Aqua et ignis

Бакуго проснулся от того, что мама чем-то гремела на кухне и улыбнулся: как в старые добрые времена… И так тепло на душе стало от ее шебуршания и ворчания на тупую табуретку, о которую она ударилась щупальцем. Через несколько мгновений послышался голос отца, обеспокоенно спрашивающего насколько больно, и раздался чмокающий звук. «Надо будет запомнить, — ухмыльнулся про себя Бакуго, протягивая руку и почесывая скатика. — Лечить все ушибы поцелуями». На кухне почмокало и затихло, а потом опять все зашуршало под тихий разговор родителей. Бакуго хмыкнул, догадавшись, что мать скорее всего готовит завтрак на всех и хочет сделать ему приятный сюрприз. И он решил ещё немного поваляться — почему бы и не сделать им приятное? Тем более, что такой роскоши дома у него не было — хочешь есть — вставай, вылезай из дома и лови себе еду. «Да уж, правильно маман подметила: ценить по достоинству начинаешь тогда, когда теряешь… Только пожив самостоятельно я, наконец-то, понял насколько это круто, когда есть кому о тебе позаботиться». Одеялко пощекотал его грудь хвостом, покрутился вокруг своей оси, дескать «с добрым утром, хозяин». Каким-то невообразимым образом понял, что Бакуго не торопится вставать и кормить его завтраком, и завис перед его лицом, шевеля плавниками и будто вопросительно рассматривая. — Я ещё полежу, — тихо сообщил ему Бакуго и подмигнул. — А ты плыви на кухню и посмотри на маман жалобными глазками — она точно не даст тебе умереть с голоду. Скатик вильнул хвостом и уплыл на кухню, из которой послышался радостный возглас матери и заверения отца, что сейчас такое милое создание обязательно покормят. Бакуго довольно улыбнулся: проблема голодного питомца решена. Потянулся всем телом, подрыгал щупальцами и, закинув руки за голову, принялся рассматривать свою бывшую комнату. В ней почти ничего не изменилось с его отъезда: вещи стояли на тех же местах, что и раньше, но помещение больше не воспринималось им как личная территория, теперь это была просто комната в доме родителей. «Всё-таки им стоит подумать о втором ребенке…  — внезапно пришло ему в голову. — Они так любят о ком-то заботиться, опекать, поддерживать. Да, однозначно нужен второй, раз уж я живу отдельно…» Эта внезапная мысль очень удивила Бакуго: он и думает о пополнении семьи? И даже как-то внутри ничего не екает, как раньше, когда мамины подруги шутливо спрашивали хочет ли он братика или сестричку… «Неужели ма решила больше не рожать после той детской истерики, что не хочу ее ни с кем делить? — от внезапной догадки как-то стало не по себе. — Точно, что ли? Она с ума сошла?!» — Если я прав, то пора с этим завязывать! — он резко подскочил с кровати и кинулся на кухню. Отец и мать удивлённо уставились на взъерошенного Бакуго, неожиданно влетевшего на кухню с горящими глазами, а потом вообще пооткрывали рты, когда он с порога заявил, что хочет брата или сестру. — Кацуки, ты это серьезно? — осторожно переспросил отец, замирая с бутылочкой бодрящего зелья в руке. — Да, я это серьезно, — решительно заявил Бакуго, скрещивая руки на груди и хмуро смотря на родителей. — Может пора признать, что мы все втроём достаточно взрослые, чтобы позаботиться об ещё одной осьминожке? Отец и мать продолжили на него ошарашенно смотреть и Бакуго громко фыркнул. — Ладно, я тоже хорош: заявил, что не хочу маман ни с кем делить, чего уж… Но мне было десять лет, а сейчас восемнадцать! Он цыкнул, злой на самого себя, и заглянул в гостиную. В ней уже был накрыт стол и даже стояла для него бутылочка бодрящего зелья. Вернувшись на кухню, он раздражённо дёрнул плечами и продолжил: — Короче, я к тому, что вам надо о ком-то ещё заботиться кроме меня, понимаете? В вас слишком много всего хорошего, а выплеснуть это не на кого! Ну на меня можно, но этого уже маловато, соображаете? Надо кого-то помельче: милого и орущего, чтобы в доме не было так тихо, пусто и… — Одиноко… — улыбаясь, закончила фразу мать, осторожно сдвигая Одеялко со своих колен на колени отца и подплывая его обнять. — Черт возьми, каким же ты взрослым стал Кацуки… — Ма, ты сама как ребенок, ну правда, — заворчал Бакуго, обнимая в ответ. — Ну какого хрена, а? Давно уже пора было сообразить второго! Неужели прям мое разрешение требовалось? — Конечно же нет, — замялась она, немного помолчала и погладила его по щеке. — Сначала не хотела сама, потом ты ушел и мне было некогда: все переживала, что отношения с тобой и так натянутые, куда ещё второго? Да и возраст… И ведь работать надо… А как все совместить? А деньги? На детей уходит порядочно… Одним словом, много всяких причин было, сын. Да еще теперь все дедушки и бабушки далеко… — Слушай, если дело в деньгах, то я могу отдать накопленное, попозже отправлюсь изучать мир, подумаешь. Всего чего для ребенка я могу наколдовать: пороюсь в записях дедушки. Даже нянькой побыть готов, если надо, хотя характер у меня сама знаешь какой, но успокаивающее зелье должно помочь нам всем… Короче, я к тому, что если решишься на второго — я поддержу твое решение, ясно? — Ясно, — расчувствовавшаяся мать, шмыгнула носом и посмотрела на отца. — Масару, что скажешь? Тот пересадил Одеялко на табуретку и подплыл к ним. Полюбовался немного, а потом обнял обоих. — Я скажу, что мелкая осьминожка розового цвета нам совсем не помешает, да, Кацуки? — Однозначно, пап. Розовый идеально подойдёт к нашему семейному цвету. Так я готовлю вам много настоек для романтического настроения, угу? — Сын… — неожиданно смутилась мать, а Бакуго расхохотался. — Нет, ну вы только посмотрите на нее: как у меня спрашивать про бордель в лоб — так это в порядке вещей, а как я только культурно намекнул, так сразу же смутилась? Что за двойные стандарты, ма? Та нахмурилась и легонько шлепнула его щупальцами по спине. — Ладно, ты меня поймал! Может, давайте уже поедим? А то прям Новый год с разговора о глобальных переменах начался… Праздник же! Бакуго подмигнул отцу, дескать, полагаюсь на тебя, я со своей стороны все сделаю. Тот согласно кивнул, понимая что имелось в виду, и, мягко развернув его и мать, подтолкнул в гостиную завтракать. Какое-то время все молча ели, немного взбудораженные разговором, и Бакуго не выдержал: что за мрачная атмосфера первого января?! Он выразительно посмотрел на мать и усмехнулся: — Помнится кто-то заявлял, что сегодня праздник, да? Или ты передумала сегодня развлекаться, а, ма? — Я не передумала, я ещё не придумала, — картинно фыркнула та, подыгрывая ему. — Но если ты готов меня снова удивить, то я слушаю. — Вы только посмотрите на нее, — Бакуго откинулся на стуле, всем своим видом демонстрируя, что обижен таким отношением. — Самый лучший на свете сын в кои-то веки остался с ночёвкой, согласен развлекаться, а ты еще не придумала? — Да вот, взяла и не придумала, — мать так же откинулась на стуле, делая вид, что ей вот совсем не стыдно. — И что теперь? Скажешь, что я плохая мать? — Конечно плохая! Ты вообще не моя мать, моя ма умеет развлекаться! Отец на этот моменте подавился креветкой, а мать кинулась стучать ему по спине. Отец откашлялся и признался: — Все никак не привыкну, что вы даже так умеете общаться и не обижаться друг на друга. Мне каждый раз кажется, что ну все — сейчас уже не игра, и вы разругаетесь… — Не, все ещё игра, пап, — подмигнул ему Бакуго, отпивая бодрящей настойки. — Если вы до сих пор не решили чем заняться, то могу подкинуть несколько идей: можем выбраться поплавать, можем выйти на берег и погулять, если есть желание — потренируетесь ходить ногами. Ну или же можем наведаться на затонувший корабль и поискать чего-нибудь интересного. — Я «за» выбраться на берег и погулять! — глаза матери загорелись. — Согласна почувствовать себя совершенно беспомощной и надеть на себя платье? Или все-таки просто поплаваем и не будем заморачиваться? — Нет! — она решительно шлепнула ладошкой по столу. — Я надену платье и побуду беспомощной! У меня даже есть одно! — Кацуки, а вот у меня нет человеческой одежды… — растерялся отец. — Обязательно одеваться, да? — Обязательно, — подтвердил Бакуго. — Хоть пляж и окружают скалы с одной стороны, но с другой-то лес: в нем очень часто бывают люди. — Блин, что же делать-то? Отец явно расстроился от новости, что голым гулять нельзя, поэтому Бакуго решил его успокоить: — Эй, пап, одежда вообще не проблема! Махнем на затонувший корабль: там одежды просто завались. — Правда? Значит я тоже могу выйти на берег с вами, раз мне будет во что одеться? — Конечно, дорогой, ты чего? Как это мы и без тебя пойдем гулять? — шикнула на него мать и скомандовала: — Так, тогда едим в темпе! Мне уже не терпится походить двумя ногами! Все быстро зажевали, довольно посматривая друг на друга и улыбаясь. Бакуго про себя обрадовался: ну, наконец-то, гнетущая атмосфера сменилась радостным предвкушением, но и одновременно озадачился достаточно актуальной проблемой — ему срочно требовалось развить навыки дипломатичного общения, если не хочет расстраивать близких. «Да, надо что-то с моим острым языком делать… Хотел просто обсудить проблему, а родители сразу же в истерике… Надо завтра же покопаться в записках деда! Может у него завалялся какой-нибудь рецепт зелья на такой случай?» Позавтракав и наведя порядок, они отправились к затонувшему кораблю. Родители как-то ловко разговорили его про судостроение и Бакуго даже опомниться не успел, как они все втроем бурно обсуждали то, что он узнал о судах от деда и видел сам, пока осматривал затонувшие корабли. — Ого какое огроменное! — изумлённо выдохнула мать, когда они втроём доплыли до места кораблекрушения. — Это ведь пароход, верно? — Да, это пароход, вернее пассажирский лайнер, потому такой огроменный, — подтвердил Бакуго, наслаждаясь каким-то детским восторгом двух взрослых, щупающих обшивку, рассматривающих огромные винты на подводной части кормы и заглядывающих в дымовые трубы. Он дал им время осмотреться снаружи, а потом махнул рукой, приглашая плыть к каютам. Мать с отцом, возбуждённо обсуждая увиденное, последовали за ним, то и дело отвлекаясь на разные детали интерьера: дверные ручки, таблички с надписями на языке, которого не знали, и светильники, прикрепленные к стенам. Они, смеясь, огибали плавающие в коридоре стулья, руками отодвигали от себя свисающие сверху провода и взволнованно вскрикивали при виде новой «интересной штуки». «Вроде взрослые, серьезные морские исследователи… а ведут себя как ребятишки, которых выпустили на прогулку», — усмехнулся Бакуго, открывая дверь в каюту, где нашел те самые три шкатулки и подарил отцу и матери. Пропустив Одеялко внутрь, он вернулся в соседнюю каюту, в которой застряли родители: вертелись около большого осколка зеркала, чудом держащегося в дверце шкафа, корчили рожи и подкалывали друг друга. — Наигрались? — усмехнулся Бакуго, наблюдая за великовозрастными «детьми». — Если наигрались, то прошу в соседнее помещение — там одежды просто завались! Родители смущённо заулыбались и поплыли за ним в каюту напротив. — Как он нас пристыдил, а Масару? — шепотом высказалась мать. — Ага, весь в тебя, — тихонечко поддакнул отец. — Вроде и улыбается, а прямо чувствуешь: если что не так, то сразу как скажет — мало не покажется… — Сами воспитали, так что нечего жаловаться… Давай точно заведем второго, чтобы накомандоваться вдоволь? — А давай, — тихо хихикнул отец и сразу спрятался за мать, когда к ним повернулся Бакуго. — Кстати, я все слышал, — тот картинно свёл брови на переносице и скрестил руки на груди. — А нам не стыдно, — родители тут же сделали невинные лица. — Ты реально командир ещё тот. — Какие родители, такие и дети, — парировал Бакуго, ни капли не обижаюсь, на их шушуканье и шуточки, и кивнул на платья, рубашки, пиджаки и брюки, вывалившиеся из открытого шкафа на пол. — Выбирайте то, что понравится. Мать всплеснула руками и начала деловито перебирать рубашки, штаны и платья словно каждый день носила человеческую одежду. Вытащила из кучи себе три «наряда» и уплыла в соседнюю каюту к зеркалу «примерять». Бакуго с отцом посмотрели ей вслед, переглянулись и начали в четыре руки искать две приличные рубашки и две пары штанов. Мать вернулась в нежно-розовом платье с кучей оборок, уперла руки в бока и покружилась из стороны в сторону. — Как вам? — Потрясающе, — ответил отец за них обоих, пока Бакуго, недовольно кривя губы, крутил в руках две рубашки, которые были ему явно велики. — Так, если я их не уменьшу, то мы оба будем выглядеть так же уродливо, как морские черти. Отец хихикнул на такой комплимент, а Бакуго закрыл глаза и скомкал ткань в руках. Через пару мгновений он поманил отца к себе. — Давай-ка примерим. Он ловко надел ее, застегнул все пуговицы и одобрительно поцокал языком: рубашка на отце села просто идеально. Бакуго надел свою и скомандовал искать две пары брюк. Мать нашла черные, а отец — тёмно-синие. — Будем переодеваться в них прямо сейчас? — поинтересовался отец, прикладывая находку к своему поясу и трогая щупальцами штанины. — Хмм… По-моему их тоже надо уменьшить, как и рубашки. — Нет, сейчас мы не будем в них переодеваться. Человеческие ноги не так приспособлены к плаванию, как наши щупальца. Подплывем к берегу и тогда. — Тогда я тоже пока сниму платье, — заявила мать и попросила помочь ей. Бакуго стянул с нее платье и запихал найденную одежду в свою вместительную сумку, которую догадался взять с собой. Они свистнули Одеялку и поплыли к берегу, очень надеясь что на поверхности хорошая погода и удастся увидеть солнце. Подплыв поближе к берегу, вытащили одежду из сумки и приступили к самому волнительному — их щупальца должны были превратиться в человеческие ноги. Первым вызвался отец. Он встал напротив Бакуго, обхватил его за предплечья, чуть выше браслетов, и зачарованно уставился на свои восемь красных щупалец, которые тут же начали срастаться между собой и преобразовываться в две бледные человеческие ноги. — Ой, а разве у людей тоже есть щупальца? — удивлённо округлила глаза мать, показывая пальцем на среднего размера член, болтающийся между ног отца.  Бакуго громко засмеялся, смотря на обескураженную мать. — Ма, это гектокотиль. Только у людей это называют — «член» и он, так сказать, обязательно «идет в комплекте» с ногами. — Ооо… А почему такой короткий? — Не знаю, ма. Может человеческие самки не хотят убить и сожрать самца после размножения, как у обычных осьминогов? — предположил Бакуго, уменьшая брюки и помогая надеть их. Застегнув пуговицы, он осмотрел отца, ошарашенно замершего на месте, и спросил: — Ну, как ощущения? Странные, не? — Очень, — согласился тот, осторожно шевеля пальцами ног. — Все время кажется, что я упаду. Кстати, почему я не задыхаюсь, если у меня теперь член и ноги? Я же человек или как? — Ты не задыхаешься из-за продуманного заклинания деда, которым он поделился со мной, — пояснил Бакуго. — Ты спокойно можешь дышать и под водой, и на суше. Единственное — он его не доработал: сразу ходить так же хорошо, как обычные люди, ты не сможешь, здесь нужно выработать навык. — Так, я готова! — объявила мать, которая уже успела натянуть на себя платье, но вот со всеми пуговицами справиться ей не удалось. — Секунду, ма. Сам стоять можешь? — поинтересовался Бакуго у отца, немного качающегося из стороны в сторону. — Если не двигаться, то могу. — Тогда постой, я пока с маман разберусь, — Бакуго отпустил руки отца, убедился, что тот, действительно, может стоять самостоятельно, и повернулся к матери. — Возьми меня за руки. Та обхватила его предплечья и поежилась, когда вместо щупалец, под подолом платья, появились изящные женские ступни. — Странное ощущение. Как будто чего-то не хватает. — Конечно не хватает, — улыбнулся ей Бакуго, прекрасно понимая, что она имеет в виду. — Теперь-то у тебя не восемь щупалец, а две ноги, которыми ты не умеешь пользоваться. — Ого! — ошарашенно выдохнула мать, когда сделала маленький шажочек в сторону и ее немного повело, но Бакуго ее удержал. — Не очень устойчивая конструкция, однако. — Устойчивая, просто ты ещё не привыкла. Так, постойте оба спокойно минуту, я оденусь и тогда переместимся на берег. Он быстро наколдовал себе ноги, уменьшил штаны и ловко их надел. В отличие от родителей, это было не первое его превращение. Бакуго достаточно долго тренировался ещё при дедушке, потом систематически выбирался в лес за травами для зелий и ягодами для алкогольных настоек, да и просто для экспериментов: то проверял насколько удобно использование ног под водой, то изучал человеческое тело, чтобы лучше понять людей. Закончив, застегнул все пуговицы на платье матери, медленно подвёл ее к отцу и попросил их обоих его обнять. Они обхватили Бакуго и, уже через мгновение, все втроем стояли на берегу моря, недалеко от леса, в котором пели птицы и одуряюще пахло хвоей. — Какая красота… — потрясенно выдохнула мать, продолжая его обнимать и смотреть на море, искрящееся в лучах полуденного солнца. Она глубоко вздохнула и улыбнулась. — А что это за интересный запах? — Так пахнут деревья и травы в лесу, — пояснил Бакуго. — А ещё там есть ягоды. — Ягоды? — переспросил отец, переминаясь с ноги на ногу в песочке, который начинался сразу за галечным пляжем. — Это вкусно? — О, это сладко. Разные ягоды входят в состав моих настоек. Хотите попробовать? — Конечно! — воодушевились родители. — Тогда придется вас разочаровать — до туда придется идти ножками — моя магия перемещения еще не настолько оттренирована — только короткие дистанции. Да и энергии жрет порядочно, так что я ее так часто не использую. — Мы готовы! — отец и мать были настроены решительно. — Ну, что же, тогда медленно поворачиваемся направо и повторяем за мной, — Бакуго, крепко обнимая отца и мать за пояс и вытянул ногу вперед. — На счёт «три» опускаем ногу и перемещаем вес тела на нее. Блин… Как-то непонятно объясняю… — Ты давай сделай, а мы повторим, — предложил отец. — Все получится, сын, не волнуйся. Бакуго сделал небольшой шажочек вперёд и родители, с небольшой задержкой, повторили за ним. — Не так и уж и страшно, — заулыбалась мать, когда у нее получилось. — Не страшно, верно, — согласился отец и сделал ещё один шажок самостоятельно. — Вы сами напросились, — хищно улыбнулся Бакуго, медленно делая следующий шаг и одобрительно хмыкая, когда родители шагнули чуть увереннее. — Так, а теперь два шага подряд! Отец и мать пыхтели, ойкали, но продолжали повторять за ним. Понемногу они втроем приближались к тропинке, ведущей с пляжа в лес. Родители оказались не настолько неуклюжими, как предполагал Бакуго: уже увереннее держались на ногах и медленно, но верно, шли. «Завтра оба будут умирать от такой нагрузки, — хмыкнул он про себя, рассматривая радостные лица отца и матери. — Зато это будет самое необычное первое января в их жизни».