысли на полку с табличкой — подумать позже, включил телевизор и напоролся на… вот засада — платный канал! Охи, ахи, вздохи и громкие стоны. Блять!!! Чуя, как подросток, которого родители застукали за порочным, придался панике и судорожно защёлкал по кнопкам в поисках приличного видео, но не тут было — на всех — порнуха в разрезе и совокупности. С края дивана послышался смешок. Чуя издал утробный звук, что не интерпретировать с первого раза. Так опозориться, нет — эпично проебаться, мог только он! Привык, что один, никому его телевизор с платными каналами на дух не усрался. Ками, ну, почему?       Когда нервы лопнули, как тетива на сингето, Чуя рявкнул почти отчаянно:       — USB!..       Телевизор на удивление откликнулся, свернул непристойность и переключился на USB-порт — открыл несколько папок, одну из которых явно подписал Дазай (незадолго до того, как свалил из мафии) — для Чибикко-куна. Руки бы оторвать да в сточку сбросить, авось перестанет фигнёй страдать, наступать на больные мозоли.       — Не знал, что телевизор так умеет… на голос реагировать.       Если бы Чуя увидел взгляд и выражение лица Тая, то почувствовал бы себя полным кретином. Хотя, он и есть кретин. Это же надо, не знать, что покупаешь, зачем, а главное — как и по какой системе работает.       — Не знали?.. — удивление в голосе расслышал бы и глухой.       — Ну-у, — протянул Чуя, указательным пальцем постукивая по стальной крышке увесистого пульта. Таким, при наличии силы и навыков, можно череп раскроить на раз-два, — я редко включаю телевизор, обычно, ноута хватает.       Соблазн, щёлкнуть и развернуть папку, подписанную Дазаем, перевесил здравый смысл. Глазам открылся сборник для детей с Гарри Поттером в главной роли. Чуя скрипнул зубами. Не припоминает о наличии магического шедевра в съёмном диске. Точно дело рук Дазая. Мол, коротышке запрещены фильмы для взрослых с кровавыми сценами и сексом, смотри сказки о дружбе и мокрых поцелуях.       Ублюдок.       Ну, да ладно. Таю самый раз. Меньше кошмара, больше позитива, да и по возрасту очень даже подходит. Ох, благо на периферии темень, в противном случае, взгляд Тая убил бы быстрее, чем успел сообразить — за что. Чуя не в курсе, но все его мысли написаны на лбу — на понятном языке и до невозможности разборчивым почерком.       — А платные каналы?       — Знаешь о платных каналах?       Размышления, какой частью эпопеи скрасить тишину, прервали ироничным:       — Шлюхе и не знать?       Чую продрало до костей. Взгляд соскользнул с проигрывателя, мазнул по тёмной гостиной и остановился на Тае. Глазами буравит телевизор, усиленно кутаясь в одеяло. Может, послышалось?       — Холодно?       — Немного, — приглушённо просипел Тай, пряча нос в белом коконе.       Чуя пожевал губы. За ужином Тай почти не ел, что, собственно, неудивительно. Кулинарные способности сильно подкачали. Рис оказался сырым, омлет чересчур солёным, а кетчуп слишком острым. Если уж совсем начистоту, то вместо кетчупа Чуя купил соус Хабанеро. Экзотики, по всей видимости, захотелось. Хоть бы на этикетку посмотрел. Что ты, времени в обрез, он и в слепую мастер на все руки! Бестолочь.       — Как насчёт ночного перекуса?       — Готовить вы будете?       Чуя проглотил возмущение. Правильно Тай критикует, хоть и критикой его вопрос не назовёшь.       — Нет… то есть — да… — Чуя вымученно вздохнул, — всё, что надо — отварить креветки с крабами.       — Только не солите, ладно?       — Тогда булки в руки и за мной. Не в гостях находишься. Запоминай, привыкай. Как пользоваться микроволновкой разберёшься, брошюра по эксплуатации лежит на верхней полке, где-то… — неопределённый взмах рукой красноречиво пояснил — понятия не имеет, — стиральная машина… эм-м… инструкция внутри, кофеварка… — Чуя почесал затылок, наспех скрутив волосы резинкой, сполз с дивана и пошлёпал в направлении кухни, — вроде, сломана. Ты идёшь?       — Иду!       Со спины что-то грохнулось, судя по звуку — Тай, скорее всего, окончательно запутался в слоях ткани.       — А можно вопрос? — взмыленный после усердной борьбы с тёплым и до жути грузным одеялом, с торчащими во все стороны, наэлектризованными волосами, горящими интересом глазами и румянцем на щеках, спросил Тай, поправляя… куртку спортивки?       — Можно, только для начала переоденься.       Тай похлопал ресницами. Какие они у него всё-таки пушистые.       — В спальне у гардероба пакет. В нём — тёплая пижама в тёмно-зелёную клетку. Смотри, с моей не перепутай. Она на кровати.       Тай кивнул. Поборов одеяло, убежал со скоростью света, если глаза не подводят, и… вернулся столь же шустро. Брови Чуи взмыли к потолку. Просил же — не перепутать со своей. Да и как можно спутать пижаму в клетку с пижамой цвета новорождённого поросёнка с сонными барашками по периметру?       — Удобно? — Чуя рассмеялся. — Тебе идёт. Но эта пижама не новая…       — Мне нравится, — улыбка Тая пустила сердце в пляс.       Чуя в смущении отвёл глаза.       — Поправь волосы, а я…       — Сянь-шэн…       — Чуя. Зови меня по имени.       — Н-Накахара… с-сан?       — Ладно, — и снова взгляд в пол.       Чуя отступил. Спорить с ним сейчас не лучшая затея, со временем стена, сотканная из китайских уважительных обращений и японских гонорификов, сама рухнет. Вот только, почему он всё время прячет глаза? Стеснение или страх — разобрать не в состоянии, по крайней мере — пока.       — Я не умею… с волосами.       О-па. Чуя и не заметил, что весь вечер говорит на китайском, думает на китайском, и пишет — тоже на китайском, ну, как пишет… так — стоп! На каком языке он заполнял отчёты? Чуя мысленно взвыл. Беда, если на китайском. Мори с него три шкуры сдерёт. Документы в единичном экземпляре — напортачил — готовься огребать.       — Щётка на полке в ванной.       Он и сам не понял, что ляпнул. Очнулся, когда пальцы закончили хозяйничать в чужой шевелюре. Чуя в недоумении взглянул на результат — небрежный хвост на затылке, по бокам волосы стянуты чуть сильнее, чем на макушке — удивился и врезал по собственной физиономии раза три. Он видит и воспринимает Тая ребёнком, наравне с той же Элис и Кью (до того момента, как мальчишка с жуткой, притянутой за уши способностью не устроил в Йокогаме парад мертвецов). Хорошо это или плохо, не знает. Если смотреть обширнее, то ничего странного в его поступке нет, так ведь?       Чуя заглушил шквал вопросов самокритикой, придирчиво осмотрел перевязь прядей. Неплохо — по меркам непрофессионала. Элис бы по рукам настучала и со словами — рукожопство не прозвище, не судьба — призвание, поправила бы огрехи, напрочь профилировав волосы неосторожными, почти дёрганными движениями. В своё время, года три назад, Чуя научился не только хвосты завязывать, причём — разной степени сложности и вычурности, но и косы плести. Элис — беспощадный учитель, особенно, когда Мори с пеной у рта и скальпелем в пальцах занимался раздачей пиздюлей, а так как Чуя единственный, кого не отчитывали за проваленные миссии, просто потому что таких в его досье не водилось — лет пять, он поступал в распоряжение капризной способности босса. Чуя повёл плечами, вспоминая хищный оскал девчонки с ленточками в руках и ножницами в зубах. Дрожь волной окатило тело. Как вспомнит, так вздрогнет, как вздрогнет, так вспомнит. Одно радует — никогда не нарушала границ дозволенного. Что-что, а касаться своих волос, Чуя не разрешал — ни под каким предлогом.       Хочешь обучить парикмахерскому ремеслу — подставляй золотистые кудри, нет — отлично, есть шанс отдохнуть, чайку выпить, ну или кофеином заправиться.       Дело в том, что кожа головы слишком чувствительная — эрогенная зона, о которой знает только один человек, и которую доверить может лишь ему, вернее — ей.       — Накахара-сан, можно спросить?       Чуя вынырнул из раздумий.       — Валяй.       Тай и не думает подниматься с пола. Поза его походит на школьниц из сопливых аниме — руками обнимает ноги, щекой касаясь острых колен. Сам Чуя сидит на диване в позе лотоса и кулаком подпирает скулу. Локоть впивается в бедро, но не настолько, чтобы шипя под нос проклятья, менять положение тела. Каждый шорох, каждый вздох может разрушить настрой на беседу, не по душам, конечно, но всё же.       — Вы ведь почти не бываете дома?       Чуя изобразил неподдельное удивление.       — Почему?       — Просто. Хозяева знают, где, что лежит, умеют готовить, стирать, пользоваться телевизором. Вы ничего не знаете. За ужином казалось, вы домом ошиблись. Соль перепутали с сахаром, не нашли чашки, кофе и не знали, как включается чайник.       Наблюдательность у пацана на высоте. Интересно, воспитывайся Тай в иных, более благоприятных условиях, смог бы развить себя до состояния — заинтересовать — мафию, правительство, убедить нужные структуры в острой необходимости выдающейся личности? Пусть он не одарённый, пусть тощий и неуклюжий, Мори ценит не только силу, в приоритете — интеллект, склад ума под стать дазаевскому. Чуя встрепенулся. Мысли утекли не в то русло. Тай на гения не смахивает, да и умным его не назвать, обычный пацан с обычными показателями. Это Чуя может сказать и без предварительного тестирования. К слову, о тестах. Надо бы определиться, выбрать учебное учреждение для полноценного образования.       — Готовить не все умеют, стирать… я не особо нуждаюсь в стиральной машине.       — Зачем тогда?       — Купил? А это странно?       — Разве люди приобретают то, в чём не нуждаются?       — Часто. Сначала думают — необходимо, хочу, потом понимают, вещь ненужная — очередная безделушка.       Чуя не расслышал сдавленного — ненужная, очередная безделушка, лишь краем глаза уловил, как спина Тая сгорбилась сильнее. Снова мёрзнет? Пижама тёплая, да и в комнате не сказать, что прохладно, напротив — душно. Чуя, например, сидит в футболке и летних штанах. Мясо нарастить пацану надо. Срочно! Не то сквозняком сдует, не успеют выйти за порог.       — А что до квартиры… Её мне посоветовал риэлтор. Неплохая цена за квадратуру, плюс — выполнена и обставлена по последнему слову дизайна и техники.       — Вы дорожите ей?       — Не особо. Но в ней есть вещи, за которые могу и убить — вина и шляпа, остальное…       Помещение прошило громким рёвом тигра. Называется — не пугайтесь, уважаемые, всего лишь в дверь позвонили. Единственное, за что готов придушить риэлтора — отвратительный вкус в выборе позывных. Тай вздрогнул, испуганно вжался в край дивана. Неудивительно. Такой звонок до инфаркта доведёт без напряга и предупреждения. Чуя посмотрел на часы, что висят над телевизором и светятся в темноте синим. Без пяти минут третьего. Только бессмертный может заявиться в квартиру мафиози посреди ночи с довольной харей и в наглую затребовать внимания.       Замок предупреждающе звякнул. Чуя молнией вылетел в коридор. Только бы этот мудак не вскрыл зам… Опоздал. Дазай расплылся в гадкой улыбке.       — Какого чёрта?!       — Привет, чиби. Как спалось? — захлопнув дверь, поинтересовался Дазай голосом ангелочка, разглядывая пространство поверх его плеча.       Чуя заскрипел зубами. Незваный гость разувается без зазрения совести. Ками, есть хоть один человек, способный приструнить Дазая? По всей видимости — нет.       — Ты вообще не считаешься со временем?       Рычи, не рычи, итог один — плевать хотел на недовольство бывшего напарника. Дазаю приспичило — выпить, возможно — языком почесать, терпи и слушай, всё равно выгнать не сможешь. А ломать ему кости дальше чревато серьёзными последствиями. Чуя не знал, что способность Йосано не действует на Неполноценного, потому и лупил с остервенением. Но год назад после совместного задания Соукоку с Шин-Соукоку на окраинах Йокогамы, в котором Дазай умудрился схлопотать три пули и которого оперировали обычные врачи в до нельзя обычной больнице, выяснилось — здоровье его ни к чёрту, кости в хлам, позвоночник держится на честном слове, ещё пару-тройку закидонов с пинками, кулаками, и бинтованный в лучшем случае окажется в инвалидном кресле. Как бы не хорохорился, что когда-нибудь убьёт… не убьёт — не сможет. Мир перевернёт, но не позволит сдохнуть. Чуя замер — от шока и удивления. Как давно он живёт с мыслью, что не сможет убить Дазая? Да и с чего отношение к нему внезапно сменило полярность? Это ненормально. Вердикт — теряет сноровку — во всём.       — Пришёл Тая проведать, он мне понравился, знаешь ли.       Чуя свёл брови к переносице. Дазаю и понравился. Тай? Тай?! Очень смешно. Он Акутагаву до определённого момента едва ли не с грязью сравнивал. Скорее всего, припёрся, чтобы получить заряд позитива на годы вперёд. А кто, если не Чуя — взрывается от каждого слова, психует, бесится, иногда — краснеет, порывается расквасить морду (но так некстати останавливается), не жалея сил, времени и нервных клеток? Правильно — никто.       — Слушай, Дазай, мы вообще-то спим…       — С тобой мы тоже спали.       Шаги за спиной не стали неожиданностью.       — А вот и Тай. И что ты там говорил о сне младенцев? — иронично, внимательно рассматривая объект… исследования?       Вздор! Дазаю интересны лишь те, кто приносит выгоду. В этом они с Мори похожи. Если бы не сила, взрывной характер и преданность, вниманием вряд ли удостоили бы — оба.       — Дазай, по-хорошему прошу, исчезни.       — И ты меня не покормишь? Ну же, чиби, ты всегда кормил меня, поил, песенки пел на ночь да байки травил. Одеялом укрывал, в лобик целовал. Мне так одиноко без тебя.       — Ты чо несёшь?       Чуя проморгался, в недоумении уставился на ублюдка с ублюдочной внешностью — скользкой и неприятной. Когда это он песенки Дазаю пел да в лобик целовал? Ему кажется, или не раз слышал придурковатые речи?       — Вы китаец? — вопрос Тая рассортировал хлам в башке по полкам, вырвав из памяти знакомую мелодию.       До Чуи, как до утки, наконец, дошло — Дазай с самого начала говорил на китайском, заучил повседневные фразы, вызубрил слова колыбельной, популярной в Китае. Новый хит из вечерней программы — на ночь малышам.       — Ты что творишь? — процедил Чуя, убедившись, что говорит на японском.       — Правду.       — Чо, блять?       — Чуя-Чуя… правда глазки колит?       Чуя потерял дар речи. Дазай что — грибов галлюциногенных нажрался или обдолбался наркотой? Порыв — гаркнуть — прервал Тай, чей желудок возмутился до глубины души. Чуя вдохнул полной грудью, медленно выдохнул. Взглядом попытался испепелить гостя, но не лыком деланный второй участник — мега-мозг Соукоку.       — Свали на хрен или захлопнись.       — Молчу-молчу… — улыбнулся Дазай и в знак безоговорочной капитуляции помахал носовым платком цвета мокрого асфальта вперемешку с ржавыми пятнами, которую извлёк из внутреннего кармана плаща.       Чую перекосило.       — Выкинь тряпку в мусорное ведро, пока пинками не погнал за дверь.       Не хватало ещё терпеть срань в собственной квартире.       — Как скажешь, — Дазай пожал плечами и засеменил на кухню.       Чуя мысленно чертыхнулся. Вот всегда так, с самой первой встречи, не может ни отказать, ни проучить. Он и правда — теряет сноровку. Раньше хоть дурь выбивал, а сейчас и на это неспособен. Боится, видите ли, навредить.       Дальше непредвиденная ситуация с участием Дазая разворачивалась по заезженному сценарию. Неуместные шуточки, заинтересованные взгляды, перепалки на повышенных тонах, игра слов, мимики и жестов. Клоунада часть Дазая, что страсть как нервирует, задумчивость — ничего хорошего не предвещает. Вот и сейчас, сидя за столом, жуёт краб и в открытую пялится на Тая.       — Может, хватит заглядывать ему в рот? — не выдержал Чуя, видя скованность пацана и стремительную потерю аппетита во взгляде и поведении.       — Обижаешь, Чуя, и не думал. Просто никак не могу поймать его глаза.       Дазай хлебнул пива и с наслаждением откусил от мясистого краба добротный кусок.       — Поймать глаза, значит, угу. — Дазай проигнорировал подъёб. — Тебе зачем?       — Гваза у него стванные, — с полным ртом, так, что крошки во все стороны. — Разве не заметил?       Чуя фыркнул, и слава Ками — разговор пусть немного, но разбавляет атмосферу, и свинские замашки Дазая раздражают меньше обычного — маячат отголосками на заднем фоне. Чуя и не заметил глаз Тая? Вопрос глупый и не по адресу. Периферия заинтересовалась забавной картиной. Тай крутит креветку, не зная, с какой стороны подобраться к мясу.       — Помочь?       Взгляд Тая на миг сверкнул и тут же скрылся за ресницами. И всё же — почему он так старательно прячет глаза? Лихо разделав тигровую креветку-гиганта, Чуя подвинул тарелку. Пацан осмотрел куски, нашёл самый маленький и с опаской поднёс к губам. Чуя костяшками большого пальца растёр висок. Знает, в чём причина чрезмерной осторожности — смертельная доза соли и соуса Хабанеро, плюс — сырой рис — безжалостный убийца зубной эмали. Когда Тай убедился, что съедобно и не опасно для жизни, захрустел креветкой.       Дазай притих, что не ускользнуло от внимания. Чуя исподлобья глянул на халявщика. Задумчиво наблюдает за обоими.       — Огай послал?       Вопрос Чуя задал с одной целью — отвлечь Дазая от пацана. Пусть поест нормально, а то ужин… лучше не вспоминать про ужин. Чуя сам чуть не окочурился от смеси специй и живительной энергии перчинки.       — Нет. Задание аннулировано.       Дазай разломал клешню, не без удовольствия присосался к соку. Ест он с аппетитом, ничего не скажешь. Чуя мельком глянул на Тая — аналогично. Наворачивает, причмокивая.       — С трудом верится.       Дазай бинтами вытер губы. Чую передёрнуло.       — Я тебя точно убью. Салфетки для чего, китайцев тебе в рыло!!!       Чуя швырнул полную коробку салфеток Дазаю в лицо, намереваясь хотя бы кровь из носа пустить, но думается, этот придурок ею краба приправит и, постанывая от удовольствия, благополучно сожрёт. Тай и бровью не повёл, когда злость окатила кухню рыком — увлечённо разделывал креветку. Быстро учится, ещё и умудрился с ходу улучшить технику — сломай панцирь одним движением пальцев.       — Не кипятись, чистоплюй. Возвращаясь к твоему — с трудом верится, — Дазай потёр ушибленный коробкой лоб, извлёк салфетку и зажал в кулаке. — Он лучше меня знает, что с тобой разработанные нами схемы не сработают. Без рычагов давления они бесполезны. На что давить? Но куда важнее — как.       На сей раз Дазай бинтами вытер стол. У Чуи веки задёргались. Ему уже посрать на причины и следствия, только бы халявщик испарился и не нервировал неряшливостью. Этого дерьма с лихвой хватило, когда жил и учился в Китае.       — А сдвигать акценты опасно, риск неоправданный. Ты хоть и добродушный дурачок, но дурачок с нестабильной способностью. И нестабильна она не потому, что не можешь совладать с ней или теряешь контроль, а потому границы её до сих пор не изучены. Играть с огнём Огай не станет, к тому же лишаться козыря по глупости не в его характере. Если и жертвовать сильнейшим, пусть и пустоголовым бойцом, то плата должна быть равноценной. Но в Йокогаме нет одарённых сильнее тебя… поправочка — в Японии, да и верных настолько, чтобы жопу рвали за просто так. А начни он воду мутить, я приду на помощь.       Чуя хмыкнул. Да-да, придёт он на помощь. Антарктида быстрее растает, чем Дазай Осаму откликнется на зов мафии.       — Не мафии — твой.       — Ты себя слышишь?       — Вроде не глухой. Я не обязан быть отморозком только потому, что таким меня видишь ты.       — Как мы заговорили. И давно?       — С тех пор, как ушёл из мафии.       — То есть руководствуешься эмоциями, сердцем… может — душой?       — Напротив — исключительно логикой. Если выбирать между тобой и Мори, я, пожалуй, остановлюсь на Мистере Модная Шляпка.       — Это угроза?       — Не угрожаю, не предупреждаю — всего лишь сигнализирую.       — Не думай, что убийство Мори сойдёт тебе с рук.       — Не накручивай, чиби. Никто не рискнёт, пока соблюдаются три правила Йокогамы — мафия не лезет к нам и не подвергает опасности гражданских, ВДА не суётся к вам, а ООпДО уравновешивает и контролирует баланс — сил, затрат, жертв. Ты и сам неплохо осведомлён. Что до логики — логичнее поставить у руля честного, верного своим принципам добрячка и наблюдать за ростом мафии.       Чуя скривился. Надо же, как красиво завуалировал пёстрое сочетание истины в последней инстанции — неминуемый крах. Уж кому, как не Чуе знать, какой из него король. Предали свои же вассалы.       — Охотно верю. Только, Дазай, твори добро в сумерках и не суйся в свет луны — ночь принадлежит мафии.       — А как давно ты научился складывать речи в кривые строки без рифмы?       — С тех пор, как место главы Исполнительного Комитета освободилось.       — Маяковского начитался?       — Допустим.       — Разговор у нас не клеится.       — Так чего ты ждёшь?       Дазай усмехнулся, взглянув на Тая, встал из-за стола и скрылся в полумраке гостиной. Спустя пару секунд входная дверь захлопнулась. Чуя откинулся на спинку стула. И как это понимать?       — Накахара-сан?..       — Наелся?       — Угу.       — Тогда пошли.       Бардак на кухне остался до утра. У Чуи нет сил на уборку, переваривания слов Дазая и прочего нудного дерьма. Развалиться на диване и вытянуть ноги единственное, о чём может думать и чего желать истерзанный усталостью мозг. В полудрёме, на границе с сознанием, Чуя отметил, что так и не отведал тигровых креветок и королевского краба. Голодный обморок не за горами.

***

      Чуя выплыл из сна от жуткой боли в шее под громкий выкрик:       Авада Кедавра!       Шипя и матерясь, не без труда разлепил веки. Проглотив болезненный стон, обнаружил, что уснул сидя, и впоследствии сполз с дивана почти наполовину. Плечи, шея, поясница — ломит каждая мышца, а задницу отсидел-отлежал так, что колики маршируют прямиком к мошонке. Облегчить тело при помощи способности не проблема, проблема — не уподобиться Дазаю, поскольку Чуя не уверен, какой побочный эффект вдарит ниже пояса. Почему именно — не уподобиться и ниже пояса? Всё до смешного просто. Во времена Двойного Чёрного Чуя наслышался и навидался на несколько жизней вперёд. К примеру, случай в Токио.       Утро. Душевая. Чуя в трусах и полотенцем на шее усердно начищал зубы. В ванную комнату с грацией гиппопотама влетел Дазай и с криком:       — Мини-версия меня жаждет игр, помоги, чиби, не то помру мучительной смертью! — опрокинул на обе лопатки — фигурально.       Чуя с щёткой в зубах так и застыл у раковины, хлопал глазами минут пять, не меньше, пока не наткнулся на крошечный стояк. Ну, не крошечный, конечно, преувеличил чутка, просто не думал, что природа жестока — щедро одарить мозгами, но обделить той частью, которая у подростков измеряется исключительно в сантиметрах.       — Я понял, почему ты свой член называешь — мини-версией себя — не могу не согласиться, но я-то тут причём?       Щётку в процессе пришлось выплюнуть, а пасту зубную слизать с губ. Взгляд Дазая ну очень не понравился, и только за него Чуя готов был разукрасить морду напарнику и отправить Мори в коматозном состоянии авиапочтой, сославшись на силу одарённых, которых в токийской группировке — Черви — не водилось с основания.       — Как причём?! Чуя, мне нужна помощь! Это мой первый раз!!!       Чуя тогда изобразил кульбит глазами, хоть и думал, что на такие виражи способны лишь актёры со стажем.       — Первый раз — чего? — непонимание во всей красе.       — Первый стояк в жизни! — воскликнул Дазай так, словно что-то из ряда вон хорошее произошло.       — Ты, блять, серьёзно?       — А похоже, что шучу?       — Ками, ты вообще человек? Или пришелец?! Подрочи, мать твою!!!       — Мини-версии меня не нравятся мои ласки, — скорбно выдохнул Дазай и уселся на крышку унитаза.       Чуя подавился слюной с привкусом хвои — буквально, и… уложил напарника поспать, чтоб знал, к кому обращаться с банальными утренними проблемами, что и проблемами не назвать, в его случае уж точно. Задание, разумеется, с треском провалили, вернее — Чуя провалил, вместо переговоров и хитроумной ловушки — поубивал к чертям чертей и вернулся с грузом в Йокогаму. Дазая планировал вырубить до конца миссии — перестарался с увесистым по рёбрам. По итогам обследования — сотрясение мозга и перелом голени. Как — остаётся только гадать. Вдарил под дых, сотряс голову и ногу сломал. Кара помогла, не иначе. Вот Дазай и провалялся месяц в госпитале Порта, а на прямой вопрос босса — с какой лестницы наебнулся, скучающе-равнодушно ответил — утренний стояк, не к месту, видать, пришёлся. Мори возвёл глаза к потолку, пересчитал лампочки и с выдохом изрёк:       — Лишаю зарплаты и премии — обоих. Дазай, наведайся в бордель и спроси искусниц, как надо, чтобы справляться вручную — с оговоркой на — самому, Чую запишу к психотерапевту. Надеюсь, поможет.       Скрипя зубами Чуя добросовестно выдержал первый сеанс, на втором схитрил — заставил уважаемого специалиста по психам связаться с Мори и честно соврать, что Накахара Чуя здоров во всех проявлениях, тем более — не имеет никаких проблем с половой жизнью, само собой, под чудовищным давлением Смутной Печали. Уверенный в том, что самый умный и сообразительный, Чуя вернулся в офис и взялся за отчёты. Вечером того же дня, босс намекнул, что его такой шалостью не проведёшь и поставил перед фактом: будет пристально наблюдать, если заметит отклонения в поведении или разговоре, отправит в закрытое учреждение, расположенное на отдалённом острове и принадлежащее одному из ведущих спецов в области психиатрии. Почему он, а не Дазай, чьи суицидальные наклонности прогрессируют и переходят на новый уровень едва ли не ежесекундно — долгое время оставалось под знаком вопроса. Чуя действительно не понимал — за что с ним так. Ни поводов, ни проступков, а его под колпак. Ответ дал Сайга, но точки расставил список из двадцати четырёх имён.       Много позже, на собрании боевой элиты, выяснилось — Дазай избавлялся от утреннего стояка на сухую. Сам признался, вернее — пробубнил, пряча единственный, не закрытый бинтами глаз за ресницами. Мори тогда порезался скальпелем, Коё подавилась чаем, Хироцу обронил монокль и нечаянно раздавил, Акутагава едва не задохнулся от кашля, а Чуя, не моргая, глядел на напарника. Сидел, как в воду опущенный. Играл или нет, понять не пытался. В голове крутилось — вроде ровесники, должен знать, но куда там. В порно ни глазом, ни членом. С одной стороны — появился повод поиздеваться над гением, с другой — зависть — сукой вгрызлась в подкорку. Обычным людям и тем, чья способность нейтральна — проще, и не понять. Им не приходится искать, переживать и контролировать себя во время секса, не приходится часами стоять под холодным душем и усмирять в край озверевший темперамент (от нескольких подходов, повезёт, если отпустит на третьим или четвёртом, и руки сводит, и член стонет, и сил ни на что другое не остаётся). Само пройдёт — без последствий и болей.       Казалось бы, всё, было, забыли, вскоре — забили, но — нет. Каждый божий день — приключения Дазая с мини-версией себя. То холодно — колом стоит, что делать, Чуя, помоги, посоветуй, то жарко — бедный, изнывает весь, потом сочится, ясное дело — каким именно, то ветер сдул, то волной смыло, чаще — отсидел, отлежал. И во всём непременно виновата мини-версия Дазая Осаму.       Чуя бы поржал, да вот тревожить пацана, что в наглую развалился на нём, желанием не горит. Тай сопит ему в живот, обнимая за поясницу. Взгляд зацепился за оголённый участок кожи. Часть татуировки и только. Чуя бегло пролистал воспоминания, выцепил несколько эпизодов с окровавленными руками. Вчера Тай исполосовал бедро — основательно. Остановили, всучили заживляющую мазь и приказали обработать каждый порез, но…       — … раны затянулись.       Такое вообще возможно? Насколько он знает — нет. Тай не одарённый, в противном случае Мори бы заметил, рассказал и провёл исследования.       — Накахара-сан… — сонно пробормотали в живот и усилили хватку на пояснице. — Доброе утро.       Чуя кивнул, отстранённо сравнил себя с плюшевой игрушкой, которую тискают по ночам в поисках тепла, уюта и, как ни странно — защиты. Может, подарить ему зайца или медведя?       — Выспался?       Чуя бездумно водит пальцами, разглядывая потолок, точнее — символику Инь-Ян. В отличие от дракона, которого изучил вдоль и поперёк, тигр почти открытие. Белый, что немаловажно, с красными глазами и угрожающим оскалом, он выглядит внушительнее соперника — посланника Ками во спасения человечества.       — Не очень. А вы?       Чуя прикрыл веки, открытой ладонью пригрелся к теплу.       — Хватает.       Тай замер, на пару ударов сердца притих.       — М-мне… в туалет!       Тай вскочил и ретировался быстрее, чем Чуя успел опомниться и осознать — он только что лапал пацана. В наглую, пальцами водил по спине, открытой ладонью гладил поясницу, татуировку на бедре… вроде. Господи, что он вообще творит? Взял под крыло пацана, которого насиловали всю сознательную жизнь и проворачивает тоже самое. Неудивительно, что Тай сбежал — испугался, возможно, ненормальных наклонностей нового знакомого. Откуда пацану знать, что Чуе чуждо всё, что не вписывается в рамки его понимая — мира, людей, отношений. В идеале лучше избегать тактильного контакта, чтобы панический страх отпустил и отступил. Стоит проследить за собственными словами, а порой и действиями. Иногда Чуя настолько глубоко уходит в себя, что не замечает, чем занимает руки и с кем обменивается фразами. Мафия привыкла, свыкся и босс с наставницей, но с Таем могут возникнуть проблемы. Не хотелось бы производить впечатления того, кем отродясь не являлся.       Пока гравитацией раскидывал вещи по местам, не заметил, как квартира засверкала.       — Я-я… в-всё, — послышался со спины ломанный голос Тая.       Чуя взглянул через плечо. Полуголый, с мокрыми волосами, стоит посреди гостиной и ждёт — чего — и чёрт не разберёт.       — Оденься, простынешь, — сухо и коротко, как учила наставница, но без намёка на презрение или неуважение.       Чуя не придал значения ни взгляду Тая, ни участившемуся дыханию, прошёл мимо, скрываясь за дверью ванной. Зато с ходу распознал, каким гелем, шампунем, зубной пастой и щёткой воспользовался пацан. Аромат карамели с резким брутальным и лёгким шлейфом мяты в тяжёлом, влажном воздухе кружит голову. Чуя щёлкнул по вытяжке. Исходя из количества и плотности пара, Тай любит водичку погорячее. Внимательный взгляд не нашёл, к чему придраться, за что зацепиться. Несмотря на тесное соседство с китайцами, пацан аккуратный. Банные принадлежности не сдвинуты ни на сантиметр, пол не залит водой, кабинка чистая — ни мыльных разводов, ни пены. Улыбка мимолётно коснулась губ.       Скинув одежду, Чуя провернул кран. Душ взбодрит, приведёт мысли в порядок. Холодный напор выбил из лёгких воздух, судорожный вздох оцарапал горло. План на сегодня прост — по магазинам за шмотками и домой, по пути заглянуть в аптеку за снотворным, на всякий случай. Вдруг, бессонница атакует внезапно, со спины. Желудок взвыл, едва не сложил пополам. Чуя зажмурился. Давненько не пытал организм голодом. Сейчас он сожрал бы целого быка, но для начала неплохо бы кофейку выпить. Не успел он подумать о зёрнах и сахаре, которых вчера так и нашёл, запах гари полоснул обоняние. В груди похолодело. Наспех сполоснув волосы от шампуня и на ходу нацепив штаны, вылетел из душевой, перебирая, чем, кроме ножей и газа можно убиться. Верёвок дома не держит, опасные лезвия больше не опасны, отравы нет, разве что несколько бутылок чистящих средств, купленных лет шесть назад. Дазай бы и их опробовал, оставь придурка в квартире одного. Ворвавшись на кухню, Чуя застал умилительную картину. Тай в его пижаме и не пойми откуда взявшимся переднике стоит у плиты и сосредоточенно варит кофе. Растрёпанный, с ложкой в руках, он выглядит очень важно, даже профессионально.       — Вам с сахаром или без?       Чуя с трудом, но выровнял дыхание. Испугал мелкий знатно. Сердце до сих пор больно бьётся о рёбра.       — У нас нет сахара.       Чуя уселся во главе стола, полотенцем прикрыл плечи. Капли медленно стекают с волос, по задней стороне шеи и теряются в ворсе.       — Есть вообще-то.       Тай поставил перед ним чашку очень аккуратно, так, словно цена её переваливает за миллион.       — Не стоило, я и сам могу.       — Сомневаюсь. Это меньшее, чем я могу отплатить вам, Накахара-сан.       Если бы Чуя знал, в спектакле какого жанра придётся принимать участие, заткнул бы Тая на полуслове и объяснил на пальцах — зачем, почему и для чего.       — Накахара-сан, — спустя некоторое время подал голос Тай, не поднимая взгляда, — вы говорили, что отведёте меня в одно место.       — Говорил. Когда раны затянутся.       Последний глоток почти остывшего кофе Чуя оценил по достоинству. Вкусно. Действительно — вкусно. У Тая золотые руки. Не во всех кофейнях падают настолько хороший кофе. Аромат, выдержка, сладость — идеально всё.       — Порезы затянулись.       — Я видел. Сегодня или завтра?       — Сегодня… можно?       — Можно. Одежду найдёшь в том же пакете у гардероба.       Если Таю будет комфортнее без татуировки, стоит избавиться от неё, и чем быстрее, тем лучше — за один сеанс.       Когда Тай наконец выплыл из спальни, Чуя понял, почему пацан так долго собирался. Волосы. Пытался повторить хвост, но потерпел неудачу. Хотя, ему к лицу творческий беспорядок.       — Вы без шляпы?       — Я не при исполнении.       Ему почудилось, или Тай сник — расстроился?       — Пошли.       И входная дверь захлопнулась на все замки, а сигнализация с видеонаблюдением из спящего режима перешли в активный.       — После Синя, заедим в офис. Надо проверить, на каком языке годовой отчёт заполнил, — повторил фразу Чуя, что крутится в голове и не даёт покоя.       — В офис Портовой Мафии?       Чую будто током шибануло. Остановившись посреди стоянки, внимательно присмотрелся к Таю. Ничего. Без зрительного контакта мало, что можно понять и считать.       — Откуда ты знаешь, что я работаю на мафию?       Тай вскинул голову. Наконец-то смотрит в глаза. Не просто удивлён — шокирован. На лице Тая отчётливо читается — вы идиот или прикидываетесь? Чуя задумался. Он что, глупость сморозил? Нет, вроде. В кабинете Лан И Кая ни словом не обмолвился о Портовой Мафии, только лысому при входе.       — Так, откуда?       Тай опомнился, снова спрятал глаза за ресницами.       — Вас хорошо знают в китайском квартале, и не любят. Говорят, что человек вы нехороший, убиваете много и без разбора. Носите странную шляпу и презираете китайцев.       Чуя хмыкнул. Неважно, как часто он был в китайском квартале, раскидывал вражин, наказывал тех, на кого указывал Мори, ни разу не зацепил гражданских, даже дома не задевал. Знал, разрушит один, остальные сами развалятся. Общие стены с двух сторон — не стоит проверять на прочность. А что до ненависти к китайцам, то не в нации дело.       До пункта назначения добрались быстро — на машине. Подарок ане-сан в честь повышения. Бордовая детка, как она выразилась, будет служить верой и правдой, и в отличие от напарника никогда не предаст. Тогда Чуя смолчал, молчит и по сей день, но себе можно не врать — Дазай предал Мори, предал мафию, но не его. Потребовалось немало времени, чтобы понять и прочувствовать — на одном берегу, или по разные стороны океана, наперекор словам, что говорят при каждой встрече, друг за друга нерушимой стеной.       Чуя осмотрелся. Знакомое место вдали от шума и суеты мегаполиса манит тишиной и спокойствием. В прошлом он часто бывал здесь, на двадцать третьем этаже единственного многоэтажного дома. В квартире человека, с которым связаны несколько лет жизни в Китае.       Когда лифт остался позади, а за поворотом открылся потрёпанный коридор из пяти одинаковых дверей, Чую одолела ностальгия. Шумные компании, алкоголь рекой, кальян и развлечения на любой, даже самый привередливый вкус. Полумрак и музыка фоном. Страсть, азарт и желание — взять, отдать, насладиться тем, чего лишен от рождения — не смог, ни разу. Подвергать опасности только потому, что член в штанах удержать не смог?       Неприятный скрип вернул в реальность. Растрёпанная макушка неуверенно протиснулась в щель.       — Давно не виделись.       — О, Накахара-сан, — встрепенулся Синь и, осмелев, настежь распахнул дверь, — какими судьбами? Проходите-проходите. Всегда рад вам.       — Сколько слов.       Чуя принял приглашение, переступил порог, а если бы не пригласили, с пинка выбил бы железное недоразумение, ошибочно именуемое дверью.       — Ничего не меняется, да, Синь?       — Ха-а?.. То, что вы называете бардаком, Накахара-сан, для меня полёт фантазии, глас вдохновения! — жестикулируя руками, воскликнул Синь и насупился.       Чуя фыркнул, окинул беглым взглядом квартиру, из которой много лет назад состряпали студию. Да, кавардак, но, как и прежде, ни пылинки. Помещение хорошо проветрено, пахнет дезинфицирующим средством и порошком. По всей видимости, до их появления Синь занимался рабочими инструментами и стиркой. Чуя прошёл вглубь, Тай следом, ни на шаг не отступая.       — Твой глас вдохновения глаза режет.       Чуя обернулся, взглядом отсканировал хорошего знакомого. За прошедшие два года Синь изменился. Вызывающая причёска с выбритым затылком и хвостом на макушке цвета детской неожиданности, уступила место аккуратной стрижке природного оттенка — жгуче-чёрного, в уголках глаз и на лбу проступили глубокие, ярко выраженные морщины, а взгляд, некогда живой и завораживающий, потускнел.       — Итак, Накахара-сан, чем обязан? Решили украсить мышцы…       Чуя схватил болтуна за шиворот и, мило улыбнувшись, вежливо приказал:       — Чашку твоего лучшего кофе, Pepsi для Тая, и берись уже за работу.       Синь невнятно прокряхтел:       — За кого браться-то?       Чуя отошёл.       — За него. Надо удалить тату. Три часа тебе хватит?       — Всю? За один сеанс? — брови Синя улетели в космос.       — И чтобы ни следа.       — Это невозможно, Накахара-сан. Вы, конечно, очень красивый, сексуальный, умный и грозный мафиози, но татуировки моя сфера деятельности. Ни одна не удаляется за сеанс.       — Решил проехаться по ушам и кошельку?       — Вы спасли мне жизнь, с вас ни копейки не возьму, совесть замучает, — обиделся Синь и пошлёпал на кухню кофе варить.       — Жить на что собрался?       Чуя подошёл к окну. Вид не радует глаз. Непривычно созерцать пыльные улицы вместо яркого солнца и синевы океана.       — А вы не знаете? Я стал лучшим мастером Японии! — гордость в каждом слове.       — Правда что ль?       Чуя рад. Хоть у одного жизнь наладилась. Многих он вытащил из дерьма, но не все смогли адаптироваться, свыкнуться, принять.       — А как же. Доход стабильный, мне хватает. Малой, тебе Pepsi холодное или комнатной температуры?       Тай похлопал ресницами. Чуя скрыл улыбку за волосами. Тай просто милашка, особенно, когда покусывает губы, пальцами мнёт полы спортивки, пытаясь понять, о чём говорят и что спрашивают.       — Ещё помнишь аньхой?       — Аньхой? — Синь выполз из кухни с подносом в руках. — Но пацан ведь не китаец.       — Синь…       — Хай-хай. Меньше болтай, быстрее руками работай, — чашка кофе опустилась на низкий столик у дивана. — Раньше веселее проводили время. Пиво, вино, разговоры, девочки, хотя… — Синь изобразил задумчивость. — С девочками вы не ладили.       Чуя предупреждающе сверкнул глазами, но Синю по боку — не видит, занят поисками сахара, и не на кухне — рабочем столе. У балбеса проблемы с памятью, генералит студию почти каждый день, а после не может сообразить, что, куда убрал и зачем сныкал. Однажды умудрился найти сычуаньский перец на полке в уборной.       — Помнится, вы всячески отстранялись от ласк красоток. Многие думали, вы гей. Забавно, правда? Обычные не знают. Одарённым трудно найти партнёра, особенно — партнёршу. В Китае девяносто девять процентов одарённых — мужчины, и только один отводится прекрасному полу. В Японии с женщинами-эсперами получше, но всё равно не хватает. Эх… всегда хотел увидеть её…       — Я тебе язык отрежу.       — Угу. Не раз угрожали. Говорили, что от моей болтовни голова болит, зубы скрипят и скулы сводит.       — Ками, на кой чёрт я припёрся к тебе, нет, чтоб в другой салон заглянуть, — простонал Чуя и страдальчески сдавил виски.       — Я лучший, и как вы знаете — могила.       — Очень сомневаюсь.       — А когда это я разочаровывал вас?       — Ладно, работай.       — Тебя ведь Тай зовут? — и певуче зазвучал аньхой. — Садись сюда.       Чуя опустился на диван, что напротив рабочей кушетки Синя, глазами нашёл пепельницу и закурил. Взгляд скользнул по лицу Тая. Растерян, напряжён.       — И? Где тату?       Тай пальцами указал на правое бедро.       — Ну, давай посмотрим? — ласково, вероятно, чтобы не спугнуть.       Может, время и не пощадило Синя, но в остальном без изменений. Только ему ни разу не прилетело с разворота. Добродушный, щедрый, местами глуповатый и до страшного наивный, он попадал в неприятности с завидной регулярностью, однако никогда не использовал друзей и знакомых, чтобы спасти собственную шкуру.       — Кто делал татуировку?       Всегда игривая манера речи зазвенела сталью. Чуя вскинул голову, взгляд цепко впился в Синя.       — Не знаю, — Тай спрятал глаза в сгибе локтя.       — Синь?       Он много лет знает Синя, но никогда не видел его настолько злым. В глазах плещется ярость, руки подрагивают — от чего — вопрос.       — Стиль моего брата — Лан И Кая.       Чуя вздохнул. Мир с каждым днём всё меньше и теснее.       — Он в Японии?       — Останки считаются?       — Надеюсь, вы от всех его прихвостней избавились.       — От одного.       — Они придут за вашей головой.       Не придут. Голова Накахары Чуи обойдётся им очень дорого, и ублюдки знают это лучше кого бы то ни было.       — И это всё, что ты хочешь сказать человеку, который убил твоего брата?       — Помните, первую встречу?       — Сложно забыть.       Чуя наткнулся на Синя случайно, зимним вечером в грязной подворотне. Избитый, продрогший, врачи едва спасли ему жизнь. Ни одной целой кости, с букетом болезней и последствий в виде длинного списка лекарств — для печени, почек, сердца и лёгких, плюс таблеток от жутких головных болей. Тогда Чуя вляпался по самые гланды. Стражи порядка так хотели отыграться на японце, что позабыли о прямых обязанностях — искать виновных. Синя после выписки отправили в приют, но проворный малец сбежал и притаился в той же подворотне. Дождался случая и пиявкой присосался к спасителю. Чуя пожалел, не стал возвращать властям, напрямую обратился с вопросами к Вэй Лао. Документы на Синя оказались в руках тем же вечером. Последующие полтора года они жили по соседству, через стенку. В Китае Чуя особо не выделялся, скромно существовал, как подавляющее большинство студентов. Обычная квартира, дешёвая одежда. Синь заканчивал школу, подрабатывал в продуктовом магазине за углом многоэтажки, а когда пришло время прощаться, попросился в Японию.       — Его стараниями.       — Изнасилование?       — И это тоже. Не только меня — сестру, мать, младшего брата.       — Отец чем занимался?       — Отца на тот момент уже пять лет, как парализовало.       Пальцы обожгло. Чуя покосился на сигарету — истлела. Если Дазай изводитель бинтов, то он — табака.       — И что, не нашлось смельчака, кто бы смог надрать ему зад?       — Боялись. Да и кому нужны чужие проблемы. На моей памяти вы единственный.       — Ты собираешься работать? — вздохнул Чуя, когда понял, что неприятный разговор прошёл на китайском.       Таю бы поменьше мерзостей слышать. И без того досталось от жизни.       — Будет больно. Готов?       Тай кивнул. Чуя задумчиво обвёл взглядом пострадавших. Кому из них пришлось хуже сразу и не скажешь.       — Ты был последним? — на японском, чтобы лишний раз не травмировать психику Тая.       — Первым. Мне повезло, быстро надоел. Что до семьи — не знаю. Я трусливо спрятался за вами. Так боялся, что сбежал в Японию, — Синь горько усмехнулся. — Видимо, кара.       Какая ещё кара? Китайцы повёрнуты на судьбе, воздаянии и суевериях. Как и ненависть к японцам, впитано с молоком матери. Уже остывший кофе продрал горло горечью. Без сахара. Какая гадость.       Оставшиеся двадцать минут прошли в гробовом молчании. Чуя пролистал несколько журналов с татуировками, две из которых очень даже понравились — золотая краска на коже смотрится неплохо, и перешёл на альбом с набросками. У Синя талант. Неудивительно, что получил специальный приз от организаторов фестиваля. Знает, новостная лента неделю с ума сходила.       Когда Синь разжевал Таю инструкцию по уходу за поражённой лазером кожей, не оборачиваясь, обратился к Чуе:       — Следующая процедура не раньше четырёх недель. В это время меня не будет в Йокогаме. Поспрашиваю знакомых мастеров и свяжусь с вами.       — Не стоит, тебя дождёмся, — вернув альбом на место — в стопку на краю столешницы, отрезал Чуя и поднялся с дивана. — Вернёшься, звякнешь.       — Как скажите. Я объяснил, что делать и как. Проблем не возникнет, — Синь пристально посмотрел на Тая, что очень не понравилось Чуе. — Раз ты был собственностью Кая, должен понимать меня.       Тай испуганно встретился с Синем взглядом. Чуя нахмурился. Из последней фразы он не понял ни слова. Это не китайский, ни один из диалектов не звучит так причудливо, будто лепет малышни.       — Ки ничи.       — Синь… — почти угроза из уст мафиози.       — Спасибо вам, Накахара-сан, — Синь улыбнулся. — За всё.       Неприятное чувство прошило тело и притаилось под ложечкой. Предчувствие?       — Ты ведёшь себя странно. Всё нормально?       — Всё замечательно.       Чуя потрепал Синя по волосам. Пока сидит, тянуться не приходится. Всё-таки метр семьдесят и сто шестьдесят — ощутимая разница. А ведь когда-то был мелким, пугливым щенком.       — Увидимся.       — Не торопитесь.

***

      Домой возвращались ближе к семи. Купили всё необходимое, напоследок заехали в аптеку за снотворным. Чуя закинул упаковку с рецептом в бардачок и посмотрел в зеркало заднего вида. Тай спит в обнимку с пакетами. Притомился совсем. Ну, ещё бы, такой километраж набегать. Когда дверь захлопнулась, а ключ зажигания провернулся, взрыв прогремел на всю округу.